Ковчег

Отдельные дискуссии были вызваны предложением 'минсельхоза' о проведении сельхозработ не только в 'колхозах', но и на строительных объектах. Своими силами, естественно. Старая добрая традиция приусадебных огородов. От нас требуется только обеспечение посадочным материалом и инвентарем. Ну, то есть лопатами, вилами, граблями, и конными плугами. Последние вместо мотоблоков. Кстати, на конной тяге бывают не только плуги, но и, например, жатки, а так же прочие интересные вещи... Их изготовление решили налаживать прямо здесь, взяв за основу музейные образцы.

Возражения против разрешения огородничества заключались в том, что местные начальники могли припахать своих подчиненных не на добровольных, а на принудительных началах к выращиванию свежих овощей к собственному столу. И, отрывая людей от основной работы, естественно. А у нас каждый человек на счету.

После бурных споров личные огороды решили все же разрешить, а местным руководителям службы безопасности проследить за непривлечением людей к непрофильным работам и обеспечить информацию о проведении сельхозработ и об урожае. Сомнений в том, что некоторые безопасники закроют глаза на то, что 'кто-то кое-где у нас порой' будет работать вместо ударных стройкек Родины на личных приусадебных участках местных царьков, у меня практически не было, но все же возможности свести подобные явления к минимуму имелись (в том числе и потому, что людей сейчас было относительно немного, и проще за всеми проследить), а перспектива проведения агроисследований и накопления статистического материала без затраты дополнительных ресурсов искушала.

Вообще, сельское хозяйство не ограничивается 'Уберём, и засеем, и вспашем', над порядком операций в каковой известной песенке вдоволь поиздевались юмористы. Прежде всего, продукцию и посевной материал надо где-то хранить. Это элеваторы, овощехранилища, причем последние желательно с мощными холодильниками, наконец тара: ящики, контейнеры, бочки... В принципе, хранилища-то мы уже начали строить еще для земных продуктов. Но вот предприятия переработки... Сахар, например, в готовом виде не растет. Нужны сахарные заводы. Очень жаль, что большинство из них в СССР порезали на металлолом ещё в девяностых. Хотя, с другой стороны, перевезти готовый завод аж из России или Украины, пожалуй, подороже, чем построить новый. Так что чёрт с ними... А хлеб? Мельницы, хлебозаводы. Дрожжевые заводы, кстати... И так далее... И на все это, кстати, нужен металл... Эх, я бы душу дьяволу продал за месторождение коксующегося угля, или природного газа! Однако пока геологи молчали...

Да, ещё один минус современных тракторов: они, как и большинмтво современных грузовиков, работают на солярке. Значит, полностью 'на дрова' их перевести нельзя. Отсюда вытекает ещё одна задача для нашего крестьянства: биотопливо. Надо растить тот самый рапс, который наряду с подсолнечником сейчас замечательно убивает поля Украины. Что делать? — прелести дружбы с Евросоюзом. ЕС с удовольствием покупает за границей культуры, выращивание которых на своей территории ограничивает, чтобы не истощать почву. У нас пока почвы было валом, мы даже могли себе позволить, подобно древним земледельцам, после истощения одного участка с чистой совестью перебираться на другой, и так если не сотню лет, то полвека уж точно...

Единственно, все опять упиралось в заводы. Биодизель из рапса или сои ещё надо было получить. В Европе их двадцать два миллиона литров биотоплива в год производит две с половиной сотни заводов. Хотя, с другой стороны — в Штатах семь миллиардов литров производятся на ста пятидесяти заводах. Вот они — преимущества гигантомании.

Хорошо бы, конечно, устроить в США перестройку и гласность, признать на международном уровне преступлениями геноцид индейцев и атомные бомбы, сброшенные на мирных жителей Японии, а под шумок частью попилить на металлолом, частью перевезти к нам их заводы. Шутка, конечно. Загнивающие капиталисты будут загнивать ещё долго, и, когда догниют окончательно, скорее всего, потянут за собой весь остальной мир. В котором, Слава Богу, на тот момент нас уже не будет.

