Легенды Ассиора. Война

— Где этот ваш город на каре? — спросил он.

— Федор ткнул пальцем.

Словно из глубины шара, выплыло изображение. Город не сильно пострадал, видимо бойцы Будкарского короля, плохо понимали цели и задачи. И не проявляли особого старания. Трупов под стенами было совсем мало, только несколько обгоревших штурмовых башен, находящихся довольно далеко от стен, и огромный лазарет в лагере осаждающих, говорили о том, что штурм был.

— Они тут что, в камешки играли? — спросил Такор, глядя на открывшуюся картину.

— Хуже, — сказал Федор — они не воевали лет триста и попросту не знают, как это делается. Для них война забава, а лазарет потери.

— Ты с ума сошел?

— Нет, так оно и есть.

Маг повернул лицо к стоящим вокруг офицерам, улыбнулся одними губами, и сказал:

— Давайте покажем им огненный дождик?

— Он убьет много народа, — ответил Федор, — а я хотел бы обойтись без большой крови.

— А,а...., — протянул маг, — без большой крови. Только запомни, Готлинг, если ты будешь проповедовать добро без крови, то тебя просто забьют камнями. Это часть природы человека. Или история мира, из которого ты пришел не имеет примеров?

— Полно, — честно признался Федор, — но, она же, содержит кучу примеров, когда с желанием добра, уничтожались целые народы. Благими намерениями, вымощен путь в ад, говорят там.

— Делай что должно, — сбудется, что суждено, — отрезал собеседник. — Так, как на счет огненного дождика?

— А не промажешь? — спросил Федор, — город не накроет?

— Обижаешь, — ответил эскад.

— Тогда не долго, что бы напугать, побольше, а там сами дел наворотят.

Еще вчера, Федор отправил группу спецушников и несколько гарпий, приказав к лагерю противника не подходить, но, доставить ему толкового языка, лучше всего офицера. Сегодня вечером, гарпии принесли сверток, в котором был замотан человек. Путешествие он перенес в связанном виде и с завязанными глазами, именно по этому, как понял Федор, он не сошел с ума, и не умер от страха.

Это был тыловой офицер, идеальный язык, который можно было добыть. Федор прикинул, чем наградить ребят, когда вернутся, и приступил к допросу.

Теперь он четко знал, что армию возглавляет сам король, если можно так сказать. Азеф просто лежал в палатке, и его постоянно пичкали обезболивающим отваром. Его первый министр, не смотря на мучащий его недуг, осуществлял командование походом. Федор выяснил, где находится палатка командиров. И сейчас он только попросил Такора, не затронуть палатку вождей. Тот хмыкнул, и согласился.

Теперь маг стал водить руками над шаром, шепотом, произнося заклинание, сколько Федор не вслушивался, ни чего, кроме невнятного бормотания, разобрать не смог. Тем не менее, картинка в шаре принципиально изменилась. Вот люди стали поднимать головы вверх, их лица менялись.

На осаждающих, стали падать первые огненные капли, сея смерть и разрушения. Вспыхнули повозки, и какие-то строения, занялись шатры и палатки. Выскакивающие из них люди, стали в панике метаться по лагерю, круша все на своем пути. А дождь не прекращался, маленькие кусочки огня, попадали на людей, зажигая одежду и пузыря кожу. Люди падали, и их тут же затаптывали бегущие. Но вот, видимо по желанию Такора, картинка поднялась.

Дождь, охватывал город гигантской подковой, не доходя до стен, что позволяло людям бежать. В самой дальней, не затронутой дождем, части лагеря, находилась палатка вождей. И мимо нее проносились тысячи людей, бегущих от города, в сторону Будкара. Непобедимая армия Иротона Пона, просто разбегалась в разные стороны.

