— Кто? Рокэ Алву ненавидит вся Талигойя, но я не знаю никого, кто осмелился бы так над ним подшутить, и потом он сам все рассказал. Позже. Рокэ никогда не отказывается от того, что делает. Спросите его об отце, он расскажет правду. Со всеми подробностями. Я спрашивала, и лучше б я этого не делала! Иногда отсутствие совести и сострадания так легко спутать со смелостью.
Ворон рассказал про Эгмонта Окделла с той же проклятой улыбкой, что и про Джастина Придда. Правда, маршал не думал, что мальчика убьют его же родные. — Ветка с хрустом надломилась, и Катарина, словно очнувшись, посмотрела на то, что сотворили ее руки. — Наверное, я недостойна принадлежать к дому Ариго, но я бы не смогла убить брата, что бы тот ни натворил. Мы все не без греха, а в шестнадцать лет так просто ошибиться… Это для вас, мужчин, честь — все, а для женщин главное — любовь. В юности я так надеялась…
Ее Величество бережно положила сломанную ветку на скамейку и замолчала, глядя куда-то вдаль. В юности она надеялась встретить любовь, но ей пришлось стать женой короля и любовницей маршала. Ради Талигойи. Кансилльер прав, Катарина — жемчужина, даже не жемчужина — звезда, взошедшая над руинами. Если б Ричард Окделл своей смертью мог облегчить ее участь, он бы умер без колебаний и умер счастливым, но его смерть и его жизнь ничего не меняли в судьбе хрупкой женщины с пепельными косами.
— Дикон, — тихо произнесла королева, — можно я буду вас так называть? Штанцлер говорит, что вас так называют друзья. Мы ведь можем стать друзьями?
— Ваше Величество!
— А вы зовите меня Катари, разумеется, когда мы одни. Я всю жизнь мечтала о младшем брате, старшие братья всегда заняты войнами, политикой и охотами, им не до вышедших из детской сестер…
Ты не понимаешь, как страшно годами не говорить ни единого искреннего слова. Я почти рада этой нелепой сплетне, иначе я никогда бы не решилась на тайную встречу с молодым человеком.
— Эр Штанцлер предупредил меня, как вы рискуете.
— «Ты», Дикон, «ты»… А риск, что ж, ты рискуешь не меньше… Прости, я сегодня сама не своя, мне вредно вспоминать. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Значит, ты был болен и тебя заперли в доме?
— Да, Ваше Величество.
— Катари…
— Да, Катари. Я простудился, и монсеньор запретил мне выходить.
— Болеть всегда так скучно.
— Ну, вообще-то я не скучал. Герцог велел мне разыскать книги о Гальтаре. Это было интересно
— Гальтара? — удивилась Катарина. — Старая столица? Зачем?
— Кажется, монсеньора попросили. Я отдал ему то, что нашел, и он велел слуге куда-то все это отнести.
— А что там было, в Гальтаре? Знаешь, Дикон, я ведь люблю сказки, — виновато улыбнулась Катарина, — а то, что случилось так давно, стало сказкой.
— Гальтара была очень большой, — послушно начал Дик, вспоминая переплетенный в пятнистую кожу фолиант, единственный, который он прочел, остальные оказались слишком непонятными. — Она была построена с помощью великих сил в древние времена…
Ричард никогда не был хорошим рассказчиком, ему хотелось передать Катарине ощущения тайны и тоски по ушедшей мощи и красоте, охватившие его в старой библиотеке, но не знал, с чего начать.
«Кэртиане жить, пока стоит Кольцо Гальтары», — было начертано на вратах внутренней Цитадели, вратах, которые открывались лишь перед теми, кто принадлежал к Великим Домам. Четыре Великих Дома, Четыре Знака Силы, Четыре Верхних Города, Четыре Вечных Башни, разнесенных на тысячи пасадан[119]… Когда вбираешь в себя странные слова, начертанные на пожелтевших страницах, они пленяют, но стоит заговорить об этом, очарование исчезает.
