Слушавшие его стояли в некотором замешательстве, все, кроме Айана, которого все больше беспокоила наливавшаяся в лице горячая опухоль и сильная головная боль.
— Большей ереси я не слышал за все свое служение Церкви, — медленно проговорил Хосек, глядя на сердце демона в руках мага. — Но трудно что-то возразить на это, кроме того, что Церковь учит неукоснительной виновности магистров и магов в целом.
— Они на самом деле виновны, — Дайлен кивнул, незаметно для себя ввязываясь в беседу с ненавистным ему храмовником. — Как андрастеанин я осуждаю гордыню явиться к Создателю против его воли. Но как человек... сомневаюсь... до конца ли можно доверять бытующему мнению... обо всем этом. Быть может, Церковь Андрасте, так же, как и магистры, была просто... обманута или... введена в заблуждение? Кто вообще разнес весть о том, что магистры побывали в Городе? Кто слушал их, когда они вернулись? Мы все знаем с чьих-то слов, которые говорят о том, что в свою очередь слышали чьи-то уши зачастую — очень невежественные. И счастье, если уши слышали то же, что видели и глаза. Но, как правило, болтуны слышат только домыслы и байки, которые потом разносят всюду под видом правды, и баламутят народ.
— Капитан! — Ниалл в ужасе отшатнулся от все более распалявшегося Амелла. — Он творит непотребные речи. Он — хуже отступника! Отчего вы позволяете ему это?
— Я почитаю Создателя и благую Андрасте, — резко бросил мятежный Страж, и его темные глаза выцвели сине-белым. — Но это не значит, что я не могу задумываться об очевидных вещах, о которых не совсем все понятно!
— Дайлен, — негромко напомнил Кусланд. — Не теперь. Мы и так потратили много времени на сон капитана.
Амелл опустил голову, играя желваками. Как всегда, Командору он подчинялся беспрекословно. Наконец заметивший состояние Стража Ниалл окутал руку синеватым целительским свечением и несколько раз провел по его лицу — там, где пришелся удар о камень.
— Давай уже, клади эту штуку в... эту штуку, — наблюдая, как под пальцами мага с лица товарища спадает отек, попросил Алистер. — Если нужно убить еще одного демона, чтобы уйти отсюда — сделаем это и уйдем. Здесь людям не место.
Дайлен дернул щекой, видимо, окончательно смиряя желание продолжить разговор, и, повернувшись к последнему из четырех пьедесталов, возложил на него очищенное сердце демона.
В отличие от прочих, пъедестал вспыхнул мгновенно сверху донизу. На глазах у столпившихся вокруг него людей, объединяющие четыре островные точки линии соединились в одну, протянув лучи к главному острову, который тоже засветился тем же колдовским светом, что и прочие острова.
— Путь открыт.
Гости Тени переглянулись.
— Уверен, он нас ждет, — хмуро сказал капитан Хосек.
— Но не идти мы не можем, — в тон ему обрадовал Дайлен. — Скоро ему надоест ждать, и тогда он нагонит других демонов, которые скрутят нас в два счета.
— А сейчас не скрутят?
— Сейчас он наполовину в нашем мире и только что лишился своих приспешников. Это может ослабить его, — Амелл пожал плечами. — Командор, не смотри на меня так. Я понимаю в Тени и демонах немногим больше твоего. Не могу знать, с чем нам придется бороться на этом проклятом острове. Я сделаю для нашей победы все, можешь не сомневаться. Но я не Создатель, и даже не старший маг. И с высшими демонами мне до сих пор сталкиваться не приходилось.
— Не скромничай, Дайли. Ты куда сильнее всех старших магов вместе взятых, что топтались по коридорам Ферелденской башни Круга за последнюю сотню лет, — Хосек потер переносицу. — Командор?
— Тут нечего обсуждать. И ждать тоже нечего.
— Не нужно забывать, что нас ожидает не один высший демон, а целых два, — ненавязчиво напомнил Алистер. — Этот ваш... как там его... Ульрик?
— Ульдред, — поправил побледневший Ниалл. — Да поможет нам Создатель!
Часть 1 — 49.
