-Обращайтесь.
-Так вот. На досуге я посчитала, сколько примерно у повстанцев нашлось мирренского оружия. Грубо-приблизительно, винтовок— около ста тысяч, автоматов— тысяч десять, пулеметов— тысячи полторы, минометов— около тысячи, правда в основном лопатные 0,5, даже противотанковых пушек с десяток нашлось, ещё с полторы тысячи противотанковых ружей да огнеметов. Да БК ко всему этому.
Но это ещё не вопрос. Потом я посчитала приблизительную вместимость СТ-12 (уж извини, забыла мирренскую аббревиатуру), да вспомнила их дальность полета. Сочла-сложила— и ничего не получилось. Как это все привезли? Такой воздушный мост получается! Да ещё с промежуточными посадками! И никто об этом ни сном, ни духом. Повстанцы даже ни одной полосы не оборудовали. И подумалось мне, Кэрдин, совсем нехорошее. Кто же это нас так подставил? Оружием мирренским повстанцев снабдил, комендатуры да дивизии вывел и местную полицию сформировал. Поняла я одну простую и грязную вещь: даже стрелянной гильзы миррены в Церент этот не отправили. Бумагу только марали обильно. А оружие им отсюда кто-то слал. Но кто? И зачем? И что ты про все про это думаешь? И это уже вопрос!
-Пару лет назад были сильные пожары на одном из складов трофейного вооружения. Подозревались большие хищения. Я готовила проверку. И тут случайно разразился пожар. Расследование вела безопасность МО. И как мне докладывали, не слишком усердно. Имущества было утрачено... Набавь процентов 25 к приведенным тобой числам.
-Я всё правильно поняла, уши этого дерьма не из губернаторского дворца растут? Тогда... что же тут затевают?
-Ничего хорошего!
-Почему-то я о том же думаю! Только скажи мне пожалуйста, как это ты просмотрела, когда оружие эшелонами возили? Я ведь не маленькая, знаю, кто железные дороги охраняет.
Кэрдин вздохнула:
-Если не маленькая, то и сама бы должна знать, что охрана всех трансконтинентальных дорог с ответвлениями осуществляется армейской безопасностью.
-Извини, позабыла!
-По-моему, ты мне не веришь.
-Я никому больше не верю. И даже не очень хотела разбираться сначала, что за отрава в столичном котле вываривается. Теперь же... Не поверишь, но страну мне всё-таки жалко. Как-то грустно без неё будет.
-Мне тоже.
-Не забудь, у нас в столице всегда хватало умельцев читать между строк. Фамилию И. О. командира сорок шестой называли неоднократно. И всему парламенту известно, кто это такой. И заметь, достаточно раздастся рыку из императорского дворца — все мгновенно замолчат. Но рыка не происходит. И они по-прежнему требуют суда над тобой.
-То есть ты хочешь сказать, что ради нормализации отношений с парламентом или же ещё в свете каких-то интриг, император преподнес им мою очаровательную головку на блюдечке с каемочкой. Знаешь, я вовсе не удивлена. Слишком многим охота погавкать на Великий Дом. А Глава им предоставил возможность заниматься этим безнаказанно. Только гавканье— блекленькие цветочки в этой истории. Сочненькие ягодки совсем в другом. Глаза можно отвести многим. Но не всем.
-Ты знаешь, ко мне несколько раз приходила Кэретта.
-Зачем? — безразлично поинтересовалась Марина. У императора и императрицы уже давно очень непростые отношения. А принцессе эта вялотекущая война до лампочки. У неё от всех Великих Домов остался только многокилометровый титул. Да Глаз Змеи и ещё пяток мечей. Ну и какое-никакое, а влияние.
-Наверное, чтобы понять каково это, когда твои дети тебе хорошо, если только чужие, а скорее всего, враги.
''Кто бы говорил — раздраженно подумала их высочество — Братец-то Ярн совсем неправильной ориентации стал. Политической''.
-И что ты ей сказала?
-Мы просто сидели с ней. И она спрашивала о тебе и Софи, но больше всё-таки о тебе.
-Еггт и Ягр никогда не поймут друг друга.
-Я ей сказала тоже самое. И знаешь, что она ответила? ''Я Еггт по крови, ты — по духу, она — и так и так. Так что нам надо попытаться понять друг друга''. Она, похоже, боится. И тебя, и за тебя.
-Я к ней совершенно не привязана, и не нуждаюсь в ней. Но, правда и то, что это не моя, и не её вина. Жизнь так сложилась.
-Не пытайся казаться более жестокой, чем ты есть на самом деле.
В ответ она прищурила левый глаз и вдруг спросила.
-А как там мой единокровный братец поживает? Или его уже ты пристрелила?
Если она рассчитывала, что на Бестию этот вопрос хоть как-то повлияет, то глубоко ошибалась. Совершенно ровно Кэрдин сказала.
-Хамло ты, Марина.
-Я это знаю. Извини. Я вовсе не хотела тебя обидеть, бывает просто со мной такое, что хочется говорить гадости все подряд.
