— Не. Наоборот. Просто — они и воровать не умеют. Вот то ли дело наши — хрен прижучишь. А если и поймаешь, ну, буквально за руку — так тут же адвокаты сворой понабегут, ты ж и виноватым окажешься.

— Ага... Как в той истории... Ну, помнишь? С Локхид?

— Да... Печально и грустно всё это. Нет, ну ты пойми — был бы он хоть, к примеру, гомик — и ничего б — понимаешь! — вот совсем ничего б такого не было... Ну, допустим, если б заместитель к адьютанту приревновал... И всё! Прайвиси! Вся эта голубая шатия-братия тут же такой бы вой подняла! Так нет же, на баб его потянуло... Придурок... Не, точно, все беды от баб. Ей богу, сам бы в гомосятину ударился бы... Если б не одно предельно поганое обстоятельство...

— Какое, Майки!!? Только не молчи, скажи, а я... Я — всё! Для тебя — всё! Милый...

— Мужики ещё большие гады и сволочи. Да и воротит меня от них...

Новоозёрск. Квартира Шматковых, комната Витька, потом кухня. Шматков Виктор Александрович, Шматкова Юлия Семёновна — люди. Старшина Тельцов Александр Фёдорович, ментяра.

04:46, 04 мая 2014 г.

— Эй Витенька, милый, вставай скорее...

— Ох, ну ма, тока заснул, срочное чё?

— Отец пришёл! Эх, говорила ж я тебе... Что ж ты натворил-то... А, ладно... Что сделано, то сделано, и не хер теперь зря слёзы лить да причитать. Вставай!

* * *

— Привет, дядь Саш...

— Хренет.

— Чё стряслось-то, конец света, или как?

— Хренак — с печки бряк. Ты, эта, делов тут натворил... намедни. Меня аж в ночь вызвонили. Короче, мотать тебе надо, да поскорее. Пока не вся ещё шобла местная воем поднялась.

— А что такое?

— Хреное. Дурку-то не гони. Кто седни ввечеру мелкоту у школы прессанул?

— А, это... Так они ж...

— Хрениж. Они, а) — при родне, забуревшей вконец, б) — в отношении малолетних, и наконец, д) — из хулиганских побуждений. Это только по пункту два.

— Какому такому пункту?

— Херункту, блин... Пункту два статьи 111. УКа ЭрЭф. Умышленное нанесение тяжкого вреда здоровью.

— Да какого ж там тяжкого-то?

— Херажкого! У Глеба оба предплечья со смещением, запястья... Чем ты ему ещё и запястья чтоб? Совсем без малого в кашу, кажись, едрёнвош?

— Руками...

— Херуками! Если клещи кузнечные заместо пальцев отрастил, так и не хер ими кого ни попадя за запястья эти самые хватать. Хорошо хоть что не за яйца, блин, а то б ваще... Небось, бабцам своим жопы не отрываешь, как прижмёшь? Пока вроде ни одна лярва к нам жаловаться не прибегала... Значит, умеешь!? Нежно чтоб и без грубости...

— Так это что, Крокодиловна прибёгла, на кровинушку-то мою, на Витюлика...

— Хренюлика... Не. Та, как раз, на удивление... А вот Артурчикова матушка...

— Алка? Ооох... Мамочки... Алка — эт полный кабздец. А у того-то что, у Артурчика?

— Херурчика. Пара переломов, но так, без отягчающих... Как и у остальных... Потерпевших, блин. Вывихи, растяжения, ушибы. Не знаю, какие там у них мозги и как ты до них достучаться сумел, но и сотрясения тож качественные получились. Харь у пяти, пожалуй. В общем, учидил... По полной.

— Так нежто ж это тяжкие?

— Херажкие... Какие надо, так и квалифицируют. В Волхове. А то ты Алку не знаешь?

— Алка — это кто?

— Херто. В кожаном пальто, блин... Это такая сука...

— Дык она и ж в школе ещё такая была. В параллельном училась — я в "В", а она, знамо дело, в "А". Ух, не любили её... Во всех классах, и в школе — ваще. Первая стукачка и змеюка подколодная была. И мамаша у неё того ж роду-племени иудиного — гадила всем и всюду. По партийной ещё когда линии... Эта... Парторг, да?

