— Проклятье!
Я встала и принялась расхаживать, рассчитывая отвлечь себя, потому что от телевизора было мало толку. Если бы я сумела продержаться чуть дольше, до тех пор пока наркотик выйдет из кровеносной системы, я смогла бы придумать, как спасти себя и Лиссу, и тогда...
Лисса!
Не раздумывая, я проникла в ее сознание. Находясь там, я смогу на время отвлечься от собственных проблем. Может, тогда восстановление пойдет быстрее.
Лисса и ее спутники возвращались из королевского двора в более мрачном настроении, чем они туда отправлялись. В холодном утреннем свете перед Лиссой с беспощадной ясностью предстали события на вечеринке. Танцевать на столе — не самое худшее на свете, но, вспоминая другие вечеринки и сравнивая их с этим уик-эндом и тем, как она развлекалась в компании Эйвери, Лисса удивлялась себе. Иногда ей даже казалось, будто это происходит не с ней. И поцелуй с Аароном. Она, конечно, испытывала чувство вины, но это совсем другая проблема.
— Не тревожься ты об этом, — уговаривала ее Эйвери в самолете.
Все делают глупости, когда переберут.
— Но не я, — простонала Лисса. — Это так не похоже на меня.
Несмотря на заявление, она не отказалась выпить "мимозы" — коктейль, состоящий из смеси шампанского и апельсинового сока.
Эйвери улыбнулась.
— Мне, конечно, трудно сравнивать. На мой взгляд, с тобой все в порядке. Ты же не пытаешься сбежать с каким-нибудь человеком или некоролевским мороем.
Лисса улыбнулась в ответ и перевела взгляд на Джил, сидящую чуть впереди. Раньше с ней разговаривал Адриан, а сейчас она углубилась в книгу, больше всего озабоченная тем, чтобы держаться подальше от Рида. Он снова сидел с Симоном, и Лисса слегка удивилась, заметив, что страж подозрительно поглядывает на Джил. Может, Рид наплел ему, что девочка представляет собой угрозу?
— Ты о ней беспокоишься? — Проследив за взглядом Лиссы, спросила Эйвери.
— Просто не могу выкинуть из головы, каким взглядом она смотрела на меня этой ночью.
— Она совсем юная. Ее легко шокировать.
Лисса была согласна с Эйвери. Юная или нет, было нечто освежающе чистое и честное в том, что девочка выкрикивала тогда Лиссе. Джил напомнила ей меня. И Лиссе стало не по себе оттого, что такой человек думает о ней плохо. Она встала.
— Сейчас вернусь, — сказала она Эйвери. — Хочу поговорить с ней.
Джил явно удивилась, когда Лисса села рядом с ней. Она заложила закладкой страницу книги, которую читала, и искренне улыбнулась Лиссе.
— Привет.
— Привет. — Лисса выпила совсем немного "мимозы" и могла разглядеть ауру Джил — сочную зеленовато-голубую с прожилками пурпурного и темно-голубого. Хорошие, сильные цвета. — Послушай, я хочу извиниться за вчерашнее... за то, что наговорила...
Джил зарделась.
— Все в порядке, правда-правда. В смысле, бредовая ситуация, я понимаю, ты не совсем хорошо соображала на вечеринке. По крайней мере, так мне кажется. Я никогда не пила спиртного, мне трудно судить.
Джил всегда явно нервничала в таком "высоком" обществе и либо молчала, либо говорила много и сбивчиво.
— Да, ну... Мне следовало соображать до того, как я попала в эту ситуацию, И меня беспокоит то, что произошло с Ридом. — Лисса понизила голос. — На самом деле я понятия не имею, что с ним... но он вел себя неправильно.
Обе девушки поглядели на него. Он сидел, углубившись в чтение, но внезапно, как будто почувствовав их взгляд, посмотрел на Джил и Лиссу. Сердито посмотрел, и они тут же отвели взгляд.
— Уж это точно не твоя вина, — сказала Джил. — Ты же знаешь, там был Адриан, и все закончилось хорошо.