— Ты знаешь, почему Раканы оставили Гальтару? — постаралась помочь Катарина.
— Ну… Там написано, что у короля Эридани было два брата. Среднего звали Ринальди, младшего — Эрнани. Ринальди был очень гордым, и еще он влюбился в герцогиню из дома Ветра…
— Дом Ветра, — пробормотала Катарина. — Дом Алва, проклятый дом.
— Тогда это были не Алва, — отец говорил, что нужно быть честным даже по отношению к врагам, — юная Беатриса была женой полководца Лорио Борраски, и она любила своего мужа. Ринальди воспользовался тем, что Лорио был в походе, и в маске проник к герцогине в спальню. Беатриса приняла его за грабителя и закричала. Прибежали слуги, во время боя маска упала, герцогиня узнала принца и велела его отпустить. Ринальди решил, что это знак любви, но Беатриса сказала, что лучше принадлежать последнему слуге или псу, чем забывшему о своей чести принцу. Ринальди ушел, но он не привык проигрывать. Брат короля похитил Беатрису…
О том, что произошло между герцогиней Борраска и Ринальди Раканом, Ричард читал множество раз. Ринальди обрезал пленнице волосы и лишил ее одежды… Он продержал герцогиню в тайном убежище восемь месяцев. Пока женщина не забеременела, похититель забавлялся с ней каждый день, потом отдал сначала слугам, потом специально натасканным псам, а сам со своей новой любовницей смотрел на позор той, что его отвергла.
Древний автор был весьма откровенен и не стеснялся подробностей, а в замке Окделлов подобных книг не держали. Старая легенда стала для Дика окном в запретный мир, волнующий и позорный. Именно поэтому он не мог рассказать о том, что прочел, Катарине, но та все поняла и так.
— Я знаю о том, что испытала Беатриса, больше, чем ты, — прошептала королева. — Она умерла или ее заставили жить?
— Ее искали по всей империи, а Ринальди держал ее в Гальтаре. Принц приходил к ней каждый день, пока она не… Пока не стало так, что у нее должен был родиться ребенок.
— Это мне урок, — руки Катарины теребили черный шелк платья, — нельзя считать себя самой несчастной. Никогда…
— Простите меня.
Как он мог раз за разом перечитывать эту историю? Как?! Ведь на месте Беатрисы могла быть Катарина… Герцогиня могла походить на королеву, даже наверняка походила — нежная, хрупкая и гордая.
— Говори, Ричард. Я хочу знать, что стало с ними обоими — герцогиней и принцем.
— Срок Беатрисы близился, Ринальди его месть наскучила, и он собрался убить пленницу, но один из слуг, тайный эсператист, помог герцогине бежать. Он хотел укрыть ее у своих единоверцев, но Беатриса Борраска решила иначе. Она, как была обнаженной, со следами от плетей и собачьих укусов на теле, среди бела дня прошла через всю Гальтару к королевскому дворцу и потребовала у Эридани Ракана справедливости. Ринальди пытался отрицать свою вину, но был изобличен слугами и любовницей. По Золотому Закону принадлежащий к Великому Дому мог принять смерть лишь от руки равного. Ему давали меч, и он дрался по очереди с другими дворянами.
Первым скрестить клинок с насильником должен был герцог Борраска, а он считался лучшим бойцом Золотых земель. Принца ждала быстрая и почетная смерть, это было слишком легким наказанием за содеянное. Народ Гальтары и Великие Дома потребовали от короля сохранить преступнику жизнь и заточить его под Цитаделью, и Эридани согласился.
— Под Цитаделью? — Глаза Катарины расширились.
— Да, — перевел дух Дик. Трудности кончились, дальше можно было говорить, не стесняясь. — Под Цитаделью были пещеры, в которых жили страшные чудовища. Те, кто создал Гальтару, сделали так, что они не могли подняться наверх. Самых страшных преступников запирали в этих подземельях, так поступили и с Ринальди.
