— Черт возьми! — Райберт поморщился. — Бедный парень! И я думал, что мне пришлось нелегко. Давай, высасывай мой коннектом и делай пюре из моего тела в любой день недели из-за этого. Можем ли мы проверить резонанс от его трупа? Я бы хотел доказать это, пока мы синхронизуемся по фазе, если сможем. Так меньше шансов, что головорезы Шигеки заметят нас.
— Они, вероятно, уже далеко миновали штормовой фронт, но я согласен. Лучше всего не идти на ненужный риск. И на этой ноте я уже направил нас к месту его захоронения. Мы будем там меньше чем через час. Если я прав, то на теле все еще должен быть какой-то слабый резонанс.
— Идеально! И это также сужает наши поиски, верно?
— Это верно. Пока существует резонанс, мы можем устранить все, что произошло после того, как он был зачат. Это сокращает время поиска на пятнадцать лет.
— Значит, мы добиваемся прогресса. — Райберт потер руки. — Итак, если это наш парень, как ты думаешь, когда нам следует поздороваться?
— Я бы сказал, вскоре после его первого курса психотерапии. Судя по записи, это период, когда он наиболее стабилен, и это все еще довольно далеко от того места, где будет нас искать Администрация. Итак, назовем это началом 2018 года?
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Дентон, Северная Каролина
2018 н.э.
По дому разнеслись три тяжелых удара.
Бенджамин убрал руку с пульта сигнализации и повернулся обратно к входной двери. Неужели люди не могли прочитать табличку "Не мешать"? Он покачал головой и уже собирался включить сигнализацию, когда раздались еще три глубоких, настойчивых стука в дверь.
— Хорошо. — Он проверил свой телефон. Еще уйма времени. — Хорошо! Я иду! И если вы что-то продаете, я могу порекомендовать отличного окулиста!
Он направился обратно в гостиную, гадая, кто бы это мог быть. У любого, кого он хотел бы увидеть, хватило бы вежливости позвонить заранее, и у него действительно можно было записаться, так что либо визитеры были невежественны, либо им действительно нужно было поговорить с ним.
Знакомый комок тревоги скрутился у него в животе, когда его разум начал прокручивать наихудшие сценарии, например, приезд полиции с сообщением о том, что Эльжбета попала в автомобильную аварию со смертельным исходом. Что ее убили точно так же, как кто-то пьяный убил Мириам. С этим ему придется иметь дело — он отогнал мрачные мысли прочь, как делал много раз с того дня. Нет, этого не должно было случиться. Вселенная на самом деле не стремилась сокрушить любого, кого он когда-либо позволял себе полюбить. Это были просто глупые эмоции, которые говорили где-то в глубине его мозга, потому что он так нервничал.
Он сделал успокаивающий вдох и посмотрел в глазок.
В нескольких шагах от двери стоял крупный светловолосый мужчина в черном костюме в тонкую полоску и широкополой шляпе. В руках у него не было никаких брошюр, и у него не было полицейского значка, так что Бенджамин не был уверен, чего ожидать. Он снял цепочку с замка, отодвинул засов и открыл дверь.
— Доктор Бенджамин Шредер, полагаю? — спросил здоровяк с акцентом, который Бенджамин не смог определить. Может быть, китайский? В этом было мало смысла, учитывая его очевидную этническую принадлежность.
— Это верно. — Его беспокойство усилилось при упоминании его имени. Это был не случайный визитер. — Чего вы хотите?
— Мне жаль. Я пришел не вовремя? Если хотите, я могу вернуться позже. Это в буквальном смысле совсем не проблема.
— Нет, все в порядке. Теперь вы здесь. Просто скажите мне, в чем дело.
— Конечно, доктор.
Мужчина снял шляпу и держал ее перед собой обеими руками. По какой-то причине его поза производила на Бенджамина впечатление маленького человечка, заключенного в огромном теле.
— Доктор Шредер, меня зовут Райберт Камински. Вообще-то, профессор Камински. Я историк, как и вы, и мне нужна ваша помощь.
— Вы серьезно? — рявкнул Бенджамин.