Переход был мгновенным. Крепко взявшихся за руки людей вышвырнуло на покрытую жестким камнем твердь главного острова почти одновременно. Алистер поднялся первым, помогая Ниаллу, который упал, неудачно ударившись о колонну. Колонн было действительно много, хотя они не поддерживали ничего, будучи наставленными в беспорядке в разных частях острова.
Место, куда они попали, больше напоминало развалины замка или храма. То тут, то там высились остатки стен и колонн, сплошь из матового камня темных цветов. Казалось, лучше всего сохранился пол. Блестящий, выложенный пластинами, он вызывал опасения, ступив на него, подскользнуться. Той зеленовато-бурой пыли, в избытке устилавшей другие острова, здесь не было в помине.
— Сразу видно, что здесь живет хозяин, — громко, на весь остров, заявил Дайлен, рассчитывая на внимание демона. — Все его владения — жуткая дыра, а здесь — дыра, заполненная хламом!
Плита под его ногами с хрустом разломилась, и из нее взметнулись вверх языки холодного зеленого пламени, в единый миг охватившие тело мага. Спасаясь от нестерпимой боли, вызванной толи холодом, толи жаром, Дайлен с криком запрокинул лицо, и пламя вокруг него застыло уродливым переплетением стекла. Все произошло настолько быстро, что его спутники, в немом изумлении глядевшии на случившееся с Амеллом упустили мгновения, когда вырвавшаяся из-под стеклянных плит магия поразила их самих.
Спустя несколько мгновений все, кроме Ниалла, который не ступал на плиты, оставшись у колонн и излечивая поставленную при падении шишку, оказались в западне. Застывшее пламя не причиняло боли, но и не выпускало из стекляных объятий, не давая шевельнуться. Со стороны могло показаться, словно четверо людей вросли в камень.
— Дайлен! — резко бросил Айан, который, попытавшись в последний миг отпрыгнуть из колдовского огня, застыл в неудобной позе.
— Чего ты ждешь?
— Ничего, — севшим голосом отвечал смятенный маг, морщась и сцепливая зубы. — Я ничего не могу сделать.
— Не можешь?
— Что-то случилось с... с моей связью с Тенью. Это стекло... как будто бы отгородило... я... едва слышу Тень. Недостаточно даже, чтобы...
Он напрягся, и воздух перед ним сгустился, готовясь выплюнуть струю обжигающего огня. В лицо мага дохнуло жаром, взлохмачивая волосы. Однако самого огня вызвать не удалось. Дайлен оборвал попытку, но попробовать снова не успел. Изнеоткуда на его лоб опустилась костлявая и когтистая рука, мягко, но предупреждающе. Вслед за рукой перед стеклянной чашей появился ее хозяин. Высокий и худой остроголовый демон в длинной мантии чем-то мог напоминать человеческого мага, если бы не размеры. Удерживая голову Стажа-мага, демон обернулся, оглядывая прочих пленников, и демонстрируя им безгубый оскал впечатляющих клыков.
— Что это? — глухо прогудел он, поочередно глядя на каждого. Дайлен дернул головой, скидывая чудовищнул ладонь, на что, впрочем, демон не обратил никакого внимания. — Что тут у нас? Мятежные любимцы? Беглые рабы? О великий хаос... впрочем, это было ожидаемо.
Он прошелся между застывшими пленниками, касаясь лба каждого. Лица Айана и сэра Бьорна он изучал особенно долго.
— Я пожадничал, — пояснил демон с долей сожаления. — Набрал слишком много пленников и слишком мало помощников. Будь у меня время, я бы увеличил число моих помощников, но как я мог предугадать, что моими гостями будут настолько сильные сметрные? И сразу так много?
— Как тебе удалось оградить меня от Тени? — с ненавистью прошипел Дайлен, глаза которого горели синим лириумным огнем. — Теперь, когда мне наконец-то начало нравиться быть магом!
— Твоя связь с Тенью сохраняется, — заботливо пояснил демон, останавливаясь рядом с Хосеком. — Стоит только разбить мою магию. Впрочем, ты можешь попробовать магию крови... разумеется, если ты настолько силен, что умеешь творить заклятия, не выпуская ее. Ведь магия крови проистекает изнутри мага, а не из Тени.
Под обращенными на него взглядами Дайлен покраснел.