— Это справедливо, — жестко сказала королева, — тот, кто надругался над женщиной, не должен жить, но смерть его не должна быть легкой.
— Да, Ваше Величество, но Ринальди принадлежал к роду Раканов, а Раканы были наследники создавших Гальтару. Эридани и его братья владели древними секретами. Когда принца волокли к входу в пещеры, он кричал, что отомстит всем Золотым землям и его месть будет страшной. Тогда решили, что угрозами и оскорблениями он хочет приблизить свой конец. Эридани запретил воинам стрелять. Король, его брат Эрнани, Лорио и Беатриса видели, как преступника втолкнули в подземелье. Лорио опустил решетку, а Эридани собственными руками защелкнул Капкан Судьбы.
— Капкан Судьбы?
— Замо́к, который может открыть лишь тот, кто закрыл. Другой, прикоснувшись к Капкану, превращается в живую статую и остается недвижим, пока не пройдет отпущенный ему небом срок.
— Этого не может быть!
— В книге говорится, что в древние времена было изготовлено шестнадцать подобных замков, стерегущих выходы из подземелий Гальтары.
— Значит, после казни Ринальди Раканы решили оставить старую столицу?
— Нет. Осужденный принц нашел способ отомстить. Каким-то образом он открыл дорогу заточенным в пещерах тварям, и они вырвались на волю. Чудовища казались непобедимыми, но Эридани пустил в ход подвластную Раканам магию. Он спас город, но сам погиб. Корону получил Эрнани, последний из братьев Раканов.
И новый король, и его народ не хотели оставаться в Гальтаре, и Эрнани перенес столицу в Кабитэлу, а сам отрекся от старой веры и подвластных его роду сил и поклялся, что Раканы никогда не прикоснутся к родовым талисманам.
— Эрнани был прав, — покачала головой Катарина, — В наше время слишком многие готовы опираться на зло. Хорошо, что древние секреты сгинули навсегда.
— Тот человек, который записал легенду, думает, что Эрнани не осмелился уничтожить реликвии, а может, не смог. Они где-то спрятаны. Может, в Гальтаре, а может, и в новой столице.
— К счастью для нас, они не могут быть здесь, — медленно произнесла королева, — если б Раканы повелевали великими силами, Франциск Оллар не победил бы. Будем надеяться, талисманы, где бы они ни были, пролежат там до скончания времен. Спасибо тебе, Дикон. Это самая страшная и самая красивая легенда из всех, которые я слышала. Представляешь, я чуть было в нее не поверила…
— Ваше Величество…
— Катари, Дикон!
— Катари, ты думаешь, это ложь?
— Что касается герцогини и принца — нет, такое нельзя придумать, а вот все остальное… В Эсператии сказано, что нет Силы аще от Создателя, а он не потерпит на земле Кэртианы мерзких тварей. И потом в юности я увлекалась магией. Мне так хотелось научиться менять мир к лучшему, но магия невозможна, Дикон. Даже самая простая.
Люди не могут летать и дышать под водой, и они с этим живут, иногда даже счастливо. Надо смириться и с тем, что колдовать нам тоже не дано. Если б «древние секреты» и впрямь существовали, их бы снова открыли. Как гоганы ни хранили секреты бумаги и пороха, а монах Клаус их все равно разгадал. То же было бы и с магией, если б она существовала.
2
В сущности, все шло более чем неплохо, и Его Высокопреосвященство сам не понимал, почему в последнее время его раздражает все или почти все.
Сильвестр чувствовал — он теряет бесценное время, а снизошедшее на Талиг затишье не к добру. Объяснить причину своего беспокойства кардинал не мог даже себе, не то что другим. Говорят, неразумные твари чуют приближение землетрясений и пробуждение огнедышащих гор, чуют и уходят, а люди до последнего цепляются за свой скарб и гибнут под его обломками. Не так ли и он — чутье кричит об опасности, а кардинал Талига занят повседневной ерундой.