Федор подумал, что его спецназ, мог бы захватить вождей, если бы имел приказ и современную ему связь. Но, тут в изображении мелькнула знакомая зелено-серая тень, одна, другая. Федор специально для разведки, создал костюм класса 'леший', из тех, что имел спецназ его мира. Когда их окрашивали и шили, опытные офицеры посмеивались, чудит князь. Но после первого случая, когда спецназ растворился, в маленькой рощице, и выковорить его оттуда не смогло даже прочесывание, шутников стало меньше. А с началом военных действий, они пропали вообще.

Поскольку форма была не парадной, то о ней мало кто знал, надевали костюмы, только идя на задание, и сейчас, Федор узнал в кучах мусора, лежащих в лагере, недалеко от королевской палатки, свою разведку. Это при приказе в лагерь не входить. Ох, доберусь я до вас. Хотя, средневековье блин, вон какой извиняюсь срачь, мусор прямо возле королевской палатки, или там еще сейры затесались?

А бегущая толпа редела, уже проходили только обожженные и калеки из лазарета. Еще через час, последние фигуры проковыляли мимо, а шатер короля оставался неподвижным.

За происходящим с интересом наблюдали все офицеры генштаба, один Такор, не мог понять, почему все просят отображать именно эту точку. Ему предложили внимательно посмотреть, и один из адъютантов, начал шепотом объяснять полубогу, что происходит.

Видимо, по короткому сигналу, из разных мест, вокруг палатки, выскочило около десятка человек в костюмах 'леший'. Увидавший это Такор, выругался, от удивления, но люди были уже в шатре, откуда выскочили, почти мгновенно, волоча завернутое в одеяло, безвольное человеческое тело, в сторону леска, который не был, затронут дождем. 'Дай Ворож, что бы, это был король, и что бы он был жив' — подумал Федор.

* * *

Ночью должны были прилететь гарпии, и Федор с Такором, расположились в княжьем шатре, и взялись за дегустацию коньяка. Как всегда, словоохотливый полубог, начал рассуждать вслух:

— Если в мире остались только игрушечные армии, мы с тобой князь, не просто родственники богов, мы можем объявить себя богами.

— Я сомневаюсь, что за Донницей дело обстоит похожим образом, — высказал свои сомнения Федор.

— Да, если наш безымянный родственник, именующий себя Последним, в курсе происходящего, то он просто бог. Единственный, настоящий бог, этого мира. И ни как иначе.

Ты только представь, эти игрушечные солдатики, разбежались от простого заклинания, хотя было достаточно накрыться металлическим корытом, или сбежать в выкопанную специально землянку. Слушай, а давай объявим себя богами в Соромее.

— И обделаемся, как только войска последнего пересекут Донницу, — резюмировал Федор.

— И что, так серьезно.

— Вот ты думаешь, зачем мне нужен Азеф Грустный?

— Ну, как, отрубить ему голову, и стать королем....

— И получить геморрой на эту самую голову, на всю....

— А зачем?

— Лечить его будем, с тобой вместе.

— От слабоумия?

— Нет, страдает сей монах странной болезнью. Как только начинает думать о делах государства, у него голова болит так, что в обморок падает. И, что самое замечательное, вокруг светлые маги, придворные чародеи, и ничего, не помогает. Правит за него, его первый министр, поклоняющийся нашему небезызвестному родственнику, который, теперь, кстати, наверняка, и за тобой охотится.

— Самое простое лекарство от этой болезни, жаркое из первого министра, — буркнул эскад, — а я ему зачем?

— Тут такое дело, что он для того, чтобы стать богом он....

— Должен жениться на девушке, с божественной кровью, и при этом принести в жертву силе ее родственника, с божественной же кровью. Я сын Кларса, а ты потомок Маргоза сына Кросса, племянничек!

— Вот и я говорю, все наши беды из-за баб.

— А сама она где?

— Украли, как невест крадут, знаешь?

— А зачем она нам нужна, ты великий маг, я эскад, потомки бога, обойдемся без этой бабы, а мы ее убьем и все дела. Вместе с Последним, богами себя объявим, жертвенники создадим, алтари, будем жить вечно!

