Гелена обычно путешествовала на кораблях класса “А”, которые в Василисиных услугах не нуждались, но знала, как популярны её заправки у космического народа. Она не сомневалась, что её братцы, особенно зануда Квентин, который любил порассуждать про этическую составляющую бизнеса, вложили в дело Глотовой не один миллион. Очень уж хорошо оба чуяли прибыль. Поэтому когда Василиса стала рассказывать, на каких принципах основывала свою империю, Гели не сделала ни одного замечания, просто слушала и поддакивала в нужных местах.
— Я смотрю, ты меня не осуждаешь, хотя не можешь не соображать, что я не раз нарушила законы Содружества, — заметила Василиса.
Вместо ответа Гели заметила:
— Я правильно понимаю, что семейка Ригел поучаствовала в становлении твоей сети? — Когда Глотова молча кивнула, добавила вскользь, — Осуждать предприятие, деньги которого составляют долю моего дохода, было бы глупо и недостойно. Мы, Ригелы, те ещё сволочи, но не лицемеры. Да и законы Содружества… Сегодня они одни, завтра другие, их можно переписать под веяния времени, но вот законы совести не меняются.
— Я ещё по романам поняла, что ты — классная баба, — усмехнулась Василиса, — Но надо же было проверить, поэтому я тут перед тобой разболталась. А теперь к делу. Я насчёт наших мальчиков.
У Гелены перехватило дыхание. Она на мгновение зажмурилась, чтобы прийти в себя, а затем переспросила:
— Насчёт мальчиков? А что с ними не так?
— С ними всё не так! — рыкнула Глотова, — У них даже документы фальшивые, купчие, выданные на роботов-андроидов. Но видит Бог, они не роботы! Мой Феличек, он человек получше прочих! И твой красавчик тоже! Да и остальные… Я пока видела только пятерых, если не считать беднягу Ланса, который лежит в медикапе, но уверена: все они — нормальные парни.
— Пятерых? — изумилась Гелена, — А кто пятый?
— По-моему, его звали Фердинандом, — наморщила лоб Глотова, — Парочка моему Фелику. Такой же красавец, просто одно лицо, но ростом чуть пониже и посубтильнее будет. Понимаешь, я приехала к шапочному разбору, почти всех мальчиков уже увезли. Меня приятельница притащила, она купила себе рыженького, выбрала ещё по сети и оплатила заранее. А твоя сестра ей намекнула, что есть невостребованные, вот я и заинтересовалась. Хотела просто посмотреть, но сердце не выдержало. Как увидела… Их тогда всего четверо и оставалось, но меня предупредили, что красавчик-блондин уже занят, самый мелкий тоже, я на них и смотреть не стала. А Фелик с братом сидели рядом, такие красивые и совершенно одинаковые… ну, мне тогда так показалось. А потом он вдруг поднял на меня отрешённо-спокойный, равнодушный взгляд и я пропала. Поняла, что отдам всё на свете, лишь бы этот парень смотрел на меня иначе. И отдала. Деньги, естественно. Ариана их недёшево продавала. Но я бы и вдвое заплатила, поверь. Ты, кстати, много за своего Ариэля отдала? — вдруг, ехидно прищурившись, спросила она.
— Нисколько, — без раздумий ответила Гели, — Ариана мне его просто подарила. Я бы ни за что не стала покупать человека. Что я, рабовладелица? Это просто дикость какая-то, то, что устроила моя сестра.
Василиса рассмеялась.
— Дикость? Она просто отбивала вложения. Как я поняла, вытащить парней оттуда, где их держали, раньше, чем их пришли уничтожать, стоило дорого. Так что Ари молодец. Но просто раздавать мальчиков по девочкам она не стала, умничка. Заставила платить деньги и изучать документы, чтобы ценили и берегли. А то бы сейчас их уже не было в живых, а счастливые возлюбленные сидели бы по тюрьмам. Я тогда это сразу сообразила, поэтому и решила принять участие в спасении парней. Ведь это была именно акция спасения. Но совершенно не представляла во что это для меня выльется.
