— Булька, фас! — выкрикнул Макс, пытаясь освободиться от объятий травы, которая, словно множество змей, все выползала и выползала из земли.
Пес ответил отчаянным, полным боли и ужаса, визгом: дерево, под которым они только что сидели, затряслось, и выскочившие из-под земли толстые корни вцепились в тело Бульки. Из шатра выглянула Виктория, разбуженная поднявшимся шумом, и, мгновенно оценив обстановку, потянула из-за спины арбалет. Человек, сидящий верхом на кошке, сделал новый знак, и пламя костра взметнулось, превратилось в огромный язык, потянувшийся к девушке и заставивший ее отпрянуть, уронив поднятое для выстрела оружие. Безуспешно борясь с травой, которая уже спеленала его, как младенца, Макс успел увидеть, как серая фигура, потянув Аню за руку, усадила ее впереди себя. Кошка, повинуясь всаднику, совершила гигантский прыжок и исчезла в тумане.
Костер вернулся в свое прежнее состояние, и теперь мирно потрескивал, словно ничего не произошло. Дерево втянуло свои корни назад, отпустив Бульку, а трава, только что цепко державшая Макса, бессильно обвисла и рассыпалась сухим сеном. Макс кинулся туда, где исчез похитивший Аню человек. Он кричал, звал девушку, беспорядочно бегал вокруг деревьев, но так и не смог отыскать даже следов ночного пришельца. Отчаявшись, Макс присел, облокотившись на ствол дерева, и закрыл лицо руками. Где теперь искать Аню? Жива ли она еще? Здесь его и нашла Виктория. Она немного постояла над Максом, который ничего не замечал вокруг, затем присела и положила руку ему на плечо.
— Не убивайся так, толку не будет. Мы ее обязательно найдем.
— Как?! Как найдем?! — завопил Макс. — Где, черт возьми, мы будем ее искать?!
— Надо идти в Цитадель, — твердо ответила Виктория.
— До нее еще день пути! Ты не подумала, что случится с Аней за это время?
— У нас нет выбора, помочь могут только в Цитадели.
Макс, неожиданно придя в себя, уставился на девушку, затем, признав справедливость ее слов, резко поднялся.
— Тогда поехали, чего мы ждем?
Сквозь туман с трудом прорывались первые лучи рассвета, когда путники, спешно собравшись, двинулись на северо-запад, в поисках следующей Цитадели. Понимая, что время дорого, все нещадно гнали своих серпенсов. Ящер Ани, на которого навьючили мешки с вещами, бежал позади, под присмотром понурого Бульки. Весь вид пса говорил о том, что он мучается чувством вины: не усмотрел за своей стаей, не сумел защитить! Такие же ощущения преследовали и Макса. Он никак не мог избавиться от мысли о том, что, если бы вовремя подошел к Ане, то смог бы удержать ее, не дать неведомому похитителю увезти девушку. Снова и снова Макс возвращался к той минуте, когда увидел выходящую из шатра Аню, раз за разом прокручивал в голове все, самые мелкие и незначительные подробности. Как же ему было стыдно! Не спас девушку, которая ему так доверяла. Путался в траве, как беспомощный идиот, пока ее увозили. И как теперь найти Аню? А вдруг обитатели следующей Цитадели не смогут помочь?
Между тем, редколесье превратилось в густой лес. Серпенсы с трудом продирались между плотно стоящими деревьями, ветви которых то и дело норовили хлестнуть всадников по лицу. Высокая трава опутывала лапы ящеров, земля была усыпана черными листьями, которые при каждом шаге серпенсов издавали хруст и шуршание. Вокруг то и дело разносились незнакомые звуки, свидетельствующие о том, что в лесу идет своя, враждебная людям жизнь. Было сыро и холодно, солнце спряталось за тучи, и в лесу стоял полумрак. Макс не представлял себе, сколько времени они уже находятся в пути, предполагал только, что скоро наступит вечер. Впереди тянулась бесконечная чаща без всяких признаков человеческого жилья, и Макс начал подозревать, что они заблудились. По его подсчетам, Цитадель уже давно должна была появиться.