— Дорогой, — не выдержал такого торга Федор, — она мне дорога как память. Кроме того, не с кем обсудить тонкости понимания местным населением, математической интерпретации планетарной модели Бора, панимаешь...?

— Не понял?

— И не поймешь, значит так, грохнуть я готов Последнего, вот этим и займемся, как только ....

В шатер вошел Опора и доложил, что доставили Будкарского короля. Федор зло глянул на Такора, коротко приказал:

— Давайте его сюда.

— Только он без памяти, княже, — поправился Коваль.

— Испугали или такого взяли?

— Говорят, в себя не приходил, да он уже еле дышит.

— Тогда давай сюда, и быстро.

Коваль выбежал из шатра, а Такор, развернувшись к Федору, сказал:

— Ты уж прости княже, не подумал я. Нас по пальцам пересчитать можно, и уж если родная кровь, то кровью за нее и платить надо. Будем вместе твою сестру, и мою племянницу выручать, а там будь, что будет.

Федор только, молча, улыбнулся, одними губами.

В палатку внесли обездвиженное тело, и аккуратно положили на ковер.

— Ну, что, будем лечить, или пусть живет? — спросил Федор эскада.

— Сперва, посмотрим, — буркнул тот.

Князь перешел на магическое зрение, и только крякнул.

— Слушай дядюшка, — обратился он к Такору, — я привык, что на них сидят всякие пауки, или медузы, кто их там разберет. А тут!

Кроль, с которого была стянута вся одежда, лежал на одеяле, его так и принесли, как транспортировали, словно мешок с овсом. Его плечи и грудь в магическом зрении, была покрыта сетью узоров или письмен, которые светились темно-синим цветом.

— Пауки или медузы, это просто, это когда имеешь дело с проклятием. А тут насланная болезнь, магически, очень сложная штука, — ответил Такор. Нда, влип этот король, тут возится, придется долго.

Обряд, проводимый под руководством Такора, закончили только к утру. Для священнодействия, собрали всех ведьм и магов, что были в лагере, а Федор все боялся, что Азеф Грустный отдаст душу своим богам. Но все обошлось, здоровье у Азефа еще было.

Теперь они сидели возле княжьего шатра, развалившись в плетенных полукруглых креслах, о которых вспомнила Сунильда. И обложившись подушечками, добивали коньяк, ведя при этом тихую беседу. Такор, которого, после тысячелетнего сидения в одиночестве, пробило на разговоры, практически не умолкал:

— Это получается, над ним тоже обряд провели, да за такое не головы рубить, варить в масле, живьем, надо. Это как они его? Что, у него умных магов нет?

Ну, теперь все теперь будет сам собой. Только если они его десятилетнего так уходили, то может проснуться десятилетним мальчиком, вот и весь сказ, — рассуждал Такор.

— Ты, Дядюшка меня не пугай, мне, что сумасшедший король, что больной, — не нужен. Мне нужен нормальный, здоровый мужик. С которым можно, или нельзя договориться. Который отвечает за себя сам, а не через первого министра, говорит устами неизвестного полубога.

— Ну почему же неизвестного, очень даже известного, — ответил Такор, — там, на рунах, его имя было написано, в одном месте. Так, что я знаю, с кем мы имеем дело.

— Вот хорошо, когда есть умный советник и друг, я бы, даже сказал родственник, — умилился Федор.

— И как звать эту погань?

— Лучше я тебе на листочке напишу, а то знаешь, его имя забыли, а если его произнесут где угодно, он услышит. Дар у него такой был, в молодости очень доставало, а потом он его блокировать научился. Но, сейчас, наверное, слушает, кто ляпнет. Вот я тебе на бумажке написал. Со всей небогатой родословной.

— Сын Кларса и твой братец, стало быть.

— Да нагловат, при живом-то папаше.

— Хочешь сказать, что Родир и Кларс живы.

