— И до тех пор, пока этот колокольчик не оказался на совершенно другой шее, — дополнил с другой от меня стороны рассказчик, а потом, как ни в чем не бывало, продолжил, — А еще здесь есть...
— Вода, — как вкопанная встала я. — Здесь есть... чистая вода. И спокойная, журчащая. И шумная, с радугами... Слева от нас, и... — повела в сторону носом, потом глубоко вдохнула. — далеко отсюда, а еще — почти напротив... Стах.
— Угу, — расплылся тот. — Два пруда и водопад с озером.
— Как у пещерного города?!
— Ну-у, побольше... Гораздо. Там и купаться можно.
— Ох, ты ж... — даже подскочил на такую новость Тишок, а Любоня, скосившись на него, уточнила:
— А всем там можно купаться? — на что, несведущий в причине последнего бесовского воспитания, просветитель пояснил:
— Всем, конечно. Да там и рыба водится. Русан, ты как к рыбалке относишься?
— Я? — усмехнулся, проведя пятерней по подбородку мужчина. — В прошлой своей жизни уважал.
— Значит, завтра с утра — за карпунями.
— А может прямо сейчас? — влезла я в мужскую беседу, чем вызвала общий удивленный интерес. — А-а. Нет, я просто хочу водопад посмотреть... Очень хочу. Очень...
Радуг в брызгах летящей с большой высоты воды, отсюда, с противоположного берега, было не видно. А само озеро представилось мне широкой каменной бадьей с правой, "отколотой" частью, где к самому краю подступал лес, отражаясь ветвями в серо-голубой глади. А еще там отражались облака и, кружащие низко длиннокрылые крачки. И такая ладная песня была слышна во всем: в шуме воды, птичьем крике, шелесте деревьев, усиленных гулким каменным эхом. Будто и вправду, место это являлось маленьким миром, вобравшим в себя все самое лучшее, самое душевное из большого. Того, что остался за гранью бывшего Светлого леса.
— Пошли, — перехватив руку Стахоса, сплела я его пальцы со своими. А потом посмотрела через мужское плечо на наших спутников, медленно идущих по дорожке от озера. — Стах?
— Что? — обхватил он мой затылок свободной рукой. — Что ты хотела спросить? Хотя... я, кажется, знаю.
— Скажи, как бы вы с Храном поступили, если б...
— Русану, вдруг, сделалось худо? — сузил он глаза. — Если б Адьяна, распознав в этом человеке злые намерения, его отторгла?
— Ну да.
— Развернули бы, — глухо ответил он. А по моей коже, прямо под мужскими пальцами, пробежали ощутимые мурашки. — Пойдем, любимая. И не думай об этом больше. Русан теперь — наш полноценный гость...
Остальных, правда, уже без Храна, мы нагнали у самого входа в длинный коридор, где все стены и овальный потолок были сплошь увиты сиреневыми гроздьями незнакомых мне цветов. А в этих цветах звучно чирикали воробьи, занимаясь своей, увлекательной жизнью. Нас со Стахом вежливо пропустили вперед. Хотя, для этой цели Тишку пришлось притрусить назад уже из середины. Что он там разглядел, уткнувши нос между густых сплетений, я вскоре увидела, да и не я одна — невысокий смуглый мужчина в сером фартуке и перчатках до локтей, щелкал огромными ножницами над кустом как раз напротив, попутно занимая себя беседой с птахами. И, судя по его сморщенной орлиной физиономии, тема была не из приятных. Хотя, я птичий язык плохо понимаю:
— Ведь мелкие такие, а гадите, как хумары летучие. Ну, поставлю я на вас ловушки. Или сокола куплю, — сказано было не то, чтоб с угрозой, а, будто, по доброй традиции. На что воробьи... ага: "Свисти дальше" и что-то про...
— "Хумар" по-арабски — "осел", — прервал мои старанья, расплывшийся во всю физиономию Стах, и вновь развернулся к цветочной стене. — Сколько его помню, текст всегда один и тот же... Тагир! Ты так не птиц, а гостей распугаешь! — широкими шагами направился он к концу коридора, вспомнив о нас уже в повороте. — Евсения, вы чего?!