Лисса изо всех сил старалась сохранить бесстрастное выражение лица. Адриан сидел вне поля их зрения, но Лиссе почему-то казалось, что, если бы дело обстояло иначе, Джил с мечтательным видом смотрела бы на него. В последнее время Адриан заглядывался на Эйвери, и для него Джил не выходила — и вряд ли выйдет — из роли "младшей сестренки". Тем не менее не вызывало сомнений, что Джил потихоньку влюбляется в него. Лисса не могла не испытывать облегчения, что объектом интереса Джил стал Адриан, а не Кристиан, хотя и понимала абсурдность.
— Остается надеяться на лучшее, — сказала Лисса. — И на то, что никто не думает обо мне слишком плохо.
— Я — нет, — ответила Джил. — И конечно, Кристиан тоже не станет.
Лисса почувствовала смущение.
— Нет смысла расстраивать его. Я сделала глупость; мне с ней и разбираться.
Джил нахмурилась. Прежняя нервность вернулась, мешая ей заговорить.
— Но ты же должна... Ты должна рассказать ему правду.
— Это сущий пустяк.
Лисса удивилась, почувствовав, как внутри снова вздымается непредсказуемая волна гнева.
— У вас же серьезные отношения... Разве вы не должны быть всегда честны друг с другом? В смысле, не станешь же ты обманывать его.
Лисса закатила глаза.
— Джил, у тебя еще ни с кем не было серьезных отношений? Думаю, ты даже ни разу не ходила на свидания. Я не обманываю его. Я просто не рассказываю того, что расстроит его без всякого толка. Это не одно и то же.
— Нет, то же самое, — возразила Джил. — Он имеет право знать.
Я чувствовала, насколько убийственно для нее спорить с Лиссой, и восхищалась ее смелостью.
Лисса испустила раздраженный вздох и встала.
— Забудь. Я думала, мы можем поговорить как взрослые люди, но выходит, нет.
Испепеляющий взгляд, который она бросила на Джил, заставил ту вздрогнуть.
Тем не менее по возвращении в Академию Лиссу продолжало грызть чувство вины. Кристиан радостно встретил ее, обнимая и осыпая поцелуями. Она считала, что реакция Джил преувеличена, но при каждом взгляде на Кристиана вспоминала о поцелуе с Аароном. Неужели это и впрямь так непорядочно, как считала Джил? Подумаешь, случайный поцелуй, да еще под воздействием алкоголя. Тем не менее Лисса знала, рассказ огорчит Кристиана, а ей ужасно этого не хотелось. Она высказала свои сомнения Эйвери, и та согласилась, что делать этого не следует. Однако, глядя на нее глазами Лиссы, я чувствовала: Эйвери больше беспокоит, какой была бы эмоциональная реакция Лиссы, если бы у нее с Кристианом что-то было. Похоже, мораль ее волновала мало; побудительным мотивом служило желание защитить Лиссу.
Все, казалось, потихоньку рассеивается... до тех пор, пока позже Лисса не встретилась с Кристианом, чтобы идти на обед. Он подошел к ней в вестибюле ее спального корпуса, и лицо у него было чернее тучи, а светло-голубые глаза только что молнии не метали.
— Когда ты собираешься рассказать мне? — Потребовал он достаточно громко, чтобы на них стали удивленно оглядываться.
Лисса потянула его за угол и понизила голос.
— О чем рассказать?
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты провела свой уик-энд без меня, чтобы заигрывать с другими парнями.
Несколько тягостных мгновении она пристально смотрела на него. Потом до нее дошло.
— Джил тебе рассказала!
— Да. И мне пришлось чуть не клещами вытаскивать из нее правду. Во время наших практических занятий она почти расплакалась.
Лисса вспыхнула от гнева.
— Она не имела права!
— Ты не имела права. Ты действительно считаешь, что можешь чудить — и даже не рассказывать мне об этом?
— Кристиан, ради бога, просто глупый пьяный поцелуй. Шутливый, в порядке благодарности за то, что он спас меня от падения со стола. Он не значит ничего.
Кристиан задумался; у Лиссы мелькнула надежда, что он готов согласиться с ней.