Всадники выехали на большую круглую поляну, когда Булька, зеленая шкура которого мелькала где-то между деревьями, издал странный звук — нечто между лаем и рычанием, и кинулся к Максу. Серпенсы вдруг остановились, как вкопанные.
— Ох ты, черт! — пробормотала Виктория, оглядываясь по сторонам.
Из-за деревьев вышли большие, мощные волки, и, взяв поляну в кольцо, уселись, не сводя настороженного взгляда с людей. Булька сделал попытку броситься в драку, но Макс положил руку на напряженную спину и остановил его. Что-то было странное в этих животных, которые не пытались напасть, не выли, не рычали. Для обычных зверей волки были слишком велики, но не походили они и на волколаков, у тех морды странным образом напоминали человечьи лица. Волки не проявляли никакой враждебности, казалось, они просто изучают пришельцев и решают, что с ними делать. Макс поймал себя на том, что любуется животными. Что-то волшебное, магически прекрасное было в том, как их шкуры жемчужно мерцали в лесном полумраке. Волки словно были сотканы из серебристой паутины, и ему вдруг почудилось, что они могут рассеяться от дуновения ветра. Но поразительнее всего был взгляд животных, полный древней, дочеловеческой мудрости. Сквозь их льдистые голубые глаза на Макса будто взглянуло само время — вечное, неистребимое и невозмутимое, одинаково чуждое добра и зла.
Вдруг на поляну легла темная тень. Макс поднял голову и увидел кружащуюся над ними огромную белую птицу, похожую на невероятных размеров орла. Рука Виктории медленно потянулась к арбалету.
— Нет-нет, не надо! — зашипел на нее Мервин.
Девушка опустила руку, а птица, покружившись, медленно и бесшумно опустилась на поляну и, сложив могучие крылья, обошла ее вокруг, косясь на людей строгим глазом. Волки опустили головы, словно почтительно кланяясь орлу. А он, осмотревшись, резко взмыл вверх и растворился в мрачном небе. Проводив орла взглядом, волки поднялись, и один из них пошел в чащу. На миг остановившись на краю поляны, он обернулся на людей, затем скрылся за деревьями.
— По-моему, он зовет нас с собой, — сказал профессор.
— Вы думаете, стоит? — усомнилась Виктория.
— Стоит, — ответил Илья. — Ты что, не чувствуешь: в них нет угрозы.
Отряд гуськом двинулся за волком, который уже успел уйти довольно далеко, но время от времени останавливался, поджидая всадников. Остальные звери бежали по обе стороны, как будто конвоируя всадников, причем, выглядело это так, словно волки охраняли людей от неведомых опасностей. Почему-то в их присутствии Максу было спокойнее, чем раньше.
Неожиданно деревья расступились, и впереди показалось странное строение, со всех сторон окруженное лесом. Сначала Максу показалось, что он видит высокую скалу, поросшую травой и кустарником. Потом, присмотревшись, он понял, что перед ним крепость, сквозь каменные стены которой пробились многочисленные растения. И еще что-то необычное было в этой картине, что-то непривычное и вместе с тем, близкое и родное. Вдруг до Макса дошло, что и трава, и кусты, покрывающие крепостные стены — зеленые, как в его мире. Он оглянулся на лес: красная трава, красные, вперемешку с черными, листья. А здесь — такой милый, такой прекрасный зеленый цвет, кое-где переходящий в осеннее золото!
Волки куда-то исчезли, а зеленый покров крепости заволновался, и перед всадниками раскрылись обвитые плющом ворота, которые просто невозможно было заметить под сплошным слоем растений.
— Думаю, это и есть Цитадель, — радостно возвестил Александр Михайлович.
Глава 34
— Да, это Цитадель, — ответил высокий худощавый старик в белом одеянии, незаметно возникший из-за ворот. — Войдите же в обиталище друидов, путники.
Один за другим всадники въезжали внутрь крепости, Макс замешкался, не зная, что делать с Булькой. С одной стороны, демоническому псу вроде бы ничто не угрожало в лесу, с другой — Максу не хотелось рисковать. Вдруг заблудится, или столкнется с более сильным, чем он, противником? Макс относился к Бульке так, словно тот был обычной собакой, и чувствовал свою ответственность за него.
