Мы утащили мертвеца подальше от света и залегли во тьме, и стали ждать, когда увидим в тусклом свете появление других живых людей. Сновали они мимо с ношами своими, как муравьи, что на лесной тропе несут на кучу муравьиную кто листик, кто — жучка. Несли и эти, но не веточки растений, несли корзины с плодами, и связки факелов несли, и стопы дощечек глиняных, и много другого, что для жизни надо множеству людей, и золото несли.
Диковен облик их — не индейцы и не испанцы. И почти одежды нет на их худых телах, лишь грязные повязки на тощих бедрах, и выбриты их головы, лишь прядь одна красовалась на макушке.
Но были и другие, видать, надсмотрщики, в теле поплотнее и поосанистее, в сандалиях ременных, на руках и шее золотые украшения. С хлыстами они проходили в молчании, хотя не погоняли никого. Их лица неподвижны были и жили лишь глаза.
Потом носильщики обратно шли, и пусты темные глаза их были, подобно тем корзинам, что назад они в руках несли. Мерной поступью босые ноги топтали землю, словно одним лишь им понятный танец исполняли.
Потом прошел отряд десятка в два с оружием и в латах необычных. И впереди них шел с вельможной важностью, украшенный не просто золотом — камнями сияющими! — на руках, ногах и голове, с высоким опахалом перьевым над покатым лбом и крючковатым носом не иначе как служитель местного обряда. Значит, рабы, жрецы и армия у здешних обитателей имелись.
Мы отползли подальше и осторожно встали на ноги, и тихо удалились по темному проходу назад, туда, где ожидали нас. Там всё мы рассказали и тревога овладела нами. Мы не одни и противник странный в соседях у нас и вход в владения его у нас под боком.
Мбонга протянул нам то, что вынул из повязки убогой убитого им человека. То была коробочка из дерева, легко открылась крышка, и крошки выпали на ладонь. Торосс понюхал и осторожно взял на язык одну и ответил на вопросы нетерпеливые:
— Думается мне, что это ядовитый гриб, который у евшего его виденья вызывает, и усталость не присуща тому, кто постоянно понемногу будет поглощать его. Но разум отнимает он и делает рабом любого. Кто ж поглотит больше, тот беснуется жестоко.
Так мы нашли то, что искали, за чем предприняли поход, плыли через океан, рубились в боях жестоко, друзей теряли. Перейра выполнил, что обещал. Он к золоту привел отряд. И его так много, что и решетки, и факельные кольца делают здесь из него.
Вот она, мечта, вот цель заветная, вот Эльдорадо! Ещё не видели мы всех богатств, но поняли, что много нас ждет в тайнике подземном. Словно гномы, несут вереница за вереницей золото в хранилища рабы покорные, утратившие разум и волю от зелья дурманящего.
— Да не подумает никто из вас, что все это богатство нам даром отдадут подземные соседи наши. Будет бой и будут смерти и будет литься кровь. Во избежание больших потерь как можно тщательнее надо исследовать нам это логово. Каким путем несут они свою поклажу, и сколько воинов в сем войске, где лагерь их наземный? — так говорил нам вождь наш. — И не завтра вы возьмете в руки вожделенную добычу. Много времени нам надо, чтобы тщательно подготовить нападение. И затаиться надобно нам, не ходить открыто и стражу ежечасную нести.
И каждый день спускались мы по трое в подземелье и многое узнали. И также то, чего ранее не замечали. Так в каждом из коридоров, что от основанья лестницы двоились, в середине по пути к решетке вбок шло еще по ходу. Прошли один мы до конца и вышли лестницей на волю, через пещеру к пяти отрогам горным. И нашли сей путь Датчане и перебили стражу, что там стояла спинами к пещере. Воины не видели врага, поскольку ждали его с воли.
В другом проходе, мы назвали его Левый, тоже обнаружен выход на поверхность, и тоже охраняем. Он выходил в высокие вершины и кряжи могучие, в снега и льды. Старлейк с отрядом вышел и видел, лежа за камнями, трех воинов в меховых одеждах. И тоже он не удержался и тоже поразил всех трех издалека стрелами, даром разве лучником он был английским. И трупы скинул в камни, забрав оружие.
