Зеркала судьбы. Изгнанники.

— А как же огонь?

— Иллюзия. Я окутал ею обычный воздушный удар. У Ная просто сильный ушиб грудной клетки, глубокий обморок. Нельзя было спускать ему истерику, тем более на глазах всего отряда. Теперь вряд ли кто-нибудь осмелится паниковать, — и без перехода, словно и не было неприятной сцены, Атиус обратился к Версуму: — Нет, мы не можем оставить здесь больных.

— К тому же это совершенно бессмысленно, — поддержал его эльф. — Неизвестно, как много у нас зараженных. Возможно, все. Мы перемрем в пути. Здесь хотя бы есть возможность наблюдать друг за другом.

— Но какой тогда выход? — удивился молодой волшебник. — Покорно ждать, когда болезнь расправится со всеми?

— Думать, — ответил Атиус. — На то мы и разумные существа.

— О чем тут думать? — голос Версума напряженно дрожал. Заметно было, что спокойствие дается ему тяжело, и если бы страх перед гневом Атиуса не пересиливал, маг дал бы волю панике. — Что мы можем?

— В первую очередь, найти причину заражения, выявить систему. Почему заболели именно эти люди, а не другие? Что их объединяло? Сумеем ответить на этот вопрос — возможно, найдем и способ борьбы с болезнью. Если это, конечно, болезнь. Может быть, больше никто не взбесится.

Шум, донесшийся с середины площади, доказал, что надежды волшебника не сбылись. Подбежав, мы увидели двух погонщиков, сцепившихся в безумной схватке. Одного взгляда на них хватило, чтобы понять: оба мужчины поражены бешенством. В этих катавшихся по земле, рычащих и визжащих, рвущих друг друга ногтями и зубами, скользких от покрывающей их крови существах не осталось ничего человеческого. Меня удивило то, что никто не торопился разнять дерущихся. Напротив, все старались держаться как можно дальше от них. Потом я осознала — воины боялись неведомой заразы. И их страх был понятен: болезнь — это не враг с оружием, щитом не заслонишься, мечом не отобьешься.

Несколько мгновений понаблюдав за дерущимися, Атиус вдруг резко выбросил в их сторону руку, с которой сорвалась яркая молния, поразившая сразу обоих безумцев. Пронзив тела, она расшвыряла их в разные стороны, потом разделилась на тонкие побеги, ринувшиеся к несчастным. Это было жуткое зрелище: нелепо выгнувшиеся, опутанные сине-багровыми нитями молний люди, стремительно выгорающие до костей. Вскоре от погонщиков остались лишь изломанные остовы.

— Убрать, — приказал Атиус, разворачиваясь, чтобы уйти.

— Почему? — громко спросил Зирум. — Почему они заразились? Ведь вы осматривали их только недавно.

— Нет, — медленно ответил Атиус. — Я осматривал охранников. А погонщиков...

Все взгляды обратились на эльфа, который беспомощно-затравленно озирался по сторонам, ища поддержки хоть в ком-нибудь, но не находя. Даже Атиус смотрел угрюмо.

— Так это все же ты напустил на нас заразу? — взвизгнул Версум.

Ушастик сделал шаг назад, но его схватило сразу несколько пар сильных рук. Его ударили по лицу, отобрали шпагу и подвели к Атиусу.

— Увы, я напрасно доверился вам, граф, — произнес волшебник.

— Послушайте, — мальчишка старался говорить спокойно и убедительно. — Какой мне смысл заражать ваш отряд?

— А это вы мне скоро расскажете, граф, — улыбнулся маг. — Связать и увести его. Не забудьте про пальцы и глаза. Не сметь! — прикрикнул он, заметив, что охранники порываются продолжить избиение. — Для допроса он нужен мне живым и здоровым. А сейчас я должен снова осмотреть погонщиков.

— Болезнь стала распространяться быстрее! — эльф дернулся так отчаянно, что едва не вырвался из рук воинов. — Проверьте всех, и вы поймете...

Договорить ему не дали. Еще один удар по лицу заставил парня замолчать.

— Построить погонщиков, — приказал Атиус.