— Ва-ай! Хозяин! А мы с Серафимой тебя с утра ждем! — очень громко и очень радостно оповестили нас всех, включая воробьев. От чего те дружно сорвались в небо. А мы — на выход.
Встреча хозяина с местным садовником прошла бурно, в основном, со стороны второго, который хлопал себя по бокам руками, иногда вздымая их к небесам. После представили нас. А когда очередь дошла до Тишка, Тагир высказался очень откровенно:
— Шайтан?
— Водяной дух, — сразу внес коррективу Стахос, а потом (ему конечно, виднее) решил увесомить. — Очень воспитанный и гадит только в рамках диверсионных операций. Это я сейчас образно выражаюсь, — а вот я бы тут засомневалась.
Однако, садовника такая хозяйская рекомендация, вроде как успокоила. И он даже попытался Тишка потрепать по длинным ушам:
— Ну что ж, схожих гостей у нас еще не было. Я ему из собачьей будки дерюжку протрясу. И под крыльцо брошу.
— Весьма признателен за оказанную... честь. Но, я привык к простым условиям жизни, — поразил Тагира в самое сердце, только сегодня сползший с дворцовой перины "аскет":
— Так он еще и...
— Угу... Разговаривает, — громко хмыкнув, словил меня за руку Стах, после чего первым подорвался в сторону дома. — Тагир, я тебе потом... семена...
А дальше я едва по сторонам успевала вертеться, быстро преодолев мощеную площадку с крестообразным фонтаном по центру, где на мелких волнах покачивались водяные лилии. Розовые и белые. Клумб же в обозримом пространстве было столько, что в глазах рябило. И я лишь хлопала ими и ойкала, уворачиваясь от неспешно гудящих пчел. Им в этих "цветочных кущах" торопиться уж точно незачем. А когда мы дошагали до дома...
— Ну, вот и самое сердце Адьяны, — тормознул напротив закругленного крыльца Стах. — Годится для жизни?
И еще бы не годится? Особенно, после каменных просторов дворца. Ведь, дом этот был полностью деревянным. С примыкающими по бокам флигелями, которые как и само здание, кутались в зеленый ковер из плюща. В окнах, хоть и небольших, но распахнутых сейчас настежь, покачивались прозрачные занавеси, и такая благостная тишина стояла вокруг...
— Рай.
— Что?.. — склонился мужчина. — А-а, значит, годится. А раз так, то все заходим, — потянул он меня дальше, на крыльцо. Потом, через широкую дверь, прямиком вовнутрь. И остановился лишь у входа в уютный зал с длинным обеденным столом посредине и камином в углу... с приступочкой. — Серафима! — огласил Стах уходящие в обе стороны коридоры. — Ты где, мой демон в чепчике! Выходи встреча...
— Явился, благородный отпрыск, — человеческая женщина, сухонькая и сутулая, действительно, обряженная в кружевной чепец вдруг, шмыгнула носом и сменила "демонический" взгляд на умиленный. — Дай хоть я тебя поближе рассмотрю. Руки, ноги на месте?
— А где ж твои очки? Тебе ведь племянник их по дюжине возит? — выпустив мою руку, с ходу подхватил старушку мужчина. Та лишь пискнула в ответ, возмущенно от него отбиваясь:
— Ох, вижу, все конечности сберег. А, ну-ка, отпускай меня. Буду с гостями знакомиться, — уже с половых досок прищурилась она в нашу сторону и дернула Стаха за рукав. — Которая из них — твоя невеста? Надеюсь, не та, что без волос?
Стах захохотал в полный голос, а "лысая невеста" густо покраснела сквозь щетину:
— Здравствуйте, меня Русан зовут. И я тут сам жених при своей невесте.
— А-а, это, которая...
— Любоня, — решила подружка судьбу не искушать. — Русан про меня сказал.
— Понятно. Ну, тогда остается лишь одна — с кобельком стриженным. Иди ко мне, девочка. Все ж, впервые этот бродяжник о жизни всерьез задумался... О-о, красивая. И скромная. Ишь, как румянцем залилась. Я и без Храновых окуляров вижу.
— Самая лучшая, — обнял нас обеих Стах. — Ее Евсения зовут... Ну, а что, в этом доме кормить нас собираются? Или обратно к столице разворачивать?
