Прекрасный новый мир (Мв-23)

И сейчас — мешают! Не враги — свои! Те, кто с "особым мнением". Индийцы, бирманцы, индонезийцы — все хотят быть самостоятельными, марксистами без Москвы. Но быть марксистом без дисциплины — всё равно что воевать без приказа. В бою, как в революции, действует одно правило — слушай старшего, знающего. Отступивший от линии — уже предатель, даже если он ещё не понял этого сам.

— Вот где сегодня главный фронт, — тихо произнёс Сталин. — Индия. Если мы удержим Дели — это будет их второй Вьетнам. Британцы называли бы это кошмаром. Русский сапог, омытый в Индийском океане.

Отчего товарищи Гао Ган, Ван Мин, Ким Ир Сен, Хо Ши Мин — исправно следуют линии Партии, а Ранадив, который возможно, уже нам и не товарищ — поскольку в Дели благодаря ему уже все на грани гражданской войны — решил в самостийность сыграть? Оттого, что далек от нас — границы нет? Так это мы — уже исправляем! Ильич говорил о праве наций на самоопределение — верно! Только с поправкой — тем, кому мы разрешим, и когда разрешим. И никак иначе!

Ты погоди, безносая — уже дала мне лишние три года, я Спутник увидел — дай еще, хочу и полет Гагарина тоже увидеть. Кандидатура Первого Космонавта уже утверждена и не обсуждается — справился там, сумеет и здесь. Начальником Центра Подготовки здесь тоже Каманин, как и там был. Но кандидатуры космонавтов — Сталин утверждал сам! Космос — это новая война. Но её фронт — внутри человека.

Он снова посмотрел на карту. На полюс. На сияние, как на вспышку ядерного взрыва.

— И если история против нас, — сказал он тихо, — тем хуже для истории.

Где-то в Уйгурии.

Синцзян — в переводе с китайского, "новая территория", или "новая граница". То есть.. "украина"! Большинство населения — уйгуры, тюркоязычный народ, родственный среднеазиатским. Но были и казахи, киргизы -единоверцы-мусульмане. Еще монголы и калмыки — буддисты. И дунгане — упрощенно, китайцы, принявшие ислам. В веке двадцатом сюда добавились — сначала те же казахи и киргизы, бежавшие из царской России после подавления среднеазиатского восстания 1916 года. Затем, ошметки разбитых белогвардейцев, и оренбургских казаков, под командой генерала Дутова и атамана Анненкова. Остатки басмачей, совершавших набеги на советскую территорию. Беженцы от коллективизации, в начале тридцатых — и русские, и казахи, и киргизы. Причем русские, при своей малочисленности, были самыми боеспособными — отчего их отряды весьма ценились всеми сторонами.

К Империи Цин присоединенная аж в восемнадцатом веке — и провинцией Китая по-настоящему так и не стала. Для столичных чиновников-ханьцев получить сюда назначение было примерно тем, как в Российской Империи — в Якутск или на Камчатку. И потому, китайцы сюда ехали очень неохотно — а потому даже при цинской власти, огромное влияние имела местная элита — со статусом в Империи Цин, то ли потомственных чиновников, то ли наследственных генералов, а по факту, обычных феодалов. Которые даже в мирное время ставили свой интерес выше указов из далекой столицы, ну а уж когда Китай сотрясала смута... Две "опиумные" войны и восстание тайпинов — низвергнувшие Китай из ранга великой империи в статус полуколониальной страны. Синхайская революция 1911 года, покончившая с Империей Цин, но вместо нового порядка ввергнувшая Китай в новую смуту. Войны "варлордов", которым было вовсе не до далекого Синцзяна, гражданская война Гоминьдана с коммунистами, вторжение японцев... Потому, даже местная власть привыкла здесь рассчитывать на себя, а не на столицу — вплоть до заключения союзов с соседними странами.

