Неправильное привидение - общий файл

Не знаю, как долго мылась Таня, но я точно не меньше двух часов. Грязи на мне, не считая крови, особой не было, вода только покраснела, но оставалась почти чистой, без хлопьев грязи. Гораздо важнее были ощущения, о которых я почти забыл. Дерево корыта — гладкое, простыня, которой застелили корыто — шершавая, вода — мокрая, мыло — скользкое. Кувшин с горячей водой — тяжёлый. И всё это можно трогать, двигать, чувствовать. Упереться пальцами ног в один край бадьи, спиной — в другой, напрячься, ощутить твёрдое дерево и никуда не провалиться — красота. А потом опуститься под воду и пускать пузыри, пока не начнёшь задыхаться — вообще отпад! Когда, завёрнутый в простыню, я опустился на кровать, а потом развалился на перине, погрузившись в это облако, я понял, что счастлив. Глупо, идиотски, по-детски, но счастлив, как никогда не был счастлив в своей жизни.

Но оказалось, что это не предел. Следующей вершиной был обед. Нам выдали халаты и пригласили за стол. Таня ела как птичка, понемногу. А я смаковал каждый кусочек. Ну кто, кроме голодавшего человека, поймёт, что корочка хлеба с маленьким кусочком масла — это счастье? Подержать в руках, насладиться запахом, откусить кусочек и медленно жевать, захлёбываясь слюной... Короче, обедал я тоже часа два.

Таня занималась своей красотой, а я всё ел и не мог наесться. Да и что мне делать в примерочной? Это женщинам важна каждая мелочь, вплоть до рисунка кружев на лифчике. Свои требования я выразил коротко. "Что-нибудь крепкое, мягкое, надёжное. Куртка, рубашка, штаны, короткие сапоги. Остальное на ваше усмотрение". Таня и хозяйка переглянулись с пониманием и больше меня не беспокоили.

Таня почему-то не захотела оставаться в магазинчике. Ближе к вечеру на пролётке мы добрались до ближайшей приличной гостиницы, записались как брат и сестра. Подошли к окну, чтобы посмотреть на открывающий вид, как вдруг дверь номера открылась и к нам без всякого разрешения зашла пятёрка самоуверенных стражников. Я потянулся за мечом, но Таня остановила меня.

-В чём дело, господа?

-Сегодня утром было совершено убийство. Нам необходимо вас допросить.

-Почему именно нас?

Один из солдат развернул свёрток и молча показал мою куртку со следами крови.

-Как видите, основания очень серьёзные.

Слов не было, одни маты. Ведь достаточно было уничтожить куртку, и хрен бы что нам могли предъявить. Хотя, если бы нас нашли, то это вызвало бы только лишние вопросы. Будь я один, я бы тут же ломанулся в окно. Ко мне вроде претензий быть не должно, я защищался, но кто их знает, местных ментов. Может, посочувствуют и отпустят, а может захотят повесить на меня все свои нераскрытые дела. Я вопросительно посмотрел на Таню — будем драться, убегать, сдаваться? Та начала поднимать руку, все ощутимо напряглись, ожидая её решение. Но Таня только поправила локон причёски и вежливо улыбнулась.

-Разумеется, господа, мы готовы дать все необходимые разъяснения.

До местного участка идти оказалось недалеко, но охрана обступила нас плотно, явно с расчётом на возможный побег. В участке сразу посадили в разные комнаты. И пока я разглядывал голую обшарпанную казённую комнату, из всей мебели в которой был только зачуханный стол и пара табуреток, до меня вдруг дошло, что мы влипли. Момент драки мы расскажем одинаково, но любой вопрос на другие темы сразу отправит нас если не в тюрьму, то к более опытным следователям. Кто я такой, оттуда взялся, почему путешествую вместе с Таней? Даже на вопрос, где я был последнюю неделю, я не смогу ответить, не подставив Илону. А там уже по цепочке — её организация, убийства в замке Зет. И вышка мне обеспечена. На следующий же день после обретения человеческого статуса. Немым не прикинуться — хозяйка в магазине слышала, как я разговаривал. Прикинуться потерявшим память? Глупо и затаскано, но может и прокатит на одни сутки. Так что единственная тактика — молчать как партизану. Молчать до ночи. Следователи тоже люди и тоже должны отдыхать. Когда все заснут, надо будет найти Таню и вывести её из тюрьмы. А там что-нибудь придумаем. В крайнем случае, вызову пару летучих мышек. Настроение снова улучшилось. Если сразу не убили, то к утру нас здесь уже не будет. А кто встанет на пути... Я осторожно выдвинул и снова убрал когти. Вроде слушаются. Посмотрим, в каком тоне дяди станут разговаривать...

