Русский хан

— Семен, твои родители где проживают?

— Так ить в Коврове мы жили, в своем доме с большим огородом, а яблони у нас у...

— Слушай, Сеня, я вот что думаю, раз у нас есть возможность — нужно материально помочь нашим родителям и дать им весь расклад на долбаные девяностые годы, чтобы не влипли.

— Точно, ох и светлая у тебя голова, Владимир. — Только как нам практически все обосновать — ведь они нас за сумасшедших примут — приуныл Скуратов.

— Не журись, сынку, придумаем какую ни то придумку. — О, автобус, поехали.

Общественный транспорт минут за сорок довез нас до Центрального рынка. В газетном киоске я отвел глаза продавщице и элементарно стырил две центральные газеты. Я ожидал увидеть нечто подобное, но ведь не настолько. Мне достались свежие "Известия" от 5 июня 1980 года. Получается, здесь прошло всего три дня, как я исчез из сего мира и очутился в 1234 году от Р.Х. В тринадцатом веке провел четыре года, а тут всего ничего. Значит время тут течет в десятки раз медленней. С одной стороны неплохо — мама не успела в конец издергаться — нужно срочно позвонить и успокоить.

— Бля, у меня прогулы на заводе будут, придется по приезду домой разруливать. — Да что я о заводе — там осталась Марьяша с сыном и детишками, Людмила опять же с сыном, Сынок с Малышкой и государство без присмотра в конце концов. — Нет уж, обделываем наши дела и делишки и срочно назад.

Так и сказал Скуратову, он полностью меня поддержал.

Центральный рынок встретил нас гулкой разноголосицей толпы и низкими с непривычки ценами. На рынке, первым делом, нашли скупку и избавились от бобровых шуб с папахами — стволы завернули в газеты.

В первом же промтоварном магазинчике, приобрели по небольшой спортивной сумке. В укромном месте, между киосками — уложили в них "АПС", прикрыв сверху газетами.

— Теперь ищем дантистов?

— Сеня, у тебя что, зуб заболел?

— А кому мы спихнем наши золотые монетки?

— Скуратов, у тебя от перехода, по-моему все извилины распрямились. — Наши монетки, как ты выразился — миллионы стоят, причем в твердой валюте.

У Семена глаза на лоб.

— Правда, что ли?

— Сеня, ты как дите. — За наши монеты любой антиквар или нумизмат, душу отдаст и последние штаны в придачу. — Сейчас раздобудем советских рублей и в Москву.

— Деревянных — уточнил Скуратов.

— Не понял, каких деревянных?

— В девяностые годы так рубли обзывали — пояснил Семен.

— Во как, хай будет деревянные, в Москву один хрен ехать.

— В Москву-то зачем?

— А затем, все большие деньги в столице крутятся, заодно и доллары приобретем.

— Командир, не пора ли нам "лифчики" снять, не дай Бог менты прицепятся — лишний шум нам ни к чему.

— Ебть, точно говоришь, по всем кармашкам обоймы... — А я думаю, почто на нас все пялятся.

Мы в темпе судорожно избавились от разгрузок и запихали их в сумки.

— Пошли в мясной павильон, присмотрим клиента.

Павильон поражал своими размерами — какого мяса только не было. На металлических прилавках, начиная с домашней птицы и кроликов, заканчивая кониной, бараниной и говядиной.

Семен, ностальгически ахал, глядя на цены и разнообразия мясных рядов — пришлось двинуть ему в бок, работать надо, а не клювом щелкать.

Полчаса наблюдения, пара-тройка вопросов к персоналу и результат налицо. С главным мясником — рубщиком удалось переговорить во время его обеденного перерыва. Чувствовалось — деньги у клиента есть и деньги немалые.

На нашу монету он посмотрел деланно равнодушным взглядом:

— Триста рублей, ребята, от сердца отрываю.

— Ты за кого нас держишь, дядя, это золотой динарий, раритет — двенадцатый век. — Любой нумизмат при деньгах, за него пол-лимона баксов отвалит, не глядя.