— Я тебе развернусь! С утра вас дожидаемся — вся кухня кастрюлями заставлена! — дернула плечиком демоническая нянька, а ее бывший подопечный счастливо выдохнул мне прямо в ухо:
— Вот я и вернулся...
"Вот он и вернулся... А я — приехала. В волшебный мир за высоким забором и множеством разных дорожек. По которым броди — не перебродишь... И даже такими укромными местами, что...", — хмыкнув в темноту, откинулась я на спину, вспоминая, какими взглядами обменялись Любоня с Русаном, когда Стах им махнул рукой: "А вон там, за мостиком через пруд, видите, где ивы плакальщицы, есть одна схронная беседка. Очень уютная. Да и место здесь тихое. Самое тихое во всей Адьяне". Ну да. А еще здесь есть деревья, цветущие по весне розовыми бутонами (забыла, как называются). И тюльпаны с гиацинтами, какие я раньше видела лишь на картинках в книгах. И огромная клумба в виде разноцветной Тинарры. С голубыми реками и зелеными степями. По ней Стах в детстве учил историю. Да много еще разных чудес. Вплоть до детской карусели на площадке за домом... А сам дом. Что кривить душой? Он мне тоже очень понравился. С этим залом, в котором камин... с приступочкой. И маленькими спаленками по бокам от него. А кабинет Сивермитиса в левом флигеле с огромной библиотекой? Да если бы я прочитала столько книг, то, наверное, и вовсе забыла, где у меня дом. Так и ездила б по миру, сверяя написанное с увиденным. А еще мне понравилась мама Стаха. Конечно, ее портрет — в полстены между книжных шкафов. Она там такая... такая... В общем, если я раньше думала, что Его Высочество похож на своего величественного отца, то сейчас, после "знакомства" с ней, поняла — от оного у Стаха лишь его черные магнетические глаза. Глаза, в которые порой и заглядывать то страшно. А, вдруг, провалишься глубоко-глубоко и неминуемо обожжешься об пламя, что пылает там, на самом их дне?.. А хоть бы и так?
— Стахос... жених... Евсения... невеста... — глядя в балдахиновый потолок, прошептала я. — Стахос — жених. Евсения... весевая дуреха, — и застонав, прихлопнула ладошки к лицу. — Дуреха и есть, — подскочив, наконец, с кровати, сунула я ноги в туфли и одернула длинную ночную сорочку...
Летняя ночь здесь, на равнине — гостья кратковременная. А та, что вызвездилась сегодня, уже медленно угасала. Но, дом еще спал. Лишь потрескивал старыми стенами и вздыхал сквозняками в коридорах. И даже храпа наставника Стаха не было слышно с его "законного" чердака. А я так и не смогла сегодня заснуть. Сначала усердно жмурилась. Потом просто лежала. А теперь и вовсе... Дверь на террасу, выходящую как раз к детской площадке, открылась бесшумно. У спуска с крыльца, вокруг круглого фонаря, летали мотыльки, а чуть подальше, над лесом, просвистела летучая мышь. И опять тишина. Я бросила взгляд на соседнее справа окно, темное сейчас: "Наверное, спит. И ерундой не страдает... жених". А потом спустилась по ступеням на прохладный песок, который, впитав в себя ночную росу, пах теперь речкой. Или озером. Но, на карусель не пошла — вечером накатались. Мы с Любоней — с развевающимися волосами и открытыми ртами. Мужчины — за рычагами у столба и тоже, с открытыми. Но, уже по другой причине. А двинула дальше, к качелям. И уже почти до них дошла...
— Не спится, любимая?
— Ой... Извините, а это не вы здесь только что порхали над лесом? — подойдя ближе, изогнулась я к висящему вниз головой на перекладине Стаху.
— Угу, — ухватившись руками, перебросил он тело и приземлился в аккурат передо мной. — Пролетом из предтечного мира в Бередню. Разрешите представиться, граф Дракула. Или Кракула. А вы, юная дева, по всей видимости, мой поздний ужин. Или ранний завтрак. Так что, не трепыхайтесь, ибо я очень-очень голоден, — и тут же сгреб меня в охапку.
— А я и не трепыхаюсь.