Однако, возвращаясь к нашим баранам... То есть и к баранам тоже, но чуть позже. А пока — о такой замечательной культуре, как клещевина. Ведь кроме топлива современной технике нужна и смазка. И в условиях отсутствия нефти нам пришлось вспомнить о старом добром клещевинном масле. Которое, кстати, применяется ещё и в текстильном, кожевенном, лакокрасочном, мыловаренном и парфюмерном производстве.

Так что, в общем, сельское хозяйство — это не только ценный мех... В смысле — не только вкусная и здоровая пища — но ещё и топливо, смазка, а так же другое промышленное, и между прочим, медицинское сырьё.

Теперь о 'ценном мехе' и 'диетическом сале'. То есть о животноводстве. Животноводством, в принципе, мы заниматься уже начали. Кони, коровы, козы, свиньи, верблюды, ишаки... Причем почти все они, разве что кроме коз и свиней, использовались и в качестве транспорта. Не везде, конечно... На больших стройках только на лошадях и осликах много не перевезешь, плюс к каждой тягловой единице надо приставить погонщика... 'Водителя кобылы'. Этот термин из вступления к песенке Утесова почему-то прочно прижился в местной разговорной речи, хотя слова 'всадник', 'погонщик', или 'извозчик' вроде были короче и удобней.

Но вот для экспедиций лошади и верблюды незаменимы. То же самое для мелких отдаленных объектов, где крупного строительства или перевозок не предвидится. Или горы. Сейчас мы почти пробили дорогу к морю через горный хребет к югу от Портала. Где-то обрушили скалы взрывами, где-то перекинули через пропасти деревянные мосты, где-то — подвесные. Окончание работ ожидалось через пару месяцев. Но в результате пока получилась не дорога, а горная тропа. По которой до побережья уже можно будет более-менее легко добираться не с помощью дефицитной и дорогостоящей авиации, а на всё тех же лошадях или ишаках. Полноценная дорога, по которой смогли бы пройти автомобили, ожидалась не раньше, чем через пару лет, и все это время мы могли рассчитывать только на наших четвероногих друзей.

Да, но возвращаясь к 'ценному меху' и 'нашим баранам': Собственно мех-то с успехом и в достаточном количестве добывали охотники с местной дичи. Но только в меха ведь одеваться не будешь... Нужна шерсть. Следовательно — много баранов (и овец). Возвращаясь к сельскому хозяйству — нужен лен и хлопок. Синтетики-то здесь нет и не скоро предвидится... А по поводу шелка — тут надо разводить шелкопряда.

Ещё о роли сельского хозяйства в обеспечении животноводства. Мясному и молочному животноводству не помешает силос. То есть кукуруза, которую во времена Никиты Сергеевича Хрущева, знавшего, где живет Кузькина мать, внедряли где ни попадя.

И о планируемой роли животноводства в нашей энергетике: если сельское хозяйство должно было помочь нам в обеспечении топливом жидким, то с помощью животноводства, точнее, отходов жизнедеятельности коровок, хрюшек и так далее, частично решалась проблема топлива газообразного. Биогаз планировалось использовать как топливо, так, в крайнем случае, и как сырье.

Вот такой запутанный клубок сельскохозяйственно-животноводческих проблем нам предстояло решить. Это не считая окультуривания местных растений и одомашнивания местных животных. С ума можно сойти...

* * *

'Мы пришли сегодня в порт,

мы пришли сегодня в порт,

Мы пришли сегодня в порт.

Мы стоим, разинув рот,

Мы стоим, разинув рот,

Мы стоим, разинув рот...'

— И чего это ты, старпом, рот разинул? — капитан Лаврук, как обычно, подкрался незаметно...

Старпом вздрогнул от неожиданности и резко развернулся.

— Николай Михалыч, так же и до инфаркта довести можно!

— А ты рот не разевай, — улыбнулся капитан. — Да и тебя доведёшь, пожалуй... Кстати, песенки петь мог бы не на баке, ввиду аборигенов, а в каюте. Они ведь и не понять могут... Тут народ всё ещё в трауре.