Мясник скис — видимо рассчитывал на фраеров ушастых.

— При себе таких денег не держу, встретимся в шесть вечера — и пытался дать адрес.

— Не надо, дядя, в шесть у Главпочтамта. — Цена — пятьсот штук, в рублях. — Лады?

Хлопнули по рукам. Мы с Семеном, не спеша покинули мясной рай.

— Ну, хан, ты даешь, словно всю жизнь золотом торговал.

— Ай, не бери в голову — пойдем к азерам, тоже при пенёнзах, хоть и цветочками торгуют.

Азерам влет продали две монеты, по четыреста тысяч в рублях — больше у них денег не было.

Спортивные сумки оказались забитыми до отказа — придется приобретать другую тару. До встречи с подпольным миллионером — мясником, в ближайшем универмаге купили два вместительных чемодана.

В назначенное время, у главпочтамта, встретили работника рынка — он держал в руках объемистый целлофановый пакет. Деньги проверяли не доставая — на предмет "куклы", отдали монету и смылись на ожидавшем такси. Дальше, железнодорожный вокзал и через два часа скорый поезд "Казань-Москва" повез наш небольшой коллектив в столицу.

В купе мягкого вагоны поужинали двумя жаренными курицами, купленными в вокзальном буфете, запили напитком, отдаленное напоминавшим чай и завалились спать. На Казанском вокзале, в автоматической камере хранения, оставили чемоданы с основной кучей денег. Сумки со стволами и порченной гранатой, оставили при себе.

— Нам, необходимо сменить одежду и чем быстрее, тем лучше.

— Зачем, командир?

— Сеня, мы в камуфляже и вызывающе коротких замшевых сапогах — как две белые вороны на куче угля. — Ты видишь кого-нибудь одетыми подобным образом?

Семен повертел головой.

— Да вроде нет.

— А я о чем говорю, пошли в парикмахерскую, а потом завтракать — переоденемся после ресторана.

После бритья и завтрака попросил Скуратова подождать меня в зале ожидания.

— Я позвоню маме в Омск, нужно, сам понимаешь.

— Двигай, командир, я пока свежую прессу почитаю.

Из вокзального пункта связи межгорода, на удивление быстро соединили с абонентом. Позвонил удачно — мама не успела уйти на работу. Успокоил ее и объяснил, что случайно занесло в Москву, скоро буду.

Когда вернулся, Скуратов и половины газеты прочесть не успел.

— Что пишут? — спросил я, плюхаясь на скамью.

— Посевная прошла в ударные сроки, а чугуна и стали за полгода выплавили больше чем вся Европа за год.

— Ага, еще мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета, мы впереди Европы всей.

Последние строчки мы с Семеном пропели вместе и загоготали.

— Отзвонился, Хан?

— Да все в порядке, поехали одеваться.

Сдуру поперлись в ГУМ и полный облом-с. Даже Скуратов — мужик непритязательный, отказался напяливать на себя синтетический костюмчик из братской ГДР.

— Не, так дело не пойдет, поехали в "Березку".

— Командир, там же чеки.

— У нас есть эквивалент — хорошие деньги, поехали.

Такси доставило нас к знаменитому валютному магазину — у входа терлась фарца и прочая шушера. Мы, раздвинув плечами толпу, вошли — нашли в магазине кабинет директора. За большим полированным столом, украшенным затейливым письменным прибором и стопкой деловых бумаг, сидел вальяжный мужчина с седыми висками — явный выходец из Конторы Феликса.

Поздоровавшись, объяснил причину нашего вторжения.

— Не вижу проблем, товарищи — отоваривайте чеки и покупайте что хотите.

— Уважаемый, мы из очень дальней командировки, чеки не успели получить, но денежки есть.

Я достал из сумки пять банковских упаковок по десять тысяч рублей и аккуратно стопочкой положил перед директором. Судя по нервно дернувшемуся кадыку — взятку в столь большой сумме, бывшему кэгэбэшнику до сих пор не предлагали. Глазки жулика беспокойно забегали.

