В последний день Дарби взял Роди за руку. — Пойдем со мной. Я бы хотел показать тебе еще немного нашего мира.
Они летели беззвучно. Плавучие дома плавали по круглым океанам; скопления жилищ росли по берегам рек. Повсюду люди махали им. — Видишь ли, Роди, это мирное место, — сказал Дарби. — Нас всего несколько тысяч.
— Да. И этот упорядоченный мир восстал из руин войны... именно так, как Целостность учит нас ожидать. Как я уже говорил вам, Целостность — это движение, основанное на взаимосвязи всех вещей. Локальное снижение энтропии происходит во всех масштабах Вселенной, от роста ребенка до сближения скопления галактик. Порядок должен соблюдаться...
Раздражение на мгновение отразилось на лице Дарби. Он ничего не сказал. Роди замолчал, слегка смутившись.
В сердце саванны возвышался простой купол. — Это место мы называем Спокойствием, — сказал Дарби. — То, что я собираюсь тебе показать, является своего рода памятником. Увидев это, возможно, ты поймешь, почему твои проповеди здесь немного неуместны.
Они приземлились, как листья.
Роди всмотрелся сквозь прозрачную стену купола. Участок голой земли был усеян валунами. Там был корабль, похожее на паука сооружение высотой с человека. Сквозь многолетнюю пыль поблескивала золотая фольга. Его цвета выцвели до неузнаваемости, флаг лежал в земле.
— Вот первоначальная поверхность планеты, сохраненная при терраформировании, — сказал Дарби. — Безвоздушная.
— Аппарат выглядит очень старым. Чей это?
— Человеческий, конечно. Это один из наших первых космических аппаратов. Ты уже знаешь, где находишься?
Роди повернулся и встретился взглядом с мягким взглядом Дарби.
— Это Луна, — сказал Дарби. — Первоначальный спутник Земли. Он использовался при каком-то древнем нападении на Кольцо... Заброшенный сюда, за миллионы световых лет от дома, и терраформированный горсткой выживших. — Он улыбнулся. — Роди, каждый взгляд на ночное небо говорит нам, где мы находимся и как сюда попали. Мы живем в окружении обломков прошлого, глупых жертв войны.
— Видишь ли, нам пришлось смириться с этим. Мы заключили мир со Вселенной. Возможно, вашей Целостности есть чему поучиться у нас.
Долгие минуты Роди смотрел на древний корабль. Затем Дарби взял его за руку. — Я отведу тебя обратно к твоему флиттеру. Твоя спутница уже ждет тебя.
Рука об руку они полетели к покрытым травой стенам кратера Тихо.
Флиттер взмыл в гиперпространство.
— Эти чертовы дети научили меня песне, — сказала Тет. Она продекламировала: — Мы можем с большей надеждой на успех решить /Силой или хитростью вести вечную войну/ Непримиримо с нашим великим врагом... Это все, что там было.
Роди нахмурился. — Странная какая-то детская песенка.
— Звучит очень старомодно, не так ли? Дети говорят, что они учатся этому у детей постарше, и поэтому это передается по наследству. — Быстро нажимая на кнопки, она сказала: — Что ж, это твой первый выход. Было не так уж плохо, не так ли? Возможно, следующий будет одиночным.
Погруженный в депрессию, Роди постучал по панели данных, встроенной в ноготь его большого пальца. — Что ты знаешь о глоттохронологии?
Тет фыркнула. — А ты что думаешь?
— Это один из наших стандартных механизмов датировки. Начиная с общего корня, языки двух человеческих групп будут расходиться на пятую часть каждые тысячу лет. — Крошечные цифры мелькали у него на ногте. — Примерно половина словарного запаса Дарби близка к нашему. Это означает, что колонии около трех тысяч лет... Эта война длится уже тысячелетия.
— Мы это знаем. — Тет нахмурила брови, сосредоточившись на пилотировании. — На самом деле это немного сложно. Сеть неразрывности немного распадается; маяки наведения мерцают... рябь в гиперпространстве; где-то происходит перемещение масс. Землетрясение на ближайшей нейтронной звезде?
