Я отпустила сознание, позволив ему поплыть, и погрузилась во что-то вроде транса. Спасибо господину Гарсиа за скучнейшие уроки самогипноза, теперь наука пригодилась. Реальный мир отодвинулся, зато проявилось множество звуков, в обычном состоянии мне недоступных. Движение сока в деревьях и сонное бормотание листвы, дрожь земли от поездов метро, передающаяся фундаментам домов. Шорох шагов, редкое шуршание шин, гул далёких людских голосов. Весь Париж в этот момент вдруг представился мне единым организмом, состоящим из отдельных клеточек — живых существ, зданий, механизмов... Каждая из них жила в своём ритме, но в то же время — во взаимодействии со всеми остальными. И в тот же момент меня поразила мысль, что я могу сделать с этим городом всё. Осознав его как единое целое, я могла воздействовать на него, а через него — на каждую из его частей. Захочу — и все парижские машины встанут безо всякой видимой причины, или выйдут из повиновения своим хозяевам, обретя собственную жизнь. Захочу — и город наводнят магические существа, и люди только диву дадутся тому количеству сверхъестественных явлений, которое на них обрушится. Захочу — и сами люди сойдут с ума, устроят междоусобицу, или наоборот — всеобщее братание и прощение всех обид...
Я лишь с превеликим трудом удержалась от искушения тут же испробовать открывшиеся мне возможности. Собственная Сила пьянила, но я твёрдо напомнила себе, что собиралась сделать совсем другое. У меня нет никакого права вмешиваться в судьбу обычных горожан, подчиняя их своей воле. К тому же таким путём куда легче сотворить зло, чем добро, а мне не хотелось послужить живой иллюстрацией к утверждению Светлых, что каждый тёмный маг со временем превращается в чудовище.
А потому, не без сожаления отказавшись от эксперимента, я начала вслушиваться, не прозвучит ли где моё имя. И действительно, довольно быстро услышала, и тут же узнала тех, кто в этот момент говорил обо мне. Эви Кэлем беседовала с месье Юханом.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво говорила Эви, прохаживаясь по комнате, которую я в тот же момент увидела достаточно отчётливо. — Александра молода и неопытна, но это не самое страшное. Молодость — недостаток, который быстро проходит.
— Угу, — кивнул Юхан. — Особенно с таким наставником, как Симон.
— Но она мягка и добросердечна, вот в чём беда, — продолжала Эви. — Боюсь, что ей может не хватить решимости на то, что ей предстоит.
— Если она достаточно умна — а дурой мадмуазель Чернова не выглядит — то и решимость она в себе как-нибудь наскребёт. В конце концов, у всех правителей есть те, кто делает грязную работу, не вынуждая их самих пачкать руки. Это Повелителю, не к ночи будь помянут, нравилось убивать собственноручно.
Они немного помолчали.
— В конце концов, выбирать не приходится, — подытожил Юхан.
— Это верно, — согласилась Кэлем. — Хочется, наконец, начать использовать Силу в полную мощь. Или Александра — или придётся идти на поклон к Барру. А из него вполне способен получиться второй Баэр.
— Эви...
— Ладно тебе, Юхан. Он мёртв уже больше пятидесяти лет. Мог бы вернуться — давно бы вернулся.
— Это так, — согласился Юхан. — Но кто их знает, этих Повелителей. Быть может, они могут слышать, и не возвращаясь.
Эви пожала плечами, и комната медленно померкла. Больше они, видимо, на эту тему не говорили.
Утром мне сказали, что Симон опять куда-то уехал.
— Постоянно он куда-то мотается и никогда не говорит, куда, — проворчал Кристиан, осторожно пробуя горячий кофе.
— У отца много дел, — дипломатично заметил Франсуа, отрываясь от свежей газеты. Жерар уже закончил завтрак и ушёл из кухни.
— Втайне от своей Хозяйки?
— Ничто не мешает мадмуазель Александрин самой потребовать у него отчёта. Можете мне поверить, ей он лгать не станет.
