По приказу великого визиря, место ратников бившихся в течении дня, на захваченных ими позициях, для их сбережения для будущего дня, заняли вооруженные охранники обоза, усиленные приданными им возницами, которым вручили оружие, благо за прошедшие четыре дня свободных копий и прочего колюще-режущего стало в избытке. Эти же 'великие и могучие воины' встали на охрану лагерей со спящими правоверными бойцами. Заодно им же поручили собрать и доставить на стоянки раненных последователей Пророка и собрать трупы их менее удачливых собратьев по оружию, чтобы на утро похоронить их, и опять с нарушением законов ислама, которые им в очередной раз простили сопровождающие войско муллы с улемами и дервиши. Этот контингент эрзац-бойцов смог собрать к утру всех раненных и большинство погибших, а так же отстоять всю ночь, выполняя распоряжение командующего армией по охране вверенной территории и даже не заснули на постах. Да и трудновато то было спать, когда вокруг опять мечутся эти порождения шайтана, мечут стрелы, визжат, как дэвэ. В это ночь, как в предшествующие полноценно выспаться и отдохнуть армии великого визира опять было не суждено.
Пятый и последний день сражения снова начали турки, их голодные, не отдохнувшие ошметки ополчения албанских и боснийских мусульман, сильно поредевшие отряды азабов с уменьшившими свою численность ортами янычар, сменив отряды своих обозников охранявших их 'отдых' на занятых прошедшим днем позициях, повели, сначала какое-то вялое, но постепенно со все нарастающей силой наступление на русские позиции по всему фронту. На проходы меж холмами и расположенные на них редуты, под прикрытием выдвинутой за ночь к передовой всей оставшейся турецкой артиллерии, давила пехота, то продвигаясь вперед, иногда на отдельных участках сходясь в рукопашную с защитниками укреплений, то отходя назад, что бы через короткий промежуток времени, по меркам 'витязем' час-полтора не более, получив подкрепления снова пойти на приступ позиций северных неверных.
Основная часть сипахов расположилась в глубине своих позиций, почти по середине, за холмом на котором расположился сам командующий армией со своей богато разодетой свитой. За исключением нескольких сотен всадников демонтирующих атаки на фланги русской армии прикрытых кольями с колючей проволокой и тысячей метких стрелков, а так же порядка пяти тысяч спешенных вооруженных слуг-джебели, брошенных в качестве пехотного резерва на штурм редутов.
Сила солому ломит и османы медленно, устилая своими телами землю перед укреплениями руссов и на самих укреплениях, выдавливали противника из них. Вот пали все первые линии туров в проходах, захвачены подошвы и склоны холмиков-редутов обращенных к Приштине, рубка 'белым оружием' идет уже на стенах-валах и между туров второй линии в проходах. Ещё чуть чуть и строй неверных будет прорван, а их укрепления захвачены.
Выдвинутая поближе к линии соприкосновенная, на заранее выбранную позицию на тыловом склоне одного их холмов-редутов, шестиорудийная батарея пятидюймовых 'особых' 'экспериментальных' гаубиц, выставив каждый 'ствол' на заранее определенное место, после проведения контрольных расчетов командиром батареи, выдала полудюжину батарейных залпов шрапнелью по холму в тылу противника, на котором все дни сражения, и в этот тоже, находился Мехмед-паша со своей свитой, наблюдавший и руководивший сражением с этой тыловой возвышенности, находясь, по его и окружающих его военачальников с сановниками мнению в безопасности. Тридцать шесть 'стаканов' разорвавшихся над вершиной холмика и его склонами, густо 'засеяли' округу металлическим 'горохом', не оставив ни одного живого человека из находившихся в моменты взрывов в окружении Соколу. Так закончил свой жизненный путь не самый бесталантный великий визир империи османов Соколу Мехмед-паша. А батарея закончив 'удобрять' металлом один из множества холмов Косова поля, после ещё одного контрольного расчета комбата, перенесла огонь на место расположения шатра погибшего великого визиря и его ставки. Три батарейных залпа шрапнелью, и столько же залпов, для 'полировки' и гарантии, по тому же месту осколочно-фугасными пятидюймовыми 'чушками'. После чего ещё раз сменив прицел открыла огонь шрапнелью по находящимся в резерве сипахам, перемещая стрельбу по фронту и в глубину. К этому времени к 'концерту' для турецких резервов на левом фланге русской армии, присоединились 'особые' 'экспериментальные' батареи минометов и трехдюймовых пушек, своими снарядами и минами добротно ложа на землю, с перспективой перемещения их в землю, вражеских воинов.