Роди поймал себя на том, что выпаливает: — Это всегда так?
— Что?
— Дарби...
— А чего ты ожидал? Обратить его в свою веру?
Роди обдумал это. — Да.
Она рассмеялась над этим. Она все еще смеялась, когда они вошли в теплое нутро ковчега.
Ковчег "Холизм" представлял собой сферу диаметром в несколько миль. Его человеческая структура поддерживалась огромными камерами, расположенными по экватору, где вращение ковчега создавало иллюзию гравитации. Здесь были промышленные зоны, биотехнологические резервуары, комнаты симуляторов, медицинские учреждения и тренажерные залы. Ось невесомости представляла собой туннель, сияющий светом. Выложенные плиткой коридоры разветвлялись, огибая ковчег.
Флиттер пристыковался к столбу. Роди продел руки в легкие крылья и поплыл вдоль оси. Он должен был встретиться со своим наставником по семинарии Греном, чтобы обсудить свое путешествие, и попытался поднять свое настроение. Он огляделся вокруг, наблюдая за бурлящей жизнью ковчега: люди, спешащие на работу и обратно, дети, машущие короткими крыльями в какой-то сложной игре. Роди чувствовал себя изолированным от всего этого, как будто его чувства были затуманены депрессией.
В центре ковчега была комната отдыха с невесомостью. Грен встретил его там, привязанный к плавающему столу. Грен был круглым, приятным человеком. За чашкой кофе он поздравил Роди. — Меня заинтересовал тот фрагмент, который они подобрали, — сказал он. — Ты знал, что раньше мы уже находили похожие фрагменты?
— Действительно? — Роди повесил крылья и повозился с привязью к столу.
— Странно, не правда ли? Эти разрозненные частицы человечества рабски хранят свои обрывки стихов. У нас их полно в хранилище данных... Но для чего все это? — Грен изобразил комическое недоумение.
Роди достал кофейный шарик из диспенсера на столе. — Грен, почему коридоры ковчега выложены плиткой?
Грен отхлебнул из своего напитка и посмотрел на Роди. Он осторожно сказал: — Потому что так удобнее.
— Для нас — да. Но этот ковчег — корабль-сплайн. Как должен чувствовать себя сплайн? Когда-то сплайны были свободными торговцами. Теперь мы очистили внутренности этого существа и встроили средства управления в его сознание. Грен, мы проповедуем целостность жизни, рост к завершенности. Разве это подходящий способ обращения с ближним?
— Ах. Твой первый бросок получился не таким, как ты ожидал. — Он улыбнулся. — Ты не первый, кто так реагирует.
Роди прижал теплый кофейный шарик к груди. — Пожалуйста, отнесись ко мне серьезно, Грен. Неужели наша философия, этот великий крестовый поход к Кольцу — обман?
— Ты знаешь, что это не так. Целостность — это движение, основанное на многовековом тяжелом человеческом опыте. В нем есть квазирелигиозные элементы. Даже слова, которые мы используем — "семинария", "миссия" — имеют привкус древних религий. Это не притворство, это вполне осознанно. Мы хотим, чтобы Целостность была достаточно яркой, чтобы заменить другие религии... особенно темную страсть человека умирать в массовом масштабе.
— Война...
Грен стукнул кулаком по столу, его круглое лицо было абсурдно серьезным. — Да, война. И вот почему ресурсы планет были потрачены на отправку Возвышения сюда, на место величайшей и самой бесполезной войны человечества.
— Роди, разберись со своими сомнениями. Человечество велико: разбросано, разнообразно. Ты нашел лунных людей обескураживающими. Что ж, они обрели свой собственный мир. Это не угроза законности нашего крестового похода.