Вторичный осмотр выявил еще троих заболевших. Причем приступ накрыл их еще в строю: воины еле успели скрутить орущих и скалящихся людей.

— Ушастый, гад, надеялся, что они нас всех перекусают, — сплюнул Версум, когда бесноватых, скрученых веревкой и извивающихся, потащили в ратушу, где уже лежали такие же несчастные.

Я коротко кивнула: всегда знала, что эльфам доверять нельзя. Ведь соревнование в стрельбе он выиграл нечестно. Значит, и в другом мог соврать. Очень надеялась, что Атиус сумеет вышибить из мальчишки правду о причинах и главное, способе лечения заразы. И все же, из памяти не шел его крик: "Проверьте всех, и вы поймете..." Меня беспокоила эта фраза. Видимо, и Атиус считал так же, потому что отдал распоряжение:

— Построить охранников.

Но не успели воины встать в одну линию, как новый дикий вопль, разнесшийся над фортом, заставил всех схватиться за оружие. На этот раз звук был настолько визглив, что от него заломило в висках.

— Мулы... взбесились! — выдохнул перепуганный погонщик.

Мы ринулись к каравану, где застали невероятную картину: один из мулов, вырвавшись из связки, напал на погонщика. Казалось невозможным, чтобы животное, обычно спокойное, послушное и неповоротливое, превратилось в злобное чудовище. Мул, словно загнанная лошадь, покрытый шапками пены, истошно визжа, вставал на дыбы и с размаху опускал передние копыта, перенося всю тяжесть своего мощного тела на человека, который неподвижно лежал под его ногами. Он уже раздробил погонщику череп, но все бесновался, снова и снова наступая на него, превращая в кровавое месиво... Кто-то из воинов прекратил это избиение одним ударом меча. Агонизирующий мул рухнул рядом с изуродованным трупом своего хозяина.

— Еще два! — крикнул кто-то.

Теперь уже взбесившиеся животные бросались на своих собратьев, которые отвечали жалобными стонами.

— А-р-р-р! — в душераздирающие вопли мулов вплелся голос человека. Ему ответил второй, такой же дикий и жуткий.

Два воина, размахивая мечами, одновременно врезались в толпу. Прежде чем маги успели обездвижить их, один успел зарубить погонщика. Остальные наемные работники в страхе разбежались, спрятавшись за домами.

— Выставить охрану у ворот! — выкрикнул Атиус. — Этих — к заболевшим, трупы убрать.

— Значит, ушастый ни при чем, — тихо проговорила я.

— Мы этого не знаем, — полушепотом ответил маг. — Пусть лучше люди пока думают, что заразу напустил он. Тогда у них останется надежда на выживание. Если болезнь сотворена разумным существом, значит, у него есть и лекарство.

— Но ведь ты так не считаешь, верно?

— Сейчас это уже неважно. Нельзя допустить паники. Да и твой дружок в большей безопасности, пока связан. Иначе его тут же растерзают. Однако, пора с ним побеседовать. Зирум и Версум, останьтесь здесь, проследите за людьми.

— И друг за другом... — пробормотал Версум, ни к кому не обращаясь.

— Отставить истерику!

Атиус, привыкший управлять всем и всеми, и сейчас вел себя так, словно полностью контролировал ситуацию. Настоящий командир. Но я видела, с каким трудом ему удается удерживать на лице выражение уверенности.

Мы двинулись через площадь, подошли к костру, чтобы проведать Ала. Мой товарищ крепко спал.

— Пока все в порядке, — произнес Атиус, потрогав лоб парня. — Жара нет.

Связанного эльфа поместили в каменную чашу перед ратушей. Охранники стояли по обе стороны от нее.

— Зачем вы его в фонтан-то запихнули? — удивился Атиус.

— Да уж больно дергался, — пояснили воины. — Надоел.

Отпустив их, маг обратился к ушастому, который уже успокоился и только время от времени разражался тихим, каким-то кошачьим чихом:

— Так что вы можете сказать о болезни, поразившей моих воинов, граф?