— Херорг... А потом она, мамаша эта, в мэрию... тогда ещё горсовет был... секретаршей её пристроила. Свечку не держал, но, говорят, Сам её капитально попихивал... Расслаблялся, значить, в рабочее это самое время. И, по достоверным слухам — а слухи у нас эт завсегда самое достоверное и есть — Артурчик у неё как раз таки от него и получился. А Сам, он сейчас в Москве обретается, не на первых, канешна, ролях, но мелькает время от времени, по телеку даже пару раз видел. Её, однако, с собой не стал забирать. В столице, наддумать, крали куда как похлеще в этих самых секритутках жопами крутят.

— Да уж, а то эта аж уж стыд один — ни спереду, ни сзаду, коряга болотная...

— Херотная. Вот вы, бабы, всё об одном... Неважно, что у ней сзаду да сперЭду, важно, кому она этот зад-перэд вовремя подставила. Да, и следующий наш мэр тоже на ней отметился, по, опять же, достоверным слухам — а он теперь не то что не хрен собачий, а ажно целый глава районной администрации. Так что — невелика гадючка, однако яду дюже много в ней. Уж кому-кому, а тебе точно хватит. Даже — более чем.

— Не было печали...

— Херали. Так вот... На чём я остановился-то? По тем пунктам светят тебе дальняя дорога да казённый дом сроком на десять лет, и это ещё минимум. Но, как в том магазине, что на диване, и это ещё не всё. Поскольку есть там ещё пункт 3б, то биш, в отношении двух и более лиц... Это уже будет, если память не изменяет, до 15 лет.

— До двенадцати... Плюс ограничение до двух лет. Или без такового.

— Херового! Хм... Знаешь... Молодец. Вот если б все бы так. А то его ужо в столыпин — а он тока — "За што?" И недоумённо так.... Всего-то лишь украл-ограбил-изнасиловал-убил, а его, такого хорошего, на нары... Бедняжку. А вот насчёт чтоб без такового, в смысле, ограничения этого самого, так даже и не мечтай. Отгрузят по полной, да ещё и вдогон пошлют, ежели смогут.

— Так что ж тогда делать-то, Сань, а? Придумай же что-нибудь, ты ж у нас мужик ушлый...

— Херушлый... Придумал уже. И обслюнить это дело даже успел ужо. С военкомом... Кореш мой давишний, да и должок у него передо мною... имеется. Имелся.

— Что, нежто в армию опять? Он же отслужил!

— А и правда, дядь Саш... Контрабасом, что ль?

— Херобасом. Размечтался, тля... Может, офицериком возжелаете, господин хороший? Енералом, блин... Срочником пойдёшь. Енералов до хрена, а этих вот которые просто служивае, так вот их как раз и не хватает — понял? Аж откуда хочешь гребут, хоть с под суда, хоть бы и вовсе с нар... Тюремных. Не хотит народ служить. Шлангуют, бегают, откупаются... А их ловят... Не слышал, чтоль, даже премия теперь ментам положена? За уклониста? Тридцать полновесных деревянных тыщ за кажную харю дезертирскую. Тридцать — понял? Разве что только не сребреников...

— Слышал... Так я-то тут с какого боку-припёку? У меня в военном уволен в запас значится. Вона, Колюстика, того сразу сграбастали, а меня — отпустили. Предварительно обчистив, правда, но — Москва, она Москва и есть. Столица, блин, всей этой пакости.

— Херакости. Ты, милок, призвался-то когда?

— Когда?

— Херда... В мае прошлого года. Значит, срок твой только в этом месяце и вышел. Бы. В общем, тогда с военкомом договорился, и теперь — уже. У них план призыва горит. Пойдёшь как призывник, новобранец, в смысле, а билет военный тебе новый выпишут. Но и этот пока с собой возьми, вместе с паспортом — от греха, понял?

— Уууу... Раз убили уже, так что, надо таперча чтоб совсем вовсе укантропупили? В своём ли ты уме, Сашенька!

