Осколки

В любом случае я толкнула дверь и вошла внутрь, внимательно глядя по сторонам.

В целом, ничего особенного — сплошные винные бочки, собранные в настоящие тридцатиметровые стены, и собачий мороз, от которого неприятно щипало щеки.

Я подняла факел выше.

Я сделала шаг вперед и снова остановилась, слушая, как эхо моего каблука раздается по всему подземелью, а затем затихает где-то далеко-далеко. Нехороший знак. Шаландаться в этом богом забытом месте мне итак не улыбалось, и оно еще вдруг оказалось таким огромным и звонким — каждая тварь услышит, если только захочет разлепить на миг свои уши.

— Серебро или железо? — спросила я себя и почему-то вытащила пистолет. Вообще, пистолет — полезная штука. Если монстра не убьет, то покалечит изрядно, и за это время можно будет или сбежать, или добить, если такая возможность представится. К сожалению, чаще всего я именно убегала и возвращалась на следующий день. Как говорится, умный проводник ходит дважды: в первый раз чтобы посмотреть, а во второй — чтобы убить. Хороший же проводник набивает цену и в итоге не делает ничего особенного.

Сглотнув, я пошла вперед, петляя между прерывающимися рядами дубовых бочек и мелко дрожа от холода.

Минут через двадцать такой ходьбы количество спиртного медленно поубавилось. На широких деревянных стойках бочек становилось все меньше и меньше, и эти пропасти заменялись вполне себе приличными грязевыми лужами, наплывавшими сквозь камни откуда-то изнутри. Что там, подземное озеро, что ли? Я бы, конечно, не прочь искупаться, но не в ледяной же воде!

Ровный, едва заметно скошенный влево потолок покрылся сетью трещин, а потом вообще пропал, обратившись в игольчатую круглую стену, сплошь покрытую кристаллическими наростами. Короче, я снова угодила в какую-то темную задницу мира. Даже представить страшно, какая только тварь может здесь обитать. По-любому кто-нибудь, никак не меньший вурдалака, а с последним я имела немалый опыт общения. Преимущественно, плачевный, но, как видите, я до сих пор жива.

М-да, проводник из меня никакой...

— Твою же мать...

Тьма вдруг отхлынула, и я увидела перед собой огромный квадратный зал, сделанный из чистого серого камня, на котором виднелись следы старой запекшейся крови. Почти выцветшей, но крови, и это не внушало мне никакого оптимизма.

Выход из нее был только один. Он располагался прямо передо мной — маленькое квадратное окошко у пола, за котором клубился непроглядный мрак. Пожалуй, туда-то я влезу, но каков шанс, что меня, к примеру, не раздавит в лепешку или не размозжит стенами то, что находится дальше?

Специально для таких случаев у меня был специальный инструмент — широкая железная палка с полуметр длиной, заметно утолщающаяся к краям. К концам ее были прибиты две прорезиненные колодки, чтобы палка не скользила.

Я присела и примерилась к лазу. Точь-в-точь!

Вложив пистолет в кобуру, я перехватила факел другой рукой и медленно двинулась вперед, толкая палку перед собой.

Эту хреновину я сделала еще весной, когда меня завалило в старом особняке и прижало двухтонной стеной к полу. С каждым часом эта проклятая стена оседала, и еще бы чуть-чуть, и меня бы уже не существовало на этом свете, но, к счастью, эта штука меня спасла и помогла выбраться.

Я не поместилась. Наверное, сама не заметила, как выросла (что поделать, такой возраст), так что пришлось опуститься на колени и ползти боком как чертов краб.

По счастью, скоро лаз стал расширятся, и вдалеке почему-то замаячили тусклые желтые огни. Я приготовилась. В подземельях огонь — плохой знак. Он не может гореть просто так, и кто-то его по-любому зажигает, а в таких местах лучше бродить или с закадычным другом, или в полном одиночестве.

Я поднялась с колен, на всякий случай оставив шест в лазе, и с опаской выбралась из туннеля, схватившись рукой за щербатый острый край округлого проема.

