Оцифрованный человек

Помню, у меня и раньше были такие приступы, когда хотелось спрятаться ото всех и насладиться одиночеством, но обычно это происходило после долгих лет, проведенных в практически не прекращающихся боях — с монстрами и игроками, в подземельях, горах и на равнинах, в гордом одиночестве и в компании прикрывающих друг другу спины товарищей, в небольших стычках и крупных клановых войнах. Поначалу это было забавно и увлекательно, потом стало утомлять. Утомлять настолько, что однажды мне стало противно даже видеть меч.

Тогда я целый год провел на задворках игрового мира, купив участок земли, отстроив на нем небольшой домик и живя обычной мирной жизнью, спрятав в маленькой кладовке свои доспехи, меч и лук. Я рыбачил, обрабатывал небольшой клочок земли, на котором выращивал лекарственные травы для местного зельевара, иногда выполнял мелкие поручения местных жителей, даже пытался освоить готовку. Я хотел хотя бы попытаться воссоздать ту жизнь, которая у меня когда-то была по ту сторону игры, в реальном мире.

Отчасти у меня получилось. Целый год реального времени, для меня превратившийся в семь лет, я жил спокойной жизнью. Я подружился с хорошими людьми, с корнем вырвав из головы любой намек на мысли, что это все НПС, управляемые целой системой мощных искусственных интеллектов. Для меня каждый житель той деревни был уникальной личностью со своей историей, памятью, характером и взглядами. Я даже влюбился в деревенскую девчонку, дочь того самого зельевара, для которого выращивал травы. Для меня не имело значения, что она ненастоящая, что она существует лишь благодаря игре. Я сам от нее ничем практически не отличался и просто наслаждался своей новой тихой и мирной жизнью. Мы вместе просыпались, трудились в полях или в лавке алхимика, а вечером вместе ужинали и шли спать. Я полностью отключил все свои интерфейсы, заблокировал внутриигровую связь — я просто пытался жить. И у меня получалось.

Меч и доспехи покрывались пылью в кладовке, меня постепенно отпускало от постоянного напряжения, в котором я находился первые несколько месяцев, неспособный толком расслабиться. Но всему приходит конец. И мир напомнил мне, что все мое окружение — лишь цифры, подчиненные власти сценаристов, программистов и геймдизайнеров.

Выбранная для мирной жизни деревня попала под каток континентального ивента, запущенного кем-то очень умным и активировавшим скрытые триггеры. Весь мир обезумел, охваченный пылающими огнями гражданских войн, в которых брат шел на брата, дети сражались против родителей, и все это ради обретения господства одним богом над другими. Великая Священная Война — так это называли. На деле же — бессмысленная резня всех против всех. И заодно причина, почему я никогда не связывался с религией и богами, если таковые существовали.

Провинциальные государства, расположенные на задворках, долгое время не принимали в ней участие, но потом огонь дошел и до них. Наша страна была маленькой и слабой. У нее даже армии как таковой не было. Так, небольшое ополчение, сил которого раньше было достаточно для обеспечения порядка. Ничего удивительного, что захватчики прошли по ней легко, как будто на прогулке. Они не ставили цели насадить свою религию. Они просто уничтожали город за городом, деревню за деревней — в назидание остальным. И, разумеется, добрались до нас, напомнив, что не все в этом мире бессмертны.

И мне пришлось вновь облачиться в доспехи и опоить свой меч кровью врагов. Мирный фермер умер вместе со своей молодой женой, погребенный под обломками горящего дома. Он умер вместе со всеми жителями деревни. И тот, кто стоял на пепелище в окружении гор трупов, с ног до головы залитый кровью и смотрящий бешеным взглядом на в ужасе бегущих прочь немногочисленных выживших, стал воплощенным ужасом, за несколько месяцев в одиночку вырезавшим целую армию горе-завоевателей, состоявших преимущественно из НПС. На короткий миг я отбросил прочь все, что делало меня человеком, и занялся тем, что у меня получалось лучше всего — убивал.

