Луч удлиняется, затем алый клинок исчезает, и выскользнувшая из темноты вещь ныряет в мягкий сумрак широкого рукава.
Когда колебания Великой силы разгоняют Красные плащи за дверями кабинета, тень делает слабый жест, и загораются лампы-диски. Еще один «силовой» вскрик распахивает внешнюю дверь в кабинет. Когда джедаи врываются внутрь, последняя вспышка желаний запускает спрятанное под столешницей из эбонита записывающее устройства.
Только звук.
— О, мастер Винду! — произносит тень. — Какой приятный сюрприз.
* * *
Шаак Ти почувствовала его приближение до того, как увидела. Чувствительные к инфра— и ультразвукам пустоты в высоких изогнутых выростах на ее голове выдали ощущение сродни осязанию: текстура приближающихся шагов была шероховатой, как старый кошель. Когда гость завернул за угол, его дыхание напомнило костяные зубцы на голове у забрака.
Выглядел он не лучше, был смертельно бледен даже для человека, а глаза его покраснели.
— Анакин, — тепло произнесла тогрута. Возможно, дружеские слова — именно то, что мальчику нужно; Шаак Ти сомневалась, что Скайуокер дождался их от Мейса Винду.
— Благодарю тебя за все, что ты совершил. Орден в долгу перед тобой, как и вся Галактика.
— Уйди с дороги, Шаак Ти.
Он пошатывался, но в голосе не было дрожи: он был глубже и ниже, чем помнила мастер Ти, более взрослый и властный. Такого она раньше не слышала.
И факт, что Скайуокер отказался обратиться к ней мастер, не ускользнул от Шаак Ти.
Она протянула ладонь, пропуская успокоительные потоки Силы.
— Храм закрыт, Анакин. Дверь на кодовом замке.
— И ты загораживаешь панель.
Шаак Ти шагнула в сторону, пропуская Анакина к панели. У нее не было причин держать мальчика внутри против его воли. Скайуокер торопливо набрал шифр.
— Если Палпатин захочет нанести ответный удар, — здраво произнесла тогрута, — разве не должен ты быть здесь, чтобы помочь нам обороняться?
— Я — Избранный. Мое место — там, — мальчик хрипло дышал и выглядел так, будто ему стало хуже. — Мне надо быть там. Таково пророчество, верно? Мне надо быть там…
— Зачем, Анакин? Магистры — лучшие в Ордене. Чем ты им поможешь?
Дверь открылась.
— Я — Избранный, — повторил Скайуокер. — Пророчество нельзя изменить.
Я…
Он взглянул на нее умирающими глазами, лицо исказил спазм непереносимой боли. Шаак Ти протянула к мальчику руку — ему надо в лазарет, а не на жестокую битву, — но Анакин отстранился.
— Я сделаю то, что мне положено сделать, — сказал он и убежал в ночь и дождь.
* * *
(далее следует расшифровка аудиозаписи, представленной Галактическому Сенату в первый день существования Империи; опознаны все участники разговора, идентификация подтверждена)
ПАПАТИН: О, мастер Винду! Какой приятный сюрприз.
МЕЙС ВИНДУ: Едва ли сюрприз, канцлер. И ни для кого из нас не приятный.
ПАПАТИН: Прошу прощения? Привет, мастер Фисто. Приветствую, мастер Колар. Надеюсь, вы здоровы. Мастер Тийн, вижу ваш рог снова вырос, я очень рад. Что привело четырех магистров к мой кабинет в этот час?
МЕЙС ВИНДУ: Нам известно, кто вы такой. Что вы такое. Мы здесь, чтобы взять вас под арест.
ПАПАТИН: Прошу прощения? Что я такое? Во время последнего опроса, я был Верховным канцлером Республики, которой вы поклялись служить. Надеюсь, я неправильно понял слово, которое вы употребили, мастер Винду. Арест? Это попахивает изменой.
МЕЙС ВИНДУ: Вы арестованы.
ПАПАТИН: Неужели вы серьезно, мастер Винду? По какому обвинению?