— Дыхание Создателя, да не пяльтесь вы так на меня! Я вам не тевинтерский магистр! Я не умею... не могу... того, что вы от меня ждете. Я не мог выучиться этому... по одной книжке... без практики... когда за мной... по пятам... ходили... полоумные храмовники!
— Веришь, Дайли, — маг не мог видеть, но прекрасно слышал насмешливый голос Хосека. — Я и так, как мог, создавал тебе условия учиться и постигать. Ты мог до утра сидеть в библиотеке даже после отбоя, тебя не трогали часовые, когда вы с дружком шатались ночными коридорами, ты мог беспрепятственно шастать даже к стеллажам с книгами, запретными для других учеников. Я был уверен, что пестую будущего Первого Чародея. Не моя вина, что ты оказался такой ленивой бестолочью.
Демон прислушивался к перепалке смертных, склонив голову набок. Трудно было что-то понять по страшной маске на месте его лица, но общий вид его выражал немалую заинтересованность.
— Прошу вас, продолжайте, — просительно прогудел он, убедившись, что маг умолк надолго, и переговариваться с храмовником дальше не собирается. — Мне интересны разговоры смертных. В них столько... жизни, столько... эмоций. Все это довольно... интересно и... вкусно.
— Он жрет силу наших чувств, — напомнил капитан, цыкая щекой.
— Ты хочешь нас убить?
— Убить? — демон подошел к Алистеру, впервые за все время заинтересовавшись им напрямую. — О, забыл, совсем забыл.
Королевская кровь. Нет, убивать — расточительство. Найду других помощников. Верну вас на место.
— Королевская кровь? — не понял Хосек. Он силился повернуть голову так, чтобы взглянуть на Алистера, но это ему не удавалось.
— Не твое дело, мерза... храмовник!
— Тише, Дайли. В это время твой враг — это демон, а не я.
— Демон! — Кусланд повел плечами, но, как и всех, стеклянные оковы держали, будто камень. — Демон! — он крикнул громче, привлекая к себе внимание. — Я слышал, вы любите заключать сделки со смертными.
— Да, — глубоко прогудел демон, поворачиваясь к Алистеру спиной. — Любим. Если есть в том выгода для нас. Если смертный имеет что-то предложить. У тебя ничего нет, избранный Создателем. Кроме твоего тела, которое мне не подходит. Впрочем, среди вас есть тот, с кем я был бы готов заключить сделку. Если он согласится.
Демон посмотрел на одного из своих пленников. Тот хмыкнул.
— И что же ты хочешь от меня? Мое тело?
— В мире смертных твое тело лежит у моих ног. Я могу занять его в любой миг, — демон праздности шагнул ближе, останавливаясь перед капитаном Хосеком. — Мне нужно не тело.
— Ну? Ты хочешь, чтобы я задавал вопросы, выпытывая у тебя, что тебе от меня нужно?
— Мне нужен страж, — помедлив, гулко сообщил демон. — Вы убили моих помощников. Должен найти других. Но уйти из мира смертных тоже не могу. Кто-то из магов стянет края Завесы и я не смогу вернуться. Я — высший, но когда мыслю по оба края Завесы — тяжело, я слаб. И если вас покину — магия моя ослабеет, истончится. Нельзя оставлять стихиария без присмотра. Нужен страж. Который присмотрит. Я покажу, как.
— То есть, ты хочешь уйти и оставить меня сторожить моих же товарищей? — не веря своим ушам, переспросил Хосек. Лица прочих невольных гостей демона выражали не меньшее удивление. — А что я получу взамен? Ты обещаешь дать мне проснуться?
Демон прошелся между пленников, приопустив голову. Это получилось у него почти по-человечески. Полы длинного диковинного одеяния волочились по стеклянным плитам пола, но бесшумно, словно не касаясь его.
