Бесконечное лето: Город в заливе

Хайнрих Вайтхенер поморщился. Неприятная тогда вышла операция, конечно, но сейчас дела снова входят в нужную колею. Решено — и Балалайка, и парни с "Черной лагуны" умрут вместе, и умрут сегодня. Пускай даже за эту часть контракта ему не заплатят. Есть такое слово — честь.

Высокий человек поднялся, подхватил стоящую у двери длинную черную сумку и вышел в ночь.

* * *

На острове Мак сумрак казался не таким плотным и сплошным, как в городе — не было высоких домов, закрывающих яркие блики от упавшего в море солнца, не было возвышения, на котором стоял Роанапур, да и городская сутолока и суета вокруг отсутствовала полностью, и ничто не отвлекало от созерцания гаснущих красок заката.

— Быстрее, Рей! — Билл Хойт подтолкнул бывшего кока и сунул ему в руки лопату. Рейхардт нехотя отвернулся от моря и направился за Хойтом, сжимая инструмент в руках. По правде говоря, следить за небом было куда интереснее (...на небе только и разговоров, что о море и о закате...), но Билл был его другом, а друзьям нужно помогать. Пускай даже ты в раю, вокруг плещутся разноцветные волны, а в воздухе носится невидимая, но блистающая мириадами оттенков волшебная пыль.

Билл Хойт шагал впереди, его глаза лихорадочно сверкали. Вот тут... нет... точно вот тут торчали эти чертовы подростки, а тут — мы. Чертов мистер Будда на прощанье дал целеуказание, сказав: "Слева от того места, где мы стояли, примерно в двадцати метрах от линии прибоя, неглубоко". Что ж, надо признать, парень сдержал свое слово — вся его команда каким-то чудом оказалась жива, включая зеленоволосую девчонку (ты же всадил пулю ей прямо в голову, Билл, как такое возможно?), они мирно покинули эти места, а значит, его часть сделки оказалась выполнена, и он заслужил награду.

Прекрасный вместительный сундук с золотом, как и было обещано.

Осталось только его выкопать. Информация от мистера Будды не отличалась точностью, но и это было объяснимо — по всей вероятности, даже у просветленных были свои ограничения. После того, как они с Реем заполучат сундук, про наемничество можно будет забыть — он поселится где-нибудь на маленьком островке посреди океана, в домике с тремя прекрасными мулатками и целым бассейном, наполненным ледяным апельсиновым соком.

Билл Хойт облизнул губы. Несмотря на сумерки, жара не спадала, и пить хотелось просто нестерпимо. Ничего страшного, осталось только немного поработать руками — лопату, Рей, не выпусти лопату, ради всего святого — и он будет богат, и у него будет свой островок. И апельсиновый сок, да, огромные запасы апельсинового сока, не говоря уже о мулатках. Десять метров от линии прибоя, по левую сторону — или он сказал "двадцать метров"? Для верности нужно будет копать на двадцати.

Вокруг сгущалась темнота, сзади поскрипывал песок под тяжелыми шагами не прекращающего дебильно улыбаться Рейхардта. Море в ночи шептало на ухо странные слова, и Билла Хойта в третий раз посетила ужасная, пугающая мысль: "Мы стояли лицом к лицу. Он имел в виду слева от них, или слева от нас?"

Мысль погасла, подавленная чувством суровой необходимости. Что ж, поскольку в этом вопросе ясности нет, придется перекопать по периметру весь остров.

* * *

Глава 25, где расставляются все точки и делаются важные заявления

Все-таки Балалайкой можно искренне восторгаться. Можно при этом тихо (или громко) ненавидеть за иные поступки и расчеты, можно презирать за принадлежность к "безбожным коммунякам", но нельзя не ценить ее невероятный, ганнибаловского масштаба, стратегический ум и способность мгновенно понять и оценить сильные и слабые стороны любого плана, перспективы и риски новых возможностей. Это восхищало.