— Прошу прощения?
— Если то, что вы говорите, правда, тогда вы должны знать, что я взял отпуск. Доктор Чалмерс — действующая заведующая кафедрой. Идите поговорите с ней, если вам что-то нужно. Не появляйтесь в моем доме без приглашения. А теперь, если вы извините меня, профессор, у меня нет времени на ту игру, в которую вы играете.
Бенджамин закрыл дверь, но Райберт рванулся вперед, и дверь отскочила от его ноги. Для такого крупного парня он двигался быстро.
— Что вы делаете? — зарычал Бенджамин. — Уберите свою ногу!
— Пожалуйста, доктор! Мне действительно нужна ваша помощь! Для меня нет простого способа сказать то, что вам нужно услышать. Просто, пожалуйста, выслушай меня.
Бенджамин увидел неподдельный страх в глазах здоровяка. О чем бы ни говорил Райберт, он, по крайней мере, верил, что это вопрос огромной важности.
— Хорошо. — Бенджамин приоткрыл дверь. — Тогда давайте послушаем это.
— Спасибо вам, доктор. — Райберт отступил назад. — Как я уже сказал, нет хорошего способа начать говорить об этом, поэтому я сразу перейду к делу. Причина, по которой вы — и только вы — можете мне помочь, заключается в эпизоде, который произошел с вами восемь месяцев назад.
— Что вы знаете об этом? — резко спросил Бенджамин.
— Гораздо больше, чем ваш психолог. Видите ли, я знаю, почему это произошло.
— Вы лжете.
— Доктор, я не... — Взгляд Райберта на мгновение стал отстраненным, как будто он к кому-то прислушивался. — Простите. Может быть, я шел по неправильному пути. Доктор, я понимаю, что многое из этого вам будет трудно услышать, и не ожидаю, что вы поверите мне без доказательств — которые, кстати, я могу предоставить, — но, возможно, будет больше смысла, если вы, пожалуйста, наберетесь терпения и выслушаете все, что я хочу сказать.
— Хорошо. — Бенджамин не знал, чего добивался этот Райберт, если это вообще было его настоящее имя, но, возможно, он смог бы лучше разобраться с этим человеком, когда все карты будут выложены на стол. — Тогда выкладывайте.
— Спасибо вам, доктор. Во-первых, я был не совсем честен, когда представился.
— Почему я не удивлен?
— Это не ложь, вы же понимаете. Просто упущение. Меня зовут Райберт, и я историк. На самом деле я специализируюсь на древнегреческой и римской истории. Просто я историк из тридцатого века.
— Вы умалчиваете? — ухмыльнулся Бенджамин. — О, это должно быть лакомо. Пожалуйста, не позволяйте мне останавливать вас сейчас.
— Спасибо вам, доктор. Отвечая на ваш следующий вопрос, да, у меня есть машина времени.
— Ну, конечно. Почему бы вам не завести ее? Вы по какой-то причине оказались заброшенными в 2018 год?
— Нет. Она полностью функциональна.
— Конечно, это так.
— Причина, по которой я оказался в 2018 году, — это из-за вас. Или, скорее, из-за вашей связи с другой версией временной шкалы.
Веселье исчезло с лица Бенджамина.
— Видите ли, временная шкала такова... — Райберт вздрогнул, затем нахмурился, прежде чем продолжить. — Временная шкала казалась неизменной, вот почему такие люди, как я, могли запрыгивать в наши машины времени и исследовать прошлое на досуге, не опасаясь каких-либо последствий.
— Однако временные рамки изменились, и это... нехорошо. Не буду утомлять вас техническими подробностями, но если временная шкала не будет восстановлена, то вся эта вселенная и пятнадцать ее соседей будут уничтожены.
Лицо Бенджамина было каменным, когда Райберт продолжил.