— А вы не знаете, куда он поехал? — вмешалась я, желая пресечь явно намечающуюся ссору. Уж очень агрессивный тон был у Кристиана.
— Нет, — младший Шевалье качнул головой. — Возможно, он хочет привлечь к нам ещё кого-то, но это — лишь моё предположение.
— Что-то ты сегодня не в духе, — сказала я Крису, когда за Франсуа закрылась дверь.
— Я вчера здорово разозлился на Симона, — признался Кристиан.
— Да, я слышала, ты весьма эмоционально это высказывал. Но мне казалось, что ты уже выпустил пар.
— Слышала? Ах, да, — Крис засмеялся немного натянуто, — ты ведь тоже можешь слышать... Должно быть, я злопамятнее, чем кажется.
— Тебя это пугает?
— Что? Злопамятность?
— Нет. Что я могу слышать, когда обо мне говорят.
— С чего ты взяла?
— Мне показалось, что тебе это неприятно.
— Ну, как сказать... Я и в самом деле не очень хотел, чтобы ты слышала, как я пытаюсь вправить Симону мозги.
— Почему? Мне приятно, что ты обо мне заботишься.
— Не знаю, — Кристиан пожал плечами. — Может, потому, что у меня это не слишком-то получается.
— Но он же с тобой согласился.
— Оставшись, держу пари, при своём мнении. Он ведёт свою игру, а если пешки с этим не согласны, то это их проблемы.
— Думаю, что в этой партии мы, как минимум, слоны.
— Да хоть ферзи! Я не хочу быть фигурой, которую кто-то двигает по доске. Я сам способен решить, куда мне ходить, и ходить ли вообще.
Я опустила глаза на кофейную гущу на дне своей чашки. Он был прав, вот только выбора у нас не было. Мы слишком мало знаем о положении дел в магическом мире, и без Симона и его покровительства мы окажемся в положении брошенных в воду слепых котят. Может, и выплывем, если повезёт, но полагаться только на везение было бы слишком опрометчиво.
— Чем мы сегодня займёмся? — спросил Кристиан, меняя тему. — Хочешь, я научу тебя пользоваться Путями?
— Хочу, — сказала я.
Оказалось, что это нетрудно. В отличие от Тирфо Туинн, существовавшего всегда, Пути каждый маг прокладывал сам, намечая и маршрут, и точку выхода, и свернуть с уже проложенного Пути или выйти раньше этой самой точки было практически невозможно. А если всё же ухитришься, то рискуешь оказаться в реальном мире перемолотым в фарш. Но пока ты просто идёшь по ним, то находишься в полной безопасности, ибо никто и ничто извне попасть на проложенный тобой Путь не в состоянии, так же, как и проследить его.
Сами же Пути оказались довольно скучным местом. Тёмный коридор, словно из чёрного стекла, со слабо пружинящим полом и стенами, которых не удаётся коснуться, как ни старайся. Они тускло отсвечивали, так что нужды в дополнительном освещении не было, а по бокам двигались два наших смутных отражённых силуэта. В зависимости от расстояния в реальном мире, идти по Пути приходилось от нескольких минут до нескольких часов, но в любое место на Земле можно было добраться меньше, чем за полсуток.
— Это Тёмные Пути, — объяснил Кристиан. — Когда по ним идёт светлый маг, они выглядят иначе.
— А как?
— Переливаются радужными красками, довольно красиво... хотя часа за два это разнообразие приедается. Довольно однообразное разнообразие, я бы сказал.
Путь кончился, как и начался, светлым овалом, и едва мы миновали его, свет дня заставил меня зажмуриться. Снаружи было пасмурно и довольно холодно, дул резкий ветер, несущий запах соли. Шум волн я услышала раньше, чем глаза привыкли к свету. Мы стояли на морском берегу, на пустынном песчаном пляже. Серые волны шипели почти у самых наших ног, а за широкой полосой песка начинались трава и деревья.
— Где это мы?
— В Нормандии, — отозвался Кристиан.
— Так это — Атлантический океан?
— Ла-Манш. Мы недалеко от Шербура.
— Крайний север?
