Организм 2.0

Открыв дверь, Салищев вошел в тесную комнатку, парой шагов пересек ее, толкнул другую дверь. Выйдя на лестничную клетку, он заметил в ведущем на крышу дверном кто-то стоит. Глаза еще не привыкли к мраку, из-за спины загораживающего выход человека лился свет, и можно было разглядеть лишь его силуэт. Какой-то очень странный — угловатый и чересчур широкий.

Топая по ступенькам вверх, Салищев спросил:

— Пилот, это вы? Что вы здесь делаете?

Стоящий в проеме пошатнулся, навалился плечом на косяк.

— Что с вами? — встревожился Салищев. — Вы сможете управлять вертолетом? Вы...

Осекшись, Салищев замер, по спине поползли мурашки. Он наконец смог рассмотреть стоящего в проеме, и увиденное заставило его издать сдавленный стон.

Протист из подвала едва мог стоять — он был весь изрешечен пулями, суставы перебиты, один глаз отсутствовал. Его колени подгибались, он постоянно ловил себя от падения на пол. Газ подействовал и на него, но, не успев как следует отравиться, он выбрался из наполнившего коридоры красного тумана и продолжил подниматься по стене небоскреба, пока наконец не добрался до крыши.

Прижав к груди портфель, Салищев расстегнул пряжку, запустил под клапан руку и попытался нащупать на дне рукоять пистолета.

Протист оскалился.

— Уйди, — зашептал Салищев. — Проваливай. Уходи, прочь... — Шепот превратился в крик. — Я не могу умереть! Я еще должен спасти мир! Ему нужен мой Красный дождь!

Сделав пару шагов вниз по ступенькам, протист прыгнул на пятящегося ученого...

Часть 3. Подчинение

Глава 1

Резко открыв глаза, Швец уставился в серые гипрочные плиты навесного потолка, прорезанные куполообразными плафонами ламп. Заворочавшись под простыней, Ярослав попытался приподнять голову — никак, она будто из чугуна. Хотя тело такое легкое, почти невесомое. Но несмотря на ощущение легкости руки и ноги едва шевелятся.

Швец дернул уголком рта. Привязан? Нет, непохоже. Скорее всего, толком не пошевелиться из-за сопровождающей общий наркоз слабости. Туман в башке и дикий сушняк во рту также из-за него.

Но что это за место? Скрытые полу-сферическими плафонами лампочки светятся, потолок похож на потолки больничных палат небоскребов, довольно тепло... неужели еще в убежище?

Облизав пересохшие губы, Швец повернул голову влево: прикроватная бежевая тумбочка и обитая белым кафелем стена. Он повернулся вправо: пара застеленных коек, на ближайшей с книгой в руках сидит женщина лет тридцати пяти. Темноволосая, симпатичная, со строгим лицом, очками на носу и в салатового цвета медицинской спецодежде — брюки и рубашка без рукавов. Рядом с ней столик на колесиках, накрытый тряпкой, под которой угадывались очертания ампул и шприцев. Рядом стоял графин с водой и стакан.

С усилием приподняв голову, Швец скосил глаза на свое плечо и с облегчением, смешанным с недоверием, обнаружил, что рука на месте. Все тело в бинтах, раненная рука примотана к корпусу, но пальцы слушаются, локоть сгибается.

Высунув из-под одеяла здоровую руку, Швец попытался дотянуться до графина. Дрожащие пальцы зависли с сантиметрах от края столика, ухватились за край полотенца. Не в силах удержать вес собственной руки, Швец уронил ее, содрав полотенце.

Вздрогнув, женщина оторвалась от книги. Движения ее были неторопливы, размеренны. Под глазами набухли мешки, лицо — осунувшееся от усталости.

— Воды, — прохрипел Швец.

Отложив книгу, женщина налила стакан воды, нашарив под матрацем раненного пульт, нажала на кнопку, и верхняя часть кровати начала приподниматься.

Поднеся стакан ко рту Швеца, женщина помогла ему напиться, только затем представилась:

— Меня зовут Ирина Никитина. Вы Ярослав, правильно?

— Где я? — окрепшим голосом спросил Швец. Припомнив события последних перед потерей сознания минут, начал сыпать вопросами: — В небоскребе? Что случилось с центральной башней? Какие потери? Что с Хряком? Где Долин и его группа?