— Евсения?
— Да?
— Ты почему дрожишь? Замерзла?
— Нет, — подняла я кверху глаза.
— Значит, боишься меня, — прозвучало, как самонадеянный вердикт.
— Очень боюсь. Очень смешно.
— А вот мне, не очень, — вздохнул, вдруг, мужчина. — Расскажи мне, чего ты на самом деле боишься. Ведь мы с тобой никогда не говорили по душам. Либо — по делу и при свидетелях. Либо, я перед тобой за что-нибудь оправдываюсь.
— И тоже, по делу, — хмыкнула я. — Как это, "по душам", Стах? Как, например, с Любоней?
— Ну-у, — задумчиво протянул мужчина. — Да. Так чего ты боишься?
— Я не знаю, — дернув плечами, сама себе, неожиданно, призналась я. — Все очень быстро меняется вокруг. Картинки лишь мелькают. И едва успеваешь привыкнуть к одной, бах, а перед тобой уже совершенно другая.
— Ну да. Это ведь не родной заповедный лес, где самому молодому дереву лет сто.
— Ну, это ты очень сильно преувеличил. Хотя, да. Там все было не так. И я никогда, живя у озера, не думала о собственном будущем. А сейчас, как ни стараюсь, не могу себе его представить. Оно, то одно, то — другое. Все время разное.
— Скажи мне, а в этом твоем, "все время разном" будущем, я есть?
— Да, ты там есть.
— Так это же самое главное, любимая, — тряхнул меня мужчина в своих руках. Пусть наш мир вокруг меняется, но, две самые важные в нем величины — я и ты, всегда неизменны. И тогда — уже не страшно. Пока мы вот так вот вместе с тобой.
— А мы сами не изменимся?
— Конечно, изменимся, — утвердительно кивнул Стах. — Я со временем облысею, как Русан. А ты...
— Стану, как твой "демон в чепчике"? — ехидно расплылась я.
— Ну, это еще не самый худший вариант. В ее-то сто пять лет.
— Да, благотворная сила Адьяны, — кивнула я, а Стах, вдруг, встрепенулся:
— А, знаешь что, пошли. Как раз время, только я... — метнулся он в траву и, вернувшись уже с курткой, набросил мне ее на плечи. — Пошли, я тебе покажу одно место здесь, — и, ухватив меня за руку, потянул в обход дома...
Идти пришлось долго. И сначала мы обогнули притихший на ночь фонтан, отозвались шагами в цветочном коридоре, а потом, когда вдалеке стал слышен шум падающей воды, я, не выдержала интриги — дернула мужчину за руку:
— Стах, намекни хоть чуть-чуть. Но, сразу хочу тебя предупредить, что, если ты в ту самую схронную беседку, то она сейчас занята.
— Я уже понял, — засмеялся он в ответ. — Но, нам не туда, а в лес. Сначала — в лес. И больше меня не спрашивай.
— А-а...
— Нет.
— Ах, я бедная юная дева. А ведь даже не видела мира... Да что там, мира?
— Не-ет, — гулко разнеслось уже под тенью первых деревьев.
Шум водопада мы обошли слева и стали продвигаться все дальше в лес, прыгая вдоль каменных глыб, и уже почти допрыгали до реки, точнее, очень большого ручья, сам водопад образующего, как Стах внезапно остановился:
— Все, теперь погоди немного. Я здесь очень давно не был, — и пригнулся к самым камням. — Угу, — раздался сначала металлический скрежет, а потом звук откинувшейся крышки.
— Ух, ты! А я бы ее даже не заметила, — прищурилась я в черную овальную дыру прямо в скале. Да ее и дырой назвать было сложно. Скорее уж, полноценный вход.
— А то, — хмыкнул мужчина, запустив туда руку целиком, и через несколько мгновений уже вытянул ее вместе с болтающимся фонарем. — У кентавров со слухом плохо. Поэтому они и очень громко... общаются. Зато со зрением — все в полном порядке. Особенно, когда знаешь, что искать, — извлек он из кармана куртки спички и поджег фитиль. Потом глянул на светлеющее на востоке небо. — Давай мне руку и пошли... Евсения, не трусь. Это ведь не Рудные горы.
