Часть первая Дневник Тринадцатого Императора

Стреловидные снаряды в эпоху дымного пороха. Документальные подтверждения о употреблении стреловидных снарядов для ствольного огнестрельного оружия относятся к 1588 году — в переписке сэра Френсиса Дрейка с Тайным советом есть заказ, в котором последний заказал сэру Дрейку 200 стрел к мушкетам с пробками (род поддона) для них. Стреловидные снаряды для специальных длинноствольных мушкетов (называемых "карриер"), употребляемых только во флоте, назывались кворрелами ("guarreaux").

В ракетно-артиллерийском КБ полигона Пенемюнде PeenemЭnde-Heeresversuchsanstalt к концу Второй мировой войны немецкий конструктор Гесснер (Hanns Gessner) сконструировал серию стреловидных оперённых снарядов индекса PPG (PeenemЭnder Pfeilgeschosse)[1] к гладкоствольным стволам калибра 310 мм фирм "Крупп" и "Ханомаг", устанавливаемым на лафете 28-см сверхдальнобойной железнодорожной установки К5(Е). 310-мм осколочно-фугасный стреловидный снаряд индекс Sprenge-Granate 4861 имел длину 2012 мм и массу в 136 кг. Диаметр тела стрелы составлял 120 мм, количество перьев стабилизатора — 4 шт. Начальная скорость снаряда 1420 м/c, масса разрывного заряда 25 кг, дальность стрельбы 160 км. Снаряды применялись против англоамериканских войск в боях у Бонна.

Не попавший в цель БОПС, имеющий малое аэродинамическое сопротивление, способен улететь на расстояние от 45.0 до более 50 км от дульного среза орудия. Диаметр тел БОПС без оперения колеблется от 40 мм в старых моделях до 22 мм и менее в новых перспективных БОПС с большим удлинением. Удлинение БОПС постоянно увеличивается и составляет от 10 до 30 и более. Скорость БОПС также ограничена величинами в интервале 1500 — 1800 м/с и зависит от конструкции артиллерийских орудий и боеприпасов к ним.

Согласно опубликованным данным, увеличение удлинения полётной части до значения 30 позволило повысить относительную толщину пробиваемой гомогенной катаной брони RHA (отношение толщины брони к калибру пушки) до значений: 5 в калибре 105 мм, и 6,8 в калибре 120 мм.

В 1942 г, фирмой "Рейнметалл" было создано зенитное орудие GerДt 65F калибра 152 мм с гладким коническим стволом и стреловидным оперённым снарядом, имевшим начальную скорость в 1200 м/c. Досягаемость такого снаряда по высоте достигала 18 км. Это орудие стало прототипом в процессе конструирования гладкоствольных пушек и стреловидных оперённых подкалиберных снарядов для противотанковых и танковых пушек в СССР.

Гладкий ствол менее подвержен эрозии пороховых газов, а его срок службы примерно в два раза выше, чем у нарезного. Здесь также стоит отметить, что при высоко интенсивной стрельбе ствол быстро нагревается, вследствие чего, прогибается, что приводит к повышенному рассеиванию снарядов. Главный плюс — это то, что производство гладкоствольных пушек обходится дешевле. В то же время гладкоствольные орудия не лишены недостатков, главные из них связаны с боеприпасами. Номенклатура снарядов к таким пушкам более ограниченная, чем к нарезным, между тем, я не считаю это такой уж большой проблемой, хотя снаряды гладкоствольных орудий для стабилизации траектории имеют оперение, что на 8-10% снижает массу взрывчатого вещества.

Тридцать восьмая запись в дневнике ЕИВ Николая Второго.

Эта запись сделана по чужим сказкам, можно сказать реконструкция событий.

Из Питера с грузом продовольствия для поселений в Русской Америке вышел барк "Купец Хаминов", что бы обогнув мыс Горн, через пол года достичь цели. Капитан корабля, очень молодой человек, недавний выпускник Морского корпуса, но уже совершивший свою первую кругосветку Гильтебрандт Яков Аполлонович. Он нёс вахту и размышлял о своём назначении, о жизни, о задании и не совсем обычном грузе.