— Он не значил бы ничего, — заявил он наконец, — если бы ты сама рассказала мне о нем. А не кто-то другой.
— Джил...
— Проблема не в ней. В тебе.
Лисса была потрясена.
— О чем ты?
— Я... — Внезапно у Кристиана сделался усталый вид; он потер глаза. — Не знаю. Просто... в последнее время все идет наперекосяк. Я не уверен... совсем не уверен, что смогу со всем справиться. Перед отъездом ты поругалась со мной, а теперь еще это...
— Почему ты меня не слушаешь? Дурацкая история ничего не значит! Даже Эйвери так считает.
— Ага, если Эйвери так считает, конечно, все в порядке, — с иронией ответил Кристиан.
Лисса вспылила.
— Что это означает, хотелось бы знать? Я думала, она тебе нравится.
— Нравится, да. Но мне не нравится, что в последнее время ты доверяешь ей больше, чем мне.
— Ты никогда не воспринимал как проблему то, что я доверяла Розе.
— Эйвери не Роза.
— Кристиан...
Он покачал головой.
— Послушай, у меня совсем пропал аппетит. Я не пойду на обед. Мне нужно подумать.
— И когда же мы теперь увидимся? — Взволнованно спросила Лисса.
Ее гнев сменился страхом.
— Не знаю. Позже.
Он молча ушел. Лисса ошеломленно провожала его взглядом. Ей хотелось перешагнуть через себя, броситься следом, умолять его вернуться и простить ее. Однако в фойе собралось слишком много народу, она не желала устраивать сцену — и навязываться ему тоже. Вместо этого она прибегла к единственному средству, которое у нее осталось: Эйвери.
— Не ожидала увидеть тебя сегодня, — заявила Эйвери, открыв ей дверь. — Что... Господи! Что случилось?
Она втащила Лиссу внутрь и потребовала все рассказать. Почти истерически рыдая, Лисса бессвязно поведала ей, что произошло с Кристианом.
— Я не знаю, что у него на уме! Он хочет разрыва? Придет ли он поговорить со мной позже? Или я должна пойти к нему? — Лисса уткнулась лицом в ладони. — О господи! Как тебе кажется, у него с Джил что-то есть?
— С малолеткой? Нет! — Воскликнула Эйвери. — Конечно нет. Послушай, тебе нужно успокоиться. Ты тревожишь меня. Вот увидишь, все уладится.
Эйвери действительно выглядела обеспокоенной; она вышла, чтобы принести Лиссе стакан воды, но потом передумала и налила стакан вина.
Сидя в одиночестве, Лисса разрывалась от разбушевавшихся эмоций. Она ненавидела то, что сделала. Чувствовала, что с ней происходит что-то неправильное. Сначала я отвернулась от нее, а теперь Кристиан. Почему она не может удержать своих друзей? В чем причина? Может, она действительно сходит с ума? Она чувствовала, что не владеет собой, что ее охватило отчаяние. И она...
Бам!
Совершенно неожиданно что-то вытолкнуло меня из головы Лиссы. Ее мысли полностью исчезли. Я ушла не по своей воле. Никогда, никогда со мной не случалось такого. Это напоминало физическое воздействие. Как будто передо мной внезапно опустилась стеклянная стена или силовое поле — и отбросили меня. Вмешалась внешняя, чужая сила.
Но что это? Может, Лисса? Насколько я знаю, она никогда даже не ощущала моего присутствия в своей голове. Вдруг произошли перемены и она вышвырнула меня? Или обуревавшие ее эмоции стали так сильны, что для меня не осталось места?
Я не знала, и мне это не нравилось. Когда это произошло, помимо толчка я испытала еще одно странное чувство. Что-то вроде вибрации, как будто кто-то проник в мой разум и пощекотал его. Еще были вспышки тепла и холода, но потом, как только меня вышвырнуло из головы Лиссы, все прекратилось. Такое... агрессивное воздействие. И почему-то... хорошо знакомое.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
К несчастью, я не могла вспомнить, когда прежде испытывала это чувство.