Слух о буйствующем далеко на востоке Оцифрованном разлетелся по всему игровому сообществу со скоростью пожара. Многие устремились туда, ведомые самыми разными причинами — и многие погибали от меча безликой фигуры в черном одеянии, оставляющей за собой пепел и трупы.

Я долго сражался. Я убивал снова и снова, пока в тех местах, где я проходил, не начинала прорастать алая от впитавшейся в почву крови трава. Тогда я решил — никаких богов. И никакой любви. Неважно, к кому.

И сейчас, по прошествии многих лет, я лежу в постели, слушаю барабанную дробь дождя и чувствую тепло прижавшейся ко мне и сладко посапывающей девушки в пижаме. Повторение истории? Нет, конечно. Как сказала Шэна — в этом мире для нас нет смерти. Да и не уверен я, что чувство, которое я испытываю к бравой инвизиторше, можно назвать любовью в привычном понимании. Я по-прежнему считаю все это чуждым этому миру.

Выскользнув из кровати и при этом не разбудив нашедшую в подушке замену мне тифлингессу, я переоделся и, взяв в руки ножны с мечом, направился прочь из комнаты. Эш, приподнявший голову, когда я встал, проводил меня взглядом и обратно опустил морду на лапы, продолжая дремать. Видимо, на него дождь тоже действовал убаюкивающе.

Я был не первым, кто уже поднялся. В зале за одним столом сидел Ошлан и что-то черкал в толстой книжице. Услышав звук моих шагов, лис оторвался от своего занятия и махнул рукой, подзывая к себе. Я перекинул перевязь с ножнами за спину и, в десяток шагов покрыв разделявшее нас расстояние, опустился на крепкий табурет.

— Умеешь рисовать, Энли? — поинтересовался маг, вернувшись к своему занятию. Я лишь покачал головой.

— Нет. Сколько ни пытался — получаются неразборчивые каракули.

Ошлан хмыкнул и, отложив карандаш, которым он рисовал, протянул мне книжицу, оказавшуюся своеобразным альбомом, полным самых разных рисунков — от схематичных набросков до детальных портретов, выполненных с любовью и в мельчайших подробностях.

Я с любопытством принялся листать книгу. Рисунки были самыми разными. Звери, люди, пейзажи, даже несколько батальных сцен. Было видно, что рисовавший эти рисунки был мастером и действительно любил то, чем занимается. Ведомый любопытством, я перелистнул несколько страниц, перейдя к самым последним рисункам.

С одной из страниц мне улыбалась стройная эльфийка с длинными острыми ушами и светлыми, почти белыми волосами, выбивающимися из-под сбившейся набок широкополой шляпы, облаченная в темно-зеленую мантию и опирающаяся на немного кривоватый посох. Она показалась мне знакомой, но я так и не вспомнил, где ее видел.

— Это Ли, — пояснил Ошлан, увидев рисунок, который я рассматривал. — Забавная девчонка. Но слишком уж любопытная. Все выспрашивала про всякую ерунду и очень увлеклась историей. Она недавно к нам поступила. В последний раз говорила, что отправится на север с гномами. Что ей там нужно — понятия не имею.

— Вот как, — протянул я, переворачивая страницу и чувствуя, как внутри меня все холодеет.

Высокая фигура, облаченная в глухую черную мантию с глубоким капюшоном, под которым не видно лица. Затянутая в кожаную перчатку с металлическими вставками правая рука сжимает узловатый посох из черного дерева, покрытого вязью рун. В навершии тускло сияет крупный темно-синий сапфир. На первый взгляд в рисунке не было ничего необычного, но я почувствовал, как меня продрал мороз. Даже от простого изображения исходило ощущение невероятной силы. Складывалось впечатление, что изображенный на бумаге маг смотрит прямо тебе в душу — даром что лица и глаз вообще не было видно.

— Кто это? — спросил я, чувствуя, как предательски дрогнул мой голос. Лис глянул на картинку и помрачнел.