Датские проливы, требуют пристального внимания, а судно хотя и парусник, но водоизмещения значительного. Встреча и разговор с Е.И.В. накануне отплытия, о важности миссии и ценности груза. Несколько сотен казаков на борту. Слов нет, люди дисциплинированные, ответственные, но к морской болезни податливые. Правда, уже почти все стали себя лучше ощущать. Всё это, вносило некоторое беспокойство. Опять же отлично подобранная команда, но без формы. Непривычно как-то. Да ещё встреча на Мадейре с каким-то каботажником "Глория", у него ещё часть груза добрать надо.

Ночью, в Марселе (порт на Юге Франции) шла загрузка старенького пароходо-фрегата "Глория", он частенько бывал в районе Лазурного побережья. На этот раз грузили длинные деревянные ящики, окрашенные в непонятный цвет. Ящики стояли на причале рядом, складированные штабелями вдоль пирса. Как загрузили две сотни ящиков первого штабеля, устроили перекур. Затем всё повторилось и ещё две сотни похожих ящиков перекочевало в трюм торгаша.

Документы были оформлены и судно, отвалив от причала, направилось в сторону Гибралтара. Где-то там за Геракловыми столбами надо встретиться с парусником со странным названием "Купец Хаминов". Что за парусник? Войдёт ли в него груз, всё-таки четыре сотни ящиков. Груз серьёзный. Две тысячи винтовок господина Шасспо и три миллиона патронов к ним.

Старый контрабандист немного волновался. Через три дня вблизи Мадейры встреча. Точку встречи он всегда выбирал сам. Выбирал с учётом опыта, нюха и чего-то ещё, что обеспечивало везение.

Штурман "Глории" разбудил своего капитана, как было договорено за два часа до полуночи. Судно уже подходило к району встречи, а в этих водах всё возможно. Торговые пути пролегали значительно южнее, ближе к Канарским островам. Была объявлена повышенная готовность, впрочем, все и так хорошо знали свои места и обязанности. На Норде мелькнул огонёк, потом ещё раз. Минутная пауза и снова два мигания. Дав ответный сигнал, двинулись в сторону условных огней. Через час с четвертью, стала проявляться тёмная громада парусника. Я-то волновался, насчёт груза, да в это судно три "Глории" поместится и ещё место останется. Странные эти русские, но люди хорошие и платят хорошо. Как таким не помочь? Успешно закончив перегрузку с борта на борт почти перед рассветом, и пожелав друг-другу счастливого плавания, суда разошлись, каждый своим курсом.

* * *

*

Осеннее утро в Питере, не самое приятное время года. Ба! Да я проспал! Вот не задача, вместо шести утра, уже почти восемь. Что за сон странный, какой-то приснился. Всё вроде, как на яву. Действующие персонажи все знакомые и вполне реальные. Только с десяток дней назад мой (наш) второй барк пошёл на Аляску. Ладно, потом будем разбираться. Сейчас быстро зарядка, душ.

Где там самовар, что-то его не слышно. Не выкипел бы, нет, всё хорошо, угли вовремя закончились, новых подкинуть. Теперь подождать. Ну, вот и чай поспел!

Пьём чай. Смотрим поминальник. Дел не в проворот....

Ого, уже почти десять.

Вот уже и Сабуров и верный мой адъютант Володя в приёмной появились.

— Доброе утро, господа!

— Что там у нас на сегодня? Андрей Александрович?

Мгновенная заминка Сабурова, и я понимаю, что что-то или кто-то мешает ему распланировать день. Он для меня с некоторых пор, почти как открытая книга. Да и не только он. Кажется, я уже знаю, что сейчас будет сказано. Записываю одно слово... переворачиваю бумажку надписью вниз.

— Ваше Императорское Величество, тут Григорий Иванович Бутаков, он очень просит об аудиенции.

Переворачиваю бумажку, на ней скорописью карандашом корявая надпись Бут...Интересно?!

— Проси, всегда рад таких людей видеть!

Через несколько минут мы уже беседуем в моём кабинете.

— Что вас так встревожило, дорогой Григорий Иванович?