— Херашенька... Это — единственный вариант. Иначе... Как блин на хрен ни крутись, а жопа, она, блин, всяко сзаду нах получается. Из армии, чтоб выдача была, надо не знаю уже чего отчебучить блин, по нонешним-то временам. Это ты, мудак, добровольно тогда, не зная, блин, броду... Прочих же хрен отловишь чтоб забрить.

— Так как же это так же? Ты ж, Витюнечка, в этот всё хотел... Так мечтал, чтоб на начальников где учат... И в армию из-за этого, чтоб льгота... Баллов не хватило, а у Марьпретровны, дуб-дубом, еле тянули, так у него хватило. А ведь ты ж так мечтал, так мечтал... Сделать, чтоб по справедливости всё!

— Хренивости... У начальников, чай, тож детки есть, вот они-то в таких институтах и учатся. А потом нами руководят... Да так, что руки эти, которыми они водят, не грех и поотрывать бы на хер к херам. Так что — забей. Собирай вещички, и, на первом автобусе — полчаса времени у тебя ещё на сборы — в Волхов, а там прямиком в военкомат дуй. Знаешь где, иль подсказать?

— По компу посмотрю...

— Херомпу. До поворота на Парковую доезжаешь, ну, колесо это где, оборзения, с каруселями, там выходишь, на другую сторону, оттудва автобусом, 31 или 4 номером, или на маршрутке... Не помню. До Новгородского шоссе...

— Ладно... Пешком дотопаю.

— Херопаю. Сказал автобусом — значит, автобусом, блин. Полицаям тебе нельзя попадаться, заметут, помаринуют малёха, придёт указивка отседва — а я её никак не могу не отправить, только что ежли на пару-тройку часов задержать — и суши тогда сухарики в дальний путь Владимирским трактом. Так что — вперёд!

Россия. Ленинградская область. Город Волхов. Районный военный комиссариат. Военком, подполковник Спокойников Игорь Анатольевич, почти человек. Старшина Тельцов Александр Фёдорович, ментяра.

12:42, 05 мая 2014 г.

— Херобилизация... Кстати, а что там у Витька, ну, настоящего, за спецчасть была?

— Да какая там в жопу спецчасть... Обычные мазутники, мотострелки, кажись... В Астраханской области... Они тут у меня то и дело пасутся. Клиенты не хуже других. Хотя, конечно, кто сейчас разберёт. Спецура, она шифроваться любит, иной раз хрен поймёшь, что да как. Знаешь, а таки ж вспомнил я его, настоящего, в смысле, ну, Витька твоего.

— Херка. Не моего.

— Ну, ты понял, об ком я. Он же ж и правда всё в какой-то спецназ просился, а сам — соплёй перешибить, и больной весь, плюнь — рассыпется да говном потечёт, очкарик задроченный. А всё туда же, в пираньи, блин нах... Затрахали до корней зубов такие вот комсомольцы, блин, добровольцы. Здоровяка, тля, хер загонишь, а хиляки-романтики рвутся. Думают, там их здоровше сделают... Драться научат... Как же — как же... Так их только там таких и ждали, твою мать блин нах.

— Хренах. Материшься, блин, как тот Винни-Пох на пожаре...

— А ты что, слышал?

— Херышал... Я тогда молодой ещё был... Совсем. До армии ещё... ВПП тадыть в питерской мэрии ещё ошивался, под Собчаком, то есть, ну, и свалились они как-то к нам на турбазу, всей, значицца, сановною сволочью. Знамо дело отдохнуть, расслабиться... а ночью оно возьми да и загорись. Папашу маво, естественно, вызвали — такое дело! А я, значь, за ним увязался. А там этот. Таким и запомнил его — стоит, понимаешь, в глазах отблески зарева красным, весь мокрый, выражается как бы не почище матёрого шоферюги-дальнобойщика и — командует! Да до того ж толково всё у него выходит, да так уверенно, и такое у него прям таки упоенье на лице... Кого-то там вытащил даже. Из огня, в смысле. Папаша, кстати, говорил, что-то там нечисто, с пожаром тем. Поджог, что ли. Но потом — никто ничего.