Поскольку китайцев здесь не любили — и это еще мягко сказано. А китайские губернаторы не могли опереться на своих соотечественников — поскольку было очень мало. Поселенцы из центрального Китая здесь не селились — из-за дальности, и очень суровой природы: большая часть Синцязна, это бесплодные горы и пустыни (в том числе, Такла-Макан — более жестокая, чем Гоби). Китайскими были, кроме самого губернатора, лишь чиновники и солдаты — и то, не все, а меньшинство. И в Империи Цин вовсе не были озабочены развитием этого края — а лишь выкачиванием отсюда налогов.

Зато, экономически этот край с давних времен был связан с Россией. Через Кяхту проходил торговый путь, по которому в Москву везли китайский чай, еще во времена Алексея Михайловича — оттого, в русском языке этот напиток зовется "чай", на северокитайском диалекте, а в английском "тии", по говору южного, кантонского. И потому не удивительно, что еще в 1920 году Ян Цзэнсинь — формально, губернатор Синьцзяна, по факту же полный хозяин на вверенной ему территории — заключил союз с Советской Республикой (тогда еще даже не СССР) — о торговле и военной помощи, со своей же стороны выступил против басмачей, пытавшихся совершать налеты из Синцзяна на советскую территорию, и закрыл глаза на ликвидацию агентами ВЧК наиболее одиозных белогвардейских главарей, как Дутов и Анненков — у себя, в Синцзяне! Выбора у него особенно и не было — поскольку в его "герцогстве" под ним шатался трон: шла очередная гражданская войнушка всех против всех, причем в отрядах воюющих сторон были были агенты и японцев, и британцев, и даже от Ататюрка Кемаля (а как же, "великий Туран"!). И какой выбор был у формального властителя — если его всерьез были намерены прикончить и те и эти и остальные?

Убили все-таки, в 1928 году. На его место пришел Цзинь Шужень — причем в отличие от своего предшественника, умеющего проявлять гибкость, этот был дуб дубом — самодур, вовсе не желающий строить отношения с местными народами и кланами. Повысил налоги, печатал ничем не обеспеченные деньги, разогнал всех прежних чиновников, меняя их на тех, кто казался ему лояльным, ни во что не ставил мусульман, — короче, умудрился в кратчайший срок по-крупному поссориться со всеми! В итоге, если Ян Цзэнчинь до своего свержения просидел на посту правителя семнадцать лет, то этому было отпущено лишь пять лет.

Внятно описать, что тогда творилось — сложно. Кратко же — кровавая мясорубка, война всех против всех. Очередной раз восстали уйгуры, казахи, калмыки (каждые — сам за себя), ну а дунганы грабили и резали всех. Поскольку здесь издавна было — на каждый клочок земли, годный для пастбища или земледелия, или участок торгового пути, приносящего доход, много желающих его получить. Сегодня ты владеешь, по праву силы — завтра ты ослаб, и твое переходит к более сильному. Заключались союзы по принципу "против кого дружить" — а завтра, союзники становились врагами. Цзинь Шужень сидел в Урумчи (столице края), осажденной ордами дунган — опираясь на единственно верную ему "гвардию", белогвардейский отряд под командой полковника Папенгута, а также спешно переброшенные из СССР части НКВД! В Нанкине (тогда столице Китая) Чан Кай Ши вдруг обеспокоился судьбой далекой окраины и прислал для наведения порядка 36ю дивизию под командой генерала Ма (которому был обещан губернаторский пост). И тогда на политической сцене появился генерал Шэн Шицай — личность, оставившая в истории того края весьма яркий след!

Начнем с того, что он (по крайней мере тогда, в тридцатые) твердо поставил на СССР, как на самую большую реальную силу в регионе. И потому, вполне искренне просил у Сталина — принять его лично, прямо в ВКП(б), даже не в КПК (компартию Китая), ну а Синьцзан — союзной республикой в состав СССР! Но все это будет чуть после — а тогда, он сумел договориться с Папенгутом о переходе его "гвардии" на свою сторону. Советским он также показался более предпочтительным партнером — и в Урумчи очередной раз сменилась власть.

