Алексей промолчал.
— Приготовься...
Голос старца зазвучал торжественно и громко:
— О, неведомые темные владыки, хранители и боги народа сгинувшей земли! Вручаю вам душу чужака из чужого мира, доселе не становившуюся вашей добычей! Возьмите её и даруйте мне...
Дальше последовал набор жутко звучавших корявых слов, какие, казалось, не может выдать человеческая гортань.
Лицо старика окаменело, веки опустились. Он медленно поднял обеими руками нож до уровня груди Алексея и двинулся вперед.
Пора, решил разведчик.
Изо всех сил, сведя вместе пальцы и до боли вывихнув суставы, он рванулся, как учил его старый кореец Пак в разведшколе. У него никогда не получался как следует трюк с освобождением конечностей от пут, но на этот раз прием вполне удался, хотя и наполовину — освободилась лишь одна рука и одна нога. Но и этого оказалось достаточно
Его правая рука перехватила костлявое запястье старца и вывернула кисть. Обсидиановый клинок упал на камень пола.
Затем, не давая Найярони опомниться (кто знает, что там еще за магия у того в запасе), капитан рванул его на себя, в то время как колено его левой ноги вмялось в солнечное сплетение Хранителя.
Еще через секунду он вцепился старцу в седые редкие волосы и резко рванул вниз, прикладывая лицом о колено. Потом еще раз. Но, похоже, в этом уже не было необходимости — тело дряхлого убийцы обмякло в руках Алексея.
Отшвырнув Найярони, Костюк, тяжело дыша, несколько минут приходил в себя. Гудела голова, ломило виски, перед глазами плясали зеленые и лиловатые тени, так что временами чудилось, будто за гранью светового круга, очерченного магическим фонарем, гуляют какие-то жуткие тени.
Наконец, переведя дух, капитан нашел взглядом обсидиановый нож, удачно упавший на распоротую куртку.
После нескольких попыток он подцепил куртку пальцами ноги, уже начавшей застывать на каменном полу, и пододвинул поближе. Еще какое-то время ушло на то чтобы перехватить клинок за обмотанную ветхой кожей рукоять — опять же пальцами ноги, и при этом ухитрившись не обрезаться о блестящие грани. Наконец, с третьей попытки, он подбросил нож в воздух и перехватил за лезвие, все-таки обрезавшись, но чудом не выронив.
Всё это время Алексей не забывал приглядывать за лежащим ниц Найярони, но абориген не подавал признаков жизни.
Освободившись от ремней, разведчик на всякий случай еще раз проверил тело толмача. Тот был, несомненно, мертв. Похоже, старик умер даже не от ударов, а от потрясения, когда уже обреченная жертва вырвалась на волю.
После этого Костюк подобрал одежду, горестно вздохнул над превосходными яловыми сапогами на резиновой подошве — где он теперь возьмет такие?
Затем проверил небрежно отброшенный пояс — тот тоже был варварски рассечен, хотя проще было бы расстегнуть бронзовую пряжку, чем резать камнем толстую воловью шкуру. Его содержимым колдун не заинтересовался, так что нож — земной, отличной легированной стали, компас в деревянной коробочке и карта были целы.
Кое-как натянув порезанные куртку и рубаху и перетянув их кушаком, Алексей оказался перед выбором: идти по холодному подземелью с голым задом, или содрать ветхие вонючие штаны с трупа.
Выбрав второе, он натянул отрепье на себя, едва влез в разрезанные сапоги, перевязав их клочьями одежды, и, собрав оставшееся барахло, двинулся прочь.
Медленно поднимался по исполинской спирали, через огромное кладбище памяти вымершего невесть когда народа, чье название Найярони забыл ему сказать. (И правда, зачем оно будущему трупу?)
Вот и верхние помещения, и две цепочки следов на пыльном полу.
У входа Алексей постоял с минуту, чтобы глаза привыкли к яркому солнечному свету.