— Когда-то давно это был мой друг. Он многому меня научил, мы вместе сражались в войне некромантов. Он служил роду Кардас, сколько я себя помню, а потом пропал. И недавно вновь дал о себе знать, — медленно проговорил Ошлан, вытягивая у меня из рук книжку со своими рисунками. — Он был хорошим человеком. Всегда спокойный, учтивый и верный своему слову. Надежный товарищ. Он помогал друидам спасти меня, когда я был при смерти во время войны. Правда, сейчас он изменился.

— Как его зовут? — спросил я. Меня не покидало чувство, что я должен это знать. Проклятый ивент с Рыцарями наступает мне на пятки.

— Нельденер. Его зовут Нельденер, — ответил Ошлан, глядя на собственный рисунок.

Я закрыл глаза. Нельденер. Маг, предавший клан Первородных и обрекший его на уничтожение. Маг невероятной силы, в одиночку заставивший отступить семерку лучших бойцов клана и убивший троих из них. Маг, впустивший церковников в Сийеннан и зачем-то охотившийся за Мечом Бездны.

По крайней мере, теперь я знаю имя предполагаемого лидера Черных Рыцарей. В краткой сводке, которую мне скидывал Фокс после нашей беседы, пока я ждал возвращения Шэны, было указано, что Рыцарей семеро, и во главе стоит маг двухсот пятидесятого уровня.

И с этим монстром мне предстоит сразиться меньше чем через два игровых месяца. Разработчики, за что?!

— Вы с ним как-то связаны, — внезапно сказал Ошлан. — Руны на его посохе и руны, которыми покрыты твои наручи, почти идентичны. Я заметил это вчера. Ты расскажешь? Я могу помочь.

Я задумался. Рассказывать что-либо Ошлану было бы опрометчиво — слишком мало я его знаю. Непонятно, чего от него можно ожидать. Возможно, он мне не друг, и нам придется встретиться на поле боя в качестве врагов. С другой стороны интуиция подсказывала мне, что бывший советник Архимага по боевой магии с внушительным опытом сражений против самых разных противников и огромным багажом знаний может быть полезным союзником. И ему можно доверять. Не знаю, почему я так в этом уверен. Но раньше интуиция меня не подводила. Возможно, стоит довериться ей и сейчас?

— Мы ищем следы пропавших здесь много веков назад Первородных, — медленно проговорил я, внимательно наблюдая за реакцией лиса. Мое тело было напряжено, как взведенная пружина, и я был готов в любой момент сорваться с места и дать заведомо безнадежный бой, выигрывая время для Шэны.

Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что смерть в этом мире — понятие условное.

— Вот как, — наконец, после недолгого молчания подал голос Северный Лис. Он спрятал книжку в свою сумку и вынул оттуда уже знакомый мне кувшин. — Ну, это объясняет, почему вы здесь и почему вы решили к нам присоединиться. Думаешь, что шахты могут быть с этим как-то связаны?

Я кивнул.

— Несколько отрядов Первородных пропали при переходе через перевал Квисана. Возможно, нападающие скрылись с добычей в этих шахтах, и там я найду интересующую меня информацию.

— Это... возможно, — протянул лис, приложившись к кувшину и довольно хрюкнув. — Нельденер в свое время тоже проявлял интерес к перевалу. Отчасти поэтому я и присоединился к экспедиции. Не знаю, что нас ждет в этих шахтах, но я буду рад тебе помочь. Нельденер задумал что-то, и я уверен, что это что-то мне не понравится.

— Почему? — спросил я. Когда тебе подворачивается такой источник информации, нельзя его упустить.

— В нашу последнюю встречу он попросил меня сохранить несколько книг, над которыми, как я понял, он работал. Он сказал тогда, что не хочет этим пользоваться, но и уничтожать труды его исследований будет расточительно. Текст был зашифрован, и мне потребовалось много времени, чтобы перевести хотя бы его часть. И перевод мне... не понравился.

