Вопреки Узы (полуфабрикат)

Марк отчаянно вцепился в подлокотники кресла, чувствуя, как проворный язык и мягкие губы безошибочно находят все самые чувствительные места, а тонкие пальцы обхватывают ствол и сжимают его ровно так, как надо. Боги, да ни одна женщина в его жизни не могла так, даже Райская Птица. Где он успел этому научиться? И когда?.. О, боги...

Само совершенство...

Это стало последней каплей. Марк снова схватил его за волосы на затылке и резко насадил ртом на свой член, доставая до самого горла. Лок захрипел, но не попытался отстраниться. Лишь раскрыл рот пошире, чтобы не задеть зубами нежную кожу и не укусить случайно. Даже попытался расслабиться, чтобы пропустить его чуть глубже. Хорошо, что кукла была под рукой так долго и книга попалась толковая... Не слишком-то приятно, но зато Марку будет хорошо. Осторожно сглотнул...

— ...ты ж, сука... Ты... ты... Где?.. Ах, ты ж... Б...А-А-А!..

В комнате раздался резкий громкий стон, и мощный выброс спермы ударил в горло мутанта. Лок всё же поперхнулся, неловко дёрнул головой, вдохнул... и надсадно закашлялся. Изрядная часть семенной жидкости попала в лёгкие и тут же начала забивать бронхи.

— Ах, ты ж сука!.. — Кое-как отдышавшись, Марк взглянул на него и увидел, как Лок корчится на полу, хрипя и кашляя. По тонким губам к подбородку стекали отдельные капли беловатой вязкой жидкости, в которой он безошибочно опознал свою. Сперма капала на пол, пачкая ковролин. И это снова вызвало приступ ярости. — Ничего нормально делать не умеешь!!! Так какой от тебя толк?!!

Лок задыхался. Он хватался за шею, бил себя по груди, в которой начало жечь — особенно в залеченном лёгком — но всё было бесполезно. В глазах темнело. Внутри начала подниматься самая настоящая паника. Неужели конец? Именно сейчас, когда ОН рядом? Нет... только не сейчас... Ведь они ещё толком не поговорили... Он не успел сказать самого главного...

Когда Марк нёс его на руках сквозь леса и болота, Лок боролся за жизнь только для того, чтобы лишнюю минутку провести в объятиях любимого. Он не боялся умереть. Он хотел только оттянуть этот миг как можно дальше. Чувствуя его рядом с собой, как бешено стучит большое сердце, как сильные руки бережно и осторожно придерживают его на коротких привалах, мутант был неимоверно счастлив. Когда же перед его глазами всё погасло, вокруг воцарилась тишина, а боль начала отступать, Лок испугался. Он понял, что не хочет умирать сейчас. Что хочет быть с мужем как можно дольше и умереть вместе с ним — прижимаясь к нему или, на худой конец, держа за руку. Он метался во тьме, тыкался во всё подряд, пока не увидел проблеск света, и рванул туда... а потом увидел склонившиеся над собой бледные встревоженные лица зовущих его целителей и понял, что выкарабкался.

Его сердце не билось почти пятнадцать минут. Целители, как потом рассказывал Бейн, почти потеряли надежду, когда один из них почувствовал лёгкое трепыхание.

Лок твёрдо решил уйти вместе с Марком. Как бы трудно не будет, но они уйдут вместе. Потому-то он и всполошился, когда Марк утром не вышел на работу, а близнецам так и не удалось до него дозвониться. Мотаясь за мужем чуть ли не по всему континенту, больше всего Лок боялся найти его остывшее тело в каком-нибудь захолустном морге. И когда служба слежения подтвердила, что "Мастодонт" взял курс домой, чуть с ума не сошёл от радости. К тому моменту умирать расхотелось окончательно. Хотелось жить, но жить только рядом с любимым. И Лок продолжал цепляться за каждый миг.

Марк стоял над хрипящим скрюченным телом и просто смотрел, как наливается удушливой синюшностью бледное лицо Лока. Вот и всё. Всего лишь подождать — и всё будет кончено. В самом прямом смысле. Так просто.

Лок просто умрёт от удушья.