Но не во всем Синцзяне — еще предстояло разобраться с воинством генерала Ма. Которого поддержали дунганы. Основной же опорой Шэн Шицая в самом начале его правления были все те же — советские в одном строю с белогвардейцами! И Шэн Шицай, формально остающийся генералом Гоминьдана — воевал с армией Гоминьдана, опираясь на поддержку союза "красных" и "белых". В это время на севере и северо-востоке объявили о своей независимости — ханства калмыков и казахов (которые еще и между собой то воевали, то мирились). Еще, в 1933 году на юго-западе возникла Восточно-Туркестанская Исламская Республика (уйгуры), сразу заявившая о разрыве всяких отношений с Китаем — то есть, самостийники "против всех". Правда, очень скоро до них дошло, что в стороне не остаться, съедят — и президент ВТИР Нияз Ходжа заключил договора и с СССР и с Шэн Шицаем.

Шэн Шицай был хорошим администратором — реорганизовал армию (с помощью советских инструкторов). Сумел договориться с казахами и калмыками — и разбил дунган. Упросил Сталина прислать в помощь два регулярных полка РККА с бронемашинами и авиацией — и разгромил "армию" генерала Ма, осаждавшую Урумчи — причем в тыл китайцам ударил еще и отряд армии ВТИР. Самостийникам в итоге и пришлось — ответить за все.

Когда разбитый генерал Ма (преследуюемый объединенным советско-белогвардейско-калмыцким войском) отступил на юг, и всеми оставшимися у него силами обрушился на ВТИР. Причем к нему опять присоединились дунгане — желая хоть кому-то отплатить за свое поражение. И ВТИР перестала существовать.

Не повезло и Папенгуту. Поскольку он (как заявил сам) оставался "убежденным противником коммунизма", то по приказу Шэн Шицая (желавшего угодить СССР) он был арестован, судим и казнен — по формальному обвинению, "за участие в мятеже" (том самом, приведшем к власти самого Шэн Шицая!).

Что до территории бывшей ВТИР, то Шэн Шицай поначалу решил восстановить свою власть там, объявив об наборе в Новую 6ю дивизию (формально, принадлежащую к армии Гоминьдана!), а по факту — опоре его власти там. Но когда выяснилось, что в этой дивизии зреет мятеж, то приказал командиров арестовать а дивизию разоружить. Мятеж все же начался, его подавляли долго и кроваво.

Советские же в Синцзян — приходили и уходили. Через Урумчи пролегала дорога, по которой из СССР шла помощь Чан Кай Ши, воюющему с японскими оккупантами — в обход захваченной японцами Маньчжурии. Потому, в узловых точках маршрута наличествовал советский персонал и стояли гарнизоны — а в Урумчи был даже построен авиазавод, собиравший истребители И-16 для ВВС Китая. В обратную же сторону в СССР шли — мясо, шерсть, шелк. Это был период относительного покоя и процветания — о котором уйгуры после вспоминали с ностальгией.

После начала Великой Отечественной, трасса пришла в упадок — оружие требовалось самому Советскому Союзу, а с Японией был заключен пакт. И Шэн Шицай решил сменить сторону — если СССР оказался слаб перед германской военной мощью. Выставил вон оставшихся еще здесь советских, договорился с Чан Кай Ши — и стал "закручивать гайки". Если до того принял ряд законов, "за бедных" (снижение налогов, перераспределение земель), то теперь налоги и повинности были увеличены в разы. Особое возмущение вызвал его указ о мобилизации лошадей (у кочевников) — в итоге, довел все до такого кипения, что Чан Кай Ши решил отозвать его из Синцзяна. Рассказывают, что караван с личным имуществом этого бывшего "друга СССР" составил полсотни грузовиков — вывозящих, помимо прочего, еще и тонны золота и серебра.

Но было уже поздно. Осенью 1944 года началось восстание. Была провозглашена Восточно-Туркестанская республика — с политической программой равноправия народов, населяющих Синьцзян, развития экономики и культуры, поддержки ислама и других религий, установления дружественных отношений со всеми государствами; отдельным пунктом стояло создание регулярной армии из представителей всех народов Синьцзяна. Хотя по факту, более половины населения ВТР составляли казахи — а территория включала не весь Синьцзян, а его северо-западную окраину.

