Вовремя вошла в гавань Новгорода-Испанского 'Турецкая эскадра', привезшая очередное пополнение для населения Заморской Руси. На судах пришли чуть более двух тысяч человек. Состав был уже ставший традиционный для последних лет. Православные русские с южных границ Литвы и Польши, армяне, болгары, сербы. 'Крестоносец' сообщал, что цены на северных славянских рабов, особенно на молоденьких девушек, за последнее время в Османской империи сильно подскочили. Все труднее и труднее крымским людоловам становилось собирать свой 'товар' на севере. На земли Московского царства они уже и не рассчитывают, как на 'охотничьи угодья'. Пока имеется возможность, охотиться на землях Литвы и Польши. Но в последнее время появились проблемы и на левобережье Днепра. Запорожские казаки начали активно противостоять набегам. Особенно учитывая, что часть казаков стал снабжать оружием и припасами Московский царь. И 'Крестоносец' просил инструкции, продолжать ли выкуп или переключится на более дешевый 'товар'. Просил дать ответ. Пока он будет продолжать выкупать православных, в первую очередь из Московского царства, Великого княжества Литовского и Польского королевства.
Так же пришло сообщение и от 'Исы', уважаемого купца из Алжира Мустафы-бея, по совместительству адмирал пиратской эскадры уже из двенадцати больших галер, турецких баштардав. Который сообщал, что у него слава Аллаху все хорошо, дела идут замечательно. Но жаловался, что в последнее время его дорогие друзья не привозят ему 'живой товар'. Он даже согласен на 'черное дерево', если у его уважаемых друзей нет товара из Европы. Заодно прислал подробные карты Северного побережья Африки, с указанием всех известных ему стоянок берберских пиратов и точных глубин на стоянках, вокруг них, да и около остального побережья. Планы городов Алжира и Туниса, с чертежами всех городских и портовых оборонительных сооружений.
Планы и чертежи сравнили с иными рисунками и описаниями данным объектов, и положили в закрома Карибского филиала брусиловской 'конторы'. А само письмо вызвало к жизни организацию в следующем году рейда против торговцев 'черным деревом', 'своему дорогому другу' 'витязи' всегда помогут, особенно если это не в ущерб их калите.
В начале декабря на рейд Порт-Росса вошла 'Белухи' с пополнением флота в виде легких фрегатов 'Лабрадор', 'Лазурит', 'Лункамень', 'Ляпис-лазурь'. Задержка в пути объяснялась, тем, что на этот раз они везли почти восемь сотен душ ссыльнопоселенцев, остатки высланных из Новгорода и Пскова. Которых, зайдя в Порт-Иван, в нем и высадили. Потихоньку центр русского переселения и промышленности Заморской Руси, с сельским хозяйством, как и положено, перемещался на материк, в Портивановский анклав.
В Порт-Иване жизнь, после первоначального буйно-активного периода войны с племенной конфедерацией ирокезов, налаживалась. Привычно отражали наскоки отрядов и отрядиков ирокезских воинов, сами ходили в ответные рейды на деревни нападавших, если они находились в пределах досягаемости, а это три, максимум четыре дня конного хода от границ земель анклава. Дальше на территорию ирокезов заходит не рисковали, можно было нарваться и потерять всё рейдовое подразделение. Отстраивали города и селения с заводами и фабриками, с шахтами и карьерами. Как находка для Логутова стала ссылка к нему в анклав опального боярина Иван Григорьевич Выродков с семьей, которого адмирал-губернатор назначил градоначальников строящегося города Анастасийск, и практически забыл про город. Иван Григорьевич, опытнейший военный инженер и администратор, за прошедшие с момента назначения на должность полгода, отлично справлялся с возложенными на него задачами, за реальной работой напрочь забыв дурь, из-за которой и попал в царскую опалу.
Пользуясь тем, что до Порт-Ивана практически не докатывались карибские шторма, в середине июля, не задерживая суда в порту, загрузили двенадцать торговых галеонов, привезших ссыльных, товарами заморской земли и отправили в Поморье.
Смешения переселения в Заморской Руси, с Тортуги на материк, в конце ноября принес Логунову ещё один бонус, в виде восьмисот новых, хотя и вынужденных, но русских переселенцев. Это, проходящие транзитом рейсовый клипер и фрегаты, привезли и высадили последнею партию наказанных новгородцев с псковичами. Теперь с этих городов и земель видимо возможны только добровольные переселенцы.
'Да выходцев с данного региона в моём анклаве и так много. — размышлял Логунов. Пошедшие с нами в самом начале, примут и этих земляков и помогут адаптироваться. Вон первая партия уже полностью вросла в общество анклава. А время то прошло всего ни чего. Несколько месяцев. Особенно радует, что сотни полторы из всех ссыльнопоселенцев были воинами, детьми боярскими, боевыми холопами, а то и новгородскими и псковскими поместными боярами. Вот и полторы, а то и две сотни конных обученных воинов. А вооружить их и снабдить бронями с конями, для меня не проблема'.
