— Ты заблуждаешься, считая, что твои слова и поступки — это юмор.
— Слушай, Ричард, я предлагаю тебе отбить мою кузину Розу у двух ее верных рыцарей и жениться на ней,— усмехнулся Джеймс, идя позади Граффа и даже не думая о том, чтобы сделать какую-нибудь пакость. Ну, Графф сегодня был адекватнее, чем обычно, что же его сбивать с волны?
— Я пока не собираюсь ни на ком жениться, тем более, не желаю быть твоим родственником, это утомительно,— Ричард на каждом шагу оборачивался, чтобы не говорить в пустоту, и Джеймсу приходилось все время быть наготове: вдруг на него свалится отличник второго курса Гриффиндора.
— А как утомительно быть родственником моего отца и Розы...— хмыкнул Джеймс.
— Не думаю, что...
— Вот и не думай, сделай одолжение, дай своему мега-мозгу отдохнуть...
— Поттер.
— Ну, теперь я тебя узнаю.
* * *
— Поттер, перестань стонать...
— Я есть хочу, когда там тележка поедет?
— Воспитывай характер,— посоветовал Скорпиус, положив голову на локоть и повернувшись на бок.
Мальчики лежали на соседних сиденьях, скинув обувь, и сонно переговаривались. В окно купе последнего вагона заглядывало июньское солнце, и оба друга расслабленно улыбались.
Поводов было предостаточно. Они переполошили всю школу, сорвав завтрак, и им за это ничего не было. Они вдвоем заняли купе, и все, кто заглядывал в поисках места, испуганно уходили, наверное, решив, что уж лучше ехать стоя в коридоре, чем с этой странной парой, что мальчиков очень даже устраивало. Впереди каникулы, никаких уроков и школьных правил, усиленное домашнее питание, сон до обеда, если получится.
Но главное — они впервые ехали в поезде с таким удовольствием, о чем друг другу конечно же не говорили, но по улыбкам легко понимали. И пусть все считают, что их союз — лишь очередная уловка или пустое упрямство. Плевать на остальных с Астрономической башни!
— Слушай, чем там летом отпрыски Малфоев занимаются?— Джеймс приоткрыл один глаз, глядя на бледное лицо друга.
— Понятия не имею, не знаком с отпрысками Малфоев,— передернул Скорпиус.— Если таким образом ты решил узнать о моих планах на каникулы, то стоило так и спросить, а то мне уже порядком надоело переводить твои глупости на человеческий язык...
— Вот поражаюсь я тебе, Малфой,— гриффиндорец сладко потянулся, поглядывая на дверь купе в надежде, что уже на подходе тележка с едой. Он бы теперь и от моркови не отказался.— Ты строишь такие длинные предложения, а для чего? Чтобы выпендриться, сколько слов ты знаешь? На того, кто рос и живет бок о бок с Розой и Гермионой, впечатления не производит...
— А я тебе поражаюсь, Поттер,— хмыкнул Малфой,— иногда ты говоришь такие фразы, от которых Флитвик бы рухнул с подушек, говори ты у него на занятиях так красноречиво. Иногда мне кажется, что Коротышка даже не догадывается, что ты вообще умеешь говорить...
— Кто, прости?— передразнивая манеру Скорпиуса, спросил с улыбкой Джеймс.— Коротышка — это Флитвик, что ли?
Малфой пожал плечами, садясь и вытягивая ноги на сиденье.
— А что, прикольно... Можно дать клички всем профессорам,— оживился Поттер, тоже садясь и поджимая ноги.
— Заняться нечем?
— А тебе есть чем?
Слизеринец дернул уголком губ: действительно, путь до Лондона длинный, надо как-то коротать.
— Слизнорт...— задумчиво протянул Джеймс, хитро глядя на друга.— Усатик? Пузатик? Ананас в пробирке?
— Гениально, Поттер, особенно последнее,— усмехнулся Скорпиус.
— У него усы моржовые,— отметил гриффиндорец, потирая шею, а потом подпрыгнул:— Морж!
— Тогда Фауст будет Пуделем,— сказал Малфой, доставая палочку и по привычке ею поигрывая.
— Почему? Он же не кудрявый...