Про акцию спасения Гелена сейчас и сама понимала. Но что имела в виду Василиса, говоря, что не представляла, во что это выльется? Как бы в ответ на этот вопрос, Глотова продолжила:
— Я тогда привезла Феликса к себе в резиденцию на Глиссе, выделила ему комнату, закупила всё необходимое, вручила карточку и пароль, чтобы он мог заказать недостающее, и улетела по делам. Знаю, многие сразу потянули мальчиков в постель, но мне было неловко. Он такой молодой и красивый, а я старая коряга. Решила: пусть живёт, от меня не убудет. Места в доме навалом, а столько денег тратить, как сыночек мой, парню, выросшему на закрытой базе, просто не дано. Он и слов-то таких не знает. Но, сознаюсь, он мне очень понравился. Вёл себя сдержанно, с достоинством, которое не у каждого благородного найдётся, ничего не просил, за всё благодарил. Я через неделю вернулась и мне доложили, что парень скромный, воспитанный, чистоплотный. На второй день сам спросил, чем ему заняться, и с тех пор стал помогать по дому. А ещё регулярно тренироваться в моём спортивном зале. Тут мне интересно стало. Я-то, чтобы похудеть, завела себе всяческие тренажёры, но только некогда мне было этим заниматься. Но когда услышала, что он как раз сейчас там… Напялила на телеса спортивное обмундирование и потащилась посмотреть на своё приобретение. Он обрадовался, когда меня увидел, и тут же разработал программу занятий. Мол, госпожа, для того, чтобы хорошо себя чувствовать и быть в отличной форме, вам необходимо заняться собой. Упражнения, нагрузки, массаж, баня… Прямо личный тренер. Что смотришь? Я с Феликом уже пятнадцать килограммов сбросила. Сначала в спортзале, ну а потом и в постели. Они же, бедолажки, на этой своей базе женщин не видели. А потенциал там ого-го какой! Я вот так дней пять с ним позанималась, а потом припёрлась к нему в душ голая… Ну, и понеслась душа в рай. Пять десятков лет прожила, а не знала, что такое счастье. Понимаешь…, — она вдруг задумалась, пытаясь сформулировать, — Он ведь меня видит! Не деньги мои, не власть, не возможности: меня, такую, как я есть. Заботится, бережёт, — Василиса смахнула непрошеную слезу, — Ему плевать, что я старая и толстая, и неважно, положила я ему деньги на счёт в этом месяце или нет. Не знаю, то ли от воспитания, то ли ещё почему, только вижу: я для него — одна-единственная. Царица! У меня трое мужей было, всех выгнала, потому что им не я была нужна, только и думали, как до денег моих добраться, можно подумать, они мне с неба падают. Думала, до смерти одна доживу. А тут Феличек… Детей от него не может быть… И хрен с ним! Какие в моём возрасте дети?
Василиса шумно выдохнула и замолчала. Гелена осторожно спросила:
— А ты думала о том, чтобы его как-то легализовать?
Глотова повернулась к ней всем телом:
— Вот! В точку! Я уже месяц ни о чём другом не думаю! Сначала хотела купить ему документы, но никак не могла решить, как это лучше сделать. У меня все резиденции в таких местах, куда по подложным генетическим картам не въедешь. А бумаги на андроида — это такое, такое… Он же совсем бесправный получается. Даже на Глиссе на него косо смотрели. А ведь он человек! Самый настоящий! Не хуже, а лучше других! Гораздо лучше! Да посмотри: все они замечательные! Сравни, например, того же Алана с его Беранжерой! Кто из них человек? На мои глаза — он! Она — коза пустоголовая, курица тупая. Только у неё все права, потому что её мама, такая же дурища, родила, а бедный мальчик выращен в искусственной матке.