— Он может войти с тобой, — произнес старик, правильно истолковав его замешательство. — Друиды не страшатся зверей.
Булька, словно поняв, что ему разрешили быть рядом с хозяином, смиренно опустил голову и потрусил рядом с Максом в ворота, всем своим видом показывая, что он очень даже порядочный пес, и шкодить не будет — нет-нет, вы даже не думайте! — и никого не покусает.
Внутри Цитадель выглядела еще необычнее, чем снаружи. Вплотную к ее стенам лепились округлые бревенчатые дома, а все остальное немалое пространство занимала густая дубовая роща. Ничего похожего ни на храм, ни на святилище, Макс не увидел. И опять старик без слов понял его.
— Друнеметон, — сказал он, кивнув на рощу. — Мы отправимся туда позже, и священный дуб укажет на того, кому достанется Символ.
Макс не знал, что такое Друнеметон, но из контекста понял, что так, видимо, называется храм. Он с любопытством воззрился на человека, который так легко читал его мысли. Старик был высок и статен, его белая одежда представляла собой длинный плащ с капюшоном и широкими рукавами, закрепленный на груди серебряной пряжкой в виде дубового листа. Плащ ниспадал почти до самой земли, открывая лишь остроносые башмаки, украшенные серебряными же штуками, непонятно что изображавшими. В вороте плаща виднелась такая же белая рубаха. Седую голову венчал высокий остроконечный колпак, придававший старику сходство с волшебником, какими их обычно изображают на картинках. Самой замечательной деталью его облика была борода, спускавшаяся почти до самой земли — густая, сияющая серебром седины, затмевающая своим блеском еле виднеющуюся под ней пряжку плаща. Худое, с впалыми щеками, обветренное лицо было изрезано глубокими морщинами. Из-под густых белых бровей остро смотрели холодные светло-голубые глаза, столкнувшись с которыми, Макс не выдержал и отвел взгляд. Дав гостям вдоволь налюбоваться собой, старик произнес:
— Я — Гиральд, Верховный друид. Приветствую вас в Лесной обители.
Макс опять посмотрел на старика. Кого-то тот ему напоминал!
— А это вы были там, на поляне? — вдруг спросил Ромка.
Суровое лицо немного смягчилось, и Гиральд ответил мальчику:
— Вас провожали мои барды — ученики.
— Ну да, а вы были орлом! — не сдавался Ромка.
Тут и Макс тоже понял, кого же ему напоминает старик. Действительно, в нем было неуловимое сходство с белым орлом, которого они видели на поляне. Гиральд, однако, ничего не ответил, и молча сделал жест, вслед за которым появились юноши в зеленых плащах, которые взяли под уздцы серпенсов и куда-то их повели.
— Оваты позаботятся о ваших ящерах, — сказал друид. — Вы же следуйте за мной.
Гиральд привел гостей в один из бревенчатых домов. Вся обстановка комнаты, в которой они оказались, состояла из широких деревянных лавок и большого стола, около которого стояли две красивые черноволосые девушки в зеленых одеждах. Старик незаметно кивнул, и они принялись накрывать на стол.
— Может быть... — нерешительно начал Макс, которому было жаль терять на еду время, которое можно было посвятить поискам Ани.
— Все потом, — оборвал его Гиральд. — Я вижу, что вас шестеро, тогда как братья из аббатства сообщили о семерых странниках. Но до полуночи ничем не смогу помочь. Вам повезло: сегодня шестой день луны — время пророчеств. Сейчас поешьте.
Еда, которую подали девушки, была очень простой. Белые лепешки, мед, ягоды. Но, поев совсем немного, Макс почувствовал прилив сил. Он налил себе воды из глиняного кувшина, глотнул и изумленно воззрился на свой кубок. Вода была так вкусна, так освежала, бодрила, и еще у нее был удивительный аромат! Макс никогда не думал, что простая вода может так пахнуть. Самое интересное, что он не смог бы точно описать этот запах. Чистотой, свежестью, лесным ветром, родниковой прохладой, нежным дождем — вот чем пахла эта вода! Макс сделал еще глоток, потом еще, и, не в силах остановиться, осушил кубок до дна.