От губ оторвалось облачко пара. Стало еще холоднее.

Я осмотрелась, но никак не могла понять, на кой черт здесь стоят еще почти целые толстые свечи из дорогого пчелиного воска, и только потом до меня дошло, что они стоят на гробах — таких больших каменных прямоугольниках, выступающих из стен, украшенных выскобленными изображениями берцовых костей и черепов.

Склеп. И на кой черт кому-то понадобилось зажигать здесь свечи?

Я притронулась к одной из них и провела пальцем по шершавой поверхности каменной крышки гроба, на которой виднелись полупрозрачные капли плавленого воска. Этот "кто-то" точно был здесь недавно.

Решив не уделять много времени бесполезным трупам, я пошла вперед.

Внезапно за спиной послышался скрежет. Нечто медленно вылезало из гроба.

Я замерла. На затылке волосы встали дыбом, по позвоночнику пробежали ледяные мурашки. Я медленно обернулась, судорожно пытаясь угадать, с какой тварью мне предстоит столкнуться и какое оружие надо использовать, но перед глазами всплывали десятки самых разных темных существ, столкновение с каждым из которых не предвещало мне ничего хорошего.

Тощая склизкая рука иссиня-черного цвета, покрытая слоем запекшейся крови, медленно высунулась из промежутка между стенкой гроба и его крышкой. Костлявые пальцы стиснули камень. Они напоминали длинных дождевых червей, каждый из которых будто жил своей жизнью и двигался как ему это заблагорассудится.

Рука напряглась. Следом показалось плечо, а потом за ним появилось длинное и невероятно красное и раздутое слепое лицо, часть которого закрывали грязные черные патлы.

— Упырь, — облегченно прошептала я. Ну, с этой тварь разобраться не так-то сложно.

Сразу видно, что упырь давно не ел, потому что первым делом после того, как вылезти из своего гроба, он шмякнулся на пол и хрипло взвыл, безрезультатно пытаясь подняться на ноги.

Я вытащила из ножен железный нож и мешочек с солью. Быстро сократив расстояние между нами, пинком перевернула упыря на спину, сунула соль в открытую шипящую пасть, плюющую ядовитой слюной, и пронзила его нижнюю челюсть клинком, глубоко засадив острие ему в мозг.

Я дождалась, пока соль начнет действовать и спокойно отступила, наблюдая, как его голова превращается в кучку кровавой гнили.

Внезапно мне в шею впились клыки.

Я вскрикнула. Упала на пол спиной вниз, чтобы сбить напавшего на меня монстра, но тот только крепче вцепился клыками в глотку и с чавканьем начал пить кровь.

— Черт!

Извернувшись, я ткнула его ножом в бок. Упырь взвыл. Его выпученные ярко-красные глаза на мгновение оказались перед моим лицом, и я без проблем откусила ему нос. Согласна, это, в общем-то, бесполезно, но ему по-любому сейчас не очень-то приятно.

Тварь отшатнулась назад и через секунду снова кинулась на меня.

Упыри — тупые. В отличие от вампиров и всяких разновидностей прочей кровососущей нежити ими двигает лишь вечный голод, и они относятся к своей жизни — вернее, смерти — как к перчаткам. Ну, сдох и сдох, главное хлебнуть хоть каплю крови. Это-то меня и спасало.

Это, и еще то, что они как минимум лет двадцать не видели крови, потому что насытившийся упырь может бежать со скоростью приличной беговой лошадки и легко переломить тебе хребет двумя пальцами.

Я играючи сменила нож на полумеч. Коротко размахнулась факелом.

Монстр взвыл, когда огонь перекинулся на его лапу и стал жадно разгораться, будто найдя источник вечного топлива.

Сделав выпад, я рубанула по дуге.

Клацающая челюстями кочерыжка свалилась на пол. Она подкатилась к моим ногам и попыталась вцепиться в ногу, но я снова ткнула ему между глаз факелом, и огонь пожрал его целиком за каких-то дюжину секунд.