Историю про невероятные похождения "Черной лагуны" и девчоночьей команды Ружички она, например, восприняла практически спокойно. Выслушала, задумалась, задала несколько уточняющих вопросов — и все. За окнами сгущалась ночь, но глава "Отеля Москва" еще явно не собиралась отдыхать — на столе громоздились залежи документов, раскрытый ноутбук, стояла откупоренная бутылка чего-то крепкого; три пепельницы — одна гостевая и две ее собственные — были доверху забиты окурками. Еды, увы, не было — печальный Ружичка горестно водил своим длинным носом, но ничего, что можно было съесть, поблизости не улавливал.

Балалайка, видимо, придя к какому-то выводу, пожала плечами собственным мыслям и вскинула холодные глаза на сгрудившуюся перед ней компанию — Датча, Ружичку, рыжую Алису и блондинку, имя которой так и не было названо. Остальные топтались в соседней комнате и наперебой ухаживали за Реви, которой, судя по рассказу, сильно попало в этом приключении.

— А зачем нужно было удалять топливо из трех катеров, но оставить его в четвертом? — поинтересовалась она внезапно. — В том, где капитаном был Билл Хойт. И по какой причине пришлось тратить огромные усилия, поднимая участок морского дна, делая из него риф, торчащий у катера на пути и не нанесенный ни на какие карты?

Ружичка, смешно выглядящий со своей обмотанной бинтами макушкой, покрутил головой, как обычно, ухмыляясь.

— Да потому, что я псих, — напомнил он. — Не забыли? Конченный псих.

Балалайка выглядела задумчивой.

— Вполне возможно, что именно так все и обстоит... Если, конечно, твоей целью было не просто победить Билла, а опозорить его, уничтожить его репутацию. Сделать так, чтобы ему никто не поверил и никогда в будущем не вздумал прибегать к его услугам.

Ружичка сделал глупое лицо.

— Ну, он же правда какую-то дичь мог бы рассказать. То загадочным образом кончилось горючее во всех катерах, то на пустом месте, в полнейший штиль, образовалась гигантская штормовая волна. А напоследок из воды за ночь выросла скала, а потом бесследно пропала. Нет чтобы прямо сказать — прошляпил троих шестнадцатилетних школьниц, не сумел с ними справиться, даже руководя двумя десятками вооруженных до зубов бойцов. Все бы отнеслись с пониманием.

Он снова ухмыльнулся.

— А может, и нет. Теперь уже не выяснишь.

Балалайка кивнула, словно ожидала услышать что-то в этом роде.

— Что ж, давайте подведем итоги вашей экспедиции... Затопленное судно, координаты которого я дала, вы нашли, после чего осуществили разведку и подтвердили наличие на борту как минимум нескольких тонн золотых изделий, ориентировочную стоимость сейчас даже определить затруднительно, — она задумчиво провела пальцем с ярко-красным маникюром по потемневшим монетам. — С высланными на перехват наемниками справились, надолго, судя по всему, выведя их из игры. Ненароком вскрыли контр-операцию ЦРУ, заинтересованного в присвоении упомянутого затонувшего судна. И напоследок показали всякой криминальной мелочи, что с "Отелем Москва" шутить не стоит... за это, по-видимому, мне нужно поблагодарить непосредственно Александра.

— Служу "Отелю"! — Ружичка невнятно махнул рукой, то ли отдавая честь, то ли выполняя диковинный пионерский салют.

Рассевшийся в кресле тут же Сержант хмыкнул.

— К пустой голове ладонь не прикладывают... — но вообще-то и вправду звучит неплохо. Чуть поменьше паясничал — цены бы тебе не было, парень.

Ружичка жестами показал, что он и рад бы, но не получается.

— Излишне говорить, что мне понравилось, как вы справились с заданием, — сообщила Балалайка. — Что же касается итоговой оплаты, Датч, ты понимаешь, что пока мы не поднимем "испанца" со дна, сумма вашего гонорара будет плавать. Но плавать она будет в таких цифрах, что тебе наверняка понравится.