Эльф задрал голову, навострил длинные уши, еще раз чихнул и ответил:

— Может быть, вы прекратите уже ломать комедию? Ведь сами не верите, что это я принес заразу. И вытащите меня отсюда, здесь полно пыли.

Атиус кивнул. Склонившись над чашей, я подняла ушастого за шиворот. Не удержалась от искушения, встряхнула мальчишку, надоевшего мне за время пути хуже ятуна, так, что зубы застучали:

— Это чтобы пыль убрать, — и поставила его перед магом.

— Процесс заражения ускорился, — выпалил Дейнариэл, даже не обратив внимания на мой выпад.

— Есть мысли на этот счет? — нахмурился Атиус, сдергивая с глаз мальчишки повязку.

Связанный по рукам и ногам эльф стоял перед магом с таким видом, будто оба находились на прогулке и вели дружескую беседу.

— Только догадки, — мягко сказал он. — Запах, орка чувствовала запах. Скорее всего, зараза в воздухе или на земле. Вот только не знаю, как именно она попадает в организм.

— Я говорил уже, надо искать систему. Нечто общее между заболевшими. Почему именно они?

— Рогворки... — пробормотала я, вспоминая уродливые от злобы лица обезумевших.

— Что ты сказала? — подскочил Дейнариэл, чуть не рухнув при этом носом вперед. — Это ведь ваши одурманенные воины, да? Я помню старую легенду моего народа...

— Да, — неохотно созналась я. Мне и самой не нравилась эта идиотская традиция. — Заболевшие повадками напомнили мне рогворков.

— А ведь правда! — просиял ушастый. — Чем они опьяняют себя перед боем?

— Грибами.

— Грибы... грибы... здесь могут быть грибы? — зачастил эльф. — Да развяжите же вы меня, наконец!

— Вы хотите сказать, граф, что мои люди объелись грибов? — несмотря на серьезность момента, Атиус рассмеялся.

— Да нет же! Я хочу сказать... — не договорив, мальчишка перескочил на другую мысль: — Где трупы?

— Далеко. За стеной форта.

— Я должен на них посмотреть! — воскликнул Дейнариэл с таким жаром, будто его ждала встреча с любимой женщиной, а не разглядывание изуродованных тел.

— Боюсь, это невозможно...

С площади донесся многоголосый вопль, в котором слились визг мулов, топот копыт, шум драки и крики людей — яростные и испуганные. Атиус сквозь зубы процедил проклятие, бросил мне:

— Я туда. Ты присмотри здесь. — И убежал.

— Мне надо посмотреть на тела, — снова завел эльф.

Его голос, настойчиво повторявший одну и ту же фразу, раздражал меня до невозможности. Все, чего хотела я — оказаться на площади, рядом с Атиусом. Там были мои товарищи. А мне навязали гнусного ушастого, который еще и ныл вдобавок, мешая прислушиваться к звукам сражения. Поэтому я рявкнула:

— Сказано же — нельзя! — и для пущей убедительности показала клыки.

— Да послушайте же, как вас там... Мара! Возможно, мы сумеем определить источник болезни. Но для этого необходимо увидеть трупы!

В его голосе было столько искренней уверенности и мольбы, что я заколебалась. В самом деле, почему нельзя? Может, действительно пойти и глянуть? Вдруг мальчишка дело говорит? Но приказ есть приказ.

— Атиус не позволял тебя развязать.

— Тупое зеленое бревно!!! — взорвался Дейнариэл. — А своя голова у тебя на плечах есть? Или ты только мечом махать можешь, а думать — не орочье дело? Где он сейчас, твой Атиус? А где ты? Да пока я его дождусь, да растолкую, что к чему — мы все передохнем! У-у-у-у... колода дубовая!

Смелость его высказываний так меня потрясла, что я приподняла ушастика за шиворот и с интересом заглянула ему в лицо. Надо же, тощий — двумя пальцами сломать можно, да еще и связанный, а не боится! Взъерошенный, гневно сверкающий зелеными глазами эльф напомнил мне камышового кота: такой же мелкий и злобный. Очевидно, он исчерпал весь запас слов на всеобщем, потому что дальше поливал меня уже по-эльфийски, перемежая речь тихим чиханием. Наиболее часто повторяемым выражением было: "таурихайя илле" — думается мне, это и означало "зеленое бревно". Странно, но именно это и заставило меня согласиться.