Мимо проплыл еще один столик. Молодая пара что-то шептала друг другу в губы. Роди рассеянно наблюдал за ними, думая о своих родителях. Они оба работали в биотехнологических лабораториях ковчега. Он вспомнил их гордость, когда его выбрали в семинарию, а затем в миссионерскую когорту...
Грен снова улыбался. — В любом случае, тебе недолго осталось размышлять, прежде чем ты снова выйдешь наружу.
Роди удивленно поднял глаза. — Ты все еще думаешь, что я подхожу?
— Конечно. Нужны ли нам невежественные фанатики? Нам нужны молодые люди, которые могут думать, парень.
— Сейчас. Недалеко отсюда есть нейтронная звезда. Вращающаяся очень быстро... мы приняли сигнал с ее поверхности.
Роди вытаращил глаза. — Человеческий сигнал?
Грен добродушно рассмеялся. — Ну, конечно, человеческий сигнал. Зачем еще нам посылать тебя?
Роди допил свой напиток и поставил шар обратно на стол. — Думаю, мне лучше найти это...
Грен положил теплую ладонь ему на плечо. — Роди, на этот раз ты сам по себе. Иди и поспи немного; у тебя есть несколько свободных часов...
Флиттер казался пустым без Тет.
Отверстие сплайна расширилось, и Роди вернулся в гиперпространство. Он начал выбираться из Возвышения, тщательно выравнивая дыхание.
Заискрилась виртуальность; Тет ухмыльнулась. — На этот раз выступаешь в одиночку, детка? Я просто позвонила, чтобы пожелать тебе удачи. — Роди поблагодарил ее. — Послушай, Роди... не позволяй мне тебя расстраивать. Я всех ругаю, и мое мнение остается при мне. Верно? И ты хорошо справился там, на Луне. Будь в безопасности. — Она подмигнула ему, и виртуал рассеялся.
Почувствовав, что стало теплее, Роди погрузился в трехмерное пространство.
Нейтронная звезда была одной из двойной пары. Это был остаток бело-голубого гиганта, когда-то такого яркого, что, должно быть, его звезда-компаньон отбрасывала тень. Возможно, там были планеты.
Гигант взорвался.
Планеты испарились, как роса, а слои звезды-компаньона взорвались. Остатки гиганта превратились в сморщенный вращающийся пепел, такой же массивный, как солнце Земли, но едва достигающий десяти миль в поперечнике.
Новая нейтронная звезда вытягивала материал из своего компаньона и вращалась все быстрее. Вращение деформировало ее, пока, наконец, она не превратилась практически в диск, обод которого двигался со скоростью в треть скорости света. Эффекты вращения нейтрализовали сильную гравитацию звезды, и начал образовываться слой обычной материи...
Сюда случайно попал человеческий корабль, изуродованный какой-то забытой войной; Роди нашел разбитый корабль на близкой орбите вокруг нейтронной звезды. У экипажа не было пути назад в гиперпространство и возможности позвать на помощь.
И в этой мрачной системе было только одно место, которое могло предположительно поддерживать человеческую жизнь...
На мониторах Роди нейтронная звезда представляла собой тарелку с раскаленным углем. Точка на краю излучала зеленый лазерный луч, выделяя сообщение на чем-то, называемом азбукой Морзе. Сообщение состояло из одного слова на древнеанглийском. — Мэйдэй. Мэйдэй...
Роди отправил ответ на том же старом языке и с тем же кодом. — Я представляю Возвышение Целостности. Что такое мэйдэй?
Ответ пришел днем позже.
— Приносим извинения за задержку. Потребовалось время, чтобы найти офицера связи. Я офицер связи. Чего вы хотите?
— Меня зовут Роди. Я прибыл сюда на ковчеге Возвышения. Я принес вам хорошие новости о Целостности...
— Вы человек?
— Да, конечно. Как давно вы застряли?
— Где застряли?
Роди потянул себя за подбородок. — Хотели бы вы услышать о событиях в галактиках? О войнах с ксили?