Наконец среди атакуемых прошла какая-то 'волна', их напор несколько ослаб, видимо весть о гибели командующего со своими приближенными достигла и сражающихся ратников Аллаха. И в этот время уральская дивизия кованой конницы в полном составе, с влившимися в её состав штатными тяжелыми кавалеристами из стрелковых дивизий и полков, а так же с присоединенными к ней рейтарами, ударила через крайний с левого русского фланга проход между холмами-редутами, после десяти минутного артналета шрапнелью 'особыми' 'экспериментальными' пушками и гаубицами по османским воякам штурмующих линию туров в межхолмовом проходе. Не спеша, осторожно, чтобы не повредить конские ноги, выйдя по свежим вражеским трупам за линию своей обороны, кавалерия стала обходить воинство Пророка по флангу, вдоль берега Лаб, понемногу сдерживая бег коней и смещаясь к центру поля. Попутно смяв те несколько сотен сипахов, которые изображали атаку левофланговых рядов рожон с намотанной на них колючкой. Зато, вышедшие после передовых сотен русской тяжелой кавалерии, почти по самой кроме берега, обгоняя основную массу конницы, вперед стали уходит паллиативные 'тачанки' с автоматическими картечницами, представляющие из себя не полный плагиат со знаменитых в мире попаданцев 'будёновских тачанок', а несколько переработанный их временный аналог. Не отставая от четырехконных упряжек 'тачанок' с автокаратечницами, в отрыв пошли и батареи трехфунтовых 'единорогов' конной артиллерии.
Наперерез идущей во фланг османской пехоты русской кованой конницы бросились сипахи, подставив этим свой правый фланг 'тачанкам' с 'единорогами'. За что тут же и поплатились. Невидимые свинцовые 'плети' протянулись от блоков стволов автокартечниц к турецкой тяжёлой кавалерии и начали 'стегать' пулями по рядам всадников, играючи снося их вместе со скакунами. Отцепившие свои орудия с передков присоединились к 'веселью' и конные артиллеристы, буквально засыпав срединные ряды 'картечными гранатами' шрапнель которых собирала свою 'жатву' среди сипахов и их четвероногих напарников по ратному делу. Минут десять такой 'работы' и османские помещики стали отворачивать влево, ближе к передовой, чтобы уйти от летящей справа в бок и сверху металлической смерти. Чем опять обнажили свой фланг, теперь уже для удара русской тяжелой конницы, которая немедленно воспользовалась этим, и буквально смяла, постреляв из пистолей, нанизав на копья, порубив саблями, а то и просто стоптав конями тимариотов. И сипахи побежали, тем более, что о гибели командующего армией со всей свитой они уже знали, а поведшие поместных кавалеристов в атаку командиры из их среды, к этому времени так же погибли от пуль, шрапнели или были уничтожены во время конной стычки с русскими всадниками.
Пока происходили выше описанные действия кавалерии обоих противоборствующих сторон, пехота османов, точнее брошенные в бой пара свежих оджаков янычар, под командованием своих чорбаджи (можно приравнять к полковнику) прорвали последние линии туров в двух центральных проходов и истребив или оттеснив на тыловые склоны холмов-редутов защитников, большей частью, вместе с воинами других частей свой армии, устремились к виднеющемуся не так уж и далеко тыловому укрепленному лагерю неверных с их обозами, который вскоре достигли и считай захватили. Ну, почти. Вся эта бегущая к стоянке тыла русской армии почти десятитысячная толпа, слившаяся из пары людских 'потоков' 'вылившихся' из двух межхолмовых проходов, потеряла всякий строй. Рядом неслись по мере сил, не соблюдая никакого построения с разделением на разные подразделения, и янычары из разных оджаков, и азабы со спешенными джебели, и редкие представители оставшиеся в живых из албанского и боснийского ополчения, и покинувшие седло дели с прочими легкими кавалеристами армии султана. Вот в это управляемое азартом уничтожения и жаждой наживы человеческое 'стадо', максимум с трех с половиной сотен метров и влетели во множестве чугунные 'яблоки', разом проложив в людской массе не широкие и не глубокие 'просеки', которые почти сразу затянулись. Но уже на пятом залпе, 'вырубки' стали не затягиваться телами атакующих, а множиться, что бы на сотне метров, когда 'единороги' 'гуляй города' уже перешли на крупную картечь и к ним подключились пули 'сакмарочек' обозной обслуги, бегущие османские бойцы осознали факт, что их 'беззащитная добыча' оказалась очень 'зубастой' и просто на просто сама 'пожирает' их и вот вот все они сейчас умрут. Эта мысль в разной интерпретации пришла одновременно в головы множество бегущих в атаку и они попытались повернуть назад. Штурм затормозился, создалась толчея, когда передние пытались уйти назад, а задние наоборот напирали, пробуя прорваться во вражеский лагерь. И в эту толпящуюся массу живых ударил чугун и свинец ядер, картечи, пуль, чтобы через мгновение многих из них сделать мертвыми. Как бы не были атакующие настроены на убить гяуров и на пограбить их бивак, но летящий в тебя смертоносный металл игнорировать не получается, особенно когда тебя омывает кровью стоящих рядом с тобой воинов султана, и ты понимаешь, что следующий будешь ты, и никакого неверного с далеких северных земель ты уже не заберешь с собой к гуриям, чтобы он прислуживай тебе в том мире. И толпа отшатнулась назад, потом побежала от 'линии смерти' на которой убивали её частички. Бег перерос в панический драп, когда разбитых, подавленных воинов Аллаха с левого фланга армии наследника 'взяли в сабли' казахи и легкие кавалеристы стрелковых дивизий и полков, и османы сломались, понеслись от них в надежде убежать от легкоконных всадников. И настало время легкой конницы, время рубки в спину охваченного паникой и бегущего врага.