МЕЙС ВИНДУ: Вы — ситх!
ПАПАТИН: Неужели? Даже если и так, то в чем преступление? Мои философские воззрения — мое личное дело. Кстати, когда я в последний раз читал Конституцию, там было написано, что у нас весьма серьезные законы против подобной травли. Итак, я спрашиваю еще раз, каково мое так называемое преступление? Как вы намерены обосновать ваш бунт перед Сенатом? Или вы собираетесь арестовать весь Сенат?
МЕЙС ВИНДУ: Мы пришли не для спора.
ПАПАТИН: Нет, вы пришли взять меня под стражу без суда. Даже не прикрываясь законом. Так вот каков ваш план. Джедаи решили захватить Республику.
МЕЙС ВИНДУ: Пойдемте с нами. Немедленно.
ПАПАТИН: Ничего подобного я делать не стану. Если собираетесь убить меня, можете сделать это в кабинете.
МЕЙС ВИНДУ: Не пытайтесь сопротивляться.
(звуки, опознанные как активация нескольких лазерных мечей)
ПАЛПАТИН: Сопротивляться? Как же я могу сопротивляться? Это убийство, вы, предатели-джедаи! Каким образом я могу представлять угрозу для вас? Мастер Тийн, вы — телепат. О чем я сейчас думаю?
(неясный шум)
КИТ ФИСТО: Саэссие…
АГЕН КОЛАР: [неразборчиво; возможно: «совсем не больно»?]
(звуки борьбы)
ПАЛПАТИН: На помощь! На помощь! Охрана… кто-нибудь! Спасите! Убийство! Измена!
(конец записи)
* * *
Из кулака Мейса Винду вырвался луч аметистового цвета.
— Не пытайтесь сопротивляться.
Песню его клинка подхватил зеленый огонь в руках Кита Фисто, Агена Колара и Саэссие Тийна. Колар и Тийн приблизились к канцлеру, перекрывая доступ к выходу. По стенам кабинета метались и стекали разноцветные тени, они скользили по креслам, вытягивались по полу.
— Сопротивляться? Как же я могу сопротивляться? — не поднимаясь из-за стола, Палпатин беспомощно посмотрел на свою пустую ладонь; идеальный образ усталого, напуганного старика. — Это убийство, вы, предатели-джедаи! Каким образом я могу представлять угрозу для вас?
Он с надеждой повернулся к Саэссие Тийну.
— Мастер Тийн, вы — телепат. О чем я сейчас думаю?
Иктотчи, нахмурясь, склонил голову к плечу. Его клинок опустился.
Сгусток кроваво-красной тьмы вырвался из-под стола.
Ударившись об пол, голова Саэссие Тийна несколько раз подскочила, как детский мяч.
От шеи и двух обрубков рогов, срезанных ниже подбородка, поднимался дымок.
Кит Фисто выдохнул:
— Саэссие!..
У обезглавленного трупа подогнулись колени, а когда он грянулся об пол, из трахеи вырвался едва слышный вздох.
— И совсем не… — Аген Колар покачнулся.
Изумрудного цвета клинок погас, рукоять меча вывалилась из онемевших пальцев. Из небольшой аккуратной дырочки во лбу шел дымок.
— …больно…
Он повалился лицом вниз и остался лежать неподвижно.
Палпатин встал. В руке он сжимал меч с клинком цвета пламени.
За спиной канцлера сам собой защелкнулся дверной замок.
— На помощь! На помощь! — закричал Палпатин голосом человека, отчаянно цепляющегося за жизнь. — Охрана… кто-нибудь! Спасите! Убийство! Измена!
Затем он улыбнулся.
Поднес палец к губам и подмигнул остолбеневшим джедаям.
За последовавшую секунду, пока Мейс Винду и Кит Фисто успели лишь занять стойку, канцлер перешагнул через тела, возвращаясь к столу, перехватил меч обратным хватом и быстрым, хирургически точным движением рассек столешницу.
— Ну хватит.
