Марсианская святая (Нф-детектив)

− Чего ты там забыл? − Миранда перевела мутный взгляд на спутника. − Переписываешься с какой-нибудь барышней?

Сказав это, швея глупо захихикала. Лицо её раскраснелось, глаза блестели.

− Ты так сопьёшься, − встревожился за неё Сэм. − Нельзя так много пить.

− Я не могу спиться, Беккет, − отмахнулась Миранда. − На «Космодамианске» мы с сёстрами бодяжили медицинский спирт апельсиновой шипучкой из автомата и пили. Если мы бы этого не делали, то просто сошли бы с ума от того, что нам приходилось видеть день ото дня. Если бы я могла спиться, я бы спилась ещё тогда.

− Рад, что ты в себя так веришь. И всё же будь поосторожней с алкоголем.

− Как только я всё вспомню, я тут же завяжу, − пообещала Миранда.

− Хотелось бы верить.

− Так что ты там делаешь? − спутница кивнула на болталку Сэма − та светилась голографическим экранчиком у него на коленях.

Вздохнув, Сэм почесал подбородок:

− Я думаю, мы использовали неправильную стратегию в выборе снаряжения. Шубы оказались совершено непрактичны. Они даже не грели после того, как мы их запачкали. Теперь я понимаю − одежда должна давать защиту.

− Хочешь купить штурмовой скафандр? − предположила собеседница.

− Не совсем. Штурмовой скафандр рассчитан на современное оружие − лазерное. Он не даёт защиты от такого анахронизма, как микрогранатная винтовка. Напоминает ситуацию, имевшую место в прежние века, когда кевларовый бронежилет не пробивался пистолетной пулей, но легко протыкался кинжалом. Против кинжала нужно брать железную кирасу, так ведь?

− Хочешь купить что-то древнее? − попробовала угадать Миранда.

− В точку, − кивнул Сэм. − Сейчас нам лучше всего подойдут противоосколочные комбинезоны времён Второй марсианской войны. Их бронеткань могла деградировать за сто лет, но ведь когда-то такие комбинезоны обеспечивали защиту с лихвой, так что, в любом случае, они лучше, чем ничего. Миранда, какой у тебя размер?

− Мне не нужен комбинезон, − сказала швея.

− Разве?

− Я уже говорила − в тот раз, когда старик в нас стрелял, в меня попало несколько осколков. Это было неприятно. Особенно тот, который попал в глаз, но даже он не стал поводом для беспокойства. Гораздо важнее, чтобы я смогла утащить тебя из-под огня. Если на мне будет тяжёлый и неудобный комбез, у меня может не хватить сил на нас двоих, особенно, если ты тоже будешь в комбезе, так что заказывай на себя одного.

− Хорошо, − согласился с её доводами Беккет.

− И ещё, − добавила напарница. − Надо будет нашить на твой комбинезон ручки-петли в нескольких местах, чтобы мне было сподручней тебя тащить.

− Прекрати немедленно, − потребовал Сэм. − Я настроен на победу.

− Хорошо, − не стала спорить Миранда. − Я сама нашью.

Неодобрительно помотав головой, Беккет сделал заказ, указав в качестве адреса доставки их номер в отеле. Позже, когда Миранда спала, положив голову ему на плечо, он вызвал такси. Затащив мертвецки пьяную помощницу в двухместный туер, он откинулся в кресле и позволил себе задремать. Когда они вернулись в номера, Беккета уже ждал его заказ.

В восемь часов вечера Сэма разбудили трели болталки. Это был Урквин.

− Привет, Грегор, − поприветствовал товарища сонный Беккет.

− Чего это ты так рано спать лёг?

− Этой ночью мы пойдём брать преступника в его логове. Вот и высыпаемся перед миссией, − ответил детектив.

− И где же он скрывается?

− В куполе 11А, − выложил всё на чистоту Беккет.

− Ого. Легендарное местечко. Поздравляю, − сказал Урквин.

− Тебя, всезнайку, послушать, тут всё легендарное, − буркнул Сэм. − И чем тот купол прославился?

− Как это чем? − возмутился аналитик. − Ты уже слышал, что во Вторую марсианскую мы попытались высадить десант на золотые купола Экзархии, чтобы обезглавить силы оборонявшихся. На внешней площадке купола 11А засели четыре отделения штурмовиков с ракетно-лазерными зенитками. Они сбивали наши десантные катера, опускавшиеся с орбиты. Именно их отчаянное сопротивление решило исход сражения. Штурм Сидонии продолжался семь часов. К исходу битвы на вершине купола 11А в живых оставались всего два человека.

− И что с того? − спросил Сэм, зевая.

− Этих двоих ты знаешь в лицо, − сказал Урквин.

Сэм почувствовал, что против воли просыпается.

− Это ты на кого сейчас намекаешь? − спросил он.

− Первый выживший − это Пета Йагердсен, − подсказал Урквин.

− А второй?

− Второй выживший − это ваш неуловимый убийца.

− Да ты гонишь! − не поверил своим ушам детектив.