И вот недра мрачной пирамиды остались позади.
Первое, что увидел капитан, была верхушка башни на лесистом склоне.
Горько усмехнулся — идти через пещерный лабиринт было бы откровенным самоубийством.
Он еще раз бросил взгляд в сторону брошенного поселка и гуляющих на лужке овец.
В любом случае, сидеть тут и ждать, что когда-нибудь, лет этак через сорок, его, возможно, кто-то найдет и может быть даже не прирежет никчемного свихнувшегося старца, разведчик не собирался.
Костюк задумчиво глядел на клыкастые отроги в синем небе.
Выхода нет, придется выбираться по скалам. Найярони что-то говорил насчет неприступности этих скал.
Ну что ж, аборигены, конечно, являлись наследниками великой древней цивилизации, но никто из них не был знаком с азами альпинизма, никто не учился у самого Хергиани. И никто тем более не поднимался на гималайские восьмитысячники, как он.
Но сначала следовало поесть и отдохнуть.
* * *
Земли Конгрегации. В тысяче двухстах километрах к северо-востоку от Октябрьска.
Утренние сумерки окрасили ночь, значит, вскоре солнце заполыхает как кузнечный горн, так что не спасут даже тёмные очки.
Тихомиров ощутил глухое раздражение.
Они приближались к исходному рубежу развертывания — еще сутки, и они выйдут на него, после чего начнут ждать противника. Противника вполне нормального и так сказать "безусловного" — только вчера из Гахны воздушный курьер доставил письмо Конгрегации — те, наконец-то, соизволили ответить.
В изысканной вежливых и безупречно начертанный словах (простой тушью из чернильных орешков на простом куске ткани) сообщалось, что пришельцы должны покинуть этот мир все до одного, и больше тут не появляться, ибо мир этот им не принадлежит.
В этой простоте было что-то, что напрочь отбивало желание слать новые письма и посольства и пытаться договориться — такая уверенность в своей правоте, которая невольно порождала сомнения в правоте собственной.
И вот это было самое худшее — потому как сомнения, по докладам особых отделов, нет-нет, да и высказывались и у солдатских костров и в офицерских палатках: под водочку и без неё.
Генерал позавидовал черной завистью умникам-философам, которые сумели обезопасить себя от различных колебаний надёжной каменной стеной под названием "Поиск смысла бытия".
Его смысл бытия сводился к одному — надо победить.
...Создания в распадке чуяли раздражение, исходящее от людей там, впереди.
Людям надоело это проклятое степное солнце, надоели ночные марши, когда хочется заснуть прямо на ходу. Сейчас у них было время трапезы — и наскоро сваренные порции не лезли в горло.
Создания этого не постигали, но ощущали тех, кто там, в степи — живущее, жующее живое мясо, не понимающее того, что являются всего лишь кормом для таких, как стерегущие их в ночи, потому что такова была воля Тех, кто повелевал нетварями.
Сейчас Те растянули над ними полог своей непонятной Силы, чтобы люди раньше времени не почуяли неладного — потому что самая хитрая уловка любого уважающего себя Зверя — убедить всех, что его нет. Попросту не существует.
И это удалось — даже когда, повинуясь неслышной команде, монстры ринулись в атаку, их заметили не сразу...
Макеев не сразу понял, что случилось.
Просто из неприметного овражка, растекаясь в разные стороны и разворачиваясь вдоль колонны, хлынула колышущаяся живая масса.
Перед головными машинами словно беззвучные взрывы подняли землю, и навстречу, прямо по дикой степи, устремился комок жвал и щупальцев.
Майор растерянно оглядывал атакующих, среди которых не мелькало ни единого человеческого лица — лишь оскаленные морды.
Приближенные окулярами бинокля, выхваченные из общей массы, неслись существа, сошедшие со страниц недавно распространенного в войсках спецсправочника.