— Вы не волнуйтесь, мы не из ОБХСС и не из вашей бывшей Конторы. — Посмотрите на меня — он взглянул и я успел зацепить его взглядом. Остальное дело техники — гипноз — великая сила.

Симпатичные девушки-продавщицы, одели и обули нас с иголочки — в прямом смысле, вплоть до английских модных белых плащей и светлых французских шляп. Дорогая одежда и обувь известных зарубежных фирм позволяет чувствовать себя легко и комфортно. В итальянских туфлях из отлично выделанной кожи, темно-коричневых замшевых пиджаках и легких хлопковых брюках — мы выглядели гораздо лучше, чем в камуфляже, что весьма важно для задуманной финансовой операции. Взамен своих неказистых спортивных сумок приобрели модные кожаные, все из той же солнечной Италии.

Выйдя на улицу, Скуратов чуть шею себе не свернул, пытаясь осмотреть себя сразу со всех сторон.

— Ну вот, хоть на людей похожи, а камуфло, что выбросим?

— Ни в коем разе, он нам пригодится и не раз.

По пути попалось фотоателье.

— Семен, нам сюда.

Шустрый фотограф, за полтинник, в полчаса залудил по шесть фотографий на документы.

Когда вышли из ателье, я сказал Скуратову:

— Предупреждая твой вопрос, отвечу — нам понадобятся паспорта и водительские права.

— Вопрос отпал, куда сейчас, Хан?

— Лови такси и на Казанский вокзал — сбросим лишнее барахло и пообедаем.

В дороге Скуратов заметил:

— Коммунисты, хоть и козлы порядочные, но город в чистоте держали. — Я, в девяносто первом из Бурденко выписался — лежал после ранения, посмотрел на столицу перед отъездом домой. — Грязь, мусор, бомжи и четкое расслоение населения на богатых и бедных. — Несчастная Россия, угораздило же в ней родится.

— Какая есть, а будет лучше или хуже — зависит от нас всех — подвел итог я.

На вокзале запихнули в спортивные сумки камуфляж с сапогами вместе с плащами и шляпами — утрамбовали в камеры хранения

Обедая в ресторане, спросил Скуратова:

— Ты сколько монет с собой прихватил?

— Дык двадцать единиц.

— Аналогично.

— Командир, нам деревянные необходимо пристроить. — Такой расклад — в конце 89 года, некто Павлов, в правительстве Горбачева устроит денежную реформу — значительно снизив покупательную способность рубля, а в начале 90 — последует дефолт и окончательное обнищание российского народа.

Я слегка обалдел:

— Сеня, ты не заболел часом — изъясняешься как профессор экономики?

— Просто процитировал выдержку из статьи красной газеты — прикол такой — ощерился Семен.

— Не надо таких приколов — заикой сделаешь. — Раз такое дело — думаю больше шестисот тысяч деревянных нам не нужно — родителей поддержим твердой валютой.

— Верно, командир, только где искать валютчиков?

— Прежде чем искать, расскажи подробно о перестройке и лихих девяностых — кто власть захватил и т.д.

За полчаса, под десерт, Семен поведал много интересного и полезного.

— Благодарю за информацию, а сейчас приглашаю посетить отличный музей — Оружейную палату. — Для дела — пояснил я.

В Оружейной палате, наведя справки, ринулись в отдел нумизматики — все остальные экспонаты нас не интересовали на данный момент.

Коллекция у них хорошая, но и в наших карманах не хуже. Я обратился к смотрительнице — интеллигентного вида, пожилой женщине:

— Нам необходимо увидеть заведующего отделом нумизматики, где мы можем его найти?

Смотрительница, оценивающе оглядела нас и подробно объяснила местонахождение кабинета начальника. Он находился в другом крыле здания, этажом ниже.

Заведующий — типичный ботаник, по классификации Скуратова, энергично взбалтывал склянку с кислотой. — Монеты поди отмывает — подумал я.

Стеллажи, заваленные слипшимися ржавыми комками, занимали почти весь кабинет.

— О, сколько раритетов, отмыть нужно.