Не станет знающего, расчётливого, предусмотрительного аналитика. Не станет первоклассного бойца, способного положить целый отряд. Беззаветно преданного, абсолютно надёжного "чекиста". Друга. Напарника. Любовника. Мужа. Любимого...

Марк понял, что только что сказал самому себе, и оторопел, почувствовав, как внутри снова поднимается то самое. Почему всё возвращается? Разве их связь не перегорела полностью за прошедшие недели? Разве оно не должно было уйти?

Оцепенение сковало его. Марк тупо смотрел на умирающего мужа и не понимал, что происходит. Затуманенная алкогольными парами голова отказывалась работать над анализом происходящего. Лок умирает, а он просто стоит и смотрит на это, и здесь нет никого, кто бы мог вмешаться и предотвратить неизбежное. Только он сам. Спасти парня ещё можно, это не так сложно...

Лок Ронан. Недостижимый идеал оперативника. Без совсем малого гений, стоящий где-то высоко над ним. Вот-вот умрёт, поперхнувшись его спермой. Умрёт не от бандитской пули, не от острого ножа, выполняя свой долг, и даже не после схватки с хищником Волчьей косы, получив солидную порцию яда, а из-за его мимолётной прихоти...

Новая вспышка озарила комнату, и в её белом свете Марк натолкнулся на взгляд Лока. Лок всё ещё пытался как-то отдышаться, вытолкнуть из своих лёгких помеху. Он всё ещё борется. Как боролся всю свою жизнь. Смотрит на него, тянет трясущуюся руку и что-то пытается сказать. Из начавших мутнеть глаз градом текут слёзы...

Новая вспышка, оглушительный раскат грома. Внезапно резко распахнулось окно, и в комнату ворвались ливень и промозглый холод с улицы. Капли забарабанили по подоконнику и залили пол. Занавеси вздулись пузырём.

— М... Ма... Марк... — из последних сил выговорил Лок и застыл. Рука безжизненно упала на пол.

Вот и всё.

Всё? Как это всё?! Он же ничего не сделал!..

Просто ничего не сделал.

Ни-че-го.

Лок не шевелился. Не кашлял, не хрипел. Он просто лежал на полу, как труп. Голый, худой, немного нескладный, с тонкими запястьями и щиколотками, узкими плечами, маленькими округлыми ягодицами... растрёпанными смолистыми, коротко подстриженными, но ещё достаточно длинными волосами... В застывших дымчато-серых глазах, чуть прикрытых сползшей чёлкой, сверкают отблески молнии...

И стало очень тихо. Как будто кто-то резко выключил все звуки. Умолк ливень. Умолк ветер. Умолкли раскаты грома. Только тихонько тикают часы, стоящие у изголовья дивана. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Неспешно отсчитывают секунды... и последние затухающие удары сердца.

ЕГО сердца.

Тишина. От точно такой же он постоянно подскакивал и бросался к больному напарнику, пугаясь этой тишины и опасаясь увидеть не его ждущий взгляд, а остывающее тело. Холодный страх снова начал сдавливать сердце бреанца своей костлявой рукой, как и в тот миг, когда до лазарета оставались считанные минуты, а Лок замолчал.

Марк моментально протрезвел. Последние пары алкоголя вышибло одним махом, и он понял, что только что натворил.

— О, боги... Что же я наделал?.. Что я наделал???

Опомнившись, бреанец стремглав бросился к Локу, подхватил на руки бездыханное хрупкое тело и начал торопливо нащупывать пульс. "Нет... нет, только не умирай..." Ещё есть! Слабый, едва слышный, но есть! Ещё не поздно!!!

Сначала выдавить жидкость из лёгких. Скорее! Скорее! Время дорого! Потом искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, пока всё не придёт в норму. Всё, как учил дед и отрабатывали на манекенах в Академии. Ничего не забыл, хвала небесам...

— Дыши же! Дыши!!! Ну же!!! Возвращайся!!! Не оставляй меня!..

Надрывный кашель и хрип сотрясли тишину. Марк тут же подхватил мужа на руки, перенёс на диван и вытер рот краем покрывала, убирая потёки всё-таки выдавленной из лёгких спермы. Жив... жив... жив... Хрипит, кашляет, но жив...