Согласно плана в октябре спустили на воду для достройки и испытаний очередную четверку тяжелых фрегатов, начав на освобожденных от них местах, строить следующих их систершипы, со спуском в 1572 году. К концу декабря корабли достроили, укомплектовали командами, провели испытания и перегнали в Порт-Росс, где они и вошли в строй флота тяжелыми фрегатами под именами 'Князь Владимир Мономах', 'Князь Юрий Долгорукий', 'Князь Святой Александр Невский', 'Князь Дмитрий Донской'.
Русское царство и иные государства. Январь-декабрь по новому стилю 1569 года от РХ.
Весной 1569 года, от рождества Христова, усилия разведки 'витязей' в Английском королевстве увенчались успехом. Подогреваемое ими недовольство вылилось в общий бунт крестьян северных графств страны против огораживания. А через неделю в этих же землях вспыхнуло всеобщее восстание против Елизаветы, во главе которого встали местные аристократы, графы Нортумберленд и Уэстморленд. Мятежные лорды, с примкнувшими к ним дворянами, собрали войска и двинулись с ними на юг. Что особенно было отрадно для 'витязей', так это то, что в деле подготовки восстания не торчали 'уши' русских или тартарцев. За спиной мятежных дворян явственно виднелись силуэты Римского Папы Пия V и короля Испании Филиппа II.
На первом этапе, войскам восставших удалось взять под свой контроль не только северные графства королевства, но и территорию расположенную намного южнее зоны распространения восстания. В августе войска Елизаветы I принудили восставших отступить на север, в связи с несостоявшимся полным объединением восставших крестьян с дворянами, из-за вечного 'земельного вопроса', и в октябре правительственные вооруженные силы вступили на земли мятежных графств, начав подавление восстания с большой жестокостью. Показав при этом всю доброту 'Доброй Королевы Бесс'. Однако подавить до конца восстания не удалось. Часть мятежников отступили и укрепились в горах, уже на шотландской территории, отбили все попытки королевских войск проникнуть в горы, при этом сами совершая рейды на коммуникации врага. Да и в тылу правительственной армии, то там, то здесь совершались нападение на королевских солдат. В связи с чем, окончательное подавление восстания затянулось до 1573 года. Мятеж северных графств потерпел поражение, то только из-за того, что большая часть руководства восстания, из числа богатеев, при наметившемся намеке на неудачу, бежали в Шотландию, а затем в Испанию и Рим, бросив пошедших за ними людей под шпаги и картечь королевских вояк. Хотя цели, поставленные 'конторе' Брусилова, при организации этого бунта, были выполнены. Почти на четыре года 'Доброй Бесс' было не до вмешательство в дела иных государств. Окончательно возведена 'железобетонная стена' между Лондоном, с одной стороны и Мадридом с Римом-Ватиканом, с другой, так же отвечала интересам 'витязей' и Русского царства. Елизавета никогда не простила попытку отстранения её от власти, ни Филиппу II Испанскому, ни Пию V, с его приемником в Ватикане Григорием XIII. Что в свою очередь вылилось в усиление гонения на английских католиков и увеличение разведсети 'витязей' на подконтрольных королевству территориях.
* * *
Ещё более усиливаясь межрелигиозная рознь и во Франции, где на королевском троне сидел Карл IX Валуа. 13 марта сего года в сражении в окрестностях замка Жарнак, между католиками и гугенотами был убить признанный глава, вождь французских гугенотов принц Луи I де Бурбон-Конде, что окончательно похоронило надежду здравомыслящих людей при королевском дворе прекратить ненужную стране гражданскою войну и послужило только расширению вооруженного противостояния.
* * *
В испанских Нидерландах продолжалась война между испанскими войсками и голландскими ополченцами. Для удержания мятежных провинций в составе королевства и подрыва финансовой базы ополчения, постепенно перерастающего в полноценную армию, Мадридом был утверждён ежегодный платёж с Нидерландов в размере двух миллионов флоринов, а так же введён 1%-й налог с имущества, давший королевской казне дополнительно ещё три миллиона триста тысяч флоринов. Поражение Вильгельма Оранского в военной кампании на суше, не остановило его, Вильгельм поступил 'не по правилам' этого времени, он установил связь с простолюдинами, 'морскими гёзами', стал выдавать этим рыбакам и матросам каперские свидетельства. Направлять на корабли гёзов своих дворян. И результаты не замедлились сказаться, гёзы все активнее стали действовать на море, нанося все больший и больший урон испанским морским перевозкам.
* * *
На италийском 'сапоге', согласно папского декрета появилось новое государство, город Флоренция стал столицей Великого герцога Тоскана, а первым главой нового государства, и основоположником династии Великих герцогов Тосканских, стал Козимо Медичи.
* * *
В Южной Чехии начались волнения рыбаков на рыбных промыслах в Ромберке, что принесло некий неприятный осадок королю Чехии Максимилиану I, Императору Священно Римской империи германской нации Максимилиану II, а так же ему, но как королю Германии, Римскому королю, королю Венгрии и Хорватии.