— Книги надо читать, Поттер, тем более, о первых великих волшебниках, тем более, о предках собственного декана, тем более, об основателях великих чистокровных фамилий, пусть даже и немецких...
Джеймс таращился на слизеринца:
— Сам понял, что сказал?
— Проехали.
— Нет, объясни, а то потом будешь кричать направо и налево, что самый умный!— настаивал Поттер.
Малфой тяжело вздохнул:
— Книжка есть такая, "Фауст" называется, Гёте написал. Я, правда, всю не читал, но там у главного героя...
— Фауста...
— Точно, у этого мага была собачка. Или не у него была, но рядом бегала, не суть... Короче, пуделек такой черненький...
— Ладно, принято. МакГонагалл...
В желудке Джеймса громко заурчало, и лицо гриффиндорца тут же помрачнело. Скорпиус хмыкнул, чуть помолчал, а потом весело спросил:
— Знаешь, в чем прелесть того, чтобы быть отпрыском Малфоев?
— В том, что вы умеете подчинять себе свои желудки?— мрачно спросил гриффиндорец.
— Неа,— Скорпиус широко улыбнулся, а потом щелкнул пальцами:— Донг.
Посреди купе в движущемся к Лондону "Хогвартс-экспрессе" появился крупный домовой эльф с корзиной, накрытой чистой салфеткой. Он согнулся в поклоне, касаясь пола носом и большими ушами:
— Мастер Скорпиус...
— Свободен, я не соскучился,— сухо ответил на приветствие Малфой, и эльф тут же с громким хлопком исчез.
— Что это?— с надеждой спросил Джеймс, спуская ноги с сиденья и глядя на корзину.
Малфой, не говоря ни слова, красивым жестом откинул салфетку, и желудок гриффиндорца снова заурчал при виде того количества еды, — нормальной еды! — что предстало перед глазами мальчиков.
— Прости, Поттер, гиппогрифов не было,— улыбнулся Скорпиус.— Налетай, а то урчание твоего желудка сведет меня с ума...
* * *
— Как думаешь, твои родители уже знают?
— Наверное. Роза каждый день отправляла домой обширные отчеты о школьной жизни.
— И что?
— А тебе не все равно?
— В принципе... Не знаю.
— Малфой, а вот мне все равно, что подумают твои родственнички... Тебе ведь тоже?
— Ну, небольшой скандал только оживит атмосферу в поместье, так что это даже к лучшему.
— Я бы пригласил тебя к нам погостить, но ты вряд ли приедешь.
— Да уж...
— Может, встретимся на нейтральной территории?
— Можно, правда, я еще не знаю, что там у нас в летнем расписании, куда меня зашлют на каникулы.
— Понятно. Ну, ты мне сову пришли...
— А твой отец ее из рогатки не расстреляет?
— У отца нет рогатки...
— А то бы ты ее стащил у него, да, Поттер?
— Нет... Я у него даже карту не смог стащить...
— Ты пытался спереть какую-то карту у собственного отца? А еще что-то о Малфоях и слизеринцах тут лепечешь...
— Это не просто карта! Это точный план Хогвартса и его окрестностей, с потайными комнатами и ходами, с отметками о перемещении любого, кто в данный момент находится в школе или в Хогсмиде...
— Ого.
— Но вытри слюни: я обещал отцу, что больше не посмею даже пытаться ее украсть. А сам он мне ее не отдаст.
— И ты не попытаешься?
— Я дал слово.
— Ну, тогда да. Наверное, он во время учебного года следит за тобой, пока ты в Хогвартсе.
— А это мысль... Хотя вряд ли, если только мама его попросит.
— А там как все показано? В очертаниях? Ну, там люди...
— Не знаю, я не видел, только слышал, как о карте рассказывал дядя Рон.
— Если в очертаниях, то представляю себе, как твои родители были впечатлены, увидев тебя с водорослями вместо ушей...
— Ты тоже был бы не менее впечатляющим: Малфой с рогами. Это картинка для первой полосы "Еженедельного Пророка"... Рогатый хорек! Новое магическое существо!
— Молчи, ежик...
— Скучно... Может, в шахматы?