Он дал клинку прожечь поверхность стола, повернулся, поднял оружие, разглядывая его как лицо любимого друга, которого давно считал погибшим. Силовые линии закручивались вокруг него, пока по сверкающей паутине не расползлось чернильное пятно.
— Если бы ты только знал, — прошептал он, возможно, любому из магистров Ордена, возможно, себе самому, возможно, даже мечу, поднятому в издевательском салюте, — как долго я ждал этого…
Машина мчалась сквозь дождь, ускользая из-под ударов молний, которые срывались с клубящихся туч, разрезая транспортные потоки, проходя мимо зданий с такой скоростью, что ударная волна выбивала в них окна.
Анакин не понимал, почему ему не уступают дорогу. Он не понимал, каким образом триллионы обитателей Галактического города продолжают вести прежнюю жизнь, как будто Галактика не изменилась окончательно и бесповоротно. Да что их заботы значили по сравнению с его тревогой?
Как они смели думать, что вообще что-то из себя представляют?
Их слепые жизни не значили ничего. Ни одна. Потому что впереди, на огромном утесе Сенатского здания, освещалось единственное окно — вспышками молний в такт молниям снаружи. Только те, что внутри, были цвета лазерных клинков.
Зеленые росчерки, веерные взмахи фиолетового…
И алое пламя.
Он опоздал.
Зеленый огонь угас, осталось лишь алое и фиолетовое сияние.
Взвыли репульсоры, когда Анакин заложил крутой вираж, разрывая атмосферный вихрь, чтобы остановиться возле окна кабинета. В шпиль Пятисотлетия Республики ударила молния всего в километре отсюда, белая вспышка, отразившись в окне, ослепила Скайуокера. Анакин заморгал, раздраженно протер глаза кулаком.
Бесцветный отпечаток на сетчатке медленно расплывался, и стали видны тела на полу кабинета.
Тела в джедайских плащах.
На столе лицом вверх лежала голова Кита Фисто, по эбониту разметались головные отростки. Лишенные век глаза слепо уставились в потолок. Анакин вспомнил Фисто на Геонозисе, когда магистр без усилий прокладывал себе путь сквозь толпы боевых дроидов; на губах Кита играла легкая веселая улыбка, будто жестокая битва была дружеским поединком.
Сейчас отрубленная голова улыбалась точно так же.
Может быть, Кит и смерть посчитал забавой?
Синий клинок Анакина располосовал транспаристил окна, Скайуокер прыгнул в проем. Перекатился, вскочил на ноги среди тел и сквозь высаженные двери вбежал в маленький кабинет навстречу сполохам разноцветного пламени.
И застыл на месте.
В кабинете Верховного канцлера Галактической Республики последний оставшийся в живых магистр Ордена один на один сражался с ожившей тенью.
* * *
Погрузившись в ваапад, Мейс Винду дрался за свою жизнь.
И более того: каждый рисунок клинка был ударом в защиту демократии, справедливости и мира, за право обычных существ жить собственной жизнью.
Мейс Винду сражался за Республику, которую обожал.
Ваапад, седьмая форма, получил название от опасного хищника с лун Сарапина. Ваапад атакует добычу молниеносными ударами щупальцев. Самое меньшее — их семь. Как правило — двенадцать. У самого крупного убитого экземпляра насчитали двадцать три. С ваападом всегда так, никогда не узнаешь, сколько было конечностей, пока не прикончишь тварь: слишком уж они быстрые, чтобы сосчитать. Как правило, в движении их даже не видно.
Как клинок Мейса Винду.
Ваапад — агрессивный и мощный стиль, как его тезка, но рискованный: погружение в ваапад открывает ворота, за которыми прячется тьма. Чтобы использовать ваапад, джедай обязан наслаждаться битвой, у него мороз должен продирать по коже от восторга. Победный экстаз. Ваапад — дорога, которая ведет в сумеречную зону на границе темной стороны.
Мейс Винду создал этот стиль и был единственным живым бойцом, им владеющим.
Сейчас ваапад проходил окончательный тест.