— Возражений нет, — коротко ответил очкастый здоровяк. У Сержанта коротко бибикнул телефон, приняв текстовое сообщение, и тот, отчего-то посмурнев, выскользнул за дверь.

— По остальным нашим... договоренностям относительного заказа — мы оговорим этот вопрос с глазу на глаз. Но все они остаются в силе, если ты, конечно, не передумал.

Датч согласно кивнул.

— Теперь об Александре с... друзьями, — Балалайка оценивающе уставилась на парня. Тот в ожидании растопырил глаза пошире. — Технически я не являюсь вашим нанимателем — этим занимался Датч под свою ответственность. Но с целью показать, что меня устраивает ваш стиль работы, думаю, имеет смысл выдать небольшую премию — как я понимаю, в ходе операции вы столкнулись с трудностями и успешно их преодолели. Это хороший подход.

— Да я всегда так себя веду, что вы такое говорите, нормально же общались... — заныл было Ружичка, но его очередной номер прервал неожиданно вернувшийся Сержант. На этот раз откровенно встревоженный и потому грубый.

— Сюда едет Хосе Абрего, — сообщил он, вытягивая из-за пояса "стечкина". — С ним десяток человек, все недовольны и все вооружены.

Спокойствие Балалайки дало трещину. Это длилось какую-то долю секунды, но Датч знал ее слишком хорошо, и видел, что уголок губы женщины нервно дернулся. Что-то пошло не так.

— Это... неудачно, — обронила она. — Но поправимо. Спрячь оружие, Борис, оно нам не понадобится. Хосе и его товарищи не задержатся здесь надолго.

* * *

Хайнрих Вайтхенер, сидящий в глубине комнаты, был удивлен настолько, что даже позволил себе покачать головой — для чего ему пришлось сначала аккуратно оторваться от оптического прицела. Все же решение оборудовать позицию здесь, в помещении заброшенного турагенства, было разумным, на грани гениальности, потому что сейчас в слабо освещенной комнате, которую он как на ладони видел в прицел, собрались все три его мишени. Цель номер два, Балалайка, цель номер четыре, Хосе Абрего, и дополнительная цель — молодой совсем парень, который за три дня уже успел несколько раз сорвать его операции и надоесть хуже горькой редьки.

Что это означало? Что два быстрых выстрела закончат его задание и оплатят все счета, которые высокий человек успел наделать за последние полгода. А один дополнительный принесет вдобавок и немалое моральное удовлетворение. Так важно — сочетать материальное и душевное, горнее и низменное. Немцы всегда понимали это лучше других.

Вайтхенер сдвинул ствол на полмиллиметра вправо, чтобы лучше видеть Хосе Абрего. Этот будет первым — его законная мишень, после которой контракт технически можно считать выполненным. Второй будет Балалайка — она сидит спиной к окну, и снять ее будет легче. Пускай даже эта часть заказа была приостановлена, бросать все на полпути есть дурной тон. Третьим станет наглый парень, он даже ничего не успеет понять. И все закончится — в доме был черный ход, который через грязные веранды и заставленные ящиками пристройки выводил в лабиринт улочек, где мог бы бесследно затеряться даже средних размеров танк.

Все было продумано — разумно и безупречно — на этот раз не могло случиться ни малейшей осечки. Хайнрих Вайтхенер не боялся хвалить самого себя, если похвала была заслужена.

* * *

— Не ожидала увидеть меня, а, Балалайка? — Абрего был на взводе, в нем боролось жгучее желание разрядить весь магазин в тупую perra, посмевшую унизить его, пускай и только по телефону. Горячая натура требовала выхода. Разумная часть его, впрочем, напоминала, что именно у этой женщины он и собирался просить помощи — и защиты.

Поколебавшись, он спрятал пистолет, сделал своим людям знак поступить так же, и нервно поправил воротник рубашки.

— Не ожидала, — Балалайка, как всегда, была невозмутима. — Что ж, все когда-то бывает впервые. О чем ты хотел поговорить, Хосе?