— Что такое галактики? — Отменить вопрос. Пожалуйста, поймите, что это первый раз, когда система связи получила ответ...
— Тогда почему вы сохранили ее?
— Потому что так было всегда. Роль офицера связи передается от матери к дочери. Мы знаем, что пришли откуда-то еще. Система связи — единственная связь с этим другим местом, с нашим происхождением. Как мы могли отказаться от нее? Ты в этом другом месте?
— Да. Вы не одиноки.
— Как обнадеживающе.
Роди приподнял бровь. Сарказм? — Пожалуйста, опишите свой мир.
— Какой мир?
Потребовалось некоторое время, чтобы достичь общего понимания.
Команда, оказавшаяся на мели, обнаружила слой густой жидкости на краю звезды. Жидкость была полна сложных молекул, оставшихся от термоядерного взрыва сверхновой.
Это была их единственная надежда.
С поразительной дерзостью они терраформировали кольцеобразное море. Затем они начали формировать своих собственных нерожденных детей.
Их потомки плавали, как рыбы, в тускло-красном тороидальном океане, болтая по-английски. Им не нужны были руки или инструменты; для них была оставлена только старая система связи, передающая свое сообщение в небеса. Роди представил, как офицер связи нажимает ртом или языком на широкую, нестираемую клавишу.
Роди отправил вниз маленький, прочный зонд. Это было мимолетной новинкой для рыбьего народа. Роди задался вопросом, думали ли они, что он плавает где-то внутри.
Среди рыбьего народа произошла смерть. Труп выпал из стаи вопящих родственников и медленно опустился на светящуюся поверхность звезды.
Зонд Роди взял образец ткани у трупа.
Метод глоттохронологического датирования не годился для рыбьего народа. Роди обратился к генетическому анализу. На Земле две не смешивающиеся группы будут демонстрировать расхождение генетической структуры со скоростью один процент каждые пять миллионов лет.
Роди обнаружил, что рыбий народ плавал по своему океану пятьдесят тысяч лет.
Это потрясло его. Как долго тянулась эта чертова война ксили? Сколько человеческих жизней было потрачено впустую?
Рыбий народ был не слишком впечатлен Целостностью.
— Все человечество объединено свободой, — сказал Роди. — Миры в домашнем пространстве соединены неразрывными связями в нейронную сеть; решения передаются через сеть и отражают волю всех, а не только одного человека или одной группы...
И так далее.
Офицер связи долгое время молчала. Затем: — То, что вы говорите, мало что значит для нас.
— Ваш мир неизменен. Вы изолированы. Вы исключены из великих событий, которые формируют великую историю человечества.
— Но нашу жизнь отмечают великие события, — сказала офицер связи, и Роди подумал, не обиделась ли она. — Наши собрания, например. Есть места, где мы плаваем сообща и заставляем океан петь. Мы сделали это не так давно.
Это озадачило Роди. Это звучало как звездотрясение, внезапный коллапс земной коры; это заставило бы всю звезду звенеть, как колокол.
Могли ли они вызвать звездотрясение?
Возможно, у них был какой-то способ манипулировать мощным магнитным полем звезды. И, в конце концов, не так давно землетрясение разрушило сеть неразрывности Возвышения.
Через две недели Роди попрощался со своей подругой.
— Подождите, — неожиданно сказала офицер связи. — У меня есть для вас сообщение. — И она передала: — Наш великий враг, /Который сейчас торжествует и в избытке радости/ Единолично правит тиранией небес.
— Что это значит? — спросил Роди.
— Неизвестно.
— Тогда зачем вы это отправляете?
— Каждого офицера связи учат отправлять это.
— Почему?
— Что такое "небеса"?
— Неизвестно.
Роди вспомнил стишок, которому его научили дети Луны. Вести силой или коварством вечную войну /Непримиримо с нашим великим врагом, / Который теперь торжествует, и в избытке радости...
Фрагменты складываются воедино, понял он с удивлением.
Он передал свое заключение в ковчег "Холизм" для анализа.