— Как вышло, так и вышло. — сказал Перейра, выслушав отчет. — Готовьтесь к бою. Скоро все враги узнают, что обнаружено убежище их, и что напрасно прячутся они от солнца в темных норах.
Велел он от беды подальше вывести из нашего жилья всех жен и всех детей. И живность всю увели за холмы к речушке, предварительно разведав, нет ли там индейцев.
— Ждите и молитесь своим богам. — сказал Перейра женщинам и детям. — Победа будет — будете все вы королевы, будет неудача — погибель всех вас ждет.
Необходимо было нам без спешки разведать путь, которым несли припасы, и место входа. Не зная численности войска не смели мы соваться в коридоры света.
И рыская, волкам подобно, днем и ночью, мы обнаружили тот путь, которым пробирались к убежищу с охраной носильщики. Стояла башня на утесе, из огромных глыб каменных, с бойницами. В них виднелась стража, и в проем внизу входили и выходили люди.
Прикрывшись травяным ковром из дерна вынутого целиком, согласно хитрости Торосса и Датчан, мы подползли довольно близко и видели все это белым днем. Лежали мы и ночью и видели, что ночью вход в башню закрыт каменной плитою. Но торопиться надо было, поскольку у стражи, перебитой Датчанами и Саксом, имелся пищевой запас и вода во флягах тыквенных где-то на неделю. Через неделю — самое большое — ждать надо смены караула.
Мы посчитали воинов и вышло, что лишь у башни их десяток. Видно, малочислен гарнизон. И мы приободрились.
Вот на другой день видим мы, что вереница рабов идет без корзин своих и с ними надзиратель и воины. Все в холмы направились. Прошел лишь час и вот идут обратно без рабов. Нашли потом мы общую могилу, где мертвые лежали. Значит, запасы на зиму собрали и от лишних ртов себя освободили!
— Пора! — сказал в тот день Перейра, — больше ждать не можем!
Мы не разделялись на отряды и с одного лишь входа — с башни — вошли в подземное жилище. Сначала мы стрелами сняли стражу, которая, последний совершив обход, готовилась войти и вход закрыть. Потом мы ринулись в проем и встретили внутри еще пять человек с короткими мечами. Так погиб еще один Датчанин, осталось трое их.
Пробились, сея смерть, на лестницу, ведущую куда-то вниз. Бежали по ступенькам, сбивая острыми мечами при свете факелов головы солдат, надсмотрщиков и жрецов.
Удача нас сопровождала и, потерь не ощущая, мы мчались под звон волшебный колокольцев и кричали в диком упоенье родные боевые кличи!
Летел, как ветер, Мартиросса, и ноги легкие несли его вперед, к мечте, к почету, к богатству, к славе, к признанию и к родине своей! И я бежал, крича безумно что-то. Не стены коридора видел я, не тусклый факелов огонь, а блеск жестокий солнца на галерах, мертвящий холод льдов во фьордах, летящие мне в душу ядра из пушек боевых и кровь друзей, что струями хлестала из дорогих оторванных голов и из сердец, картечью пробитых!
Ревел Торосс, подобно буре! И меч его, как молния, разил противника! Разлетались части тел, как щепки летят от дуба, когда с небес в него ударит река огня. И гром ужасный тот был крика Норда много тише!
От натиска такого, что обвалу в горах сродни, дрогнул враг и побежал и падал на бегу и погибал под сталью мечей и под ногами своих же воинов.
Домчались мы, вернее, долетели, гоня перед собою перепуганное стадо, до ярко освещенных огнями зал, где в уборах пышных жрецы готовились кровавый свой обычай исполнять. И полегли на жертвенных камнях и жертвы, и жрецы, и воины и вся прислуга. Всех поразили мы, и кровь лилась ручьями по нашим ногам.
