К сожалению, Басараб спрашивал его не об этом.
— На самом деле я не знаю, Мирча, — сказал он, нахмурившись.
— Мы не делали ничего другого. Во всяком случае, насколько я знаю, — задумчиво согласился Басараб, глядя на записку, написанную от руки на столе.
За стенами бревенчатой хижины было заметно прохладнее, и осенние краски расползались по
склонам гор над рекой Арджеш и огромной голубой жемчужины озера Видару. Озеро находилось менее чем в семидесяти километрах к северу от руин Питешти, столицы уезда Арджеш, но оно лежало в самом сердце заповедника дикой природы, и хижина была построена лесной службой, а не как часть какой-либо из трех деревень, из которых Басараб организовал свое собственное маленькое королевство.
Несмотря на относительную близость озера Видару к Питешти, немногие из выживших после кинетического удара направились в его окрестности. Бучевски предположил, что горы и густой лес были слишком суровыми для городских жителей. Дорог в этот район почти не было, и деревни Басараба были похожи на изолированные поселения, перенесенные в другую эпоху. На самом деле, они очень сильно напомнили Бучевски деревню из "Музыкальной бригады".
Что не так уж плохо, — подумал он. — Рядом находится озеро Видару, с его гидроэлектрогенераторами, а у этих людей даже электричества нет! Это означает, что от них не идут никакие излучения, которые могли бы уловить шонгейри.
В течение последних двух месяцев жители деревни радушно принимали его, его американцев и румын, и, как и предупреждал Басараб, они были заняты подготовкой к наступлению зимы. Одна из причин, по которой его салат на обед казался таким вкусным, заключалась в том, что он больше не будет есть салаты. Не то чтобы сюда завозили свежие продукты из Калифорнии.
— Для этого должна быть какая-то причина, мой Стивен, — сказал теперь Басараб. — И боюсь, что это не то, чего хотелось бы хоть одному из нас.
— Мирча, мне с самого первого дня не нравилось ни одно чертово действие этих ублюдков.
Басараб приподнял бровь, и Бучевски сам был немного удивлен той острой ненавистью, которая прозвучала в его голосе. Иногда эта ненависть заставала его врасплох. Когда воспоминания о Триш и девочках снова всплывали из глубин, обнажив клыки, чтобы напомнить ему о потере, боли и мучениях.
Разве это не чертовски печально, когда лучшее, о чем я могу думать, это то, что люди, которых я любил, вероятно, умерли, так ничего и не узнав об этом?
— У меня они тоже не вызвали симпатии, — сказал Басараб через мгновение. — Действительно... трудно вспомнить, чтобы мы не собирались вступать с ними в бой.
Бучевски понимающе кивнул. Басараб с самого начала ясно дал понять, что избегать контактов с врагом, залегая на дно, — лучший способ защитить гражданское население, за которое они несут ответственность, и он был прав. Тем не менее, это не изменило естественной ориентации его личности — как и у самого Бучевски — на нападения. На поиск и уничтожение врага, а не на то, чтобы прятаться от него.
Но это была бы плохая идея. Агенты Басараба установили контакт с несколькими другими небольшими анклавами на юге Румынии и севере Болгарии, и к настоящему времени эти анклавы были так же озабочены защитой от других людей, как и от шонгейри. После первых бомбардировок и беспорядочных боев в течение первых двух недель захватчики, по-видимому, решили отступить с недружественной территории Балкан и занять более открытые районы планеты. Трудно было быть в этом уверенным, учитывая крах планетной коммуникационной сети, но это казалось разумным. Как отмечал его мозговой трест Трумэн и Шерман, в любой межзвездной экспедиции контингент войск почти наверняка будет ограниченным, поэтому было бы разумно не растягивать его больше, чем необходимо, поднимаясь в горы ради бедных, грязных и труднодоступных горных деревень.
Беженцы-люди представляли собой совершенно иную угрозу, и один из них, Бучевски, был рад, что им не приходилось сталкиваться с этим... пока. Голод, переохлаждение и болезни, вероятно, унесли жизни по меньшей мере половины мирных жителей, покинувших свои дома, а те, кто остался, с приближением зимы впадали во все большее отчаяние. Некоторые из других анклавов уже были вынуждены вести борьбу, зачастую безжалостную, против себе подобных, чтобы сохранить ресурсы, необходимые их собственным людям для выживания.
Во многом именно тот факт, что действия инопланетян вынудили людей убивать друг друга во имя простого выживания, подпитывал глубочайшую ярость Стивена Бучевски.
— Ничто не сделало бы меня счастливее, чем пойти и надрать их тощие задницы, — сказал он сейчас в ответ на комментарий Басараба. — Но если они не сунут свои носы в наши края...
Он пожал плечами, и Басараб кивнул. Затем он тихо рассмеялся.
— Что? — Бучевски поднял бровь, глядя на него.
— Просто мы с тобой так похожи. — Басараб покачал головой. — Отрицай это, как хочешь, мой Стивен, но внутри тебя есть славянин!