Таргасы — то ли кенгуру в костяной броне, то ли мохноногие исполинские кузнечики — мощные и быстрые создания, способные прыгнуть с места на полсотни шагов.
Здоровенные белые дикобразы — растракосы, мечущие ядовитые шипы на десятки метров.
Магады — с копьевидными клешнями и серповидными острыми навершиями гребнистого хвоста. В боях они обычно применялись против кавалерии, так как хорошо умели сбрасывать всадников с коней и подсекать скакунам ноги.
Бронированные и тяжелые антакоры — выведенные для борьбы с панцирной пехотой.
То тут, то там мелькали мохнатые четверорукие хтарны — ими обслуживались осадные машины. Было очень много и амбалообразных серых гулларов, принадлежавших к тем немногим подвидам нетварей, которые могли размножаться.
Гоадхи, любимым лакомством которых были человеческие внутренности, и мелкие прайты, издающие низкий противный писк — десяток их способен за час высосать кровь из коня.
Тревога!
Эффект внезапности почти сработал — единой команды на отражение атаки не было подано. К тому же не все земляне увидели опасность разом — в то время как впереди уже схватились с первыми достигшими машин нетварями, позади еще не видели никакой угрозы.
А через мгновения эфир заполнился сумбурными командами вперемешку с матом, и стало не до того.
Некоторые, растерявшись, остановили машины, когда на пути оказалось неожиданное препятствие. Это стало их роковой ошибкой. Мгновенно подскочившие к замершим грузовикам ящеры вышибли стекла ударами головы и запустили хищные пасти на длинных шеях в кабины — к живому трепещущему мясу. Водители умерли быстро.
Разорвав парусину тентов, как бумагу, нетвари принялись хватать и грызть сидевших внутри грузовиков солдат. Но тут их ждал отпор — многие успели схватить автоматы и вгоняли очереди почти в упор.
...Острый искривленный коготь пронесся буквально в нескольких миллиметрах от лица Артема. Еще один взмах и... стальное лезвие отбило очередной удар — Дарика успела выхватить меч и с нечеловеческой быстротой отразила атаку. Это дало Серегину несколько секунд преимущества, и он не преминул этим воспользоваться. В считанные мгновения магазин пистолета был опустошен, и даже пару раз лейтенант попал в цель.
Видимо тварь чувствовала, что противник силен, и приближается момент ее предсмертной агонии. Внезапно она испустила скрежещущий звук и всей своей массой ринулась на Дарику. Девушка то ли ожидала такого напора, или просто по привычке выставила свой меч вперед. Жилистое тело с хлюпающим звуком приняло клинок в головогрудь.
Нетварь заверещала, и щупальца принялись хлестать во все стороны. Когти заскрежетали по доскам, разбрасывая щепки. Дарика взмахнула мечом. Кусок плоти с противным звуком шлепнулся на дно кузова. Отрубленное девушкой щупальце извивалось, разбрызгивая пенящуюся зеленую кровь.
Фарга выставила в сторону противника несколько своих ядовитых жал — и в этот момент валявшийся рядом с ней оглушенный солдат схватил автомат и ударил нетварь примкнутым штыком, метя в кольчатую шею.
Монстр взвыл, ударил когтями неожиданного врага, полосуя бронежилет.
С жал брызнули капли яда — одна из них попала в цель: правую руку Артема словно обожгло огнем.
И в этот миг Дарика разрядила в голову фарге свой ТТ. Тремя выстрелами в три глаза.
Лейтенант, вышвырнув ударом сапога дохлую фаргу, выглянул наружу через дыру в защитной ткани и оторопел. Прямо на их машину наступал отряд чешуйчатых крысоподобных существ величиной с крупную собаку.
Они атаковали дружно, словно были единым существом.
В это и заключался их тактический просчет.
Всякий, кто хоть раз видел гранату Ф-1 в действии, знает её поражающий эффект. Они словно специально сделаны, чтобы нашинковать наступающих осколками. Именно потому эти тяжелые чугунные шары до сих пор на вооружении.