Была создана армия — в составе восьми полков и нескольких эскадронов и дивизионов. Которая вела успешные бои с силами гоминьдановцев (на тот период, весьма ограниченными). В иной истории, в сентябре 1945 года, когда в Китае закончилась война против японцев — к границам ВТР выдвинулась стотысячная армия Гоминьдана, навязавшая республике неравноправный договор (и то, вскоре нарушенный) — была оккупация, партизанская война, и наконец в 1949, с согласия Москвы, эта территория вошла в состав КНР. В этом же мире случилось иначе.

Здесь Советская Армия не ушла из Маньчжурии. Не позволила усилиться Мао (о роли которого в будущем Сталин знал), но и не дала Чан Кай Ши высвободить значительные силы. Но и в ВТР были введены советские войска, по срочно заключенному Договору — и на возмущение Чан Кай Ши, в Москве было плевать — мы только что Маньчжурию забрали и не отдадим, не то что какую-то далекую окраину! На остальной же территории Синцзяна творилось сущее Дикое Поле, "полевые командиры" воевали все со всеми, и жизнь человека стоила меньше, чем один патрон. По крайней мере, так советской стороной было уведомлено в ООН, когда Сталин приказал Советской Армии перейти границу и создать "пояс безопасности" от набегов банд новых басмачей на советскую территорию. Что было исполнено — ведь СССР была нужна не только территория ВТР, но и весь Синцзян без остатка!

Местные условия и география — были хорошо знакомы с прежних времен: сколько раз уже входили и выходили? Гоминьдановские гарнизоны — разоружались, а при оказании сопротивления, уничтожались. К 1950 году вся северная часть Синцзяна была занята советскими и находилась под их контролем. Политика советских в общем, была приемлема и не вызывала мятежей — налоги умеренные, веру и обычаи уважают, в колхозы силой не гонят. Зато крови своих не прощают — уже через несколько лет все усвоили: тронешь советского, после умрешь сам, и твоего клана или семьи не будет, а землю, стада и иное имущество распределят между соседями (которые будут этому рады). Еще, советские покупают наши продукты и шерсть — а взамен привозят много ценных вещей. Также, раненых и больных местных жителей — лечат в русских госпиталях, наравне со своими. А советские военные комендатуры — гораздо честнее и справедливее цинских чиновников. И вот чудо — советские не берут взяток, а русские солдаты — не грабят! А ведь все помнили, что прибытие куда-то китайской военной части неизменно означало и особый военный налог на всю общину, и реквизиции (проводимые как командирами, так и рядовыми солдатами). Видать, СССР очень богатая страна — где даже солдатам нет нужды грабить.

Тогда, перед войной, мы ответили отказом на просьбу Шэн Шицая — пообещав рассмотреть "по окончании войны с Японией". И правда, тогда не был СССР заинтересован ссориться ни с самураями, ни с Чан Кай Ши — зато был интерес, чтобы японцы поглубже увязли в китайской трясине. Но кто остановит нас теперь — когда Маньчжурия уже ССР, Мао благополучно помер от лучевки (попав под американскую Бомбу в Сиани), а в Пекине сидит верный ленинец Ван Мин, который против воли Москвы не пойдет? И потому, "есть мнэниэ", что этот край (бесплодный, но богатый недрами), будет полезнее в составе СССР. Но, чтобы не обижать все же товарища Ван Мина — что говорил Ильич про право наций на самоопределение — и кто мы, чтобы Ленина поправлять?

И вот, жители Синцзяна услышали слово "референдум". Вписать в бумагу, под чьей властью хотите быть — Сталина, Ван Мина, кого-то еще? Что такое жить под властью Сталина — все уже знали (рассказано выше). А кто такой Ван Мин — это тот, кто в Пекине сидит? Опять китайца на наши головы — спасибо, нам такого не надо!