— Звучит забавно.
Бзиа ткнул Адду в ребра острым большим пальцем. — Это весело, старый хрыч. Тебе стоит пойти с нами, пока ты все еще здесь.
— Это больше, чем весело. — Тон Криса был глубже обычного, серьезнее; Адда с любопытством изучал его. Крис был хорошим мальчиком, решил он, — поверхностным, но достойным другом Фарра. Но теперь его голос звучал по-другому: он был напряженным, его веки были глубокими и темными.
Бзиа сказал Адде: — Игры могут многое изменить для такого талантливого молодого человека, как Крис. Минута славы — деньги — приглашения во дворец...
— Это третий год, когда я подаю заявку на серфинг, — сказал Крис. — Все это время я был в пятерке лучших в своей возрастной группе. Но это первый раз, когда они меня допустили. — Он выглядел невеселым. — Даже если так, я не посеян. У меня паршивая жеребьевка, и...
Адда осознавал, что Фарр неловко топчется рядом с ними, его мозолистые руки тяжело опущены по бокам. Контраст с Крисом был болезненным. — Что ж, — сказал он, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало враждебности к болтовне городского мальчишки, — тогда тебе следует попрактиковаться.
Мальчики снова разбежались. Крис взобрался на свою доску и вскоре снова взмыл в воздух, насекомое, шипящее электронным газом перед лицом Парца; Фарр махал ему вслед, возбужденно крича.
— Не будь строг к мальчику, — пробормотал Бзиа. — Он городской парень. Ты не можешь ожидать от него большого чувства перспективы.
— Игры для меня ничего не значат.
Бзиа повернул свое покрытое шрамами лицо к Адде. — Но они значат для Криса все. Для него это шанс — возможно, его единственный шанс — вырваться из той жизни, которая была уготована ему. Нужно иметь доброе сердце, чувак, чтобы не посочувствовать мальчику за то, что он пытается изменить свою судьбу.
— И что потом, рыбак? После нескольких мгновений его славы — после того, как великий народ перестанет использовать его как свою последнюю игрушку. Что с ним тогда станет?
— Если он достаточно умен и хорош, это не закончится. Он может использовать свои таланты для продвижения по карьерной лестнице, прежде чем станет слишком взрослым, чтобы блистать на доске для серфинга. И даже если нет — черт возьми, восходящий, для него это праздник. Отдых от тяжелой работы, которая составит большую часть его жизни.
Над ними раздался крик. Крис поднялся на своей доске высоко над городом и теперь несся в искрящемся воздухе недалеко от полосы долготы. Электронный газ закружился вокруг его доски и тела, потрескивая и искрясь голубым. Другие молодые люди — очевидно, друзья Криса — присоединились к ним, появляясь из трещин на обшивке словно из ниоткуда — по крайней мере, так казалось Адде — и они носились по полосе долготы, как молодые лучи.
— Они не должны этого делать, — пробормотал Бзиа. — Строго говоря, это противозаконно. Если Крис подойдет слишком близко к долготе, градиенты потока могут разорвать его на части.
— Тогда зачем он это делает?
— Чтобы научиться управлять движением, — сказал рыбак. — Чтобы научиться преодолевать более крутые уклоны, с которыми он столкнется, когда будет участвовать в играх и мчаться через полюс.
Адда фыркнул. — Итак, теперь я знаю, как вы выбираете своих правителей — по тому, могут ли они балансировать на деревяшке. Неудивительно, что в этом городе такой чертов бардак.
Смех Бзиа эхом отразился от глухой, грубо отделанной городской стены. — Мы тебе не очень нравимся, не так ли, Адда?
— Не очень. — Он нерешительно посмотрел на Бзиа. — И я не понимаю, как ты сохранил чувство юмора, мой друг.
— Принимая жизнь такой, какая она есть. Я могу сомневаться, но не могу измениться. В любом случае, Парц — это не какая-то огромная тюрьма, как ты, кажется, себе представляешь. Это дом для многих людей — это как машина, созданная для улучшения жизни таких молодых людей, как Крис.