И сейчас гранаты буквально разорвали в клочья неистовство ревущую свору. В разные стороны полетели оторванные конечности, мерзкие обрубки когтистых лап и щупалец, раздробленные головы.
Видимо даже в мозгах чудовищ остались какие-то рудименты инстинкта самосохранения. Оставшиеся монстры попятились прочь от машин, когда увидели катящиеся к их ногам предметы в форме эллипса.
Стоны тяжелораненых и покалеченных нетварей прозвучали для бойцов лучшей музыкой.
Тихомиров упорно пытался создать единую картину происходящего из сбивчивых докладов командиров подразделений, переводя взор то на Арс Мака, то на Шаругана — старейшину шаманов (степняк, судя по всему, с трудом удерживался, чтобы не начать бить в свой бубен из драконьей кожи прямо тут, в штабном кунге).
И было от чего растеряться — нетвари атаковали сами, в одиночку, без магической и войсковой поддержки. А ведь из рассказов союзников было известно, что неразумные существа против более-менее обученного войска не выстоят.
Или это лишь отвлекающий маневр, и главный удар вот-вот будет нанесен каким-нибудь гнусным чародейством?
Выходит, генерал ошибся, и эта чертова Конгрегация оказалась не так проста?
Тогда весь план войны пошел к черту!
Тихомиров еле сдерживался, чтобы не согласится с Арс Маком, предлагавшим применить против нападавших какое-нибудь коллективное чародейство.
Шли минуты, и доклады становились всё уверенней, сообщалось об отбитых атаках, и, наконец, настал миг, когда тысячи разрозненных выстрелов и взрывов слились в настоящий громовой ураган — фактор внезапности был утрачен, и ударная дивизия наконец-то ответила по-настоящему.
Мириады пуль, включая запрещенные разрывные и не менее смертоносные шариковые и со смещенным центром тяжести, рвали тела с красной, зеленой, желтой кровью, раскалывали костяную и роговую броню, вгрызаясь в тела, рвали требуху...
— Нам пора, брат, — бросил притаившийся в километре от места атаки чародей ковена Синих Звезд своему спутнику. — Дальнейшее безмозглые сделают без нас.
— Если бы сейчас тут была хотя бы половина одной Армии Бога, то еще до вечера уцелевшие чужаки порадовали бы своей кровью нашего Темного Отца! — изрек Ингор То Саро — бывший жрец-маг пятого ранга.
— Войско я бы не мог спрятать, — развел руками чародей.
— Потому что ваша магия не опирается на силу истинного владыки, — самодовольно заявил жрец Шеонакаллу, размашисто шагая по дну степной пересохшей балки.
"Не очень-то она вам помогла!" — отметил про себя его спутник, но вступать в теологические споры не стал.
Спустя минут пять всё было кончено.
Последние нетвари полегли под выстрелами, звякнули стреляные гильзы, выплюнутые автоматикой, и наступила тишина.
Врага больше не существовало.
Лишь горы мертвой плоти вдоль колонны, дюжины две разбитых опрокинутых машин.
И союзники, сладострастно добивающие саблями и копьями еще не издохших нетварей, мстя за предков, съеденных похожими созданиями во время многочисленных прошлых войн с Сарнагарасахалом.
Потери были на удивление невелики — примерно десятков шесть убитых и втрое больше раненных и отравленных.
Часа полтора спустя колонна тронулась в путь, правда с гораздо меньшей скоростью. Вперед были высланы усиленные дозоры.
На месте боя остался наскоро развернутый в ожидании санитарных вертолетов полевой госпиталь, где в одной из палаток Дарика, периодически отгоняя медбратьев, хлопотала над покрытым холодной испариной Артемом. Яд фарги плохо поддавался даже проверенным тысячами лекарей Аргуэрлайла травам, а не то, что дрянной химии лекарств пришельцев.