Беспокойный адмирал, рассказал, что получено сообщение от военно-морского атташе, французы ввели в состав флота новый броненосец "Сольферино", а в Британии спущен на воду броненосец "Каледония", ожидается его вступление в строй в июне 65 года. Я перевел дух. Ну, слава Богу, значит, пока ничего серьёзного не случилось. Эти супердорогие мастодонты моим планам не угрожали.

Потом Бутаков говорил о серьёзном артиллерийском вооружении этих кораблей, о мощности их машин, о суммарном залпе и ещё о чём-то, что так нравиться военным....

Заметив отсутствие интереса на моём лице, он вдруг остановился и замолчал. Я тоже молчал, потом взял чистый белый лист бумаги, сел рядом с адмиралом и стал считать:

Стоимость брони, стоимость орудий, стоимость, стоимость, стоимость и.т.д. Подведя черту под длинной колонкой, я поставил итоговую цифру 25.000.000 рублей.

— Нет у нас столько денег в бюджете. Если брать кредиты, то цифра 25, превратится в цифру 30. Но и это ещё не всё. Нам надо закупать 80% вот из этого столбика. Это значит, что деньги эти пойдут на развитие экономики наших "друзей", а мы опять в интересном положении окажемся.

— Что же делать?

Произнёс Григорий Иванович, совсем потерянным тоном.

— А давайте ещё раз на Ладогу проедемся и ещё в одно место. Прямо завтра с утра и рванём!

Так и договорились.

Теперь навалятся другие государственные дела, которые я не любил и часто их игнорировал, но были такие склочные и кляузные вопросы, где уже одного Сабурова, со всей его логикой и целесообразностью было не достаточно. Надо бы ему титул какой-то организовать. Это ещё позволит немного моего времени сэкономить. Позже с Маман посоветуюсь.

Утром, мы с Бутаковым были уже на заводе в Сестрорецке. Александр Павлович Горлов и Аксель Вильгельмович Гадолин "колдовали" возле своего экспериментально-тренировочного детища, шести дюймового орудия, построенного по чертежам (орудия GerДt 65F калибра 152 мм с гладким коническим стволом образца 1942 года), отредактированными с учётом несколько другого назначения. Снаряды для него делались в другом месте. Башенный конструктив, стоящий рядом, сразу выдавал будущее применение всего сооружения.

— Вот второй, экземпляр к отправке на полигон готовим, завтра первые стрельбы намечены.

Рапорт Горлова был сух и лаконичен. Было видно, что оба офицера устали, но детищем своим довольны, что-то завтрашние стрельбы на Волковом поле покажут.

Мы с адмиралом осмотрели смертоносное изделие, при этом Григорий Иванович, старался увидеть всё и расспросить сразу обо всём. Два часа длилась эта "экзекуция", пушкари уверенно отвечали на все вопросы, а когда разговор зашёл о дальности стрельбы, прозвучали цифры, которые повергли Бутакова в лёгкий ступор.

— 250-300 кабельтовых?

Ещё раз переспросил он, потом посмотрел на меня и закончил осмотр.

Потом мы долго ехали на Ладожский полигон. К вечеру, добрались до первых его строений. В окошках некоторых зданий горел свет. Сильнее всех светилось сооружение опытового канала для протяжки моделей. Туда и направились.

Иван Афанасьевич Амосов "пускал" свои кораблики. Рядом стоял Кутейников Николай Евлампиевич и ещё несколько человек, по виду студенты старшекурсники. Яркие керосиновые лампы с отражателями, закреплённые на стенах давали приличное освещение. В самом дальнем углу бассейна я заметил, аккуратно свернутые постельные принадлежности, свидетельствующие, о том, что некоторые тут и ночуют.

Исследуемая модель, с помощью трос-протяжки, буксировалась по всей немалой длине бассейна, а динамометр на лебёдке фиксировал усилие. Точнее массу усилий снимаемых в каждом опыте. От скорости, от волнения, от загрузки и чего-то ещё, что я уже и не упомню.

Тут снова проявился адмирал. Он в силуэте протягиваемой модели моментально разглядел военное судно. Профессионал, есть профессионал.

Мы со всеми поздоровались, чем правда немного повергли в шок студентов, но они быстро пришли в себя. Видимо разговоры о частом посещении полигона Е.И.В. имели место быть. Теперь они сами стали тому свидетелями.