Все прорвавшиеся за линию редутов, так там и остались за ней навечно. Кто остался у щитов 'гуляй города', кого затоптали при беге, кто попал под казахские и русские сабли или копыта их коней, кого поразил металл при попытке протиснуться назад через теснины между холмиками-редутами, артиллеристы из их гарнизонов, 'работая' в идеальных, полигонных условиях, развили орудийную стрельбу по готовности такой скорости, что не успевшие остывать стволы повело, несмотря на огромный расход остатков воды, применяемый в начале сражения уксус к этому времени полностью был израсходован, и пару-тройку 'единорогов' порвало, когда вместо, картечи, с некоторым трудом и сбиванием прицела, но вылетавшей из жерла орудий, зарядили ядра и они застряли при выстрели, порвав пушечные стволы.
В это время русская кованая конница, сбив копьями прореженные огнестрелом ряды сипахов, разметала их, и выделив тройку полков на преследование и добивания бегущего османского поместного ополчения, основными силами ударила с турецкого правого фланга и тыла по все ещё пытавшейся атаковать русские позиции вражеской пехоте.
Отряды воинов Пророка, находящихся в тылу своих войск, и так то порядком под истреблённые артиллерией противника, не выдержали удара большой массы бронированных всадников и побежали. За ними дрогнули и передовые ряды, а после хотя и непродолжительного, но мощного артналёта из всех орудийных стволов русской армии по их порядкам и перехода пехоты царя Ивана Васильевича в контратаку, османы рванули назад, подальше от наступающего врага.
Уже через тридцать минут вся армия бывшего великого визира бежала на всем протяжении фронта, как в ширину, так и в глубину своего построения. В погоню за мчавшейся во все стороны от Косово поля бывшей армии покойного Мехмед-паши, царевич Иван бросил всю имеющуюся конницу, даже создав эрзац-эскадроны 'драгун', посадив на трофейных скакунов наиболее бодрых стрельцов. Кавалерия наследника гнала неприятия часов пять, стреляла, рубя и топча его на всем протяжении погони. Особенно навалили османов в горных проходах да на переправах через реки, где бегущих уже поджидали засады ушедших в тыл егерей и казахов. И как всегда при бегстве потери потерпевших поражения и разбегающихся намного превысили их же потери во время самого проигранного сражения. И если во всей пятидневной битве турки потеряли порядка сорока тысяч человек, то при преследовании было убито россами, затоптано толпой, бывшей ранее армией, утонуло в реках при переправах, умерло от ран, забившихся в различные потаённые места раненных, сорвалось в горах в пропасти, при попытках уйти от победителей по горным кручам, забито местным населением, после потери сил от различных причин, более шестидесяти тысяч османов. Разгром был полный, из всей армии Соколу вернулось 'по домам' не более двадцати тысяч, более тридцати тысяч было взято в плен. Так же победителям достался и лагерь армии великого визиря, правда без запасов еды, но зато казна как армейская, так и более мелких частей, имущество армейское и военачальников с сановниками, артиллерия со своими запасами, правда, большая часть орудийных стволов в ходе битвы были повреждены и приведены в негодность, но металл то из них никуда не делся.
Почти две недели стояла 'Южная' армия Русского царства 'на костях' на поле битвы, приводя себя в порядок, обихаживая почти двадцать пять тысяч раненных, хороня более десяти тысяч погибших. Собирая, описывая, оценивая и упаковывая трофеи, чтобы впоследствии перевезти на побережье и погрузит на зафрахтованные суда для доставки в метрополию. Гоняя в окрестных горах остатки разбитых воинов Аллаха, кого уничтожая, кого беря в плен. Формируя колонны с военнопленными и гоня их к морю, где уже флот займется их перевозкой в земли Русского царства, работников как всегда не хватало. И только 1 сентября 1577 года армия под предводительством наследника, уменьшившаяся до сорока тысяч бойцов вышла по горным дорогам на юг, к Греции, в которой греки подняв восстания против султана, потерпели поражения и теперь войска Блистательной Порты очень сильно 'наказывали' эллинов за их бунт, а говоря по простому вырезали их всех в захваченных селениях.
Балканы и земли окрест них. Сентябрь-декабрь по новому стилю 1577 года от РХ.
Пройдя за полтора месяца ускоренным маршем по горным дорогам до Эгейского побережья Греции армия наследника, оставив часть войска в немногих городах адриатического побережья бывшего Сербского королевства, подгоняемая наступившей осенью с её слякотью да холодами, и приближающейся зимы с ледяными дождями и хотя легкими, но морозами, особенно в горной местности, практически с ходу, затратив пару дней на осада, взяла штурмом Салоники, снова массово применив 'особые' 'экспериментальные' орудия, истратив при этом остатки снарядов и мин к ним. Обретя при этом не только порт снабжения, но и базу для некоторых кораблей флота и зимние квартиры в капитальных городских строениях для большей части армии.
