Мир Духов 1. Сила слабости (общий файл)

― А разве... мы их догоним?

Боран вздохнул. Новички...

― Догоним. Если постараемся.

― Но...

― Встаем. Идем. ― Уруи подал голос впервые с того часа, как увидел тело брата. И, честное слово, лучше бы не подавал ― слишком уж жутко это звучало. ― Понятно?

Щитовик только головой качнул, увидев, как сразу повскакивали новички.

― Д-да! ― и почти хором. Вот бы ему так уметь!

Впрочем, Боран давно смирился с отсутствием у себя данного качества.

― Тогда вперед.

* * *

У него никогда не было никого, кроме брата.

Они остались сиротами, когда Тайру только исполнилось восемь, и в ту же зиму едва не умерли голодной смертью. Тогда еще двенадцатилетний Уруи сделал все, чтобы единственный родной ему человек выжил, и сумел, пусть и дорогой ценой, перебороть судьбу. На память о тех временах у него остался шрам поперек груди и не слишком приятные воспоминания, но дело того стоило. И второе тоже. И третье.

Главное ― они выжили. А что ради этого пришлось связаться с не слишком-то законопослушными людьми и выполнять некоторые деликатные поручения... Цена за жизнь брата более чем приемлемая.

А потом у него, Уруи, обнаружился Дар. Слабенький, конечно, но зато вполне понятный при его образе жизни ― незаметность и маскировка. В тот же день они ушли из города ― сохранять старые связи, узнав о своих способностях, было преступлением. Узнают, и тогда... Уруи не обольщался по поводу морального облика тех, на кого приходилось работать.

Потом было многое. Школа наемников, Вольный отряд, бешеные тренировки. И место в личном отряде наследника клана Синего Льда, доставшееся ему ценой бешеной удачи и столь же бешеной взятки паре нужных людей.

Тайр последовал за братом ― и, со временем, нашлось место и ему. Хотя о том, чего это стоило, Уруи не любил вспоминать еще больше, чем о детстве. Но получилось.

А теперь он мертв. Его единственный, родной братишка. Который мечтал о Даре так сильно, что сумел дозваться собственного слабенького духа. Который так хотел быть сильным и помогать ему. Который всегда был рядом.

Его идеальный младший брат.

Пусть способностей Тайра с трудом хватало даже для того, чтобы зажечь свечу, он тренировался больше, чем любой в отряде. И радовался каждому, самому мизерному успеху. И был всегда добр и приветлив ― даже с этим проклятым Великими мальчишкой, который... который его убил.

Уруи до хруста сжал зубы, ощутив во рту вкус крови. При одной мысли об Избранном Змеем хотелось разорвать его голыми руками. С каким удовольствием он свернул бы эту цыплячью шейку! Или нет ― сдирал бы кожу, медленно, с удовольствием, наслаждаясь криками боли...

Потому что даже это не сравнится с тем, что он, Уруи, чувствует сейчас!

Но нет. Нельзя. Господин Данару приказал доставить проклятое отродье живым ― и он получит, что хотел. Но ведь месть может быть разной, правда? И не обязательно, нет, совсем не обязательно такой простой, как смерть. Даже мучительная.

Потому что когда умираешь ― боль заканчивается, верно, Тайр?

Уруи усмехнулся. Да, это будет идеально.

Осталось только поговорить с Бораном. Тот обязательно согласится, их слишком мягкий и доверчивый командир. Ведь он же не собирается рассказывать все.

А потом...

...потом, потом, потом...

Да.

* * *

― Командир?

― Уруи? ― Боран оторвал взгляд от поисков места, куда можно в очередной раз поставить ногу, и взглянул на подчиненного.

― Когда догоним, что сделаем?

Щитовик нахмурился.

― Что ты имеешь в виду?

― Мальчишка. Учился у старика. Мало ли, что умеет.

― И что предлагаешь?

― Отвлечь. Чтобы о Даре не вспомнил.

Боран медленно кивнул. Это имело смысл, и немалый. В конце концов, старик-библиотекарь, что оказался не совсем библиотекарем, мог научить Избранного нескольким трюкам ― а с Даром Яда это могло быть смертельно опасным.

Их осталось слишком мало, чтобы рисковать.

― Я сделаю. Ты ― ударишь. ― Уруи говорил все теми же резкими, отрывистыми фразами, словно каждое слово причиняло ему боль. Впрочем, Боран это понимал ― при воспоминании о буквально перемолотом камнями теле Тайра и ему хотелось глухо выругаться и напиться вдрызг.

Особенно, если вспомнить, что кроме Тайра там остался почти весь отряд.

― Справишься? ― конечно, кандидатура Уруи, с его Даром к скрытности, была самой логичной. Плюс, Боран и не доверил бы ему задачу оглушить и скрутить Избранного.

Младший брат был для нелюдимого воина всем. И, получив в свои руки пусть косвенного, но все же виновника его смерти, он может... сорваться.

― Справлюсь. Он отвлечется.

― Хорошо. ― согласно опустил взгляд Боран. Похоже, Уруи знает, что делает. Ну и ладно. ― Мы должны догнать детей к вечеру. В конце концов, вряд ли они шли всю ночь.