— Внутри меня? — Бучевски рассмеялся, глядя на тыльную сторону своей очень черной ладони. — Эй, я уже говорил тебе! Если кто-то из моих предков когда-либо и был в Европе, то они попали туда из Африки, а не из степей!
— А-а! — Басараб помахал пальцем у себя под носом. — Это ты так сказал, но я-то знаю лучше! Что, разве Бучевски — это африканская фамилия?
— Нет, наверное, просто кто-то, кому принадлежали один из моих пра-пра-прадедушек или -прабабушек.
— Чепуха! Славяне в Америке девятнадцатого века были слишком бедны, чтобы кем-то владеть! — нет, нет. Поверь мне, это у тебя в крови. Где-то в твоей родословной есть — как вы, американцы, говорите? — славянин в куче соломы!
Бучевски снова рассмеялся. На самом деле он снова учился это делать — по крайней мере, иногда — и они с Басарабом уже говорили об этом раньше. Но затем выражение лица румына посерьезнело, и он потянулся через стол, чтобы положить руку на предплечье Бучевски.
— Кем бы ты ни был по рождению, мой Стефан, — тихо сказал он, — теперь ты славянин. Валах. Ты заслужил это.
Бучевски пренебрежительно махнул рукой, но не мог отрицать, что внутри у него потеплело. Он знал, что Басараб говорит искренне, точно так же, как знал, что заслужил свое место заместителя румына благодаря обучению и дисциплине, которые он прививал жителям деревни. Басарабу каким-то образом удалось накопить внушительное количество стрелкового оружия и средств поддержки пехоты, но какими бы устрашающими ни были Таке Братиану и остальные члены первоначальной группы Басараба как личности, было очевидно, что никто из них на самом деле не понимал, как обучать гражданских лиц.
Стивен Бучевски, с другой стороны, потратил годы на то, чтобы превращать избалованных американских гражданских лиц в морских пехотинцев США. По сравнению с этим, тренировки сильных, закаленных в горах румынских крестьян были проще простого.
Я просто надеюсь, что никому из них никогда не понадобится это обучение, — подумал он, и его настроение снова стало мрачным.
Что вернуло его к теме этого разговора.
— Мне это не нравится, Мирча, — сказал он. — У них нет причин устраивать базу здесь, в этих чертовых горах. Только если не случилось что-то, о чем мы с тобой не знаем.
— Согласен, согласен. — Басараб кивнул, снова поигрывая запиской, затем пожал плечами. — Рано или поздно, если только они не намерены просто убить нас всех, должна быть какая-то форма примирения.
Его кислое выражение лица свидетельствовало о том, что он согласен с собственным анализом, но непреклонно продолжил.
— Люди на этой земле раньше уже переживали завоевания. Без сомнения, они смогут сделать это снова, и если бы эти шонгейри намеревались просто устроить резню, а не завоевать, они бы начали с уничтожения всех наших городов и поселков из космоса. Но я не стану подставлять им своих людей, не настаивая на самых выгодных условиях, которые можно получить. И если они докажут, что я ошибаюсь, если продемонстрируют, что на самом деле интересуются резней, а не завоеваниями, то заплатят более высокую цену, чем могут себе представить, прежде чем завладеют этими горами.
Он на мгновение погрузился в холодное, опасное молчание. Затем встряхнулся.
— Ну, думаю, нет смысла строить догадки, когда у нас нет информации из первых рук. Поэтому, я полагаю, мы должны поближе познакомиться с этой новой базой, посмотреть, что это может быть за база, имею в виду. — Он постучал пальцем по записке. — Судя по этому, они почти закончили ее, прежде чем Илиеску заметил, что она там находится. Так что, возможно, будет лучше, если мы с Таке проверим ее лично.
Бучевски открыл было рот, чтобы возразить, но потом снова закрыл его. Он обнаружил, что ему всегда было не по себе, когда Басараб отправлялся бродить по горам, оставаясь незамеченным. И какая-то часть его возмущалась тем фактом, что Басараб даже не подумал пригласить его с собой на эту небольшую прогулку. Но правда, как бы ему ни хотелось это признавать, заключалась в том, что он, вероятно, был бы скорее помехой, чем помощью.
Басараб и Таке Братиану, казалось, могли видеть, как кошки, и двигаться, как падающие листья. Он даже близко не мог сравниться с ними, когда дело касалось того, как прокрасться ночью через лес, и знал это, однако ему не нравилось признавать, что кто-то может сделать что-то лучше, чем он.
— Мы отправимся сегодня ночью, — решил Басараб. — И пока меня не будет, ты будешь присматривать за всем вместо меня, мой африканский славянин, да?
— Да, так и сделаю, — согласился Бучевски.
XIII
Командир полка Хара не любил деревья.
Он не всегда так думал. На самом деле он любил деревья, пока империя не вторглась на эту вечно проклятую планету. Теперь он предпочитал длинные, широченные, пустые пространства — предпочтительно на голой, утоптанной земле, где не мог бы спрятаться даже гаршу или один из человеческих "кроликов". Казалось, что любая другая местность спонтанно порождает людей... и у всех, похоже, было оружие.