Восстановив дыхание, я решила для уверенности просмотреть остальные гробы.

В трех из них лежали вполне себе обычные пожелтевшие кости. В четвертом мне улыбнулась зубастая пасть очередного упыря и тут же получила в рот очередную порцию соли в глотку и железа в сердце.

Следующие четыре тоже не представляли никакой опасности, и мне уже стало скучно. Пот лил буквально отовсюду, руки ныли от бесконечного отодвигания тяжелых каменных крышек, да и глаза уже порядком болели от царившей вокруг полутьмы.

С облегчением я уже приготовилась вскрыть последний трупный ящик, затушив противную свечу, но пальцами натолкнулась на пустоту. Гроб был пуст.

Плохо. Упыри редко покидают место своего захоронения дальше двадцати метров, а здесь я уже все проверила, и дальше ходов не видела.

Я поднесла факел к стене и стряхнула с прикрепленного к ней на гвоздик портрета столетнюю пыль. На нем, восседая на высоком позолоченном кресле, была изображена прекрасная — это я говорю с легкой долей белой зависти — черноволосая женщина с пронзительными зелеными глазами и губами, подведенными алой помадой.

Я поморщилась. Платье на ней тоже было великолепное. Могу поспорить, не один мужчина из-за нее с крыши-то сбросился. А умерла она, интересно, старой и дряхлой или в самом расцвете сил?

Ответ пришел сам собой. Раз трупа здесь нет, то девица-то теперь, походу, человечинкой питается, а отсюда вывод: умерла она не своей смертью и при жизни была той еще стервой.

Склонившись над гробом, я пару-тройку принюхалась и поморщилась. Нет, пахло не мертвечиной, а серой. Сера в таких делах (вы уже, наверное, догадались) — плохой знак!

Чтобы стало понятнее, я вам кое-что объясню. На свете есть монстры — твари, которые не помнят своей прошлой жизни и живут так, как знают, убивая людей или нет. Некоторые чудовища вообще вполне себе приличные и даже помогают иногда нам в своих делах. Домовые, к примеру, даже пару раз подсобили укокошить несколько баенников и бук. В этой своей ипостаси они виновны только в том, что делали в прошлой жизни. Тот же упырь пьет кровь только от голода, а не из-за того, что хочет причинить вам боль — это низменный инстинкт обычного животного.

А вот если пахнет серой, то это верный признак демона.

Оп-па, стоп! Поправочка: не того демона, которого так рьяно описывают в своих манускриптах священники и призывают всякие шарлатаны-чернокнижники.

Сера — предвестник существа, который все еще не монстр, но уже давно не человек. В большинстве случаев демоны помнят свою прошлую жизнь. Они даже могут жить дальше, вот только теперь обладают невероятной силой, и сила эта сводит их с ума. Короче, демоны — съехавшие с катушек уродцы, развлечением коих являются муки обычных людей. Сохранить разум, став демоном, почти нереально. Волки, кстати, тоже вполне себе могут являться демонами, если судить по их классификации в древних книгах церковных библиотек.

Но Йен... Ладно, не будем об этом.

Теперь понятно, кто зажигает здесь свечи. Некоторые виды демонов очень привязаны к родному месту, и этот, видимо, решил его приукрасить.

Я оглянулась на свою тень. Она широким плащом тянулась от моих ног к потолку и словно нависала надо мной, растопыривая безобразные кривоватые пальцы, заканчивающиеся когтями.

Я вздрогнула. Потом усмехнулась.

— Дожили, — прошептала я. — Боюсь собственную тень!

Однако это еще был не конец моих заскоков. Нет, я никогда в жизни не страдала манией преследования, и жизнь проводника порядком приспособила меня ко всякой откровенной хрени, но теперь мне чудилось, что за мной кто-то следит. Может, выжил кто-то из упырей?

Я собрала все трупы в кучку и пересчитала их несколько раз — для верности. Все на месте.