— Так вот я по этому поводу ж и в шоке. Знаешь, Сергеич, северокорейцы и раньше мне напоминали нас при СССР — постоянно хмурые, нищие... А сейчас я вообще в шоке — ну, скончался пассажир бронепоезда... Новый будет. Так чего так рыдать? Чтобы местный КэйДжиБи в нелояльности к идеям чучхе не заподозрил?

— Ну что тебе сказать, Михалыч?... — наморщил лоб кэп. Во-первых, что-то я не помню, чтобы при Союзе я был постоянно хмурым. Как раз наоборот: я тогда помоложе был... Веселился как мог. И нищим я не был — небогато жили, да — но не нищенствовали. Так что ты мне тут либерастию не разводи! А что касается реакции корейцев на смерть вождя... Знаешь, вот сейчас везде говорят и пишут, что весь Союз после смерти Сталина чуть ли не плясал от радости. А мне мама рассказывала, что по крайней мере вокруг неё все плакали. Искренне плакали. И я ей верю, а не этим... Хотя, не спорю, вполне могли быть и такие, что радовались. И много таких быть могло... Но всё же для большей части народа это было горе. Так что местных я понять могу. Вот новый здешний начальник вроде воспитывался на Западе. И, чует моё сердце, страну ждут большие перемены. В том числе над его могилой, скорее всего, новые, 'демократические' северные корейцы, плакать не будут, а будут плевать на неё. В благодарность, так сказать... А вообще, пойдём ко мне, поговорить надо...

И капитан со старпомом направились к надстройке на корме судна. Идти пришлось не очень далеко — контейнеровоз 'SSC Miranda' принадлежал к классу Handysize, мог нести всего восемьсот контейнеров, и габариты имел небольшие. Рождён кораблик был в далеких девяностых на Висмарских верфях, потом трудился в Дальневосточном Морском Пароходстве, не так давно был продан в Индонезию, и совсем уж недавно его выкупила свежесозданная Somali Shipping Company. Капитаном контейнеровоза стал Виктор Сергеевич Лаврук, последнее время в основном бороздивший моря на балкере 'Star Of The Seas'. Команда тоже подобралась проверенная, и судно, забрав сотню контейнеров из строящегося Сомалийского Южного Порта (больше осадка с полным грузом пока не позволяла, дно не углубили достаточно), отправился в первый рейс — как ни странно, в северокорейский порт Расон (он же Раджин), через Индию и Китай. Второй странностью было наличие специальной команды сопровождающих. Впрочем, последнее было не так уж необычно. В связи с возросшей пиратской активностью в Сомали наличие на борту вооруженной охраны было не такой уж и редкостью.

Едва капитан со старпомом вошли в капитанскую каюту, первый обернулся и предложил:

— Ну что, по соточке?

— А в честь чего это вдруг? — подозрительно прищурился старпом.

— Сопровождающие сегодня сходят на берег, — заговорщицким шепотом сообщил кэп. — Понимаешь, что это значит, Сергеич?

— Что они идут на экскурсию? — высказал предположение старпом.

— Они СОВСЕМ сходят. Обратно идём без них. Понимаешь?

— А-а-а-а...

— Вот именно. Нет сопровождающих — значит, не будет груза, который они должны сопровождать. Я, пока 'тот' контейнер, что мы сюда привезли, не забрали, поседел бы ещё раз, если б не был уже седой. А теперь, как камень с души свалился — обратно везём только легальный груз.

— Гм, за это, пожалуй, стоит выпить... — согласился старпом.

— Знаешь, не моё это, — пожаловался капитан, открывая сейф и доставая оттуда початую бутылку, в которой, правда, содержимого было ещё намного больше половины, и пару рюмок. — И платят хорошо, но вот не моё... И если бы не семья...

— Ну, я так не переживаю, — пожал плечами старпом. — Столько уже 'левых' грузов перевозил...

— Да и я перевозил! — кэп налил рюмки до краёв. — Но каждый раз, как везу... Эхх!!! Вздрогнули!