— Тогда машина, черт возьми, не работает.
Бзиа спокойно сказал: — Ты бы променял жизнь Фарра и его опыт на сегодняшний день на жизнь Криса?
— Но мышление Криса такое узкое. Игры, его родители... как будто этот город был всем миром, безопасным и вечным. Вместо того, чтобы... — Он подыскивал слова. — Вместо ящика, сколоченного из старых досок, плавающего в необъятности...
Бзиа коснулся его плеча. — Но именно поэтому мы с тобой здесь, старик. Держать мир подальше от таких мальчиков, как Фарр и Крис, — дать им место, которое кажется таким же стабильным и вечным, как у твоих родителей, когда ты был ребенком, — пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы смириться с правдой. — Он повернул свое покрытое шрамами лицо к северу, с легкой тревогой вглядываясь в расходящиеся вихревые линии. — Интересно, как долго еще мы сможем этого добиваться.
Снова и снова Крис Микксакс кружил вокруг огромной полосы вещества сердцевины.
* * *
Это был день спуска на воду. Зияющая пасть гавани, здесь, в самой глубокой части города, обрамляла чистый желтый воздух. Несколько человек махали рукой у входа и вглядывались в темноту. Инженеры бессвязно переговаривались, ожидая прибытия Хорка и начала собственно запуска. Пахло старым, трескающимся деревом.
Дюра вцепилась в поручень рядом с краем входного люка, держась особняком. Она уже попрощалась. Тоба приготовил им прекрасный ужин в своем маленьком домике в среднем городе, но это было трудное мероприятие; Дюре пришлось приложить немало усилий, чтобы пробиться сквозь обидчивую сдержанность Фарра. Она тихо попросила Адду держать Фарра сегодня подальше от места запуска. У нее было бы достаточно поводов для размышлений и без эмоционального груза еще одного раунда прощаний.
Даже, подумала она, обхватывая себя руками, если бы они оказались последним прощанием.
Она посмотрела вниз на корабль, изучая линии, которые стали ей знакомы за недели проектирования, сборки и тестирования. Хорк V решил назвать свое необычное судно "Летающая свинья". Это было неуклюжее, уродливое название, подумала Дюра; но, возможно, оно отражало суть неуклюжего, уродливого судна. Окончательно построенный корабль — после двух неудачных прототипов — представлял собой приземистый цилиндр в два человеческих роста в поперечнике и, возможно, три в высоту. Корпус из полированного дерева был прорезан большими окнами из прозрачного дерева для наблюдения. В верхний и нижний торцы цилиндра также были вставлены панели из прозрачного дерева. Все судно было обвязано пятью обручами из прочного материала сердцевины. В иллюминаторах виднелись воздушные свиньи, чье пуканье приводило судно в движение, — сгустки напряженной, обузданной энергии. Корабль был подвешен на толстых тросах к огромным расцепленным блокам, которые — в обычные дни — несли колокола вниз, к квантовому морю.
Таким образом, это было судно, которое могло доставить двух человек в смертоносные глубины нижней мантии. В темном, плотном воздухе городской гавани эта штука выглядела достаточно прочной, предположила Дюра, но она сомневалась, что будет чувствовать себя в такой же безопасности, когда они отправятся в путь.
Над ней послышалась возня, звук захлопывающихся люков. Хорк V, председатель Парц— Сити, блистательный в сверкающем комбинезоне, спустился из мрака наверху. Он, казалось, светился; его бородатое лицо расплылось в широкой улыбке. Дюра увидела, что врач Мууб и инженер Секив Троп следовали за ним. — Добрый день, добрый день, — окликнул Дюру Хорк и дружески похлопал ее по лопатке. — Готова к отплытию?
Дюра, с головой погруженная в свои сожаления и страхи, молча отвернулась.
Секив Троп спустился, остановившись рядом с ней. Он осторожно коснулся ее руки; многочисленные карманы его комбинезона были, как обычно, забиты неопознаваемыми — и, вероятно, не относящимися к делу — предметами. — Безопасного путешествия, — сказал он.