Поздоровавшись, достал из сумки, заранее отобранные, две золотые монеты — золотой динарий с непонятной вязью слов по кругу и золотой дирхем с полузатертой датой выпуска и положил на стол заведующему.

— Что скажете, Петр Тимофеевич, — именно так звали начальника отдела нумизматики.

Тот молча, коршуном вцепился в монеты — выхватил из кармана халата лупу и забыл о нашем существовании. Мы переглянулись. Семен шепнул:

— Мы нарвались на фаната, лава нанэ — денег найн.

— Погоди ты, нам информация первым делом нужна.

Честно говоря, я и не рассчитывал на продажу монет Оружейной палате. Нет у них настоящих денег, да и с документами у нас пока туго — билеты на поезд — "Казань-Москва" за паспорта никак не сойдут.

По-хорошему, паспорт нужен Семену — мой дома лежит в Омске, но пока я до него доберусь — нет документ и мне необходим.

С Семеном все заморочки еще впереди — по Коврову сейчас второй Скуратов шастает, в весьма сопливом возрасте. Печенкой чувствую — им встречаться нельзя, может трагедия случится. — И кто там меня за рукав дергает? — не вовремя я в себя ушел.

Оказывается дергал Петр Тимофеевич и орал мне в ухо:

— Откуда у вас бесценные раритеты? — Вы хоть представляете что в сумке таскаете? — Золотой динарий — уникальная монета, единственный экземпляр находится в Лондонском национальном музее. Вторая монета — дирхем эпохи Караханидов, одиннадцатый век. Сохранилось всего два экземпляра — один в Каирском музее, второй в Мадриде.

Я вежливо отодрал от себя заведующего:

— Петр Тимофеевич, монеты мы нашли, находясь в командировке на Ближнем Востоке. — Хотим их продать — наличные нужны. — Кстати, сколько они стоят в твердой валюте? — Нет ли у вас каталога?

Каталог нашелся. В нем обнаружили аналоги наших монет и цену. Динарий — один миллион долларов, дирхем — семьсот тысяч долларов. В ответ на выпученные глаза Скуратова, пожал плечами — сам не ожидал.

Петр Тимофеевич нарезал круги вокруг стола и заламывал руки, голосил.

— Ну нет у нас таких денег, нету.

— Вы не расстраивайтесь, мы вам лично, но не музею — подарим одну. — Не за просто так — за информацию. — Нам нужен богатый антиквар или крупный валютчик. — Ю ми андэстэнд?

Заведующий шлепнулся на стул и задумался, затем достал из стола потрепанную записную книжку, и стал ее яростно листать.

— Ага, нашел. — Я с этим антикваром учился на одном курсе МГУ — он уже лет десять занимается частным коллекционированием. — Надеюсь, мой бывший однокашник купит у вас монеты.

— Петр Тимофеевич, позвоните ему и представьте нас, а мы с ним сами договоримся, хорошо?

Заведующий, молча ухватился за допотопный дисковый телефон.

Нам повезло, коллекционер отозвался сразу — после пары фраз Петр Тимофеевич отдал мне трубку.

Дело уладили за минуту — нумизмат, назвавшийся Юрием Ивановичем, обозначил адрес и время встречи.

Я достал золотой дирхем и положил на стол перед заведующим.

— Запрячьте его подальше и никому о нем ни слова, даже жене и детям. — Лет через восемь-десять, она спасет вас от нищеты.

Петр Тимофеевич, негодующе замахал руками.

— Но как я ее оприходую, каким образом внести ее в реестр Палаты?

Я смотрел на наивного чудака и фаната нумизматики — мне было искренне его жаль. По рассказам Скуратова, вот такие гибли в первую очередь — в дикие девяностые.

— Повторяю снова, монета теперь ваша личная собственность, забудьте вы о музее — подумайте о себе и своей семье.

Надеюсь наивный нумизмат переживет страшные годы разрухи и развала России.

Мы вывалились из Оружейной палаты на свежий воздух и уселись в тенечке на скамью, Сеня благодушно рассуждал:

— Вечером срубим деньжат, завтра найдем валютчиков и домой.