— Так ты б теперь его и пораспросил бы, папашу-то. История ж... Глядишь, мемуары издашь.

— Херуары. Теперь никак. Погиб папаша. На боевом посту. В 90-е знаешь, как оно было.

— Ну извини...

— Чё ж там, дело прошлое... А он истинный мент был. Своего, знам дело, не упустит, но и чтоб порядок был, на том и стоял. Подмазать, по мелочи ежли, так эт завсегда можно, но чтоб вовсе купить, эт хрен... Ладно, потопал я. Всё, как договорились, лады? Да, и это... Постарайся побыстрее. Пока в городе не прочухались. Лучше сегодня. К обеду или раньше.

— Будь спок. Заезжай, как будешь ещё.

— И ты к нам. На рыбалку, ну, и вообще...

Город Волхов. Районный военный комиссариат. подполковник Спокойников Игорь Анатольевич, военком, , капитан Костенко Виталий Викторович, командир второй роты третьего мсб 14-й ОМсБр. Вроде люди.

16:21, 05 мая 2014 г.

— За этих вон можно будет слупить. За этого тыщи по три, а за того, пожалуй, и пятерик потянут. В месяц. Но — могут подъехать. На присягу там, и вообще...

— Ясно. Ставим галочку. За которого пятерик? Этого? Ага...

— Эти вот... Слупить ничего не получится, но... В общем, родичи достаточно серьёзные люди. Ну, не так чтобы, но проблемы могут быть.

— Понял. Ставим нолик.

— Ну, а эти четверо... Неполные семьи, алкаши и прочее в этом роде...

— Ставим крестик.

— Э, э, полегче! Никаких крестиков чтоб! А то понаприбывали уже эти вот такие твои крестики двухсотым, блин, грузом. Скандалу не оберёшься... Я, вообще, за такие вещи штрафовать блин буду!

— Да нет, не то что ты подумал. Крестик — это просто чтоб особо не церемониться. Нам и самим ни к чему такие дела. А тогда... Так уж получилось... наверное. Случается, словом. Раза по два, по три за призыв... Дисциплину ж тоже надо как-то поддерживать, сам понимаешь. А насчёт штрафа — это не ко мне. К тому же за того двухсотого тебе вроде как доплатили, насколько помню.

— Доплатили... Я на такое не подписывался — понял? Предупреждать надо. Ладно, проехали. Кстати, один из этих, ну, сегодняшних, вроде как ваш... Ну, тот, который двухсотый.

— Ерунда. Напутали, наверное, что-нибудь опять в строевой. Там у них такой бардак, чёрт ногу сломит... Всё пытаются на срочников скинуть, ну, которых потолковее... А срочник, он и есть срочник. Куда ни целуй, везде у него жопа. Так он что, как дезертир пойдёт?

— У меня — пойдёт. И как дезертир, и как призывник. Для отчётности. По разным линиям, не сойдутся нигде, по документообороту, а мне и там, и там по плюсику. А для вас — только как призывник. У него тут, вишь, заморочки кой-какие... нарисовались.

— Что за заморочки? Серьёзное что?

— Не... Не настолько, чтоб... Так, морду не тому набил... Но без мокряка, ты не думай...

— Мне-то чего... Думай ты. Не первый год, чай, общаемся. Ежели, не дай бог, что, тебе предъява пойдёт.

— Без проблем.

— Ну и что ж ты тогда голову мне морочишь?

— У него билет военный на руках.

— Так спиши на хрен и новый выдай к херам.

— Уже списал, учить будешь... А новый... Бланк мне пригодится, понял? Чистый... Строгой отчётности.

— Ладно. Тогда за этого — три.

— С чего это три? Полноценный призывник. Крепыш. Сестричка в антропометрии аж охренела вся и в осадок выпала — 98 кило живого весу при ни капли жира. Это при росте всего-то под сто шестьдесят! И ещё это... В общем, поплыла баба...

— А вот это нам совершенно без разницы! Одни проблемы с того... Три с полтиной.

— Окстись! Вообще, что за базар гнилой? Вон, ПВОшник кругами ходит — возьму да и отдам ему. У парня десять классов, промежду прочим. Почти с отличием!