Она обернулась, сначала раздраженная, но на его тонко очерченном лице читалось искреннее сочувствие. — Спасибо, — медленно произнесла она.
Он кивнул. — Понимаю, что ты чувствуешь. Тебя это удивляет? — старый зануда Секив, ни на что не годный без своих стилусов и таблиц. Но я все равно человек. Ты боишься предстоящего путешествия...
— Было бы лучше сказать, напугана до смерти.
Он поморщился. — Тогда, по крайней мере, ты в здравом уме. Ты уже скучаешь по своей семье и друзьям. И ты, вероятно, не надеешься когда-либо вернуться.
Она почувствовала небольшой прилив благодарности к Секиву; это был первый раз, когда кто-то действительно указал на ее самый очевидный страх. — Да, честно говоря.
— Но ты все равно пойдешь. — Он улыбнулся. — Ты ставишь безопасность мира превыше своей собственной.
— Нет, — отрезала она. — Я ставлю безопасность моего брата превыше своей собственной.
— Этого более чем достаточно.
Как она и подозревала, городские власти настояли на том, чтобы в это путешествие отправился кто-то из человеческих существ. Адда был исключен из-за возраста и травм. Отстранение Фарра, которое привело к его разочарованию, не было предрешено заранее; его молодость, в глазах тех, кто принимал решения, едва ли перевешивала его опыт рыбака-новичка. Дюра была вынуждена упорно спорить.
Второй член экипажа стал сюрпризом: им должен был стать Хорк, председатель Парца, собственной персоной. Теперь Хорк ходил по отсеку, приветствуя инженеров. Дюра невесело наблюдала за его успехами. Он, должно быть, подвержен тем же страхам, что и она сама, и — во всяком случае, в последние месяцы — огромному личному давлению, и все же он выглядел расслабленным, непринужденным, полностью владеющим собой; у него была естественная властность, которая заставляла ее чувствовать себя маленькой, слабой.
— Он хорошо скрывает свой страх, — нехотя признала она.
Секив дернул уголком рта. — Возможно. Или, возможно, его страх не отправиться в путешествие, остаться здесь сильнее. Знаешь, он очень сильно рискует в этом путешествии.
Этот трюк... Да, Дюра действительно знала; она достаточно погрузилась в политику Парца, чтобы быть в состоянии — с помощью Ито и Тобы — кое-что понять о ситуации Хорка. Каким бы неразумным это ни было, жители Парца ожидали, что Хорк решит их проблемы — отменит нормирование продуктов питания, восстановит перевозки древесины и заставит все снова заработать. Откроет магазины, черт возьми. То, что ему явно не удалось этого сделать (и как он мог добиться успеха?) поставило его позицию под сомнение; при его дворе и в более крупном комитете были фракции, которые охотились за ним с разной степенью открытости.
Эта нелепая прогулка в нижнюю мантию была последней азартной игрой Хорка. Все или ничего. Если это удастся, то он, Хорк, вернется как спаситель города и всех народов мантии. Но если это не удастся — что ж, с беспокойством подумала Дюра, возможно, для Хорка было бы лучше умереть в славный миг, глубоко в мантии, чем от рук убийцы здесь, в светлых коридорах Парца.
Члены экипажа должны были забираться на корабль через откидной люк, расположенный в верхнем торце цилиндра. Хош, как надзиратель порта, проверял простые системы корабля; теперь Дюра наблюдала, как его худые, сгорбленные плечи появляются из корабля через люк для экипажа. Как и ожидал Мууб, Хош оказался хорошим менеджером строительного проекта, несмотря на свой желчный характер; он смог эффективно использовать деятельный опыт таких специалистов, как Секив Троп, и сочетать его с практическими навыками своих портовых инженеров.
Хош поднял глаза и увидел, что и Дюра, и Хорк готовы. — Пора, — сказал он.
Дюра почувствовала, как что-то отступает внутри нее. Словно во сне она наблюдала, как работают ее собственные руки и ноги, когда она спускалась к кораблю.