Бутаков сразу же стал расспрашивать Амосова, о характеристиках будущего корабля. Всё было хорошо и интересно, пока не стали разбираться с усилием на динамометре. На вопрос Григория Ивановича ему, что-то ответил Николай Евлампиевич (я стоял достаточно далеко, потому не расслышал), что-то о масштабном факторе. Меня уже стала утомлять дотошность "беспокойного адмирала", завтра ещё предстояли стрельбы, а потом снова дворцовая рутина. Потому я и предложил заночевать прямо тут, а уже утром ехать на стрельбы.

Стрельбы на Волковом поле. Когда-нибудь, повелением Е.И.В., а может просто велением души и сердца, воздвигнем здесь монумент. Пока же Петровское детище ещё по своему прямому назначению послужит. Как назло видимость упала до четверти версты, но ветерок обещал, что она со временем улучшится. Только вот, сколько для этого ждать надобно будет?

Чтобы не мешать, мы с Григорием Ивановичем решили прогуляться. Отошли далеко, за разговором и не сразу заметили, как ветерок разогнал мряку, и стало проглядывать солнышко. Мы пошли обратно и успели как раз вовремя. Начальник полигона, мне как старшему по званию, отдал рапорт и пригласил пройти на наблюдательную вышку. Мы её из-за тумана сразу и не заметили. Теперь хорошо стали видны новые постройки полигона. Но нас интересовали стрельбы.

Снизу доносились команды, что-то выкрикивали дальномерщики, потом прошла команда в укрытие, потом после короткой паузы раздалось БУ-БУ-Х! Это оперённый снаряд на скорости 3М пошёл к цели, сразу многократно преодолев звуковой барьер. Стреляли долго и судя по всему успешно. Снаряды ложились кучно, дистанция на ослабленном заряде составляла 150 кабельтовых. На полную дистанцию на Волковом поле стрельнуть было негде. Точнее, стрельнуть-то можно, но снаряды будут лететь прямо в Ладожское озеро. Полигон надо удлинять!

Довольные мы ехали обратно. Дорогой в Питер обговорили многочисленные вопросы, потом разговор неожиданно свернул на прививочную кампанию во флоте от Оспы, Григорий Иванович, рассказал о тропической лихорадке, которая свирепствовала где то в Индо-Китае и другую "заразную" тему.

Уже подъезжали, когда я чётко сформулировал мысль.

— Лихорадка опасная болезнь. Температура у заболевшего растёт, достигает критической, после чего наступает, как правило, летальный исход. Броненосная лихорадка, также опасна для государственной экономики, как тропическая для людей. СТОИМОСТЬ ОДНОГО БРОНЕНОСЦА превышала ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ миллионов рублей.

— Кажется этого типа лихорадки, которая усиленно распространялась военными атташе Франции и Британии в начале 1860-х, России удалось избежать.

Тетрадь седьмая Дневник Тринадцатого императора

(конец 1864 года)

Историческая справка

Евгений Иванович Алексеев, (13 мая 1843 — 27 мая 1917, Ялта) — российский военный и государственный деятель, внебрачный сын Александра II. Окончил Морской кадетский корпус (1863). После окончания корпуса начал службу в 4-ом флотском экипаже и отправился в трёхлетнее кругосветное плавание на корвете "Варяг". Вернувшись на родину, был произведён в чин лейтенанта и переведён в 1-й флотский Его Императорского Высочества генерал-адмирала экипаж с назначением флаг-офицером к начальнику отряда судов в греческих водах , адмиралу Бутакову. Участвовал в ряде дальних плаваний, совершил три кругосветных похода. С 1903 г. — наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке. В этой должности проявлял крайнюю враждебность к Японии, поддерживая стремление русских промышленников утвердиться в Корее и подготавливая разрыв с японским правительством. 28 января 1904 г. был назначен главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке, после гибели адмирала С. О. Макарова до 22 марта непосредственно командовал Тихоокеанским флотом. Был награждён орденом св. Георгия 3-й степени. Целый ряд крупных поражений русской армии заставил правительство отозвать Алексеева с занимаемой им должности главнокомандующего: 12 октября 1904 г., после поражения на реке Шахе, он уступил место главнокомандующего генералу Куропаткину.