— Да нет, Кале ещё северней. Пройдёмся по берегу, или возвращаемся?
— Здесь сейчас не очень уютно, — я оглядела пляж. — Давай лучше вернёмся и погуляем по Парижу.
— Ладно. Теперь твоя очередь открывать — помнишь, как?
Я помнила, и мы отправились Путями в обратную сторону. В Париже было солнечно, но вскоре тучи пришли и в столицу, принеся с собой дождь. Мы укрылись от него в каком-то баре, и просидели там довольно долго.
Когда мы пришли домой, Симон уже вернулся.
— Здравствуйте, мэтр. Где вы были? — спросила я, не дожидаясь, пока это сделает Кристиан.
— Ездил в офис, разбирал накопившиеся дела — ответил Шевалье. Я почувствовала укол совести. Я совсем забыла про бюро, а ведь Симон по-прежнему оставался его хозяином, и его дело тоже требовало внимания. А я тут лезу со своими подозрениями.
Впрочем, обиженным Симон не выглядел. Скорее, озабоченным.
— Должен вам сознаться, Сандрин, что произошло нечто непредвиденное, — сказал он, протягивая мне какую-то бумагу. — Это пришло сегодня днём, пока нас обоих не было дома.
Я взяла покрытый рукописными строчками лист. Это было приглашение "глубокоуважаемой мисс Черновой" посетить отправителя письма в его "скромной обители" в любое удобное для меня время. Тут же прилагался и адрес — Нью-Йорк, США. Несмотря на то, что обычно послания, написанные от руки, подразумевают подчёркнутое уважение к адресату, тон приглашения был ироничным и даже чуть издевательским. Я взглянула на подпись, которая тут же всё объяснила: Луис Барр.
Я отдала приглашение Крису и вопросительно посмотрела на Симона.
— Похоже, уверившись в том, что вы ему не опасны, он решил взглянуть на вас поближе, — сказал тот. — Я полагал, что у нас будет время, но, похоже, ошибся. Реагировать надо немедленно.
— И что вы предлагаете?
— Знаете, я бы всё же предложил поехать. Отказ он вполне может расценить если не как объявление войны, то как явно недружественный жест.
— Но если мы поедем, — резко спросил Кристиан, — не окажемся ли мы в зависимости от его доброй воли?
— Не думаю, что он попытается причинить нам вред, пока мы находимся в его резиденции. Во-первых, законы гостеприимства у Тёмных если и не свято чтутся, то весьма уважаются. Именно по причине всеобщего недоверия друг к другу. Тот, кто их нарушит, рискует, что против него ополчатся все остальные. Во-вторых, что тоже немаловажно, он вряд ли захочет подвергнуть опасности свой дом. В результате магической драки может сильно пострадать обстановка, а я слышал, что он вложил в неё немало сил и средств.
— Если уж законы гостеприимства так уважаются, то пусть он к нам и приезжает.
— Увы, Кристиан, статус Сандрин пока значительно ниже, чем его. Так что по требованиям негласного, но весьма строгого этикета, ехать должны именно мы.
— А что ему вообще нужно? — спросила я.
— Взглянуть, что вы из себя представляете. Возможно, попытаться как-то договориться. Думаю, если наш обман удался, и он считает себя сильнее вас, то он предложит вам стать его вассалом.
— И что он сделает в случае отказа?
— Трудно сказать. Но я могу от вашего имени потребовать гарантий, что нам позволят уйти оттуда невозбранно. В таком случае, даже если дело кончится открытым конфликтом, никто из нас не пострадает. А конфликт, я боюсь, неизбежен.
— И что это за гарантии?
— Клятва на крови. Нарушивший её умирает.
— Вот как? А скажите, мэтр, Повелителя такая клятва тоже связывает?
— Тоже, но он может вернуться. Конечно, если это истинный Повелитель.
— Понятно, — кивнула я. — Ну хорошо, требуйте.
— То есть вы согласны поехать?
— Да, мэтр.
— Я с тобой, — быстро сказал Кристиан.
— Разумеется.