Она неуклюже пролезла через люк внутрь, протиснувшись мимо ряда связанных, напрягающихся воздушных свиней и гладкой турбины рядом с ними. Она испытала смесь радостного облегчения от того, что находится в движении, и привкуса чистого, невозможного ужаса.
Громко попрощавшись с инженерами, Муубом, Секивом и остальными, Хорк пожал худую руку Хоша и забрался в кабину, протиснув свое сверкающее тело через люк. Казалось, он не обращал внимания на то, что его блестящий костюм запачкан свинячьей грязью. Он закрыл за собой люк и плотно задвинул деревянные защелки.
На мгновение Хорк и Дюра зависли рядом с люком, впервые оказавшись там наедине. Их глаза встретились. Теперь, подумала Дюра, теперь они оба связаны друг с другом, хорошо это или плохо. Она могла видеть медленное, оценивающее осознание этого в выражении лица Хорка. Но в нем не было страха; она прочла юмор, энтузиазм.
Клянусь кровью ксили, подумала она. Он действительно наслаждается этим.
Не говоря ни слова, они спустились глубже в корабль.
Свиньи были пристегнуты ремнями в верхней части цилиндра. Дюра забралась в свою свободную упряжь поближе к свиньям. Стены кабины были заполнены баллонами с воздухом, запасами продовольствия, шкафчиками для снаряжения и примитивным отхожим местом. Жужжали охлаждающие вентиляторы, стены были увешаны деревянными лампами с тусклым зеленым свечением.
Хорк занял свое место ближе к основанию корабля за простой панелью управления кораблем — панелью, расположенной перед одним из широких окон и оснащенной тремя рычагами и рядом переключателей. Он закатал рукава на руках со всеми признаками удовольствия.
Послышались удары по корпусу.
Хорк с энтузиазмом откинулся назад, ухмыляясь в бороду. — Итак, — сказал он, затаив дыхание, — итак, начинается!
Корабль пришел в движение. Дюра услышала приглушенные возгласы инженеров в гавани, скрип шкивов, когда они начали натягивать трос.
Через несколько секунд судно вышло из гавани. Золотистое сияние полярного воздушного света залило внутренности корабля, наполнив Дюру ностальгической болью, вызванной клаустрофобией. Силуэты машущих людей — некоторые из них были детьми — сопровождали корабль, когда он начал свой спуск из города.
Хорк смеялся. Дюра посмотрела на него сверху вниз, не веря своим ушам.
— О, да ладно, — оживленно сказал Хорк. — Мы отправляемся! Разве это не великолепное приключение? И какое это облегчение — что-то делать, куда-то идти. А, Дюра?
Дюра фыркнула, придав своему лицу кислое выражение. — Ну что ж, Хорк, вот я и отправляюсь в ад в брюхе деревянной свиньи. Немного трудно найти повод для улыбки. С уважением. И у нас действительно есть над чем поработать.
Выражение лица Хорка было жестким, и ей на мгновение стало не по себе — она пробыла рядом с ним достаточно долго, чтобы стать свидетельницей нескольких приступов его ярости. Но он просто снова громко рассмеялся. Его шумное, буйное присутствие было подавляющим в тесной кабине; Дюра почувствовала, что съеживается от него, словно уходя в себя. Хорк сказал: — Совершенно верно, капитан! И не пора ли тебе заняться свиньями?
Он был прав; Дюра развернулась на своей подвеске, чтобы начать работу. В течение некоторого времени аппарат не будет отсоединен от троса, но им нужно было убедиться, что внутренняя турбина и магнитные поля полностью функционируют. Упряжь животных, перекинутая через всю кабину, удерживала зады свиней направленными прямо на широкие лопасти турбины. Примерно в микроне перед схематичными шестиглазыми мордашками свиней было закреплено вырезанное из необработанного дерева корыто, и теперь Дюра достала из шкафчика пакет с листьями и наполнила корыто сочным растительным кормом, измельчая его по ходу дела. Вскоре кабину наполнил восхитительный аромат листьев. Дюра заметила, что Хорк склонился над своей консолью, очевидно, отгоняя запахи; что касается ее самой — ну, она почти ощущала вкус протонов, капающих ей на язык.