— Вот почему мне нужна ваша помощь. Перемена произошла где-то в двадцатом веке, еще до вашего рождения. У меня нет подробных записей об этом периоде, и мои знания о древних обществах, как вы можете себе представить, здесь практически бесполезны. Мне нужен кто-то, кто не понаслышке знает, каким должен быть двадцатый век. Особенность, которую я искал, — это беременность, которая наступила после того, как разошлись временные рамки. Беременность, которая наступила в обеих мирах, что случается намного реже, чем вы могли бы подумать. Тогда эти редкие люди смогли бы войти в резонанс с предыдущим состоянием временной шкалы, и их разум смог бы установить связь со своими альтернативными "я".
Ледяной гелиевый взгляд Бенджамина должен был мгновенно заморозить его посетителя на месте.
— Вы, доктор Шредер, один из таких людей. Ваш "психический срыв" не был ничем подобным. Все эти воспоминания реальны; они просто из другой версии временного потока. Той, которая должна быть восстановлена. Временная шкала должна быть установлена правильно, и мне нужна ваша помощь, чтобы сделать это.
Бенджамин глубоко выдохнул, когда мощные эмоции обрушились и отозвались эхом глубоко внутри него.
— Доктор Шредер, я уверен, что это слишком тяжело для вас...
Он захлопнул дверь перед носом Райберта, запер ее на засов и отвернулся.
— Ммм, доктор? — Райберт постучал снова. — Я еще не закончил.
— Да, это так! Уходите! Убирайтесь к черту!
Эти воспоминания были реальными? Невозможно! Абсолютно невозможно! Это были галлюцинации, вызванные чрезмерно активным воображением, не более того. Он зашел слишком далеко и прошел через слишком многое, чтобы сейчас сдаться и затеряться в этой темной пропасти чуждых воспоминаний.
— Доктор, не могли бы вы, пожалуйста, открыть дверь? — Райберт подергал за ручку. — Знаю, это шокирует, но я более чем готов помочь вам разобраться в этом.
— Если вы действительно из будущего, почему бы вам просто не испарить дверь своим лазерным пистолетом? — выплюнул он.
— У меня его нет. Кроме того, они так не работают.
— Забудьте об этом! Я закончил с вами разговаривать! Просто уходите!
Дерево за его спиной треснуло, и он обернулся, обнаружив, что дверь открыта, а Райберт хмуро смотрит на замок, вырванный из стены, но все еще прикрепленный к двери.
— Извините, — смущенно сказал здоровяк. — Я, честно говоря, не хотел этого делать.
— Убирайтесь из моего дома!
— Доктор, пожалуйста, успокойтесь. — Он вошел и внезапно улыбнулся. — Эй, посмотрите на ситуацию с другой стороны. Вы не сумасшедший! Всему, что с вами произошло, есть совершенно разумное и полностью научное объяснение.
— Вы думаете, то, что вы только что сказали, "разумно"?
— Ну, да, — сказал Райберт. — Доктор, возможно, я недостаточно подчеркнул это. Вселенная будет уничтожена, если временной поток не будет восстановлен.
— Но в этом даже нет никакого смысла! Как изменение прошлого разрушает вселенную?
— Ну, проще говоря, в нашу вселенную поступает много энергии от пятнадцати соседей, с которыми мы связаны. Когда эта энергия достигнет того, что мы называем Гранью существования, примерно через тысячу триста лет — измерение, сделанное по абсолютной шкале, заметьте, — вся вселенная взорвется в результате катаклизма, по сравнению с которым Большой взрыв будет выглядеть дешевым фейерверком.
— Тринадцать сотен лет? Тринадцать столетий? — Бенджамин грустно рассмеялся. — Каким образом все это может быть моей проблемой?
— Технически, это проблема каждого. Кроме того, у вас есть знания, необходимые мне, чтобы предотвратить это.
— У вас есть какое-нибудь представление о том, в чем разница?
— Нет... — Райберт осторожно сказал: — Но я хотел бы услышать об этом все.
— Смерть! — крикнул Бенджамин, пятясь на кухню. — Вот в чем разница! Примерьте масштаб этих цифр! Тридцать миллионов в китайской революции! Пятьдесят миллионов в сталинском Советском Союзе. Восемьдесят миллионов во время Второй мировой войны! О, и давайте не будем забывать об индустриализированном геноциде евреев!