Ждать пришлось достаточно долго. Я даже начал беспокоиться — это у местных такая метода, чтобы заставить подозреваемого понервничать, или они уже "раскололи" Таню и сейчас выпытывают подробности, как меня уничтожить? Постепенно я накрутил себя до такой степени, что от полного разгрома участка в духе Терминатора местных спасло только появление следователя, решившего, наконец, осчастливить меня своим посещением. Крепкий мужик с усталой улыбкой, цепким взглядом, одетый в нечто среднее между формой солдата и гражданского. Положив на стол папочку с документами, он уселся на стул и стал меня разглядывать. С минуту я тоже его разглядывал, потом мне эти гляделки надоели, и я зевнул, хотя и в мыслях не было оскорблять человека при исполнении. Тот грустно вздохнул.

-Да, вы правы. Время уже позднее, все устали. Давайте быстренько запишем ваши показания и разойдёмся по домам — он макнул ручку в чернильницу — Ваше имя, звание, титул.

-Иван.

-А дальше?

-А дальше я не знаю.

Следователь отложил ручку.

-Поясните.

-У меня редкая форма потери долговременной памяти. И максимум, что остаётся у меня в голове, это пять — десять последних часов, не более. Вот о них я ещё что-то могу рассказать. Не обессудьте.

Следователь понятливо закивал головой.

-Да, я слышал о подобном. Получается, что нам очень повезло. Если бы мы нашли вас только следующим утром, вы бы категорически всё отрицали?

-Получается что так. Но не отрицал бы, а просто не мог вспомнить.

-Вот и хорошо, давайте выясним все подробности, пока вы что-нибудь не забыли.

Я не стал ломаться и начал рассказывать. Вот мы идём, вот нас останавливают, начинают грубить... Следователь внимательно слушал, делал пометочки на листке бумаги, потом долго молчал.

-Всё хорошо, всё правильно и логично. Но не сходится с фактами.

Он подождал от меня вопросов, но я деликатно предоставил право разыгрывать спектакль ему самому. Тот чуть нахмурился.

-Хозяйке магазина вы сказали, что вы приезжие и вас ограбили. По вашему рассказу выходит, что грабитель был один, и вы его убили. Вопрос — где ваши вещи?

Следователь подождал ответа, а у меня была только одна мысль — не краснеть от стыда за собственную глупость.

-Вы знаете, в те минуты думалось совершенно о другом. Возможно, они так и валяются в переулке, если кто не стырил.

-Возможно. Но вам надо будет составить список, чтобы можно было говорить о возмещении.

Я только отмахнулся.

-Сейчас это не столь важно.

-Следующее. Вы утверждаете, что грабитель ударил вас ножом и ранил.

Тут я торопливо кивнул головой — ведь это правда.

-Опять не сходится. Судя по месту удара, величине разреза, количеству крови, вы должны были умереть, самое позднее, через минуту. Но вы живы и прекрасно выглядите.

-Может куртка болталась, я извернулся, и удар прошёл вскользь?

-Может быть. Но тогда откуда столько крови и чья она?

Оставалось только пожать плечами.

-Меня ударили, кровь моя, так и было. Что я могу ещё сказать?

-И это можно допустить. Но после этого вы, предположительно смертельно раненый и истекающий кровью, одним ударом рассекли человека почти напополам. Причём, не сверху вниз, как это обычно делается, а снизу вверх. Вы такой великий боец?

-Ну что вы, я даже нигде не учился.

-Позволите взглянуть на ваш меч?