* * *
Великой Порте то же пришлось подавлять очередное восстание крестьян в Венгрии. Только-только в апреле и мае 1562 года подавили крупное восстание секейских крестьян под руководством Дьёрдя Надя в Трансильвании. Войска восставших секеев в количестве около шестидесяти тысяч вооружённых всадников и пехотинцев, были разбиты армией трансильванского князя Яноша Жигмонда, при содействии турецких подразделений. И то раздавить мятежников и залить пожар восстания кровью бунтовщиков, удалось, только использовав предательство секейских дворян, временно примкнувших к мятежникам. Руководители восстания, в из числе и Дьёрдь Надь, были казнены в городе Сегешваре (Сигишоаре).
На этот раз восстание было не таким крупным, взбунтовались крестьяне в районе Дебрецена, под предводительством Дьёрдема Карачоньи, как против пришлых эксплуататоров— турок, так и против местных 'крохоборов' — венгерских феодалов, подняв на свои знамёна лозунгами анабаптизма, то есть повторного крещения взрослого человека, как его личный выбор. Хотя восстание было не таким масштабным, зато более продолжительным, только в следующем, 1570 году, десятитысячная армия Карачоньи была рассеяна венгерскими дворянами и турками.
* * *
Международные неприятности не обошли и Русское царства, его два неспокойных западных соседа соединились в одно государство. Объединенный сейм Польского королевства и Великого княжества Литовского проводился, с перерывами, с января по август текущего года в польском городе Люблин. 28 июня был заключен сам акт унии. Уже 1 июля этот акт утвердили, по раздельности, депутаты польского и литовского сеймов, а 4 июля унию ратифицировал король Польский и Великий князь Литовский Сигизмунд II Август. Возникло новое государство от 'можа до можа' под названием Речь Посполитая, с включенным в её состав и земель Задвинского герцогства, остатков бывшей Ливонской конфедерации, захваченной Литвой по левому берегу Западной Двины. Решение об образовании этого государства продавили с трудом, в основном напирая на 'Московскую угрозу'. Измотанное Ливонской войной, потерявшая в результате столкновений с Москвой Полоцк и Витебском с окружающими их землями, с окончательно рухнувшими финансами, из-за войн и наплыва фальшивых литовских грошей, так, что пришлось полностью переходить на польские монеты, ВКЛ не могло в одиночку долго противостоять все набиравшей и набиравшей силу Москве, с её сверх активным монархом.
Но осталось множество и недовольных, даже среди участников сейма, в основном среди бывших подданных Великого князя Литовского. Да и не всех польских панов устраивало уравнивания их в правах с какими-то там литовцами-литвинами. А уж про простое православное население ВКЛ и говорить не стоить. Почти сто процентов крестьян, небогатых мещан и обитателей городских посадов, уже давно были сагитированы бродячими монахи-проповедниками и листками — 'лубками', на воссоединения с единоверным Русским, не Московским, царством.
Да и как литовским панам было не выступать против, когда по условиям унии Польскому королевству были переданы обширные территории левобережья и правобережья Днепра, вплоть до Карпат и Подляшье. А это ведь не самые плохие земли с холопами и естественно не мало серебра и золота, получали от этих холопов и иных жителей земель литовские шляхтичи.
Противной стороной, поляками и Ватиканом, ход сделан, и теперь черёд Русского царства, а вернее 'витязей', провести ответный ход. И пошли в литовские земли, в замки, города и селения, караваны золота, серебра, оружия, в сопровождении надежных людей. Еще более надежные и подготовленные неприметные человечки, понесли в замки и усадьбы литвинских бояр грамотки от имении Царя Всея Руси Ивана IV Васильевича, прямого потомка Рюрика, призывающих бояр объединиться с единоверцами, православными Русского царства, против католиков поляков и продававшихся им вероотступников из числа литвинского боярства. А по селам и городам, 'прописались' в корчмах и на рынках, верные люди, несущие простым людям весть об передачи их под власть схизматиков католиков из Польши и вероотступников, различных протестантов, которые даже сами католики признают еретиками. Эти калики перехожие призывали объединиться с единоверным Русским царством, в котором простые люди, из тяглового населения, имеют явные послабления по сравнению даже с Литвой, не говоря уж об положении крестьян в Польше, не имеющих ни каких прав, и к положению которых паны хотят низвести и простых литвинов. Кроме устного слова, княжество наводнили памфлеты и народные рисованные памфлеты— 'лубки', высмеивающие панов, великого князя, польские порядки, католическую веру с ксёндзами. При этом наглядно объясняющие, в виде рисунков, что будет с крестьянами и мещанами, обычных городков, которым королем не даровано 'Магдебургское право'. И это начало приносить плоды. То тут, то там, вспыхивали бунты крестьян и городской бедноты, частенько поддерживаемых мелкопоместными литовским шляхтичами. А то объявлял рокош и какой-нибудь местный князёк, которому перепало московского серебра. Такая нервотрепка для новоиспеченного короля Речи Посполитой Сигизмунд II Август продолжалась весь год и благополучно перешла в 1570 и 1571 года.