— Нет, спасибо.
— Ну и выражение лица! Ты же вроде говорил, что хорошо играешь...
— И что?
— Ну, значит, много тренировался...
— Бывало...
— А... Очередная обязаловка "а ля ты сын Малфоя"?
— Что-то типа того.
— Малфой, колись. Продекламируй мне тот кусок из своего великого талмуда правил, где про шахматы...
-... "Любой отпрыск заслуживает наказания, если систематически нарушает священные предписания, данные нам предками. Методы воспитательных наказаний могут включать в себя любое психическое воздействие на наследника..."
— Психическое? Это как?
— Это когда... без физического...
— То есть, бить Малфоев нельзя?
— Нельзя. Потому что боль физическая не воспитывает, лишь озлобляет или ослабляет...
— А психическая — воспитывает? Малфой?
— Ты попросил прочесть, я тебе прочел.
— Надо бы сказать дяде Рону, что есть его любимые шахматы... Уж лучше мы с тобой в квиддич будем играть, там физическое воздействие разрешается...
— Дурак ты, Поттер.
— Я знаю...
* * *
Их разбудили голоса школьников, выходивших на платформу. Джеймс потянулся, сладко зевая и поправляя футболку, Скорпиус стал натягивать ботинки.
— Веник свой не забудь,— Малфой кивнул на сову в клетке.
— Договоришься, что выйдешь к родителям с рогами.
Скорпиус лишь хмыкнул. Они вместе в числе последних покинули вагон.
На платформе было еще много детей и их родителей, все обнимались и радостно приветствовали друг друга.
— Джим! Вот ты где!— откуда-то рядом появилась сияющая Лили. Но улыбка ее тут же погасла, когда она увидела рядом с братом Скорпиуса Малфоя.
— Ладно, увидимся,— слизеринец, никак не прокомментировав взгляд Лили, кивнул Джеймсу, подхватил свои вещи и пошел по платформе в поисках родителей.
— Джеймс, что...?— растерянно спросила Лили, а он взял ее за руку и повел в сторону, где уже заметил отца и Гермиону, которые слушали что-то быстро рассказывающую Розу.
— Идем, дома все объясню,— с тяжелым вздохом произнес мальчик, оглядываясь, чтобы увидеть, как Скорпиус исчезает с платформы, держась за руку отца.
Глава 8. В семье
* * *
Как приятно проснуться в собственной постели ранним утром, слушая, как теплый летний ветер играет занавесками на распахнутом окне...
Вот больной гиппогриф! А ведь всего лишь на час дольше поспал — и на тебе! Не мысли, а цитаты из девичьих журналов!
Скорпиус сел на кровати, потягиваясь и зевая. Хорошо...
Только тут мальчик заметил, что у раскрытого окна стоит мама. Она смотрела на него, чуть улыбаясь.
— Доброе утро,— чуть растерянно пробормотал Скорпиус, не зная, что стоит за утренним визитом матери. Черт поймет этих женщин... Он усмехнулся своим мыслям (нашелся знаток девчонок) и вопросительно воззрился на все еще молчавшую мать.— Отец не вернулся?
— Нет, он будет к обеду,— произнесла Астерия, подходя к постели сына и садясь на ее край.— Отдохнул?
— Да я и не устал особо,— хмыкнул Скорпиус, чувствуя, что выспался надолго. Вот если бы отец был дома, мальчику бы пришлось подниматься рано и топать к завтраку, но вчера, встретив сына на вокзале и доставив в поместье, Драко Малфой отбыл по каким-то суперсекретным и важным делам, о чем Скорпиус совсем не сожалел. Чтобы объясняться с отцом, у него было еще целое лето впереди.— Что-то случилось?
— Думаю, тебе виднее,— откликнулась мама, протягивая тонкую руку и поправляя простынь на кровати.
Так, вот теперь все понятно. Значит, подготовка почвы — для папенькиного выступления на десерт.
— Шпионская сеть Малфоев распространяется и на Хогвартс?— ухмыльнулся Скорпиус.
— Значит, это правда?— с нажимом спросила Астерия, кладя руки на колени и в упор глядя на сына.