— Ты видел бога, или путного мага, который обратился в камень насовсем? Нет, и я нет, так что, считай их живыми.

— Хочешь сказать, папа оживет, и всыплет по первое число, дедовым ремнем?

— Может и так, а может, и нет, кто его папу знает.

— Так, молчим, добиваем коньяк, и в люлю, а то два пьяных полубога, это слишком, даже для этого мира, — завершил разговор Федор.

Такор хмыкнул, умолк, и погрузился в блаженное состояние легкого опьянения. Собственно война с Будкаром была закончена, полной победой, что ждало их впереди, было не ясно. Но сейчас, они имели полное право отдохнуть.

Глава 7

Азеф Грустный и дела государства

Короля им привели вечером, когда проснулись все участники обряда. Тяжелую головную боль, сняли коньяком, такое пойло как магистр Стеоны, Такор делать не умел. Единственное, о чем попросил Федор полубога, это сотворить еще один плетеный стул и столик, он предполагал, что разговор пойдет в неофициальной обстановке.

Правда, вояки почти все испортили, они привели Азефа со связанными руками, и он предстал перед Федором, словно сойдя с картины 'Допрос коммуниста'. Одного взгляда князя, было достаточно, что бы веревки упали на пол, а конвоиры вылетели из шатра, как ласточки весной, даже не чирикнули.

Федор, жестом предложил пленному королю присаживаться, и когда тот сел на необычный, для его времени стул, потянул ему стаканчик с коньяком, грамм на сто пятьдесят, и, опять же жестом, указал на стол с закусками. Пленный медлил, видимо, приняв коньяк за отраву.

Продолжая начатую игру, Такор, молча, налил себе из того же кувшина, и подняв бокал выше головы, после легкого поклона, лихо тяпнул стопочку, закусив нарезанным лимоном, сотворенным Федором.

— Угощайтесь ваше величество, — сказал он, — и закусывайте, многих плодов, лежащих на этом столе, в нашем мире просто нет, поверьте полубогу на слово.

Король с ненавистью посмотрел на Такора, и залпом выпил, содержимое стакана, глаза венценосца полезли на лоб, и он раскрыл рот, судорожно хватая воздух. Федор, уже привычным движением, схватил со стола пару соленых огурчиков, и вложил его величеству в рот. Тот захрустел угощением, и быстро восстановил серьезную мину.

— Ну, что мы все молчим, да молчим, — задумчиво сказал Федор. Нас не смогли представить друг другу, кстати, а где у нас Будкарский посол?

Иванко Борнг, сразу вошел в шатер, словно подслушивал за стенкой, Федор догадался, что подслушивал не он, а Сунильда, но посол был наготове.

Азеф Борнг вытаращил глаза, и глухо сказал:

— С каких это пор, изменника, стали называть послом.

Иванко, видимо хотел что-то сказать, но несколько раз открыв и закрыв рот, ничего не сказал, а просто упал на колени.

— Не оскорбляйте своего человека, ваше величество, — сказал Такор, — вот князь утверждает, что он, был вашим послом при его дворе, по крайней мере, пару месяцев.

Пару месяцев, подумал Федор, боже мой, Нина, сестричка, надо спешить, завязывать со всем этим и в путь. А разговор продолжался.

— Мне доложили, что он бежал из Курина к воеводе Шило. А вы, собственно говоря, кто такие, как я понимаю, вы какие-то бандиты?

Такор, аж поперхнулся, а Федор расплылся в милой улыбке.

— Ваше величество, — медовым голосом сказал он, — не верите человеку, который добросовестно, выполнял при моем дворе обязанности посла? Кому будете верить? Министра Пона в расчет не берем, я потом скажу почему.

— Я не знаю, кому, — честно ответил повелитель Будкара.

— А не кажется ли вам, ваше величество, что дело, которое мы обсуждаем, является сугубо государственным? — вдруг спросил Иванко, стоя на коленях и изображая на лице улыбку трехнедельного младенца.