— Хорошо, да. — Райберт последовал за ним на кухню. — Согласен с вами, это достаточно большие цифры. Но здесь мы говорим о спасении целой вселенной! Ненавижу сводить мораль к математике, но пара миллионов — это как капля в море по сравнению с апокалипсисом, который я пытаюсь остановить.
— Нет! Дело совсем не в этом! Вы просите меня помочь вам убить миллионы людей, изменив прошлое! И не только их, но и их детей и детей их детей на протяжении всего вашего тридцатого столетия! Сколько это жизней? Сколько крови вы пытаетесь намазать на мои руки?
— Я упоминал, что еще пятнадцать вселенных взорвутся вместе с нашей? Возможно, я упустил эту деталь. Так что на самом деле это капля в целом ряду бескрайних океанов.
— Через тысячу лет! Так что я говорю, какая, на хрен, разница?
— Что ж, мне не все равно. И вам тоже следует это сделать.
— Либо вы лжете, и в этом случае вы еще более сумасшедший, чем я! Или вы говорите правду, а это значит, что я был бы сумасшедшим, если бы помог вам!
— Но подумайте о жизнях, которые вы будете спасать.
— Ни за что! Ни за что, черт возьми! — Слезы потекли по щекам Бенджамина. Его дыхание было прерывистым, неглубоким, и ледяные щупальца, предшествующие приступу тревоги, напрягли мышцы его груди. Он зашел слишком далеко, чтобы сейчас разваливаться на куски. Этот сумасшедший лгал. Он должен был быть таким. Ни одно из этих воспоминаний не было реальным. Все это было у него в голове. Так и должно было быть!
— Доктор, пожалуйста. — Крупный мужчина говорил мягким, сочувственным тоном. — Если бы вы просто успокоились и серьезно подумали о том, что говорите.
— Вы не понимаете! Ему нельзя позволить жить!
— Ему? — Райберт подчеркнул это слово. — Кто бы это мог быть "он"?
— Я сказал, чтобы вы убирались вон! — Бенджамин схватил нож с деревянной подставки на столе и замахнулся им на Райберта.
— Да, ммм, как быть вежливым в этом вопросе? — Он указал на лезвие. — Я знаю, вы пытаетесь мне угрожать, но на самом деле это больше не помогает.
— Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь!
Райберт нахмурился, глядя на приближающийся тесак.
— Хорошо. Я уйду. — Он снова надел шляпу. — Но, пожалуйста, уделите немного времени и серьезно обдумайте то, что я сказал. Также...
— Что? — Бенджамин кипел от злости.
— Я действительно сожалею о той двери.
Он ушел. Дверь захлопнулась, и сломанный замок с хрустом ударился о расщепленное дерево.
— Что ж, все могло бы пройти и лучше, — сказал Фило по аудиосвязи.
— Да, расскажи мне об этом, — ответил Райберт, не произнося этого вслух. Он засунул руки в карманы и зашагал по тротуару. — Что он сейчас делает?
— Передвигает мебель, чтобы забаррикадировать дверь.
— Похоже, я задел его за живое. Ты уловил, что он сказал ближе к концу?
— О том, что кому-то нельзя позволить жить?
— Это то самое. Доктор Шредер знает, где разошлись временные рамки.
— Или, по крайней мере, думает, что знает. Казалось, у него не совсем в порядке с головой.
— У него там две жизни крутятся. Конечно, у него не все в порядке с головой. — Райберт вздохнул, качая головой. — У парня все получилось грубо, а мы только что сделали это чертовски намного грубее.
— Может, нам попробовать найти кого-нибудь другого?
— Ты что, шутишь? Возможно, у него есть свои проблемы, но он смог разобраться во всем этом ментальном шуме и понять, где разделяются две реальности. Это, должно быть, было нелегко, но он каким-то образом справился с этим и держал себя в руках. Любой, кто может это сделать, должен быть чертовски сильной личностью, что бы в конечном итоге ни случилось с ним в этой временной шкале. И он историк. Каковы шансы, что мы найдем кого-нибудь лучше него?