Сильвестр потребовал шадди, но пить не стал. Секретарь поставил поднос на стол и вышел. Дорак сидел, глядя, как над изящной чашкой поднимается ароматный пар. Следовало просмотреть прорву бумаг, пригласить для беседы главного казначея и воспитателя наследника, написать шесть писем, но заставить себя взяться за дело Квентин Дорак не мог. Леворукий и все твари его, откуда все-таки ждать удара?
Из Агариса? Вряд ли, в святом граде все идет так, как идет. Эсперадора все еще нет, а магнусы и кардиналы расселись вокруг пустующего седалища и готовятся к драке за наследство. Надо полагать, этого удовольствия им хватит надолго, а пока на престол водрузят Юнния. Старикашка и впрямь рассыпается на ходу, это проверялось неоднократно. Нет, Агариса пока можно не опасаться. Дриксен и Гаунау? Еще смешней. Им даже Бергмарк не по зубам, а их союзники в Талиге сидят тише воды, ниже травы.
После разгрома Окделла прошло слишком мало времени, вряд ли Люди Чести дозреют до очередного бунта раньше, чем лет через десять. Так в чем же дело? В Альдо Ракане? В гоганском золоте? В нелепой истории с пропавшим Арамоной и спятившими слугами? Сильвестр вытащил из груды документов приказ, в котором капитаном Лаик назначался Клод Дезарриж. За него хлопочет фок Варзов, а Рокэ то ли по своему обыкновению подмахнул бумагу не глядя, то ли из вредности не пришел за советом, хотя главу фабианского братства избирает кардинал, а маршал лишь формально утверждает.
С Алвы станется затеять ссору просто от скуки, но ссоры не будет, потому что решение правильное. Вольфганг фок Варзов не просто хороший воин, он единственный из Людей Чести, кому можно доверять. Не считая Рокэ, разумеется, но потомку Рамиро Люди Чести с наслаждением перервут глотку, а Вольфганг для них — свой, а потому его служба особо ценна. Да и в людях Варзов разбирается неплохо, надо полагать, этот Дезарриж предан Талигу и своему маршалу, смел и неглуп — старый вояка дураков и трусов не жалует.
Кардинал немного пожевал губами и положил приказ в черную сафьяновую папку для одобренных документов. Клод Дезарриж может приступать к исполнению своих обязанностей. Когда освоится, нужно его расспросить, свежий глаз может заметить что-нибудь любопытное. Пусть поищет следы Арамоны. В то, что этот бражник и мерзавец взят живым на небо, кардинал не верил, но на земле его не нашли, хотя, узнав об исчезновении Арнольда, Его Высокопреосвященство пустил по следу лучших сыщиков.
Та же беда, что с Германом и Паоло, но там кардинал еще допускал бегство. Бегство не от власти, а от неведомой угрозы, здесь же это было исключено — Арамона был слишком глуп, чтоб исчезнуть, не оставив следов. В то, что в дело и впрямь вмешалось нечто сверхъестественное, поверить было трудно, но слуги отчего-то поголовно сошли с ума, новая конюшня превратилась в гнилую развалюху, а в Агарисе, прошу заметить, рехнулся астролог, работавший на Альдо Ракана. Альдо…
Его Высокопреосвященство взял чашечку с шадди и выплеснул остывший напиток в камин. Мориски сочли бы его святотатцем, каким он, собственно говоря, и являлся. Как большинство клириков, к слову сказать. Из Агариса доносят, что один праведник все-таки там завелся. Епископ Оноре из ордена Милосердия и впрямь верит в то, что говорит. Любопытно, кто и когда блаженного отравит, разумеется, к вящей славе Создателя и с последующей канонизацией? Сильвестр и сам бы не отказался таким образом пополнить сообщество олларианских святых, но, как назло, никого богоугодного под рукой не было.