И вот в горячке боя всё озирались мы, врага ища и не находя! Тогда потряс наш крик сие убежище да так, что камни посыпались со стен и факелов заколебалось пламя! И огляделись и было нас живых лишь девять человек!
Но жажда золота нам горе затмевала, и бросились искать мы те сундуки, те ларцы сокровищ, те золота кубышки, которых ради мы этот страшный путь прошли! Друзей теряли, кровь лили, насильничали, грабили, губили души!
Из зала с жертвенником был проход широкий на ярус выше, откуда дрожащий свет лился. Пели над головами у нас от воздуха потоков тысячи, десятки тысяч тонких колокольчиков златых, гирляндами на нитях развешанных под потолком! В безумстве не привидится жестоком тех чудес, что мы увидали, когда поднялись на верхний ярус!
Не кубышки и не сундуки, а горы, горы, горы изделий золотых, небрежно сваленных на плитах камня! Переходя из зала в зал, мы видели одно и то же: сокровищ груды, россыпи камней, подобно хламу сваленному в кучи, без всяких почестей, без стремленья сохранить их хрупкую красу, без бережливости, без трепета, без любованья!
Вернулись в первый зал, откуда начали обход, изнемогая от увиденного, и не имея радоваться сил, не зная, что нам делать с трофеем страшным этим.
Слишком много, слишком много! Мы взяли на себя заботу охранять вдевятером то, чего врагов и сотне удержать не удалось! Но никто не разделил со мною опасений, все ликовали и кружились в танце диком под музыку, что с высоты лилась. Был потолок над грудами сокровищ куполом широким: белый кварц здесь жилой проходил, и на нем восьмиконечная звезда с волнистыми лучами в круге искусно выбита была. Вот истощились факелы, и свет их убывал, но молча мы смотрели, как загорался цветом лазоревым тот потолок. И звезда волнистыми лучами зашевелила, словно задышала.
Прозрачный кварц свет пропускал, волнами играющий над головами. Под водами озерными была сокровищница, жилище золота!"
ГЛАВА 29. Астрал и Андромеда
Утром во вторник в доме миссис Доу раздался телефонный звонок. Звонил мистер Марч, архивариус, и спрашивал о здоровье больного.
— Со мной все уже в порядке, — успокоил его больной, — разве только лоб слегка поцарапал.
Мистер Марч интересовался черным "Пежо", который по некоторым сведениям, сбил несчастного мистера Макинтоша.
Сарториус уже успел забыть, кем именно он представился Марчу — самим собой или своим плащом. Пока он ломал голову над этой проблемой, архивариус выразил пожелание заехать к нему и познакомить с некоторыми интересными архивными находками. Пазола, конечно, никак не мог отказаться от этого предложения и мистер Марч обещал прибыть после обеда. Этого времени должно вполне хватить, чтобы разобраться в своих именах.
Сарториусу предстояли по меньшей мере три поездки в разные концы, а сил у него прибыло на одну, не более. Тем не менее он бодро поднялся и принялся собираться в путь, стараясь не очень задумываться о возможной опасности.
Велосипед его выведен из строя, поэтому сначала следует пройтись к корейцу и приобрести новое колесо. Миссис Оливия уехала на втором велосипеде в супермаркет, надо думать, теперь она где-нибудь обсуждает падение своего жильца с велосипеда, возможно уже по десятому кругу.
Сарториус направился к магазинчику мистера У. По дороге он миновал место своего печального падения. У парикмахерской Мерфи стоял черный "Пежо" Валета!
Пазола заметался, его солидная фигура хорошо видна с любой точки улицы. Он торопливо пробежал немного дальше и завертелся, оглядываясь в поисках убежища. Попадаться сейчас на глаза Валету было бы крайне неосмотрительно. Его взгляд упал на табличку на двери: "мадам Андромеда Оппеншо, гадалка. Часы приема ..."
Были самые приемные часы, поэтому Пазола толкнул дверь и шагнул в полутемный холл, весьма претенциозно задрапированный синей тканью в звездочках с развешанными тут и там уродливыми масками и свисающим с потолка вертящимся шаром. Дверь громко забрякала старомодным колокольчиком, и на призывный ее звон вышла мадам Андромеда, сорокапятилетняя, худая и увядшая женщина в тюрбане с блестками, с усыпанными дешевыми кольцами пальцами и, само собой, с десятком амулетов на шее.