Вдох. Раз, два, три, четыре, пять. Вдох. Раз, два, три, четыре, пять. Ещё раз. И ещё...

Резкая вспышка. Грохот.

Дыхание мутанта постепенно выравнивалось. Синюшность спадала. Марк постоянно прижимал ухо к груди, чтобы послушать, как бьётся сердце, нащупывал пульс. Успел... всё-таки успел... Хвала небу...

"Жив, сокровище моё... Малыш... Кнопка... Умник... Притворщик... маленький монстр... Паршивец головастый... сволочь ненаглядная... Любимый..."

Лока била крупная дрожь, и тогда Марк почувствовал, что в квартире стало очень холодно. Раскрытое окно выстуживало комнату. Марк сорвал с дивана покрывало и начал укутывать поплотнее своё сокровище, попутно растирая холодные ладони и ступни. Надо согреть, обязательно надо согреть, и не только из-за только что перенесённого удушья. Лок же пришёл к нему совсем мокрый! Не хватало ещё, чтобы заболел снова! Устроив мужа поудобнее, Марк метнулся к окну, где почти полминуты воевал с заклинившей створкой. Когда окно наконец захлопнулось и было надёжно заперто на шпингалет, Марк торопливо обернулся.

И замер.

Над Локом, дрожащим, стучащим зубами от холода, тяжело и прерывисто дышащим, склонилась фигура, словно сотканная из молочно-белого сияния, похожего на то, что виделось "сквозным" зрением. Маленькая, худенькая, с коротко остриженными волосами и непослушными вихрами на затылке. Короткий лёгкий сарафан едва прикрывает острые коленки. Фигурка повернулась к оцепеневшему бреанцу, и Марк увидел большие круглые кошачьи глаза, очаровательные ямочки на щеках... и узнал приёмную мать своего мутанта. Лок не раз её описывал — с теплотой и любовью.

Она действительно была очень красива.

— Кира...

Мать Лока. Значит, и она тоже... Внутри снова всё оборвалось.

Мутантка дружелюбно улыбнулась "чекисту", вновь повернулась к сыну, приобняла его и ласково пригладила встрёпанные волосы.

— Всё хорошо, мой маленький, теперь всё будет хорошо. Всё уже позади.

Без розовых соплей и сюсюкания... как любит и ценит Лок.

Лок медленно приоткрыл глаза и уставился на призрак неверящим мутным взглядом, знакомым Брэзелу по Бреане.

— Мама?.. — просипел он.

— Да, солнышко, меня снова отпустили к тебе ненадолго.

— Мама... мамочка...

Лок всхлипнул и заплакал. Точно так же, как во время болезни, когда метался в жару и бреду. Как покинутый ребёнок. Марк слишком хорошо помнил, как это было. Как Лок кричал, зовя Киру. Так, значит, он ещё тогда понял, что больше никогда не увидит маму. Почему же он ничего об этом не сказал?.. Нет же, сказал, а он не понял.

— Чшш, не плачь. Не надо больше плакать, милый. Всё будет хорошо. — Кира склонилась над сыном и поцеловала в лоб. Лок продолжал плакать, Кира утешала его... Она действительно любила своего приёмного сына. Больше всех на свете. Не каждая мать, наверно, способна так любить своё собственное дитя, как эта мутантка приёмного.