— Что именно? Огласи, пожалуйста, весь список того, что мне вменяется...
— Скорпиус,— неодобрительно сказала мама, покачав головой.— Ты же понимаешь, что я имею в виду.
Мальчик тяжело вздохнул: собственная мать не может изъясняться коротко и по сути. Хотя — женщина... Черт, вот больной нюхлер, что за утро? Или это и называется переходным возрастом? Интересно, а бриться уже скоро придется? А эротические сны? Тьфу, точно переспал...
— Прорицания у меня только в следующем году, так что читать мысли еще не умею. И вряд ли научусь,— мальчик сел, облокотившись спиной о спинку кровати и глядя на поразительно красивую маму. Интересно, почему она не родила второго ребенка? Боялась испортить свою красоту? А с другой стороны: ну, куда им еще один ребенок? Только дополнительные проблемы...
-Ты записался на Прорицания?— чуть ошеломленно спросила Астерия, и Скорпиус понял, что скоро в список отца добавится еще один пункт. Что ж, одним больше, одним меньше...
— Хм, как бы это сказать... Скорее: мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться,— мальчик даже ухмыльнулся, поражаясь тому, как быстро научился говорить бред. Поттер, твоя работа...
Интересно, как там у лохматого ежа дома? Судя по лицу его сестрицы, объяснение будет не хуже здешнего...
— Скорпиус, ты же понимаешь, что отец не одобрит твоей дружбы с тем мальчиком,— мягко заговорила мама, и Малфой-младший даже с какой-то радостью понял, что они наконец-то добрались до главного, ради чего мама объявилась в его спальне рано утром.
— А мне нужно его одобрение?— поднял бровь Скорпиус, складывая на груди руки.— Что-то не помню, чтобы он у меня спрашивал благословления при дружбе с кем-либо.
— Ты же знаешь, как твой отец относится к семье Поттеров.
— А мне какое дело? Если отец оказался таким сусликом...
— Скорпиус.
— Ладно, хорьком. Если отец оказался таким хорьком, что не смог смириться с тем, что Гарри Поттер спас его белую и пушистую шкурку...
— Скорпиус!
— В общем, это только его мохнатая проблема, меня сюда прошу не вмешивать.
— Я не понимаю, что с тобой происходит,— чуть обеспокоенно проговорила мама.— С каждым годом ты становишься все более далеким, совсем другим...
— Может, я просто становлюсь собой?— предположил мальчик, откидывая одеяло.— Я буду дружить с тем, с кем хочу, я буду таким, каким хочу быть, так что вам с отцом лучше с этим смириться, чтобы избежать дальнейших бессмысленных разговоров...
— Скорпиус, обещай, что выслушаешь отца.
— Мне и обещать не надо — он все равно заставит меня это сделать,— пожал плечами мальчик, подходя к окну и закрывая его.— Если ты не возражаешь, я бы хотел переодеться.
— Да, конечно,— мама встала и направилась к дверям.
— Мам,— окликнул ее Скорпиус. Она обернулась с чуть растерянной улыбкой.— Все будет хорошо, я обещаю не доводить отца до Мунго.
Астерия усмехнулась и кивнула.
— Спасибо,— добавил мальчик, и мама улыбнулась привычной улыбкой.
Вскоре Скорпиус стоял посреди гардероба, решая, что ему надеть, а думал о разговоре с матерью. Когда дома не было отца, все становилось как-то не так. Сама мама становилась другой: будто сбрасывала с себя какое-то бремя, какую-то ответственность. Интересно, а какой она была до замужества?
Тьфу, да что сегодня за утро?! Наверное, это от голода. Точно, Поттер заразил его своим вечным обжорством, и из-за этого у Скорпиуса начался сдвиг в мировоззрении.
С этим неутешительным выводом мальчик потянулся за рубашкой и начал одеваться.
* * *
Джеймс знал, что не сможет скрываться от всех вечно, и вчерашний вечер ему удалось выгадать только благодаря маме, которая заявила, что он похудел и выглядит усталым, и должен отправиться спать. Она принесла ему ужин в постель и запретила Лили его тревожить. Но наступило сегодня, и прятаться от удивленных взглядов сестры было уже невозможно.