— Я вижу тайну! — без всяких предисловий начала она, закатывая в экстазе глаза.
— Я тоже! — впопыхах ответил Пазола. Он пытался разглядеть через слегка приоткрытую дверь Валета и его машину.
— Сатурн в созвездии Козерога! — набивала себе цену гадалка.
— Нет, с этими господами я не знаком, — не думая, сказал Пазола, приотворив дверь и высовывая наружу кончик носа.
Прозорливая мадам Андромеда увидела астральным зрением, что посетитель готов сбежать. Это никуда не годилось.
— Я вижу кровь на молодом челе! — запугивала она посетителя.
Сарториус потер лоб и посмотрел на руку. Ничего подобного!
Но Андромеда уже впала в созвездие и, собравшись с чакрами, вошла в астрал.
— Гадаю на картах на свадьбы, на казенный дом, на богатство, на пропажу, на... — перечисляла она виды услуг. Аура явно проглядывала над ее тюрбаном, болезненный цвет ее выдавал большое количество спиртного, принятого накануне.
— На пропажу, понятно... — Сарториус по-прежнему не поворачивался к ней.
— Прекрасно! Позолотите ручку и смотрите мне в глаза!
Пазола повернулся и с интересом оглядел гадалку с головы до ног.
— Ну, и как заработки? — спросил он.
Выражение лица Андромеды красноречиво говорило, что заработки как-то не очень. Аура повяла.
— Сколько стоит на пропажу? — спросил Сарториус.
— Двадцать долларов! — резво ответила гадалка.
— Даю пятьдесят и дело на минуту, без всяких мантр.
— Без мантр — шестьдесят! — быстро проговорила Андромеда.
— Допустимо! — согласился Сарториус.
— В чем фишка? — деловито осведомилась мадам Оппеншо.
Он подозвал ее к двери и указал в сторону парикмахерской и стоящей рядом машины.
— Пройдите мимо "Пежо" и посмотрите на передний бампер, нет ли там царапин.
Гадалка величаво выплыла на тротуар и зигзагами направилась к заведению Мерфа.
Валет зашел по делу. Он зарос щетиной. Сидя в кресле, он наслаждался: горячее полотенце и запахи хорошего парфюма повышали настроение.
Мерф нервничал. Парикмахер сразу заметил марку, на которой прибыл клиент. Поэтому, когда в досягаемых пределах возникла одиозная фигура мадам Оппеншо, к дому которой он подбросил велосипед, парикмахер задергался и слегка поцарапал клиента.
— Что такое? — удивился Валет и провел ладонью по щеке. И увидел в окно видение в тюрбане, которое возилось у капота.
— Что за дела?! — с пеной на одной половине лица и кровью на другой, Валет выскочил наружу. — Мадам, какой вам интерес...
— Это "Пежо"! — воскликнуло видение. — Черный! И кровь на молодом лице!!!
Андромеда рысью понеслась прочь, словно все демоны астрала гнались за ней с волнистыми мечами. Валет огляделся, ничего не понял и зашел обратно.
— Что с ней? — спросил он, усаживаясь в кресло.
— Астрал с утра одолевает, чакры все повяли. — хмуро ответил парикмахер, доканчивая дело.
Посетитель удалился, а Мерф присел на кресло и пригорюнился. Он не знал, чего теперь ждать от судьбы. Повздыхал и принялся звонить Тоду.
* * *
Гадалка быстро прибежала обратно и схватилась за телефон.
— Ну что? Есть царапины? — спросил Пазола.
— Какое там, — махнула рукой мадам, — он весь в крови!
Ничего путного не добившись от Андромеды за свои шестьдесят долларов, Сарториус отправился далее, дождавшись, пока Валет уберется. Он возвращался с велосипедным колесом, когда ему навстречу попался Дарби.