Я засомневался, но хамить пока было рано. Сняв меч, положил его на стол следователя. Тот выдвинул лезвие, внимательно осмотрел его под разными углами. Потом положил на стол и придавил ладонью.

-Следы крови есть. Но сам клинок внешне выглядит совершенно обычно, и нанести им удар, подобный вашему, просто невозможно.

Я снова пожал плечами.

-У меня начинает складываться совершенно другая картина преступления. Вы что-то не поделили с этим человеком. Хладнокровно убили, воспользовавшись моментом. Но кто-то стал свидетелем этого преступления, и вам пришлось заметать следы второпях. Вы проткнули свою куртку ножом погибшего, измазали его кровью и постарались, чтобы люди это заметили. Последовала слезливая история о грабителе, и вот уже все вас жалеют, а вы приобретаете ореол жертвы и скрываетесь от правосудия.

Я прикинул про себя.

-Действительно, можно и так рассудить. Но я говорил правду.

-Возможно. Но убитый уже ничего не сможет уточнить, а ваши слова противоречат фактам. А если добавить к этому то, что вы совершенно неизвестная и непонятная личность, то картина получается и вовсе удручающая.

-Разве Таня ничего не рассказала обо мне?

-Вы будете смеяться, но она высказалась в том духе, что она всего лишь слабая женщина, и за неё отвечать будет брат. Она ему полностью доверяет!

Глядя на моё растерянное лицо, следователь засмеялся сам.

-Ну, нельзя же идти на убийство таким неподготовленным! Вы бы хоть простейшую историю продумали в деталях, прежде чем решаться на подобное.

Он ждал от меня слёз и раскаяния, но я больше был раздавлен осознанием собственной глупости, чем возможным наказанием. Не дождавшись новых слов, следователь снисходительно хмыкнул.

-Но я не стал беспокоить госпожу Таню выяснением подобных мелочей — он достал из папочки пару листков и показал их мне — Никого не узнаёте?

Я с удивлением увидел наши с Таней портреты. Про мой не скажу, а вот Таню нарисовали как живую.

-Девушка похожа на мою сестру.

-Вот видите, вы уже начинаете говорить правду. А знаете, откуда взялись эти портреты?

Я пожал плечами.

-Такие портреты были разосланы по всему королевству. А в пояснении к ним написано, что это портреты великих целителей, злодейски похищенных врагами королевства. И при обнаружении требуется немедленно сообщить в канцелярию Наместника. Не знаю, что имелось в виду под "целительством", но убиваете вы превосходно. Думаю, когда за вас возьмутся специалисты Наместника, они быстро оживят вашу память вплоть до момента рождения — он помолчал — Ничего не желаете мне сказать?

-Всё, что можно, я уже сказал.

Голос невольно дрогнул, и фраза прозвучало резковато, с акцентом на слове "Можно". Следователь замер, разглядывая меня.

-Ну что ж, это уже ваши проблемы. Убийство раскрыто, любой суд вынесет приговор за десять минут. Вас — к смертной казни, Таню как сообщницу, к каторге. Имейте это в виду, когда снова захочется рассказывать сказки следователю.

-Нас сейчас по камерам?

-Конечно, не в гостиницу же вас везти.

-А где именно будут держать Таню? В этом же здании?

-Да, можно сказать, почти в соседних камерах. А что, уже планируете побег? — заинтересовался он.

-Скорее налёт — улыбнулся я.

-Ну-ну — протянул следователь.

Вряд ли я его напугал, но до первых решёток меня сопровождало четверо стражников, а потом — двое тюремщиков. Условия антисанитарные, но меня теперь больше интересовала планировка здания, и я старательно запоминал повороты, размещение дверей, решёток.

Когда меня грубовато подтолкнули в камеру, я даже не обиделся — не до того сейчас. Камера, вернее, нечто среднее между подвалом, канализационным коллектором и нашим КПЗ, была небольшой. Малюсенькое окошечко под сводчатым потолком, двухъярусные нары вдоль стен. У входа в камеру висел маленький светильничек, свет от которого позволял различить только силуэты сидельцев. Но бодрости у местных от такой обстановки не убавилось. Пока я оглядывался по сторонам, один из них соскочил с нар и развязной походкой подошёл ко мне.