Я вопросительно посмотрел на замолчавшего мага, который явно собирался с мыслями.

— Это был отрывок некоего ритуала, судя по косвенным признакам — божественного порядка. Это не то, чем можно пренебречь. Его предназначение мне неизвестно, но ни один маг в здравом уме не полезет в дела богов. Я хочу знать, что задумал Нельденер. И перевал Квисана — последнее место, которое осталось исследовать. Все остальные — руины Эстромо, граница Фиориста и Серебряного Союза, старые храмы в Нейтральных землях — все, что так или иначе было связано с Нельденером и его деятельностью в бытность подчиненным лордов рода Кардас, и где, по слухам, появлялись его соратники, я облазил вдоль и поперек, не найдя ответов. Лишь в руинах Эстромо были относительно свежие следы магической ритуалистики, но это не проливало свет на планы Нельденера.

Ошлан замолчал и снова приложился к кувшину. А я обдумывал услышанное мной. Пока что все, что я узнал от Ошлана, совпадало с тем, что я узнал от Фокса.

Нельденер готовится к войне с богами Светлого пантеона. Он собирает силы для осады Сийеннана. Пушечное мясо поможет Рыцарям прорваться в город и добраться до центрального собора. А ритуал, часть которого Ошлан расшифровал в записях Первородного, видимо, должен так или иначе послужить конечной цели Нельденера и Черных Рыцарей — уничтожить богов и занять их место.

Учитывая, что дело гарантированно дойдет до боя — и мне в нем предстоит принять самое активное участие — помощь такого могучего союзника, как Ошлан Северный Лис, которого опасается даже Инквизиторий — и, судя по всему, вполне обоснованно — будет совсем не лишней. Но раскрывать Ошлану все карты нельзя. Я не смогу объяснить ему, откуда мне известно о планах Нельденера. И потому остается только одно.

— Это действительно тревожащая информация, — подбирая слова, проговорил я, глядя на лиса. — И ее действительно нельзя оставлять без внимания. Наши интересы совпадают, Ошлан Северный Лис, и вместе мы сможем достичь большего, чем поодиночке. Я буду рад принять твою помощь.

С этими словами я протянул магу руку, которую он тут же пожал — осторожно, ибо с учетом разницы в наших размерах с лиса сталось бы сломать мне руку, просто немного не рассчитав свою силу. Даже так рукопожатие получилось немного сильнее, чем я ожидал, и рука немного ныла.

Отношения с Ошланом Северным Лисом: + 40.

— Твои товарищи знают о твоих поисках? — поинтересовался я, потирая руку после черезчур крепкого рукопожатия. Лис отрицательно покачал головой.

— Пока у меня не будет на руках весомых аргументов, подтверждающих мою правоту — нет смысла что-то предпринимать. Мне просто никто не поверит. Записи забрал Нельденер, а у меня... скажем так, не самая надежная репутация в гильдии, — на последних словах маг немного смутился и приложился к кувшину, из которого тянуло запахом вина, наводя меня на мысль, какая именно у него там репутация.

— Логично, — протянул я. — Ладно, этот вопрос мы решили. Когда выдвигаемся в путь?

— Я уже проверил — буревестники, как и ожидалось, улетели, так что проход в горы открыт. Дождь, конечно, по-прежнему идет, но это не препятствие. Времени до возвращения птиц нам хватит, чтобы добраться до перевала, а там мы проникнем в шахты, и на дождь станет плевать, — тут же отозвался лис, глядя, как в зал начинают стекаться маги-экспедиторы во главе с Шэной и все еще немного сонным Эшем. Чуть позже появилась трактирщица, и вновьприбывшие тут же набросились на еду.

— Через час выступаем, — скомандовал Лаирм, уже знакомый мне маг-картограф, бывший заодно и главой эспедиции. Маги лишь кивнули головами, показывая, что приняли к сведению, и вернулись к своей трапезе, а я перебрался от Ошлана к Шэне.