— Это вода из Арнеметиаэ — священного источника, — пояснил друид. — Она снимает усталость, исцеляет, поднимает дух.
— Скажите, а почему у вас одежда белая, а у тех пацанов и девчонок — зеленая? — спросил неугомонный Ромка, который, похоже, не испытывал по отношению к Гиральду робости, которая охватывала, например, Макса, стоило ему встретиться взглядом с пронзительными глазами друида.
Старик немного помолчал, видимо, не поняв слова "пацаны", затем ответил:
— Эти юноши и девушки еще не друиды, а лишь оваты — ученики низшей ступени. Они только постигают учение друидов, перед ними — длинный путь к Посвящению. Цвет их одежды символизирует юность, учение, и поэтому совпадает с цветом молодых листьев.
— А вы же учеников вроде как-то по-другому называли, — не унимался Ромка.
Макс хотел было пнуть мальчишку под столом, чтобы не задавал лишних вопросов, но не стал, заметив, что старик отвечает ему вполне охотно, даже с удовольствием. Слушая пояснения Гиральда, Макс потихоньку подкармливал Бульку кусками лепешки.
— Я говорил о бардах, — сказал Гиральд. — Это — ученики второй ступени.
— А они какую одежду носят?
— Они одеты в голубое — цвет неба, означающий гармонию и истину. Барды изучают священную поэзию друидов. Они должны запомнить двадцать тысяч стихов, и тогда будут иметь право на посвящение в друиды.
— А друиды все одеты в белое, да? — допытывался Ромка.
— Мужчины — да. Белое — цвет чистоты, он символизирует солнце.
— Как это? — удивился Ромка. — Солнце же желтое!
— Когда светит солнце, разве воздух вокруг желтый? — спросил старик.
— Нет...
— А какой он?
— Ну... прозрачный...
— Нет ничего чище солнечного света, поэтому он — белый, — заключил Гиральд. — Женщины-друиды носят одежду черного цвета — цвета земли, которая символизирует плодородие и материнство.
— Значит, эти... барды могут превращаться в волков? — задал очередной вопрос Ромка.
— Да, и еще в кошек, оленей и кабанов. Но ненадолго, длительное изменение сущности им пока недоступно.
— А друиды?
— В любое животное, или рыбу.
— А в птицу?
— Превращение в птицу по силам лишь самым могущественным. Для этого нужно быть жрецом шестой ступени.
Гиральд встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.
— Отдохните, в следующей комнате вы найдете постели. К полуночи за вами придут, — сказал он и поманил за собой Бульку. — Я отведу зверя к оватам, они накормят его.
Пес дружелюбно завилял хвостом и вслед за стариком выбежал из дома.
Пол соседней комнаты был завален звериными шкурами, видимо, служившими друидам постелью. Вслед за остальными Макс тяжело рухнул на пушистое ложе и закрыл глаза. Ему казалось, что он ни за что не уснет — так глубока была его тревога за Аню. Но, как только он ощутил мягкое прикосновение шкуры, на него навалился глубокий сон.
К реальности Макса вернул приход молодого мужчины, который, высоко подняв в руке светильник, разбудил гостей и произнес:
— Время близится к полуночи. Гиральд ждет вас, пора отправляться в Друнеметон.
Макс протер глаза и рассмотрел одеяние человека: плащ был ярко-голубым. "Значит, бард", — понял он. Вслед за мужчиной все вышли на улицу, где, несмотря на поздний час, было светло, как днем. Перед рощей стояли люди, каждый из которых держал в руках ярко пылающий факел. Из толпы вышел Гиральд, сейчас поверх остроконечного колпака его голову охватывал венок из дубовых листьев. В его левой руке переливался под светом факелов золотой посох, увенчанный набалдашником в виде яйца, в правой друид держал золотой серп. Почему-то Гиральда сопровождал довольный Булька.