― Я не подведу. ― в голосе воина снова появились странные нотки, и щитовик, поморщившись, уточнил:

― И не причинишь вреда Избранному. Господину он нужен целым и невредимым.

― Не причиню. Я помню.

Боран понятливо кивнул.

― Тогда готовься. На новичков надежды мало.

― Да.

Вот и ладно. Успокоенный щитовик слегка расслабился и даже зашагал быстрее. Уруи все понимает и не тронет цель. Прекрасно. А что до собственных предчувствий...

Он, в конце концов, солдат. И давал клятву на алтаре ― клятву быть верным и исполнять приказы.

Остальное... остальное его не касается.

Глава 42

Вопреки всем дурным предчувствиям, после сошествия лавины ничего особо неприятного не случилось. Только Шати слегка понервничала. Беглецы спокойно нашли себе место для ночлега, спокойно устроили стоянку, и довольно неплохо выспались. Даже сны, казалось, задались целью подпитать оптимизмом и хорошим настроением ― во всяком случае, проснулась Ника с легкостью в теле и улыбкой на лице, чего не случалось уже очень долго. И пусть сновидение, что подарило ей столь радостное расположение духа, она помнила весьма смутно, но главное ведь не это!

Дальше все только продолжалось. Впервые за последние несколько недель расступились тяжелые зимние тучи, открывая возмутительно-яркое небо. Снег сверкал на солнце тысячами сияющих граней, а склоны гор казались гениальным рисунком тушью. Белый снег, черные скалы и голубой небосвод ― этим хотелось любоваться и любоваться.

Впрочем, никто не мешал делать это на ходу.

Единственное, что слегка сбивало накал прекрасного настроения ― беспокойство об оставшемся их прикрывать Мане. Конечно, Ника превосходно знала, что учитель не полезет на рожон и не станет корчить из себя героя, но все равно было тревожно.

Да и эта лавина пронеслась слишком уж вовремя.

Ника почти не сомневалась, что старик каким-то образом этой самой лавине поспособствовал. А, учитывая, что беглецов так и не догнали ― поспособствовал с немалой пользой для них.

Но все же... это было опасно.

Впрочем, долго надо судьбой желчного старика она старалась не задумываться. Зачем? Вымотать себе нервы и потратить силы можно было с куда большей пользой. Вот если бы ее беспокойство могло на что-то повлиять ― тогда другое дело.

А сейчас ее забота ― Шати. Шати и дорога.

День тоже прошел без всяких проблем. Да, было трудно, идти по горам ― не по городскому парку, но все же прошли они не так уж и мало. Конечно, Ника не без основания подозревала, что у какого-нибудь профессионального туриста их успехи вызвали бы только скептический хмык ― ну и что?

Они особо никуда не торопились.

Точнее, торопились, да еще как ― чем быстрее они смогут выйти на Имперский Тракт и там затеряться, тем лучше, ― но горы, горы... Ника никогда не ходила в походы, тем более, такие, но не без основания думала, что здесь следует поспешать медленно. Так что они медленно шли вперед, внимательно оглядывая тропу и чуть ли не обнюхивая места, что казались им подозрительными. Более того, Ника даже связала себя и сестру веревкой. И пусть всерьез сомневалась, что в случае чего сумеет удержать Шати ― все же та была чуть ли не в два раза тяжелее ее нынешнего шестилетнего тельца ― но вдруг? Да и Шати, в случае чего, должна удержать брата.

И хорошо, что Змей, вдогонку к Яду, выдал еще и более чем неплохой бонус к силе, гибкости и выносливости, за что Ника в данный момент была ему благодарна даже больше, чем за доставлявший одни неприятности Дар. Просто потому, что не будь этого ― она бы просто не угналась за Шати. Как бы неопытна и нетренирована не была сестренка, но силы шестилетнего мальчугана не шли ни в какое сравнение даже с этим. А так они шли практически на равных, даже с некоторым перевесом в сторону Ники.

Шли. Не слишком быстро, осторожно, порой тихо переговариваясь ― о том, что не стоит шуметь в горах, Ника помнила хорошо. Да и человеческая речь в практически полной тишине разносится на довольно большие расстояния ― не стоит рисковать.

Конечно, Данару мог плюнуть на беглецов и сосредоточится на сокрытии своего заговора. Конечно, лавина могла быть случайным совпадением. Конечно, возможно, их никто и не преследовал, или все, кто преследовал, сейчас погребены под тысячами тонн камней и снега, но все же, все же. Предосторожности не бывают лишними.

Впрочем, все это Ника продумывала больше по привычке и настоянию любовно выпестованной паранойи. Ну как-то совсем не верилось, что с такой форой и преградой в виде сошедшей лавины их можно догнать. Слишком большое расстояние, слишком много препятствий.

Поэтому Ника с огромным удовольствием разглядывала горные пейзажи, улыбалась Шати, получая в ответ такие же улыбки, и шагала вперед. И впервые за последние несколько месяцев чувствовала себя в почти полной безопасности. Почти ― потому что диких зверей и прочие неприятности дикой природы никто не отменял.

Как же она ошибалась!