— Успокойтесь Ярослав, — низким грудным голосом попросила Никитина. Положив пульт, она попыталась поудобнее подоткнуть подушку под спину Швеца.— Постарайтесь не делать резких движений.

Схватив ладонь Никитиной, Швец сдавил ее пальцы.

— Где я? Отвечай.

— Отпустите, Ярослав. — Никтина дернула рукой, но вырвать ее из хватки мужчины не смогла.

— Отвечай на мои вопросы, сестричка, — с нажимом приказал Швец. — По порядку. Сначала скажи, где я.

Обреченно вздохнув, Никитина сказала:

— Нет, вы не в вашем убежище. В данный момент вы находитесь в автоматизированном лабораторном комплексе, принадлежащем Министерству здравоохранения. И не смейте называть меня 'сестричкой'. Я, между прочим, кандидат биологических наук с сфере вирусологии.

— Не отвлекайся. — Швец посильнее сдавил пальцы женщины. — Поконкретнее. Что за лабораторный комплекс? Где находится?

— В одном из бомбоубежищ города Москвы.

Швец стиснул пальцы. Поморщившись, Никтина уточнила:

— Мы рядом с ВДНХ.

— Сколько вас?

— Пять человек. Не считая вас и ваших спутников.

— Откуда электричество?

— Ядерный генератор. Такой, как на подводных лодках.

— В центре Москвы? — иронично переспросил Швец. — Серьезно?

— Когда появились сообщения о первых случаях заражения в Китае, власти приняли решение подготовить лабораторию к условиям полноценной работы в условиях продолжительной изоляции от внешнего мира.

Швец прищурился.

— И с чего бы вам оказали такую честь?

Поколебавшись, Никитана смущенно призналась:

— Это лаборатории — почти точная копия той, где был создан токсоплазмоз. Однако в отличии от хабаровского комплекса мы не работали с опасными возбудителями. Мы всего лишь обеспечивали главный комплекс материалами для их исследований. — Ирина дернула рукой, попытавшись вырвать ее из хватки Швеца. — Да отпусти же меня, солдафон. Больно ведь!

Пальцы Швеца разжались. Выдернув ладонь, Никита принялась массировать ее.

— Понятно, — протянул Швец. Подавив желание высказать этой женщине в грубой форме все, что он думает про нее и ее коллег, Ярослав поинтересовался: — Пять человек? А не маловато вас для спасения человечества, а, сестричка?

— Изначально в комплексе работало около сотни ученых.

— И куда делись другие девяносто пять?

Никитина поправила очки. Отведя взгляд, нерешительно выдавила из себя:

— Понимаете, нашу вакцину нужно было испытать... Мы были уверены, что она подействует на человека так же, как на шимпанзе. Но... но... теперь они... — Прикрыв лицо ладонями, Никитина всхлипнула.

— Понятно, — снова протянул Швец. Собравшись, встряхнул головой, свесил с кровати босые ноги. — Мне нужна одежда, оружие и план комплекса. Нужно проверить периметр.

Никитина замотала головой:

— Вам нельзя перенапрягаться, Ярослав, успокойтесь. Ваш спутник, Алексей, уже осмотрел комплекс и убедился, что мы в безопасности. Все зараженные изолированы на нижних уровнях.

— Успокоюсь, когда сам проверю. — Морщась, Швец стянул через голову халат-пижаму. Аккуратно потыкал пальцем в свое плечо. — Странно, что рука на месте.

— Вам повезло, что вы попали к нам. Наш комплекс оснащен новейшим оборудованием, у нас есть замечательный хирург. Он собирал вашу руку по частям. Поэтому прошу вас, не перенапрягайтесь. Имейте уважение к чужим трудам.

— Ладно, буду поосторожней, — пообещал Швец. И тут же попробовал пошевелить плечом. Было немного больно, плечо — словно чужое, почти не шевелится.

— Ярослав! — с укором вскрикнула Ирина. — Рубцы же разойдутся!

— Понял-понял. Спасибо вашему хирургу.

— Подвижность руки в плече восстановится примерно на пятьдесят процентов, — сообщила Никитина. — Если не уделите должного внимания реабилитации, прогноз может ухудшиться.