— Ладно, уговорил. — Я перекинула мальчишку через левое плечо, взяла в правую руку факел и двинулась вдоль домов в сторону ворот.

— А не проще было развязать? — безнадежно поинтересовался Дейнариэл, кишкой болтаясь у меня за спиной.

— Развязывать приказа не было, — злорадно ответила я, представляя, каким униженным чувствует себя ушан.

До выхода из форта добрались без приключений. Неприятности ждали возле самых ворот.

— Притворись мертвым, — напутствовала я эльфа.

— Соврешь, что труп выносишь? — хмыкнул он. — А как назад будешь заносить? Скажешь, стало жалко выбрасывать? Моя тушка дорога тебе, как память?

— Имей в виду — орки никогда не врут. Там оставлю! — свирепо пригрозила я.

Впечатленный моим обещанием, ушастик обмяк и вполне правдоподобно изобразил мертвеца. Но его способности оценить было некому: еще издали стоящие на воротах охранники показались мне подозрительными. Они стояли друг напротив друга, пьяно покачивались, безвольно уронив руки и не обращая никакого внимания на окружающий мир.

— Кажется, взбесились, — прошептала я.

— Развяжи меня! — снова взмолился эльф.

Сочтя, что в случае драки связанный ушан будет мне помехой, я опустила его на землю и перерезала веревки.

— Спасибо, — поблагодарил Дейнариэл, разминая затекшие пальцы.

Пока я осторожно подбиралась к охранникам, мальчишка присел на корточки, положил ладони на землю и что-то зашептал. Из-под ног ребят взметнулись зеленые травяные побеги, на глазах скручиваясь в жгуты, поползли вверх, цепляясь за одежду. Вскоре плотно опутанные воины рухнули неподалеку от ворот. Эльфийская магия!

— Надежнее веревок будет, — довольно заключил ушастый. — Ну, что встала? Пошли! — и выбежал наружу.

Мы двинулись вдоль стены, разыскивая тела погибших. Вокруг колыхалась под холодным ветром высокая сухая трава. Дейнариэл, уверенно шагавший впереди, вдруг резко остановился:

— Здесь.

Сначала мне показалось, что перед нами — странные кусты какого-то пушистого растения — что-то вроде можжевельника, только не зеленого, а белесого. Они были невысокими, примерно мне по пояс. Но постепенно до меня дошло, что ветви раскачивались сами по себе, не подчиняясь порывам ветра. Они извивались, переплетались друг с другом, плавно колыхались, подобно водорослям на озерном дне. Вся эта масса разбухала на глазах, росла, выстреливая вверх новыми побегами. А в воздухе висел тяжелый запах сырости и болезни.

— Что это?

— Плесень, — с отвращением произнес эльф. — Подойди ближе, взгляни вниз. Только осторожно.

Я подняла повыше факел и шагнула вперед. При моем приближении белые щупальца испуганно отпрянули. Немного покачавшись, резко дернулись ко мне, как атакующие змеи, но не дотянулись и разочарованно затрепетали. Но мне было не до их танцев: я увидела, откуда росла плесень. Мохнатые лапы гнездились на трупах: прорастали из глазниц, вытягивались из раззявленных ртов, выползали из ноздрей. Плесень жадно пожирала человеческие тела, на которых уже не осталось ни кожи, ни мышц. Лишь покрытый одеждой и доспехом костяк, опутанный омерзительными белыми ветвями.

— Вот оно, зло Безымянных земель, — тихо шепнул Дейнариэл.

Кажется, я зарычала и протянула руку с факелом, чтобы поджечь отвратительную растительность. Но ушастый остановил меня:

— Не надо. Это может быть опасно. Им ты уже все равно ничем не поможешь. Надо вернуться и срочно рассказать Атиусу.

— Чем опасно? Если я не заболела в форте, что может сделать мне эта пакость здесь?

— Ты что, не поняла? Ты же видела, как плесень пыталась напасть на тебя. Она разумна, Мара. И вот это самое страшное...