Потом мой воспаленный воображением разум обратился к свечам. Существовала магия, которая позволяла ведьмам с помощью огня наблюдать за своими врагами, а свечей тут было что-то слишком много, поэтому они направились к трупам, а потом сгорели в горячем огне, облизывающем потолок склепа.

Я глянула на факел.

— А чем черт не шутит?

И он полетел в общую кучу "углей".

Вы не подумайте, я не какая-нибудь дура, и в абсолютной тьме оставаться не собиралась.

Покопавшись в кошеле, привязанном к ремню, я вытащила оттуда маленький футляр, обтянутый ящеричной кожей, и достала две тонкие почти незаметные линзы.

А вот тут начались проблемы: как их одевать, я представления не имела. И еще ковыряться в своих глаза было как-то... неприятно. Помучавшись так минут тридцать, я вспомнила все ругательства на всех четырех наречьях, но надела-таки эти проклятые штуки. Мир сразу же прояснился. Все окрасилось в синий, но очертания предметов легко проглядывались сквозь тьму.

Русалочьи глазки — отличное изобретение. При всем при том, что делались они реально из глаз русалок, которые, как вы знаете — или нет? — обладали чудодейственным свойством видеть в абсолютном мраке.

Тогда я заметила, что упустила.

В верхнем правом углу, где крошились тонкие каменные плиты, виднелась крошечная дыра, через которую не протиснулась бы даже тощая мышь, а вот для демона склепного — от слова "склеп", ну, вы поняли — типа это раз плюнуть.

Вдруг подул морозный ветер, и передо мной возник крошечный человечек размером с кошку. Тряхнув своими длинными грязными патлами, он запрыгнул на склеп и задорно мне улыбнулся. Ну, как улыбнулся... оскалился!

— Тебе-то чего надо, полудурок? Помощь малоимущим не оказываю, наследственные уродства не лечу!

— Да ладно тебе, Ольха, нормально же общались, — пропищал тоненький голосок карлика-домового. — А я тебя предупредить пришел. Из лучших, так сказать, побуждений!

Я фыркнула.

— Накриль, я ж тебя знаю. Из лучших побуждений ты только гадишь людям на порог, причем делаешь это исключительно для себя. Колись, чего надо?

— Да не, тут серьезно, — он скривил тонкие розовые губки. — Я сказать хотел, Ольха: он идет за тобой.

— Погоди. Надо только уточнить, кто такой "он", и какого черта ты несешь!

Злобный гном погрозил мне своим толстым как сарделька пальчиком.

— Сама знаешь, кто, Ольха, не строй из себя дуру, ты ж не такая.

Вздохнув, я кивнула.

— Ну, допустим, дальше что?

— Ха! Странная ты, деваха... Тебя убить собираются, а ты не бегаешь, не пытаешься спасти свою сипатишную шкурку. Во, даже хлаз не дергится!

— Чего мне делать-то? Все равно ведь против него ничего не смогу.

— Так найди себе защитничка, — резонно предложил карлик. — Охмурь какого-нить мага или рыцыря, что вы там бабы делаете?

— Знаешь, Накриль, я впервые в жизни подумала, что ты сказал что-то умное. Ан нет, ошиблась! Ты что, совсем с катушек слетел? Кого я тебе охмурю, удод?

Домовик почесал поросший кудрявой щетиной подбородок.

— Есть у меня один на примете, знаешь ли. Хороший, сильный, сам бы целовать полез, зуб даю, тока я не по этой части. Ай, родители хорошо постарались! Такой хороший крофф, — не обращайте внимания, это он специально, — я только у Холхоста видел!

— Не гунди, Накриль. Холхост если и существует, то он бог. Даже лучший ведьмак с ним не сравнится. Хотя... — я прикинула масштабы и мотнула головой. — Нет, не сравнится.

— Скушная ты баба, Ольха, и души в тебе нет.

— Ты мне еще про душу поговори, гном. Быстрее выкладывай и вали давай, у меня тут дел по горло, а я с утра нормально не жрамши, — начала я злиться.