Учитывая все, что произошло со мной, сам факт того, что я его вообще вспомнила, можно считать поразительным. Мои воспоминания были раздроблены, но я старательно перебирала их, надеясь обнаружить, где я испытывала похожее щекотание в мозгу. Увы, ответ не приходил, и очень скоро эти попытки стали вызывать такое же чувство разочарования, как планы бегства.
Время шло, и до меня все отчетливее доходило, что мне позарез нужен план бегства. Отсутствие эндорфинов убивало, но зато проясняло мысль. Меня охватывало удивление, насколько безразличны мне были размышления о побеге. Едва позволив Дмитрию укусить себя, я распалась как личность. Потеряла более высокие приоритеты. Утратила силу и навыки. Стала слабой и тупой. Правда, не совсем. Если бы я полностью деградировала, то уже была бы стригоем. Слабое утешение, и все же — даже на пике кайфа какая-то часть меня продолжала сражаться и не уступала.
Осознание, что я не совсем ослабела, помогало. Так легче игнорировать свое тело, отвлекая себя с помощью телевидения и поглощения всего, что хранилось в маленьком холодильнике. Я даже нарочно долго не ложилась спать, в надежде измотать себя. Это помогло, и я заснула, едва коснувшись подушки, погрузилась в сон без сновидений.
Меня разбудило прикосновение скользнувшего в постель тела. Я подняла веки и взглянула прямо в красные глаза Дмитрия. Впервые за все время я смотрела на него не с любовью, а со страхом, но старалась скрыть перемену. Напротив, протянула руку и коснулась его лица.
— Ты вернулся. Я скучала по тебе.
Он поймал мою руку и поцеловал ладонь.
— У меня были дела.
Тень скользнула по его лицу; в уголке рта я заметила крошечный след засохшей крови. Состроив гримасу, я стерла ее пальцем.
— Я так и поняла.
— Таков естественный порядок вещей, Роза. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше. Вот только...
— Что?
Я отвернулась, снова раздираемая противоречиями. В его глазах вспыхнуло не только любопытство, но и — пусть совсем немного — беспокойство. Беспокойство за меня. И тем не менее всего мгновение назад я стерла кровь с его лица — кровь несчастной жертвы, чья жизнь оборвалась несколько часов назад.
— Я была в голове Лиссы, — заговорила я наконец, зная, что своим признанием не причиню ей никакого вреда. Как и Натан, Дмитрий знал, что она в Академии. — И... меня вышвырнуло оттуда.
— Вышвырнуло?
— Как обычно, я видела все ее глазами, а потом неизвестная сила, чья-то невидимая рука... вытолкнула меня. Никогда не чувствовала ничего подобного.
— Может, это новая способность духа.
— Может быть. Вот только... Я же приглядываю за ней регулярно и никогда не видела, чтобы она практиковалась в подобном умении. Или обдумывала это.
Он слегка пожал плечами и обнял меня.
— Пробуждение обостряет чувства и восприятие мира, но не делает тебя всеведущим. Я не знаю в чем дело.
— Конечно, не делает всемогущим, иначе Натан не зацикливался бы на местонахождении Лиссы... Зачем это? Почему стригои сосредоточились на пресечении королевских родов? Мы знаем, что они — в смысле, вы — одержимы этим, но почему? Какое это имеет значение? Жертва есть жертва, разве нет? И ведь большинство стригоев прежде были мороями.
— Сложно объяснить в двух словах. В основном на королевских мороев охотятся, потому что это порождает страх. В твоем прежнем мире королевская власть стоит над всеми. Они получают лучших стражей, лучшую защиту. — Он прав как никогда. — Если мы сможем добраться до них, что это означает? Это означает, что всем угрожает опасность. Отсюда страх, а страх подталкивает человека к глупостям, превращая в образцовую жертву.
— Ужасно.
— Жертва или...
— Да, да, знаю. Жертва или хищник.
Он слегка прищурился, по-видимому, недовольный тем, что его прервали.
— Есть и еще одно преимущество в погоне за лидерами мороев — нестабильность.