Это случилось уже почти вечером, когда солнце уже начало клониться к закату, а Ника принялась высматривать место для ночлега, с удовлетворением отмечая, что сегодня они прошли прилично больше, чем вчера. Если все и дальше пойдет в таком же темпе, то уже послезавтра они выйдут на тракт, ну а там затеряться уже куда проще. Присоединится к какому-нибудь каравану ― только выбирать потщательнее, чтобы не подумали поживиться за счет беспомощных детей ― и поминай как звали. Обыскать целую Империю Данару не сможет при всем желании.

А потом за спиной тонко, как от боли, вскрикнула Шати.

Ника развернулась резко, так, что едва не запуталась в связывающей их веревке. И замерла.

Картина, представшая ее глазам, стоила того, чтобы замереть.

Первым, что заметила Ника, был нож. Острое, хищно сверкающее под последними лучами солнца лезвие, приставленное к шее сестры.

А потом она увидела того, кто это лезвие держал. И испугалась еще больше.

Один из воинов Данару. Высокий, худой, с бледными тонкими губами и снегом в волосах. Ника не знала даже его имени ― так, сталкивались пару раз ― но это было совсем не важно.

В глазах мужчины, густо перемешанное с яростью и болью, горело безумие. И это...

Шати! Все духи и демоны, Шати!

― Не дергайся, тварь. ― голос у незнакомца казался совершенно спокойным, только каким-то сиплым. Словно каждое слово давалось с трудом. ― Или она умрет. Ты же понимаешь, да?

Ника сглотнула густую слюну.

― Что ты хочешь?

― Ничего. ― тонкие губы воина растянулись в совершенно сумасшедшей улыбке. В его руках дрожала Шати, с тихими всхлипами втягивая в себя воздух, а из-под ножа медленно капали капли крови. ― Ничего-ничего-ничего...

Ударить бы. Коснуться обжигающего шара в груди, залить все пространство в пределах шести метров ядовитой смертью ― она же научилась там, в подвале! Но у него сестра, а Ника не умеет делать избирательных ядов.

Спокойно. Дыши.

Ты не имеешь права срываться.

― Так не бывает. Иначе ты бы ее убил. ― голос уверенный. Хорошо.

― Уби-ил? ― безумная улыбка становится еще шире, а руки, держащие нож, начинают подрагивать. Проклятье, она ошиблась! Не стоило этого говорить! ― Да, конечно. Ты даже представить не можешь, как я хочу ее убить. Твою сестру. Ты же убил моего брата, правда?

― Брата? ― Ника до боли сжала кулаки, ощущая, как из-под ногтей начинает сочиться кровь. Успокойся. Не паникуй. Говори.

Выиграй время.

Ты что-нибудь придумаешь.

― Он умирал долго. Под камнями. Под снегом. Лавиной, которую спустил на нас проклятый старикашка ― из-за тебя! По твоему приказу! ― безумец, казалось, ничего не слышал, кроме себя и собственного сумасшествия. Но Ника вздрогнула.

Лавина. Смерть. До сих пор она воспринимала все это совершенно теоретически, как условия в выданной задаче ― а теперь...

А что, если бы на месте брата этого безумца оказалась Шати?

Не сметь думать!

― Я ничего не приказывал учителю.

― Приказывал. Он же тоже умер там, под лавиной, знаешь? Кто еще мог ему приказать?

― Не я. ― известие о смерти старика отозвалось в груди болезненным уколом, но Ника усилием воли отбросила лишние мысли. Не сейчас. Сейчас ― Шати.

Что делать? Что она может сделать?

― Не верю. Это же все из-за тебя, верно? Это ты захотел сбежать, тварь! И теперь... теперь я убью твою сестру. ― улыбка мужчины стала еще шире, хотя, казалось, это было невозможно, а глаза совершенно остекленели. ― И она будет умирать так, как мой брат ― медленно, очень медленно. На твоих глазах. Идеальная месть, правда, Тайр?

Тайр?

Не важно. Ника сжала зубы так, что почувствовала во рту вкус крошащейся эмали. Плевать на все ― думай о том, как спасти Шати.

Нужен яд. Не смертельный ― чтобы можно было бить по площадям, не боясь задеть сестру. Лучше всего парализующий. И мгновенный ― чтобы этот сумасшедший не успел ничего сделать. Просто замер каменной статуей.

Парализовать все мышцы. Нет, не все ― сердце тоже мышца. Значит, оставить возможность ему биться. И дышать. И...

Сосредоточься. Не думай. У тебя все получится.

― Тогда почему ты держишь нож именно так?

― Что? ― похоже, вопрос несколько выбил безумца из колеи ― даже в глазах появились искры разума.

Еще несколько минут. Всего несколько минут.

― Если ты перережешь Шати горло ― она умрет мгновенно. Ну, почти. ― Ника чуть склонила голову к плечу, ощущая, как внутри разгораются первые искры Дара. ― Легкая смерть.

― Да, конечно... ― протянул безумец, чуть погасив свой сумасшедший оскал. ― С этим нужно что-то делать, обязательно. Ты же не будешь дергаться, правда? Ты же умная тварь?