− Я нашёл его, Сэм. Я нашёл старика, − ответил Урквин. − Не понимаю, как мы не могли найти его раньше. Он всегда был у нас на виду. Мне сейчас стыдно за себя, а ты знаешь − стыдно мне бывает ой как нечасто.

− И кто же он? − спросил Сэм севшим голосом.

− Почётный житель Сидонии, самый старый горожанин и последний из ныне живущих ветеранов второй марсианской войны. Единственный штурмовик, чья наградная микрогранатная винтовка так и не была конфискована и уничтожена, потому что её владелец до сих пор жив. Вот его фотография из Сети. Познакомься. Перед тобой стосорокалетний Захарий Потапчук.

С фотографии, выведенной Урквином на экран болталки, на Сэма смотрел тот самый старик.

− Но как же так? − пробормотал Сэм ошарашено. − Я не понимаю.

− Я тебе сейчас всё объясню, − пообещал Грегор. − Захарий Потапчук был командиром спецназа Экзархии во Вторую марсианскую войну. Он погиб при штурме орбитальной крепости Миротворцев. Останки Захария были доставлены на «Космодамианск», где его вернула к жизни Клементина Сидонская. Он продолжил воевать и в течение двух месяцев возвращался к ней ещё пятнадцать раз, и она оживляла его снова и снова. На шестнадцатый раз у него констатировали профессиональное выгорание, или, на жаргоне орбитальных частей первого прорыва, «сажа накопилась». Захария списали на поверхность, где он работал инструктором ополчения до конца войны. Из-за постоянного использования в боевых операциях лёгкого скафандра, у него, как и у многих абордажников, проникавших на корабли врага через кормовые дюзы, развилась лейкемия, вызванная излучением активной зоны корабельных реакторов. Умиравший от рака крови Потапчук записался в очередь к Клементине. Как онкологический больной и ветеран войны он прошёл очередь всего за два года, и она исцелила его, но через восемь лет он снова заболел лейкемией. Снова два года в очереди и приём у Клементины. За сто лет Захарий был у неё ровно десять раз. Всегда с одним и тем же диагнозом − лейкемия. Что скажешь?

− Просто завсегдатай клуба какой-то, − помотал головой Беккет.

− Я про другое. Сэм, ты только прикинь. Сто сорок лет! Люди столько не живут.

− Сами по себе не живут, − согласился детектив. − Но если он столько прожил, значит, так захотела Клементина. Он что-то бормотал про служение своей госпоже при нашей встрече. В золотом куполе живёт монахиня, келейница Клементины. Ей сто пятьдесят лет, но выглядит она максимум на пятьдесят. Это проделки нашей святой, очевидно.

− Сэм, будь крайне осторожен. Этот Захарий − он очень опасен, − предостерёг Беккета товарищ. − Даже сто лет спустя, будучи древним стариком, он всё ещё способен отправить тебя на тот свет. Потапчук был элитой смертников, и сколько бы раз его ни убивали, он укокошил на порядок больше. У него есть тогдашнее оружие и снаряжение. Эффективность всех этих штук с тех пор ничуть не изменилась.

− Я понял, − кивнул детектив. − Спасибо, Грегор.

− Два миллиона, Сэм, − не моргнув и глазом, отозвался товарищ.

− И почему я ждал этого?

− Потому что мы профессионалы, друг мой.

− Тогда держи транш, − детектив вызвал меню перевода средств.

− Спасибо, Сэм, и береги себя, − попросил Урквин. − Мне будет не хватать твоих щедрот.

− Я уж постараюсь, − пообещал Беккет.

− Есть ещё кое-что про старика, − сказал Урквин, когда убедился, что средства поступили на его счёт.

− И что же это?

− После войны он выучился на климатехника и семьдесят лет отпахал на коммунальные службы Сидонии. Есть данные, что после выхода на пенсию, он продолжил оказывать услуги частным образом, но сохранил контакт со своими прежними коллегами и начальством. Как климатехник со связями, он имеет доступ во все купола, даже в законсервированные. У него, наверняка, есть электронные коды ото всех служебных помещений и технических каналов, связывающих купола между собой. Этим и объясняется его неуловимость. Документы, подтверждающие его профессиональную деятельность, оранжевый плащ и снаряжение климатехника превращают его в человека-невидимку, а статус ветерана войны и внушительный список государственных наград − так и вообще в ходячую икону. Уверен, если он и попадался на глаза полиции, они отпускали его сразу и без малейших подозрений.

− Ловко устроился гад, − с ненавистью поцедил Беккет.

− Это ещё не всё. Я как раз подхожу к главному, − снова заинтриговал его Урквин.

− Да что ещё?

− Тридцать лет назад, сразу после выхода на пенсию, Потапчук поступил в частную лётную академию. Он получил лицензию пилота, дающую право на покупку и пилотирование орбитальных шаттлов. У него долгое время был грузовой туер, на котором он бомбил по всему северному полушарию и даже гонял на Фобос и Деймос, обслуживая живущих там богачей.