Марк смотрел на них, и вдруг понял, что всё это время не видел главного. Того, что лежало под самым носом, периодически выскакивало. Марк не единожды ломал себе голову, пытаясь разгадать Лока. Пытаясь понять, какой же он на самом деле. Он привык видеть его разным — деловитым, прилежным, ироничным, отважным, решительным, безрассудным, упрямым, неугомонным, ласковым, хамоватым, яростным... даже страстным... А ведь некоторые сильные стороны его личности — лишь часть приросшей за годы выживания среди людей брони, которую он ковал себе годами. Брэзел видел во время тяжёлой фазы болезни испуганного мальчишку, страшащегося одиночества, который не только звал свою потерянную мать, но и отчаянно цеплялся за него самого, звал, когда становилось страшно... а ведь это и был настоящий Лок, который прячется за отросшей бронёй. Он привык носить её постоянно, возможно, даже сам уже начал путаться, где своё исконное, а где наработанное за годы учёбы и борьбы. Но испуганный мальчишка никуда не делся. Он продолжает прятаться за толстенной бронёй самоконтроля и сбросил её сегодня, когда пришёл к нему. Уже выросший, повзрослевший, переживший всякое, закалившийся в боях, но всё тот же. Ищущий настоящего тепла и искренней любви сродни тем, что ему дарила заботливая и любящая мать. Страдающий без них. Каким бы Лок не был сильным и опытным, все эти сила и опыт держатся на плечах того самого испуганного мальчишки-мутанта, который не может быть один. И не хочет быть один. Который, потеряв свою семью, почти двое суток просидел в пустом разгромленном доме, надеясь, что кто-то ещё вернётся. Но никто так и не пришёл. С тех дней прошло два года. Лок рос, боролся за свою жизнь, страдал среди людей, пока не нашёл Байли Ронана, который принял его, подарив то, чего несчастному исстрадавшемуся мальчику так не хватало. Байли стал ему настоящим отцом, несмотря на свою молодость, и его Лок тоже потерял — по воле Менталиста. Потом, спустя буквально три-четыре луны, когда боль от утраты отца ещё не ушла полностью, в его жизни появился он, Марк... и всё перевернулось с ног на голову. В этой коловерти, в которой смешалось всё — страхи, божья воля и Скрытая война — он снова нашёл то, что ему так нужно, и полюбил. По-настоящему, сильно, преданно, беспамятно. Его избранником стал мужчина... Просто неслыханно!.. Родилась новая надежда, которая потом умерла, причинив ужасную боль. Следом за этим должна была придти смерть, и Лок просто работал, чтобы выполнить свой долг. Долг "чекиста". Он смирился с тем, что никогда уже не сможет обрести того, что так страстно желает. Но что-то случилось, и надежда воскресла. И ради того, чтобы быть рядом с ним, Лок сбросил свои доспехи и предстал полностью обнажённым. Незащищённым. А он чуть не убил его из-за похмельной прихоти.

Марк на резко ослабевших ногах подковылял к дивану и опустился на колени. Его душило раскаяние, и оно прорвалось наружу горькими слезами.

— Ну что же ты? — Небритой щеки коснулось что-то холодное. Марк поднял голову и наткнулся на укоризненный взгляд Киры. — Такие большие и сильные мальчики не плачут.

— Я... я же... — глотая слёзы, кое-как выдавил из себя Марк, не зная, как вымолить прощение у этой удивительной маленькой женщины за всю ту боль, что он причинил её сыну.

— Но ведь всё обошлось. Ты вернулся и спас его. — Кира с мольбой в глазах коснулась его руки. — Пожалуйста, позаботься о моём мальчике. Он слабее, чем кажется. Ему нельзя оставаться одному. Он просто умрёт один. Ты нужен ему. Ты позаботишься о нём?

— Обещаю, — кивнул Марк, проталкивая застрявший в горле сухой ком вниз. — Я теперь никогда его не оставлю.

Марк осторожно подсунул руки под узкие плечи мужа и под колени, приподнял его и сел на диван, крепко и бережно обнимая своё сокровище, продолжая растирать его руки и ноги, кутая в покрывало и согревая своим теплом. Лок всё ещё дрожал — то ли от холода, то ли от остатков перенесённого удушья, то ли от слёз, всё ещё катящихся из его глаз — но тут же прильнул к нему, вцепившись в пропахшую потом рубаху. Доверчиво, отчаянно, будто боялся, что он сейчас исчезнет.

— Я верю тебе, — улыбнулась Кира, погладила по щеке снова, провела по волосам сына и начала таять.

— До свидания, мам... — прошептал Лок, кое-как повернув голову и глядя на мать мутными глазами. — Встретимся... на той стороне...

— Это будет нескоро, но я буду ждать. Мы все будем ждать. И я и Байли. И Дориан. И Рино. Мы будем тебя ждать. А пока у тебя здесь много дел. Старайся.

Кира снова коснулась призрачными губами лба сына и растаяла окончательно.