Гелена готова была подписаться под каждым словом, сказанным Василисой. Она сама точно так же думала! Последнее время из-за непонятных действий вокруг созданных Калле клонов эта проблема отошла для неё на задний план, но никуда не делась. Возможно, сейчас было не лучшее время, чтобы добиваться для ребят гражданских прав, но высказать своё мнение и заодно заручиться поддержкой такой влиятельной персоны, как Василиса, никто не мешает.
— Я с тобой согласна, — произнесла Гелена и обвела глазами всех, кто сидел в катере, — Парни достойны занять своё место в человеческом обществе. В принципе я об этом думала и даже пыталась изучить вопрос. Понимаешь? Они — лучшие. На самом деле лучшие, без дураков. Красивые, умные, уравновешенные, не агрессивные. И их всего шестнадцать. Думаю, вполне можно провести закон, который наделит их правами. Если бы их было больше и они могли бы размножаться, то потребовались бы расширенные парламентские слушания, пошли бы статьи и передачи… Обыватели перепугались бы, стали орать и ничего бы не вышло. Им ни за что не объяснить, какие наши мальчики хорошие. Но… шестнадцать человек на всё содружество, которые гарантированно не дадут потомство… такой закон можно будет провести тихо, под сурдинку, как частный билль… Наделение гражданскими правами с поимённым перечислением, как если бы они прибыли из Кайтея, например.
Пока она говорила, глаза Глотовой становились все больше и круглее. Рассуждения Гелены явно поразили миллиардершу. Наконец она её перебила:
— Слушай, Гелена, я представить себе не могла, что ты такая умная. Соображаешь в сто раз лучше моего адвоката. Тот только пугать законами горазд. Откуда ты знаешь про частные билли?
Гели махнула рукой.
— Это просто. Лет пятнадцать назад в Кайтее были серьёзные проблемы и оттуда бежали учёные. Там их преследовали, а здесь им грозили неприятности, если бы кайтейские власти узнали, куда они делись. Наши же не хотели портить с Кайтеем отношения, но и учёных отдавать на поругание тоже желания не было. Вот их и легализовали частными биллями. Там значились лишь имена и возраст, причём имена были вымышленными. Джон Смит, Пётр Петров, а на самом деле Сун Ли, Касаки Кайто или Али Аббас. И со мной, и с моим мужем Карлом Йенссоном работали такие люди.
Глотова кивнула и задумалась. Потом сказала:
— Надо же. Я так себе представляла: раз писательница, хорошо пишет про чувства, то и сама живёт в мире чувств, а мозгами владеет постольку поскольку. Ошибочка вышла, ты уж меня извини. Значит, частный билль… Не могу сообразить: то, что нас похитили, а затем мы сбежали, это для дела легализации хорошо или плохо?
Да, госпожа Глотова умела задать вопрос так, чтобы поставить собеседника в тупик. Гели надолго замолчала, пытаясь осмыслить всю имеющуюся информацию. В это время сзади завозился казавшийся дремлющим Алан. Он наклонился вперёд и тронул Василису за рукав.
— Уважаемая госпожа, я случайно слышал, что вы сейчас говорили. Как вы думаете: если нам дадут гражданские права, я смогу сам выбрать, где жить и чем заниматься?
Женщина хмыкнула:
— Думаю, да. Только есть один момент… Ты должен будешь госпоже Дотье хренову тучу денег. Она ведь оплатила твоё освобождение с базы.
Юноша выпрямился и глаза его сверкнули:
— Меня радует то, что я от вас услышал. Это справедливо. У меня есть профессиональные навыки, так что работать и зарабатывать я смогу. Костьми лягу, но выплачу госпоже Беранжере то, что она на меня потратила. Это мой долг. Но зато жить с ней и слушаться её бредовых приказов меня никто не заставит.
Василиса хмыкнула:
— Не так быстро, мой мальчик. Пока мы добъёмся, чтобы вас всех признали полноправными гражданами, а не опасными результатами незаконного эксперимента, пройдёт уйма времени, в течение которого тебе придётся оставаться с хозяйкой. На сегодня только она — гарант твоей безопасности. Относительной, конечно.