— Есть ли смысл тебе просыпаться? — загудел он опять, заставляя морщиться тех, кто был к нему ближе. — Что тебе твое смертное тело? Я знаю — проклятие древнего существа, более древнего, чем многие создания Тени. Много лет ему противостоял. И убивал свою плоть. Боль и лириум сильно подпортили твою смертную оболочку. Без помощи магов-целителей жить недолго сможешь. И с помощью немного лет тебе осталось. Ты пьешь настои, которые перестают помогать. Причиняешь себе увечья, чтобы боль перекрывала тягу пороков, что не ослабевает со временем. При том калечишь мясо внутри себя, и лекари башни уже не в силах излечить его. Постоянные боли уже есть. Это предвестники разложения калечного мяса, глубоко внутри. Раньше ты помнил каждого мага башни, от рождения и до кончины. Мог читать на память трактаты древних. Теперь же временами забываешь, с какой стороны ложа ставил сапоги. Это лириум, которым злоупотреблял все долгие годы. Боли усилятся, память уйдет. Потом разум. Потом придет слепота. Ты быстро умираешь, храмовник, и знаешь об этом. Так скажи теперь — зачем тебе обратно?
Хосек молчал. Молчали и остальные. Глаза Амелла выцветали белым, что было признаком сильного волнения, но не злобы. Многие в Тедасе непонаслышке знали, что творит лириум с теми, кто его пьет. Судя по многим признакам, Хосек пил его, как воду. Если демон и приукрашал что-то, то немногое.
— Ну и что ты предлагаешь? — тише обычного поинтересовался сэр Бьорн. — Что? Убить меня здесь, чтобы я не разлагался там?
— Нет, — в гудении демона послышались первые нотки торжества. — Я предлагаю тебе остаться здесь и служить мне. Служи хорошо, и я сделаю тебя помощником.
— Ну, это уже ни в какие ворота не лезет!
— Ты дурачишь меня, демон, — вполне солидарный с Алистером, пробормотал храмовник. Он глядел прямо перед собой. — Демоны не берут в услужение смертных.
— Ты не обычный смертный, — повелитель праздности почти человеческим жестом похлопал его по стеклу над плечом. — Все вы не такие. Но твоя сила — в духе. Редкий смертный столько лет способен противиться проклятию древнего. Если все сделать правильно, со временем от долгого бытия в Тени ты можешь измениться. Сердце твое изменится. Оно будет пылать, и давать тебе силу вечности.
— Он станет демоном!
— Это невозможно, — если бы мог, Амелл покачал бы головой. — Так не бывает.
— Что вы знаете о Тени? — демон говорил все увереннее. Даже голос его, глухой и гулкий стал звучать четче. — Есть незыблемые вещи, есть те, что меняются. Я предлагаю сделку. Нельзя изменить ее условий. Вы все это знаете. Ты будешь жить здесь и сделаешься моим помощником, — повторил он еще раз, обращаясь теперь прямо к Хосеку. — Не сразу. Придется долго видеть сны. Но не те, что раньше. Мне подходят любые чувства. Боль и страдания я получу от других. Ты же сможешь сам делать свои сны. Я знаю — чувствую. Столько желаний, что подавлялись год за годом. Боль, яд самоотречение. И — страдание от того, что не всегда справлялся с собой. Здесь ты сможешь исполнить любое желание. Любая прихоть. Любой сон. Без осуждений. Без наказаний. Без страдания совести. Подумай. Долгая смерть там. Агония. И покой и умиротворение здесь.
Хосек молчал. Очнувшийся Айан снова завозился в своих стеклянных оковах.
— Тебе настолько понравились наши души? — мрачно поинтересовался он. — Что ты готов принять к себе смертного на таких условиях?
— Тень безгранична, — демон сделал движение, словно бы пожимая плечами. — Тварью больше, тварью меньше. Это не так важно, как кажется вам. Но и такие души, как ваши, попадают редко.
Он помолчал.
— Ты отмечен Создателем. Большая редкость, малая малость на множество смертных поколений. Создатель избирает и накладывает свое клеймо. Я вижу, вы нет. Отмеченный не сильнее, умнее, или достойнее. Он просто отмечен. Но это редкость, а редкость приятна. Он, — демон указал в сторону кусавшего губы Амелла, — стихиарий. Большая редкость, еще реже отмеченных. Пока он слышит Тень, вся Тень за него. Если бы довелось ему сделаться демоном, он стал бы высшим. И королевская кровь. Пусть даже пестованная неподобающе, она говорит за себя. Тот, в чьих она бежит жилах — всегда желанен. Пусть даже его собственная сила не так велика и... спит.