Ему не нужно было, чтобы командир базы Шейрез сказала ему, что все люди — сумасшедшие! Конечно, было приятно получить подтверждение, и он был просто в восторге от того, что выводы командира базы привели к изменению планов командующего флотом Тикейра. Как только все до единого проклятые люди будут стерты с лица земли, эта планета, вероятно, станет совершенно прекрасным местом для жизни.
Он поморщился от собственных мыслей, когда сидел, глядя на голографический экран в своем командирском гравитанке.
На самом деле, Хара, часть тебя восхищается этими существами, не так ли? — подумал он. — В конце концов, мы убили тысячи из них за каждого потерянного нами шонгейри, и у них все еще хватает смелости — абсолютно безумной, совершенно иррациональной, ошеломляюще глупой смелости — бросаться прямо на нас. Если бы у них было хотя бы вполовину меньше мозгов, они бы признали наше превосходство и подчинились еще несколько месяцев назад. Но нет! Они не могут сделать это, не так ли?
Он зарычал, вспомнив, что потерял 35 процентов своего первоначального состава при захвате того, что когда-то было городом Цинциннати. Командир дивизии Тисук отправился туда с тремя полками, а вернулся меньше чем с одним, и все равно в итоге им пришлось уничтожить с орбиты больше половины города. В стране, которую люди называли "Соединенные Штаты", оружия особенно, казалось, было больше, чем людей!
По крайней мере, этот опыт научил старших офицеров экспедиции довольствоваться открытой местностью, где наблюдение можно было вести эффективно и просто наносить кинетические удары по всему, что напоминало организованное сопротивление на более ограниченной территории.
Несмотря на это, никому не нравилась мысль о том, чтобы заполучить подопытных Шейрез в любом месте, где был постоянный контакт с людьми. Во-первых, потому, что в таких местах оставалось не так уж много людей, а те, кто еще не был убит, стали чертовски искусно прятаться. Просто найти их было бы достаточно сложно даже без учета второго соображения... которое заключалось в том, что те же самые выжившие были также необычайно хороши в нападении из засады на любого, кто шел искать их.
Конечно, было не так уж много мест, где не было бы сражений, учитывая безумное упрямство людей.
Тем не менее, горные районы, которые люди называли "Балканами", посещались гораздо реже, чем большинство других, главным образом из-за того, что население было таким малочисленным, а местность — такой ужасающе плохой, что штаб-квартира решила позволить людям вариться в собственном соку, а не прилагать усилия для их преследования.
И, — мрачно размышлял он, — другой причиной, по которой штаб-квартира приняла это незначительное решение, был тот факт, что нам постоянно надирали задницы каждый раз, когда мы посылали кого-то по земле, не так ли?
Справедливости ради, мы понесли самые серьезные потери в первые несколько недель, прежде чем по-настоящему начали осознавать, насколько безнадежным было преследование людей на земле на их собственных условиях.
Вот для чего боги создали огневую поддержку, — мрачно подумал Хара.
Что ж, — напомнил он себе, когда его гравитанк и бронетранспортеры приблизились к своим стартовым позициям, — по крайней мере, спутники точно сказали нам, где находятся эти люди. И их тоже оставили в покое. Их стадо еще не отбраковано. И они должны быть не только толстыми, счастливыми и глупыми по сравнению с жалким джермахком, которого мы пытались откопать дома, но за последние несколько месяцев мы многому научились.
Его губы изогнулись, обнажив клыки в усмешке охотника.
* * *
*
Стивен Бучевски выругался с тихой, горькой злобой. Солнце едва поднялось над горизонтом на востоке, светя ему в глаза, когда он рассматривал шонгейри в бинокль и задавался вопросом, какого черта они здесь делают. После того, как они так долго держались подальше от гор, что могло побудить их направиться таким образом прямо к деревням?
И почему, черт возьми, они должны это делать, когда Мирча в отъезде? — спросил какой-то уголок его сознания.
По крайней мере, хорошо, что посты прослушивания так рано засекли приближающиеся дроны, учитывая, как близко от них были пришельцы на этот раз. У них едва хватило времени включить старомодные аварийные сирены с ручным приводом. И, по крайней мере, местность была слишком густо покрыта лесом для проведения каких-либо воздушных операций. Если они были нужны шонгейри, тем приходилось действовать наземным путем.
Похоже, именно это они и имели в виду. Большое количество бронетранспортеров и несколько танков собрались на низменности у южной оконечности озера, примерно в километре ниже плотины Георгиу-Деж, в то время как по самому озеру переправлялось поменьше танков, за которыми следовала дюжина больших орбитальных шаттлов, и это ему совсем не понравилось.
Деревни были разбросаны по изрезанным склонам горного хребта, протянувшегося с востока на запад по юго-восточному берегу озера. Высота хребта местами превышала 3200 футов, а деревни прятались в густом лесном покрове на высоте 1800 футов. Он думал, что они хорошо замаскированы, но шонгейри явно знали, где они находятся, и, очевидно, намеревались зажать их между силами, наступающими из-за озера, и вторым отрядом, двигающимся по глубокой долине между их хребтом и тем, что находится южнее.