− Что значит «бомбил»? − напрягся Сэм. − Он же не на бомбардировщике летал?

− Нет, конечно. Это значит, что Захарий подрабатывал частным извозом.

− А, − облегчённо вздохнул детектив.

− Так вот, чуть больше месяца назад, сразу после очередного целебного визита к Клементине, он продал свой орбитальный грузовик.

− Зачем продал?

− Непонятно. За последние два десятилетия Захарий несколько раз попадался на контрабанде корабельных запчастей, но всякий раз выходил чистым из воды благодаря своим связям и статусу героя войны. Судя по всему, на чёрном рынке подержанных кораблей у Захария есть крепкие связи. Возможно даже, что он специально занимался контрабандой только для того, чтобы эти связи заполучить.

− У Потапчука есть лицензия на междупланетные перелёты? − спросил Беккет.

− Нет, конечно, − ответил Урквин. − Там, в отличие от орбитальных перелётов, которые считаются уделом пилотов-любителей, действует строгое ограничение по возрасту. Сорок пять лет. Естественно, ваш старик оказывается не у дел. Однако, стоит учитывать, что человек, способный раз в пять лет пройти проверку навыков пилотирования на лётном тренажёре, чтобы продлить лицензию, как минимум сохраняет крепкое здоровье − всё-таки тренажёр имитирует рабочие нагрузки до десяти Джи.

− Старик действительно в хорошей форме, а вот за его рассудок я бы не поручился, − Сэм задумчиво закусил губу и озвучил риторический вопрос. − Интересно, зачем ему всё это было нужно, и зачем он продал свой корабль?

− Пока что версий нет, − пожал плечами Урквин. − Возможно, это часть некоего плана. У меня слишком мало входных данных, чтобы выстроить достоверную гипотезу. Единственное, на что я бы обратил внимание − ещё при своей первой жизни Клементина оживляла Потапчука семнадцать раз. Не думаю, что они подружились, ведь для неё это был сплошной конвейер из трупов, но одно скажу точно − у них обоих была возможность друг к другу присмотреться. На данный момент, Захарий − один из тех немногих людей, кто знал Клементину ещё до гибели «Космодамианска» и дожил с этим знанием до наших дней. Возможно, ему известно о ней нечто эксклюзивное. Какой-то секрет, имеющий отношение к её первой жизни... Эй, Сэм, ты как считаешь?

− Если бы я только знал, − сокрушённо покачал головой Беккет. − Есть ещё какая-то информация?

− Вот теперь всё, − ответил эксперт.

− Тогда пока, Грегор, и ещё раз спасибо за помощь, − попрощался с аналитиком Сэм.

Минут десять он ходил по комнате, собираясь с мыслями. Глупо было бы звонить Клементине без подготовки и задавать вопросы в лоб. Всё-таки, Сэм всё больше убеждался, что с ней не всё так просто. Вся эта история дурно пахла. Что-то важное, произошедшее сто лет назад на «Космодамианске», круто изменило судьбы сразу многих людей − Клементины, Саломеи, Петы, обоих протопресвитеров и Захария Потапчука... и что-то значительное вновь приключилось тридцать лет назад. Тридцать лет − он уже несколько раз слышал эту дату за время расследования. Снова была замешана та же компания − Клементина, Саломея, Пета, протопресвитеры и Захарий. «Часть некоего плана», так сказал Урквин. Но что это за план, и кто его автор? Слишком много вопросов, и очень важно было не ошибиться и сформулировать их правильно. Ведь, как говорится, правильно заданный вопрос − это уже половина ответа.

Детектив набрал номер Клементины. Она ответила раза с третьего.

− В чём дело, Сэм? − спросила она. − Разве вы не должны отсыпаться перед операцией?

− Мне позвонил Урквин. Он изучает переданные ему списки. У него есть к вам вопрос.

− Что за вопрос?

− Скажите, вы знаете Захария Потапчука?

− Потапчук? − напрягла память святая. − Ах, да. Знаю, конечно. Милейший дедушка. Всегда много шутит, когда ко мне приходит. Цветы приносит. Он был у меня не так давно − недель пять назад.

− Как так получилось, что он попадает к вам на приём каждые десять лет?

− Ну, − Клементина тепло улыбнулась. − Во время войны он был орбитальщиком. Его убивали раз двадцать, и всякий раз я ставила его на ноги. Такие частые оживления, вообще, плохо влияют на психику. В общем, раз на десятый Захарий решил, что я его личный ангел-хранитель, повелительница или что-то вроде того. Естественно, после войны он не мог ко мне попасть, поэтому где-то раздобыл слабый источник радиации и наловчился раз за разом облучать себя до такого состояния, что у него начиналась лейкемия. Он довольно быстро попадал ко мне на приём, и я его исцеляла. Иногда дедушка может говорить всякие странные вещи, вроде того, что он, мол, мой рыцарь и непременно меня спасёт, но я научилась фильтровать его признания. В конце концов, он довольно безобидный старикан.