-Она кое-на что намекнула, тебя это касается непосредственно. И не делай такое лицо. Она ведь кроме всего прочего, глава дома Еггтов. И ещё не назначила наследника майората.
-Нам бы мирренские законы о наследовании. Передача такого рода владений — только старшему сыну. Его нет — то зятю, ему же и титул. Красота! Никаких забот у главы дома!
-Марина. Мне иногда тебя убить хочется.
-Не тебе первой. Далеко не тебе.
-Сама понимаешь, она думает о завещании майората угадай на чье имя.
-Сама понимаешь, а на фиг мне это надо.
-Я ей примерно тоже и сказала, правда, немного в другой форме.
-И что она?
-Ни один Еггт не может жить недостойно. Иначе он не Еггт.
-Любой Еггт может прекрасно жить без денег. А достойно или недостойно — определяется другими критериями.
Бесперспективность войны, в смысле невозможности достижения одной из сторон решающей победы, и низведения второй до статуса региональной державы, стала наконец очевидна обеим сторонам. Однако, у народов, несмотря на колоссальную усталость от войны, возникали вопросы: ради чего все это было нужно? Многие миллионы смертей, чья-то храбрость, чья-то трусость. Ради чего? Неужели только ради изменения границы на сколько-то десятков километров, да перекройку сфер влияния в колониях.
Усталость от войны слишком очевидна. И растущее недовольство затянувшейся войной вполне может перекинуться на её организаторов.
Политический зондаж — и на территории одной из нейтральных стран развернулись сначала тайные, а потом уже открытые переговоры о мире во всем мире. Без особых проблем смогли договорится только о прекращении огня и обмене пленными. Обо всем же остальном...
Выставленные сторонами условия предварительного мирного договора говорили, как минимум, о том, что каждая сторона считает себя чуть ли не бесспорным победителем, полностью сокрушившем вражескую армию, и как минимум, осаждающем столицу.
Естественно, о принятии подобных условий не могло быть и речи. Но так же не могло быть и речи о прекращении переговоров. Начались многомесячные дипломатические баталии. А причудливо тянущаяся от одного великого океана до другого тысячекилометровая линия фронтов стала стремительно обрастать полевыми фортификационными сооружениями. Баталии дипломатов не стихали, и вскоре как грибы стали расти бетонные колпаки дотов. Стратегическую паузу стороны стремились использовать на 500%.
В принципе, дипломаты были вынуждены согласится с тем, что новую границу на материке придется вести по сложившейся на момент перемирия линии фронта, возможно с образованием нескольких нейтральных и демилитаризованных зон.
Теперь споры шли о разделе колоний, и о судьбах нескольких нейтральных стран, во время войны занятых войсками сторон. В конце-концов, надо же куда-то приткнуть эмигрантские правительства, а заодно не дать противнику пополнить свои владения парочкой не самых бедных провинций.
Так что было много шуму на тему '' защиты наших национальных интересов'', ''сохранения политического равновесия'', ''защиты прав малых наций'', ''обеспечения интересов национальных меньшинств'', в ряде случаев упоминалась также ''борьба с тиранией'', ''восстановление законной династии'', ''установление народной власти''. В общем, весь богатейший арсенал дипломатических штампов задействовали по полной программе. Коснулись и прав наций на самоопределение ( в первую очередь имелись в виду интересы населения областей, занятых неприятельскими армиями, впрочем, и тут к определению границ подходили в основном с военной точки зрения). Однако, ни о каком ''Государстве Церент'' миррены не вспомнили, грэды тоже промолчали о некоторых не слишком удачных своих авантюрах.
Хотя все статьи мирного договора удалось согласовать, речь в нем все равно шла не о границе, а о временной демаркационной линии, имеющей статус государственной границы. Одна из мин под двусторонние отношения, вполне способная при определенных обстоятельствах послужить поводом к новой войне. Одна из мин... Но далеко не единственная.
И только одной статьи не было, да и не могло быть в ''Договоре'' — статьи, хоть как-то ограничивающей вооруженные силы сторон. А это значит одно — декларируемый с высоких трибун мир и всеобщее разоружение следует понимать как перемирие с целью перевооружения.
Благо, у обеих сторон хватает различных разработок, довести до ума которые сложно из-за большого напряжения промышленности.
Первый парад после заключения мира показал: далеко не со всеми приятными сюрпризами удалось ознакомиться на фронте.
Традиционно вдоль трибун у стен Старой Крепости течет река брони. Только больно уж непривычно видеть на одной из трибун для высоких гостей персонал мирренского посольства в полном составе. Естественно, присутствуют и военные атташе в парадной форме. Как и раньше смотрят очень внимательно. И конечно, у каждого на груди по последней новинке мирренской фотографической промышленности, а то и не по одной.
Повисла тишина только нарастает рокот моторов. Хотя шуму поменьше чем от привычных ТТ.
Пауза затягивается. Зрители вертят головами.
Показались. Невиданные.
Четыре гусеницы под корпусом, по две на пилоне. Не верится, что такие обтекаемые корпус и башня из толстенной стали отлиты, такими изящными они кажутся. Длиннющие стволы орудий.