Алан потупился.
— Да, я понимаю. Но если есть надежда, мне легче будет терпеть. Она неплохая, госпожа Беранжера, и ко мне очень хорошо относится, но какая же глупая! На нашей базе таких не было и мне удивительно.
Гелене стало вдруг смешно. Действительно, на тайной базе, где проводились секретные эксперименты, полную дуру никто бы держать не стал, вот бедному Алану и не пришлось ознакомиться с психологией, философией и внутренним миром таких, как она. Гели вспомнила всё, что знала о госпоже Дотье. Кажется, престарелый Гийом женился на своей секретарше после того, как она прослужила у него в офисе пару недель. Да и взял её на работу явно за красоту и с дальним прицелом.
В любом научном центре Беранжере не удалось бы получить должность выше секретутки, а такие в научных учреждениях не задерживались. Там этим охотницам за крупной дичью нечего было ловить, да их туда и не брали. Обычно они проявляли чудеса сообразительности в том, что касалось получения в мужья богатого идиота. А как ещё назовёшь мужчину, который вдруг вместо головы начинает думать совсем другим местом? Но стоило захомутать такого, как функция мозга немедленно отключалась. Обычно красавицы вроде Беранжеры ходили от одного богатого мужа к другому: все по очереди влюблялись в красоту и завидовали счастью товарища, но мало кто из мужчин мог долго терпеть рядом с собой подобное умственное недоразумение. Гийом Дотье просто не успел передать жену следующему желающему, умер. Беранжера дошла до идеала: она осталась богатой вдовой. Сейчас ей не надо было охотиться за деньгами, у самой полно, и дамочка расслабилась, позволила себе прихоть в виде красивого мальчика.
Только мальчик-то непростой.
Как вышло, что Ариана пригласила эту недалёкую особу принять участие в распродаже таких опасных с точки зрения закона ребят, как Алан и другие?
Кажется, эта мысль пришла на ум не одной Гелене. Василиса заметила, что Ариана больше не спит, а прислушивается, и позвала её:
— Эй, прекрасная госпожа Марсдон-Ригел, иди-ка сюда, есть разговор.
По знаку Глотовой Алан поменялся с Арианой местами и тут же Василиса вцепилась в неё как репей:
— Ари, как ты догадалась продать этого славного парнишку, — она ткнула пальцем в Алана, — такой, как эта дура Беранжера? Она же для него просто опасна! И вообще! Дело-то надо было делать в строжайшей тайне, а тут такие индивидуумы! Подобные курицы органически не способны держать язык за зубами. Зуб даю: на нас вышли по наводке таких, как она, если не самой Беранжеры.
Ариана покаянно вздохнула:
— Так вышло. Я торопилась:, покупателей искала впопыхах. Конечно, ты права: надо было тщательно подбирать парням хозяек и заранее им объяснять все нюансы. Но мне наступали на пятки. Приходилось привлекать тех, кого я лично знаю, но их было недостаточно, да и круг общения у меня за последние годы изменился. А вот уже они привели подруг… В общем, каких привели, таких привели. Но не всё так плохо: ты-то сама ко мне тоже случайно попала. А Ариэля я с первого дня решила отдать Гелене как из-за её мужа, так и из-за характера: она из тех, кто будет ругаться, но бездомного котёнка на улицу не выбросит.
Гелена подала голос:
— Ари, похитили не только нас. Судя по всему, там, куда мы летели, уже находятся как минимум четыре пары. Так что давай, колись. У тебя должен быть список.
Ариана с готовностью включила виртуальный экран своего комма.
— Есть, конечно. Не знаю, чем это нам поможет, но вот…
Она развернула таблицу, в которой против каждого мужского имени стояло женское, а ещё значилась сумма.
Василиса насмешливо хмыкнула.
— Остаточки мне продавала, а не постеснялась наивысшую цену выставить. А я заплатила не торгуясь.