— То есть я теперь калека, — констатировал Швец.

— Ну что вы, какой калека? Ложкой-вилкой пользоваться сможете. Но тяжести поднимать больше не получится. Скорость и координация тоже ухудшатся.

— Я и говорю, что калека, — пробормотал Швец. — Пользы от ложки-вилки? Как мне теперь удерживать и целиться из автомата? Одной правой?

— Надеюсь, вам больше не понадобится ваш автомат. Особенно здесь.

— Ага, вакцина... — догадался Швец. — Она работает?

Никитина стыдливо опустила взгляд.

— Работает. Правда, довольно своеобразно. На собрании мы как раз будем обсуждать вакцину. Пока что мы не успели как следует пообщаться с вашими друзьями, все занимались вами.

— Доставил вам проблем, да? — ухмыльнулся Швец.

— Операция длилась почти двадцать часов.

— Долго я уже здесь?

— Вы прибыли двое суток назад.

Швец присвистнул.

— Неслабо я поспал. — Он похлопал себя по животу. — Кстати, пожевать бы чего.

— Я принесу, — кивнула Никитина. Сорвав со столика полотенце, под которым лежали ампулы и шприцы числом с десяток, она мстительным тоном известила: — Но сначала уколы. Ложитесь на живот, Ярослав...

Сидя за столом в комнате охраны, Долин всматривался в окружающие его мониторы, пестреющие картинками с камер видеонаблюдения, коими были утыканы все три этажа подземного комплекса. Часть камер давно вышла из строя, и на мониторы выводились лишь изображения черных квадратиков, но оставшиеся давали полное впечатление о том, что творится в лабораториях. И информация с них поступала безрадостная — коридоры и помещения комплекса двух нижних этажей были заполонены протистами. Собравшись группами до восемь-десять особей, они дежурили у выходов с этажа, и никто из них не пытался проломить противопожарные перегородки. Все протисты прекрасно понимали, что в попытках силой пробиться сквозь стальную преграду они просто покалечат себя, ибо все они принадлежали ко второму типу.

Впрочем, за два дня, проведенных у мониторов, Долин не раз видел, как инстинкты зараженных брали вверх и заставляли их кидаться на неприступную преграду. Однако после нескольких ударов мертвец сдавался и отступал. Поначалу казалось, что протист самостоятельно принимал решение оставить преграду в покое. Спустя несколько часов наблюдений стало понятно, что в каждой группе мертвецов имелся свой лидер, который не позволял остальным покалечиться о перегородку.

За неимением лучшего занятия Долин вычленил из толп мертвецов и запомнил всех лидеров. Понаблюдал и составил представление о характере каждого из них, об особенностях их поведения. Опираясь на доминирующую черту характера, дал каждому кличку. Получилось три 'осторожных', два 'наблюдательных' и по одному 'властному', 'энергичному' и 'независимому'. Всего восемь ярко-выраженных лидеров.

Подсчитав общее число зараженных, Долин осознал, что несколько поторопился с окончательными выводами — во-первых, лидеров протистов было не восемь, а девять, во-вторых, вся восьмерка явно подчинялась девятому. Вот только за два дня наблюдений этот девятый ни разу не попал в прицел объектива видеокамер, и догадаться о его присутствии удалось лишь по косвенным признакам.

Сначала насторожило количество зараженных — девяносто четыре. Хотя по заверениям сотрудников лаборатории, мертвецов должно было быть на одного больше. Следующим звоночкам стало то, что перед тем, как остановить бросающегося на дверь мертвеца, их вожаки зачем-то оглядывались. Причем, судя по направлениям взглядов, они поворачивались к одной точке пространства — сердцу комплекса, экспериментальной лаборатории молекулярной генетики микроорганизмов, расположенной на третьем подземном этаже.

Сверившись с планом комплекса и схемой расположения камер, Долин отыскал на мониторе нужный сектор и скривился от досады — вместо нормальной картинки черный квадрат и надпись 'no signal'. Взгляд на соседнюю, контролирующую коридор камеру, также не принес ничего нового — белоснежный кафель на стенах и полу, забрызганный кляксами крови, несколько распахнутых настежь или просто выломанных дверей. Одна из них, стальная, с резиновой герметичной окантовкой, чуть приоткрытая, вела в лабораторию молекулярной генетики.