-О, свежее мяско подогнали! А то я уже скучать начал. Ты кто? Обзовись!

Ага, мне сейчас только разборок и "прописки" не хватает. Я медленно поднял руку и выпустил когти. Мужик хотел было отпрянуть, но я подцепил его когтем под челюсть и развернул, чтобы и остальным было видно. Мужик стоял на цыпочках, вытянувшись в струнку, но всё равно кровь из проколотой челюсти побежала по шее. Я постарался придать голосу строгость.

-У меня сегодня плохое настроение и много дел. И мне некогда устраивать разборки с придурками. Если кто-нибудь вякнет хоть слово или просто откроет глаза, то... утро он уже не увидит.

Я поднёс вторую руку к глазам мужика и тот задёргался, но когти у горла не пускали. Кровь потекла ещё сильнее. Решив, что впечатление произведено правильное, я оттолкнул его вглубь камеры.

-Всем спать! Повторять не буду.

Раздались шорохи, и в камере установилась тишина. Я присел на край нар и попытался оценить обстановку. То, что на меня не кинулись всей толпой, можно было списать на неожиданность и испуг от моих когтей. Но почему никто не стал орать и звать на помощь? Или рассудили, что я убью быстрее, чем помощь придёт? А, это не мои проблемы. Сейчас надо дождаться полуночи. Зеки лягут спать, стража тоже начнёт искать тёплые места. Вот тогда можно будет начать выбираться. Если я правильно посчитал, то камер всего пара десятков. Вывесок "М" и "Ж" не наблюдалось, куда поместили Таню — неизвестно. Из своей камеры я выберусь, а вот как искать дальше? Ломать двери, делать дыры в стенах или проще стучать в каждую и спрашивать: "Таня, ты здесь?" А где в это время будет охрана? А что она будет делать? А как её нейтрализовать? Вопросы навалились кучей. По идее, побег обычно долго готовят, всё выверяют до мелочей. Не так как я — с бухты-барахты. Но у меня времени только до утра и придумывать что-то хитрое некогда. Сокамерники лежали тихо, и я стал прикидывать варианты.

Постепенно всё звуки стихли. Местное КПЗ и так не очень похоже на дискотеку, но отдельные звуки всё-таки было слышно. В одной из камер кому-то набили морду, потом тюремщики что-то долго выясняли меж собой. Но постепенно и этих звуков не стало. Подождав для верности ещё час, принялся обследовать дверь и стены. Что сказать... Сделано грубо, но надёжно. Стены сложены из крупных камней. Раствор из щелей можно выковырять, но вот вывернуть камни неправильной формы стало бы проблемой. Дверь толстая, укреплённая железным листом. Засова и петель не видно. Я даже засомневался, как мне её вскрывать. Потом попробовал как бы увидеть дверь с другой стороны и тонкий луч лазера, мягко режущего засов. За дверью чуть звякнуло. Я осторожно надавил на дверь, и она легко открылась. В коридоре было по-прежнему тихо. Для начала надо разобраться с дежурной сменой. Я глубоко вздохнул, набираясь смелости и... где-то вдалеке послышался звук шагов нескольких человек. Твою за ногу! Ну кому ещё не спится?! На всякий случай я попробовал юркнуть в стену, но та и не думала пускать в себя. Пришлось вернуться в камеру. Шаги приблизились и остановились как раз возле моей камеры. Послышалось звяканье ключей, потом грохот железяки (видимо, упал обрезанный кусок засова), удивлённый возглас. Дверь распахнулась, и в камеру влетел один из тюремщиков, держа наготове что-то вроде короткой дубинки. Быстро огляделся, но все, за исключением меня, лежали, не подавая признаков жизни. Следом за ним вошла парочка солдат. Кольчужники, давно не виделись! Незнакомые, но это роли не играло. Наместник не захотел ждать, и значит времени у меня нет вообще. Один из солдат, видимо, сразу узнал меня. Да и трудно ошибиться с выбором, если все остальные лежат, отвернувшись к стенкам.