Абрего недовольно обернулся на людей, которые — дьявол их знает, почему — все еще оставались в комнате.

— Мы будем говорить наедине, — буркнул он.

— Нет, Хосе, — покачала головой Балалайка. — Ты пришел ко мне незваным и навязал свое общество. Но правила в своем монастыре я устанавливаю сама, и они таковы: все присутствующие останутся здесь. Говори или уходи — дело твое.

Абрего сдержался. Зная, что она была его единственным шансом на выживание, русская сука желала унизить его еще больше. Ничего, теперь, когда количество боссов Роанапура уменьшилось наполовину, все будет совсем, совсем иначе...

Он дернул головой, сел. Поморщился недовольно — ни стакана воды, ни традиционных "лошадок" с текилой, ни даже водки... Так не ведут переговоры. Но — начал.

— За последние дни неизвестные ублюдки завалили мистера Ченга и дона Ронни... Кто-то отстреливает смотрящих по Роанапуру. Предлагаю держаться вместе, чтобы не стать следующими жмуриками. Координировать действия, назначить награду за головы убийц... Тогда есть шанс выкарабкаться, найти и замочить тварей, устроивших все это, и поделить сферы влияния по-новому — пополам. Так будет намного лучше для всех, согласна?

Балалайка слушала, не перебивая, иногда покачивала головой, но звериное чутье подсказывала Абрего, что мыслями она сейчас где-то далеко.

— Что ж, — сказала она ровным голосом. — Возможно, ты и прав. Вот только ты забыл сказать, что, логически рассуждая, опасность грозит сейчас в первую очередь тебе — меня-то уже пытались пристрелить, но обломали зубы. Именно поэтому ты сейчас и просишь помощи у меня, а не наоборот, и наше возможное сотрудничество выгодно в первую очередь тебе — позиции "Отеля Москва" куда сильнее вашего жалкого картеля. А теперь я задам вопрос, Хосе: что ты можешь предложить мне такого, что я не смогла бы дать себе сама?

У Абрего крутились на языке разные интересные версии, но он сдержался. Подлая коммунистическая тварь была кругом права.

— Возможно, мы могли бы перераспределить доли в... управлении Роанапуром, — с трудом выдавил он из себя. — В твою пользу.

— Ну вот, совсем другое дело, — обрадовалась Балалайка. — Растешь на глазах, одно удовольствие смотреть. О таких условиях уже можно думать и договариваться. Но, конечно, не сейчас — время уже позднее. Рада, что мы смогли найти общий язык, но лучше мы перенесем дальнейшие обсуждения на более поздний срок. Завтра? Через пару дней?

— Какого дьявола, puta! — Абрего вскочил на ноги, загородив окно и нашаривая за спиной оружие. — Я делаю тебе предложение, иду на все уступки — а ты прогоняешь меня, точно нашкодившего щенка! Ты забыла с кем имеешь дело, и кто стоит за моей...

Окно за ним тоненько звякнуло, пропуская пулю. Грудь колумбийца вздыбилась, взорвалась густым красным фонтаном — пуля прошла навылет и, чудом не задев никого, увязла в противоположной стене. Абрего шатнуло вперед, но он устоял, скрюченными руками, на которых набухли вены, ухватившись за столешницу. Безупречный костюм цвета сливочного мороженого был покрыт россыпью красных точек, посиневшие губы что-то шептали, выпученные глаза уставились внутрь себя.

Быстрее всех на происходящее среагировал Сержант — прыжком, который сделал бы честь и Майку Пауэллу, он преодолел расстояние от двери до стола и повалил Балалайку на пол, накрыв своим телом. Второй выстрел пришелся как раз в то место, где она только что сидела, третий — ближе к двери, пристрелочный. Догадливый Ружичка скатился с диванчика, подхватив под руки обеих девчонок, поразительно тихо для своей комплекции лежал под столом невозмутимый Датч, бестолково попрятались за мебель подручные Абрего, выставив вверх пистолеты, словно носы породистых гончих.