Кто понаблюдателеней, заметили и командира правофланговой машины.
В парадной черной форме застыла на башне маленькая фигурка. Женщина-полковник с целым рядом золотых орденов на груди. Молодая, но суров и властен взгляд.
По лицу дипломата ничего не скажешь о чувствах и эмоциях. Только атташе военные не столь искушенные. И нет— нет, да и дрогнет губа или веко. Нервы-то крепкие, но хорошо представляешь, что с тобой подобное бронированное чудище сделает. Брось грэды этих монстров на фронт — иными были условия мирного договора.
Начинаешь додумывать: а что же они ещё припрятали?
Император Тим частенько просматривал грэдскую прессу. И сразу узнал изображенную. Благо не слишком много минуло лет... Прежний огонь в глазах. Может, даже и сильнее стал.
Вот значит какая она теперь! Есть негласный закон — на правофланговой машине последнего батальона танков всегда первый из грэдских танкистов.
Видел снимок и Кроттет, только никто не знал, о чем министр думает.
Цензурный устав в связи с окончанием войны пришлось отменить. И кто бы сомневался, какое из мирренских изданий опубликовало снимок первым. Естественно, ''Наша жизнь'', карманное издание не слишком ладящего с императором денежного воротилы. Коммерческие интересы того и другого напрямую не пересекались. Однако, уже много лет он числился штатным оппозиционером. Его основным торговым партнером до войны была грэдская империя, многие его заводы зависели от поставок сырья от грэдов, причем сырья из тех местностей, до куда даже в самых сладких снах не мечтали добраться генералы. И в силу этого, был принципиальнейшим противником войны с грэдами. На войне одни нажились, да ещё как, а другие потеряли многое. А он больше всех. Но все равно не настолько, чтобы с ним не считались.
Не то, что он проявлял прогрэдские симпатии. Но при случае всегда стремился кольнуть императора, и, особенно, самых ретивых магнатов из милитаристской клики. А Тим всегда славился умением выслушивать все мнения, но решения принимать собственные.
Фото грэдской принцессы на обложке одного из самых популярных в стране изданий — вызов. А подобного ''добродушного'' существа — вызов в квадрате, если не в кубе. Знакомьтесь, Дина V — так называлась статья.
Статья-статьей, а продемонстрированные на параде сверхтяжелые монстры— принеприятнейший сюрприз.
Глава 4.
За время войны даже в столичных частях отвыкли от пышных церемоний встречи начальства. Однако, эта танковая дивизия исключение. И причина— захваченные в самом конце войны на железнодорожной станции два мирренских трехосных легковых автомобиля повышенной проходимости знаменитой марки ''Две звезды''. Император Тим именно на таких машинах принимал военные парады. ''Реклама'' сыграла свою роль, и комдив, уволившись в запас, одну прихватил себе. Вторую, надраенную как на парад, даже с флажком с эмблемой дивизии, отправили встречать нового комдива.
Для встречи выстроилась рота с оружием и дивизионный оркестр.
После возвращения в места постоянной дислокации, своими силами соорудили памятник павшим: водрузили на постамент прошедший всю войну старый тяжелый танк. На броне башни — боевой путь. Во многих землях империи, и даже на другом материке побывала машина. Степи, предгорья, леса, пустыни, и главное, всё созданное человеком для уродования ландшафта повидала машина. И обрела заслуженный покой. В последние года войны на танке возили знамя дивизии. Теперь у его гусениц принимали присягу.
Когда-то давно дивизия была кирасирским полком. Много воды с той поры утекло, но и сейчас на парадах офицеры ходят в кавалерийских сапогах со шпорами, и носят огромные палаши, а рядовые и сержанты обязательно посылают домой фотографию — в надраенной кирасе, кивере чёрной кожи с золотым гербом и темно-синим султаном на вороном скакуне, такой же темно-синий черпак покрывает коня, на черпаке— золотые вензеля С и III. Сордар III, император в правление которого сформирован полк. Цветные фотографии страшно дороги, но такую за счет части получит и писарь, и повар. Их делали даже на фронте, а кирасы, кивера и прочее возили на знаменном танке. Хуже было с конями, зачастую довольствовались артиллерийскими. Но как война кончилась, купили двоих жеребцов прославленной породы. На них никто не ездил, их держали только для того, что бы каждый солдат мог послать домой снимок.
Танкисты есть ''Старые'' и ''Новые''. Дивизии ''Старых'' когда-то были переформированы из кавалерийских полков. В столичных парадах принимали участие части 1-й дивизии, выводившие свою историю от ''Чёрного отряда'' Дины II. ''Новые'' — части не имевшие давней истории.
Дверца распахнулась. Первой на подножку шагнула нарядно одетая девочка лет трех-четырех. Слезла на землю, и деловито направилась изучать переднее колесо машины.
За ней вылезла коротко остриженная молодая женщина в танкистской куртке, лосинах для верховой езды и кавалерийских сапогах со шпорами. Как-то странно посмотрела на офицеров.
Машина открытая, и спрятаться в ней невозможно. Водитель так и сидит, а искомый генерал-майор все не появляется.