Анакин снова протер глаза. Может, зрение еще не восстановилось? Магистр-корунай, казалось, то растворялся, то вновь обретал плоть, его поглощала густеющая черная дымка, внутри которой танцевал солнечный луч в метр длиной. Мейс теснил противника лобовой атакой. Его собственный клинок, аметистовое сияние которого видели смертью многие по всей Галактике, сам превратился в туман. Монашеская сфера фиолетового огня — словно не один, а дюжина мечей.
Тень, с которой дрался магистр, непостижимо быстрая, растекалась от скорости… был ли это Палпатин?
Клинки вспыхивали и разбрасывали цветные блики, высекали искры, свивали паутины смертоносной энергии в таком темпе, что Анакин их не видел…
Только чувствовал с помощью Великой силы.
И сама Великая сила взрывалась, вскипала мутными потоками вокруг бойцов от напряжения и намерений.
И становилась все темнее.
Анакин ощущал, как она подкармливает восторженное состояние тени, ощущал яростные брызги ядовитого гноя, когда вскрывались нарывы в сердцах обоих противников.
Никаких храмовых ограничений.
Мейс Винду вырвался на свободу.
* * *
Мейс увяз глубоко, погруженный в ваапад, поглощенный им. Его личности больше не существовало.
Ваапад — канал для тьмы, где поток движется в обе стороны. Мейс принял бешеную скорость повелителя ситхов, черпал ярость и мощь тени, закачивал в себя…
И выбрасывал снова.
Он отражал злость ее же источнику, как лазерный меч перенаправляет выстрел из бластера.
Было время, когда Мейс Винду боялся могущества тьмы. Было время, когда он боялся самой темноты. Но Война клонов дала ему дар понимания: на планете под названием Харрун Кэл он встретился со своей тьмой лицом к лицу и научился не опасаться ее.
Он узнал, что именно страх придает силу мраку.
Он не боялся. Тьма не имела над ним власти. Но…
Но и он не имел власти над ней.
Ваапад превратил его в открытый канал, половину самопроводящей петли. Второй половиной была тень. Они оба превратились в цунами, захлестнувшим весь кабинет, каждый кубический сантиметр. Не существовало ни единого клочка ковра, ни щепки мебели, которые не могли в любую секунду испариться в красной или фиолетовой вспышке. Подставки ламп ненадолго превращались в щиты, разрубались на части, а те разлетались во все стороны; диваны становились площадками, на которые можно было вспрыгнуть, чтобы заполучить преимущество или сделать препятствием для противника при отступлении. Но все равно существовал только круг силы, бесконечная петля, ни та ни другая сторона не была ранена и даже не слишком запыхалась.
Тупик.
Так могло продолжаться вечно, если бы ваапад был единственным даром Мейса Винду.
Сейчас он сражался без усилий, он позволил телу жить самостоятельно, без участия разума. Клинок его вращался и шипел, ноги совершали шаги, вес смещался, плечи наклонялись на необходимый угол, а разум скользил вдоль петли чужой мощи, отслеживая ее бездонный источник.
Нащупывая уязвимую точку.
Мейс обнаружил узел трещинок в будущем тени; выбрал самый крупный фрагмент и вернулся по ниточке мнимой линии к настоящему…
К человеку, застывшему в высаженных дверях. Не было нужды оглядываться: отпечаток в матрице Силы был знакомым — словно солнечный луч в разрыве грозовых туч.
Явился Избранный.
Мейс отбил клинок тени и отпрыгнул к окну, единым взмахом разрубил транспаристил.
Отвлекающий маневр ему дорого обошелся: темный поток Великой силы едва не выдул его в брешь. Только отчаянный толчок изменил траекторию, так что Мейс ударился о колонну, а не сорвался с карниза. Винду отскочил, Великая сила, прокатившись волной через тело, подарила ясность мысли, и магистр снова отдал себя ваападу.
Он чувствовал приближающееся завершение битвы, в матрице Великой силы тень превратилась в пульсирующий комок страха. Легко, почти невесомо Мейс обратил ужас тени в оружие: теперь сражение перемещалось на карниз за окном.