Долин в сотый раз обругал ученых. Если бы они озаботились сохранением видеофайлов с камеры, сейчас бы не пришлось ломать голову, что за тварь скрывается в экспериментальной лаборатории. Однако следуя алгоритму программы все файлы с камер давно оказались перезаписаны новой информацией. А сами ученые даже не подозревали, что два года назад парой этажей ниже творилось что-то весьма странное и жуткое и что в лаборатории сидел не самый ординарный протист, раз это существо намерено избегало камеры и держалось подальше от выходов. Хотя винить выживших сотрудников комплекса было не в чем — их больше заботили свои колбочки, склянки и микроскопы, нежели охранные камеры. Да и когда принявший вакцину доброволец начал нападать и заражать сотрудников комплекса, ученым также было не до систем видеонаблюдения. Отдыхавшей после ночного дежурства пятерке сотрудников крупно повезло, что кто-то снизу успел включить сигнал тревоги, и дал им время заблокировать захваченные зараженными уровни, активировав один из элементов сложной противопожарной системы комплекса.

Правда, вместе с двумя этажами уцелевшие сотрудники утратили доступ к оборудованию и образцам. Но самой серьезной потерей стала гибель почти сотни человек вместе с их бесценными знаниями и опытом. Их утрата оказалась невосполнимой. Когда ведущие мировые вирусологи, микробиологи и генетики превратились в кровожадных, кидающихся на живых тварей, уцелевшие поняли, что больше никто и никогда не сможет остановить пандемию нового вида токсоплазмоза. Потому что некому. Потому что нет всего необходимого оборудования. Потому что человеческое тело не способно выработать иммунитет против столь хитрого паразита. Потому что люди слишком слабы, практически беспомощны перед своим собственным творением. Потому что человечество проиграло и вынуждено исчезнуть, уступить место другому, более приспособленному к выживанию в окружающей среде организму. Homu sapiens novus, или человек новый, как окрестил этот организм Дай Чуань, когда селекционная работа и эксперименты с генетикой сохранившихся образцов завершились созданием штамма токсоплазмы, не столь агрессивного к когнитивным функциям мозга, как исходный. Более того, щадящее действие 'вакцины' на человеческий интеллект было подтверждено не только теоретическими компьютерными моделями — в одной из комнат третьего этажа находился протист, еще несколько месяцев назад бывший живым человеком. Однако неоперабельная раковая опухоль поставила его перед выбором — погибнуть за так или испытать на себе вакцину Чуаня. Он выбрал второе, выжил и сильно изменился. Утратив право зваться человек разумный, свои воспоминания и личность, доброволец стал тем, в кого его хотел превратить Чуань, — человеком новым.

Сцепив пальцы на затылке в замок, Долин откинулся на спинку стула и покосился на стоящую на соседнем столе радиостанцию. Стремясь обеспечить ученых достойной связью, военные притащили в комплекс какого-то монстра советского периода и не прогадали. Только этот музейный экспонат генерировал достаточно мощный сигнал, чтобы пробить слой густой облачности и достать до МКС. А переговоры командования московского убежища, перешедших обратно на аналоговые радиостанции, коих в отличии от цифровых у них имелось немеряно, были слышны как из соседней комнаты. Всего день назад в голосах людей сквозила растерянность и непонимание, как им жить дальше после гибели майора и Салищева, но сегодня эфир донес пока еще робкие приказы нового главы о собрании капитанов, старших комендантов и всех руководителей отделов и отдал распоряжения раздать людям все имеющееся в небоскребах оружие. Мало-помалу, но московское убежище оправлялось от шока и готовилось продолжить борьбу с окружившим их врагом. Штурмовики собирались делать то, что у них получалось лучше всего, — истреблять зараженных. И им было плевать, что их борьба длинной в бесконечность, ибо их истинный враг — целый мир и сама жизнь, наделившая микроорганизм токсоплазмы способностью эволюционировать. А против такого противника не выстоять никому. С таким противником можно сражаться, но победить — никогда. Тысячелетия борьбы с заболеваниями подтвердили, что человечество всегда будет на шаг позади атакующих его вирусов и патогенных бактерий.