— Из соображений престижа вам следует взять с собой по меньшей мере десять человек, — сказал Симон. — Надеюсь, что я и мои сыновья в этот список входим.
— Да уж куда я без вас... Когда мы поедем?
— Дня через два, если вы не возражаете. Тянуть смысла нет, но быстрее вряд ли получится. Конечно, на переговоры уйдёт, скорее всего, не больше пары часов, но вести их слишком поспешно как-то несолидно. Так что завтра я отвечу, послезавтра ответят мне... А там и поедем.
— А как поедем?
— Путями, я думаю. Ведь Кристиан умеет их открывать?
— Он и меня этому научил. Как раз сегодня.
— Правда? Это замечательно. Вы сможете открыть их для нескольких автомобилей?
— Не знаю, не пробовала.
— Вот заодно и проверим.
Я кивнула, чувствуя, что начинаю волноваться, как перед экзаменом. В каком-то смысле эта встреча и будет для меня экзаменом, и, будь моя воля, я предпочла бы, чтобы она состоялась немедленно. Потому что подозревала, что за пару-тройку суток я успею накрутить себя до куда худшего состояния.
До сих пор всё было очень мило — богатый дом, гостеприимные хозяева, уроки магии, необременительная служба, больше похожая на игру, чем на настоящую работу. А потом новая игра — в Хозяйку, все эти люди с их почтительностью, не переходящей всё же в низкопоклонство, что хоть и заставляло меня временами чувствовать себя неловко, льстило моему самолюбию. И лишь теперь до меня начало доходить, что всё это — всерьёз, и за полученное удовольствие придётся платить. Участием в интригах, в которых я ничего не понимаю, вполне реальным риском для жизни, и не только моей, властью и ответственностью. Эх, и я ещё когда-то имела глупость завидовать Силе своих подруг. Была бы я действительно слабенькой волшебницей, как было бы хорошо!
Должно быть, мои мысли ясно отразились на моём лице, потому что Кристиан взял меня за руку и крепко сжал её.
— Ничего, — сказал он. — Справимся. Всё будет в порядке, вот увидишь. Ну подумаешь, какой-то там Барр.
Я улыбнулась ему. Как всё же приятно, когда рядом есть люди, готовые встать за тебя горой.
— Мы будем рядом, — добавил Симон. — Не волнуйтесь, если что, мы вам и подскажем, и поможем. Опасности нет.
— Хотелось бы верить вам, мэтр, — сказала я. — Ну а пока вы, может быть, просветите меня, каким ещё правилам этикета должен следовать воспитанный Тёмный маг?
18. "СКРОМНАЯ ОБИТЕЛЬ"
Ночной, точнее, вечерний Нью-Йорк мне приходилось видеть в фильмах и телепередачах, так что он меня не потряс, хотя впечатление было сильным. Барр жил на Манхэттене, поэтому вокруг возвышались небоскрёбы, казавшиеся на фоне тёмного неба наборами светящихся прямоугольничков-окон, а улицы были залиты неоновым светом. Рекламы и вывески делали ненужными фонари, к ним присоединяли свой свет фары многочисленных машин, а по тротуарам тёк нескончаемый людской поток. С Путей мы съехали в малолюдном пригороде, постаравшись отвести глаза случайным прохожим, после чего довольно долго добирались до центра, так что за это время успело стемнеть. К счастью, встреча с Барром была назначена на вечер, и мы прибыли точно в срок. За время поездки мы словно успели проехать через несколько городов, миновав и маленькие тихие домики, рассчитанные на одну семью, и обычные современные дома, и наконец въехали в царство небоскрёбов.
— Говорят, здесь можно прожить всю жизнь, не зная не слова по-английски, — сказал устроившийся рядом со мной на заднем сиденье Кристиан.
— Это верно, — кивнул сидевший за рулём Симон. Машину он вёл уверенно, должно быть, ему приходилось бывать в Нью-Йорке и раньше, причём неоднократно. — Попадёте, например, в Чайна-таун, и вы легко забудете, что находитесь в Америке, а не в Китае. В каком-то смысле этот район даже стал даже более китайским, чем Пекин или Шанхай.