— За удачу! — провозгласил тост старпом, после того, как звякнули рюмки.

— За неё! — кэп залпом осушил свою ёмкость, удовлетворенно крякнул, и заявил: — Кстати, об удаче: По слухам, скоро ты выставляешься.

— В смысле? — удивился старпом.

— Наши собираются купить ещё один контейнеровоз. Вроде — тысячник. Тебя прочат в капитаны.

— Ну, это ещё бабушка надвое сказала, — отмахнулся старпом.

— Вопрос почти решен, — усмехнулся капитан. — Так что скоро влезешь в мою шкуру...

— М-дя... — посерьёзнел старпом, — а как думаете, Николай Михайлович, с этим 'обратным грузом' — всё? В связи со сменой руководства?...

— Не знаю... — пожал плечами капитан. — Может, и так, а может, просто решили не рисковать. Сейчас в связи с последними северокорейскими событиями все вокруг в повышенной боеготовности: и южнокорейцы, и китайцы, и японцы, и амеровский Седьмой флот... Можно нарваться на неприятности. А как поутихнет...

— Так... А теперь мы, выходит, быстро грузимся и уходим?

— Да, через полчаса начнут погрузку. Вот что плохо на контейнеровозах, в отличие от балкеров — погрузка-разгрузка быстро идёт, стоянки короткие. В этой глуши чуть дольше, — тут только обычные краны, а в Гонконге будет терминал — там и на берег сойти не успеем. Ладно, давай ещё по стопочке — чтобы на одной не хромать, и идём провожать 'дорогих товарищей'...

* * *

В отличие от Ковчега, на подконтрольной сомалийской территории у нас забот о сельском хозяйстве не было. По крайней мере, пока. Вся доступная для земледелия почва там сейчас возделывалась вполне интенсивно. Технологии, правда, применялись не то, что дедовские, а вообще доисторические... Но сюда лезть пока что было рановато. Вот когда будет построена плотина на Джуббе, и можно будет заняться системой орошения... Но до этого ещё далеко. Даже строительство плотины начать нельзя, пока нет дороги к месту где её планируется возвести.

Вот с дорожным строительством, опять-таки в отличие от Ковчега, здесь попроще. Если, допустим, железнодорожного полотна на Ковчеге уложено всего-то пять километров, то здесь — от нашего нового порта протянуто уже все пятьдесят. Плюс километров на двадцать мы протянули дальше ветку со смешной метровой шириной колеи по территории Кении. Перегружаться на автотранспорт стало чуть ближе. В дальнейшем планировалось довести эту ветку до нашей сомалийской 'железки' с нормальной широкой колеёй. А потом, возможно, и перешить её на широкую колею. По крайней мере, насыпь, мосты и даже ширина шпал это предусматривали. Параллельно с железными дорогами строились и автомобильные. Причём 'параллельно' не только в переносном, а и в прямом смысле. Шоссе прокладывались рядом с рельсами, удаляясь от них не более чем на двести метров. Так было проще обеспечивать охрану транспортных артерий — места-то здесь беспокойные, и можно не сомневаться, что на недостаток как любителей поживиться чужим добром, так и от борцов за идею, точнее, за веру, готовых на любую пакость 'оккупантам', жаловаться не придётся.

Кстати, а то, что 'борцы за веру' препятствуют поставкам продовольствия своим голодающим единоверцам, а 'оккупанты' как раз спасают людей от голода — 'не считается'. Не удивлюсь, если лет через ...надцать, если мы здесь не удержимся, в местных учебниках истории будет написано, что 'сомалийский голодомор' был организован искусственно проклятыми москалями, а местные патриоты и вообще, хорошие во всех отношениях люди, как могли, спасали соплеменников и единоверцев. И, между прочим, не исключено, что такую версию признают и Евросоюз, и США. Политикам не до торжества исторической справедливости. Да они и не знают истории. Не до того. Лидеры сказали 'фас!', вот и навешиваются все 'собаки' на жертву — как правило, или более слабую, или вообще уже отошедшую в мир иной.