Эдвард взял меня за руку — я не уставала наслаждаться гладкостью и приятной температурой его кожи — и помчался через задний двор к реке. Я следовала за ним, не прилагая при этом никаких усилий.
Любое физическое действие давалось мне без труда.
-Мы что, переплывем?— спросила я, когда мы остановились у берега.
-И испортим твое чудесное платье? Нет. Перепрыгнем.
Я озадаченно поджала губы. Река была метров пятьдесят в ширину.
-Сначала ты.
Эдвард погладил меня по щеке, быстро отошел на два шага от берега, разбежался и сиганул вперед с большого плоского камня. Я проследила за его молниеносным прыжком, в конце которого он сделал эффектный кувырок и скрылся в чаще на другом берегу.
-Хвастун!— буркнула я и услышала смех.
Я сделала пять шагов назад — так, на всякий пожарный — и перевела дух.
Почему-то мне опять стало страшно. Не за себя, а за лес.
Медленно, но верно во мне зрело осознание собственной мощи — мышцы наполнялись сверхъестественной силой. Я вдруг поняла, что если бы захотела прокопать туннель под рекой — зубами или ногтями,— это не составило бы большого труда. Окружающие предметы — деревья, кусты, камни, дом — вдруг стали казаться страшно хрупкими.
Понадеявшись, что у Эсми нет любимых деревьев вдоль берега, я сделала первый шаг. И сразу остановилась: узкий шелк разошелся сантиметров на десять вдоль ноги. Ох уж эта Элис!
Впрочем, она всегда относилась к вещам так, словно они одноразовые, поэтому ворчать, наверное, не будет. Я нагнулась, осторожно схватила края материи и, приложив как можно меньше усилий, порвала шов до самого бедра. Потом сделала то же самое с другой стороны.
Так-то лучше.
В доме засмеялись, кто-то скрипнул зубами. Смех шел с обоих этажей, и я сразу же узнала хрипловатый, грудной смешок из гостиной.
Выходит, Джейкоб тоже за нами наблюдает? Даже подумать страшно, что он сейчас думает. Почему он до сих пор не ушел? Я полагала, что наше примирение — если Джейкоб вообще сможет меня простить — произойдет в далеком будущем, когда я стану спокойнее, а он залечит раны, которые я ему нанесла.
Помня о своей несдержанности, я не обернулась, хотя и очень хотела взглянуть на Джейкоба. Нельзя, чтобы какое-то чувство завладело мной целиком. Страхи Джаспера передались и мне: перво-наперво я должна поохотиться, об остальном нужно пока забыть.
-Белла!— окликнул меня из леса Эдвард, его голос приближался.— Хочешь посмотреть еще раз?
Нет, я отлично все запомнила и не хотела давать Эмметту лишний повод смеяться над моим обучением. Физические действия должны выполняться инстинктивно, так? Я сделала глубокий вдох и побежала вперед.
Юбка мне больше не мешала, поэтому я в один прыжок очутилась у воды. Прошла восемьдесят четвертая доля секунды — однако этого времени хватило, чтобы мои глаза и мысли сосредоточились на прыжке. Всего только и нужно: оттолкнуться правой ногой от камня и приложить достаточное усилие, чтобы взлететь в воздух. Особое внимание я уделила не силе толчка, а своей цели, поэтому и ошиблась — хорошо хоть не угодила в воду. Пятьдесят метров пролетели слишком быстро...
Это было так странно, головокружительно, бодряще... но недолго. Уже через секунду я оказалась на другом берегу.
Я боялась, что густой лес помешает мне приземлиться, но деревья, наоборот, только помогли: мне ничего не стоило протянуть руку и ухватиться за удобную ветку. Я слегка покачалась на ней и спрыгнула на толстую ветвь серебристой ели — до земли оставалось еще метров пять.
Восхитительно.
Сквозь собственный восторженный смех я услышала, как ко мне бежит Эдвард. Я прыгнула вдвое дальше него. Когда он подбежал к моему дереву, глаза у него были изумленные. Я ловко спрыгнула с ветки и бесшумно приземлилась на носочки рядом с ним.
-Ну как?— спросила я, часто дыша от восторга.
-Здорово!— Хотя Эдвард одобрительно кивнул, его непринужденный тон не соответствовал удивленному выражению лица.
-Давай еще раз?
-Белла, сосредоточься, мы на охоте.
-Ах да,— опомнилась я.— Охота, верно.
-Беги за мной... если сможешь.— Сделав хитрое лицо, он бросился вперед.
Эдвард бегал быстрее, чем я. Ума не приложу, как ему удавалось переставлять ноги с такой невероятной скоростью. Впрочем, я была сильнее, и каждый мой шаг равнялся его трем. Поэтому мы вместе летели сквозь живую зеленую паутину, и я ничуть не отставала. На бегу я тихонько смеялась от восторга; смех ни капельки меня не отвлекал.
Наконец-то я поняла, как Эдварду удается не врезаться в деревья. Удивительное ощущение: баланс скорости и четкости. Я мчалась сквозь густую зелень так стремительно, что все вокруг должно было слиться в одну сплошную линию, однако же я различала каждый крохотный листок на маленьких ветвях самых небольших кустов.
Ветер раздувал мои волосы и порванное платье, и, хотя я знала, что так не должно быть, он казался мне теплым. Да и грубая лесная земля под босыми ногами не должна была казаться мне бархатом, а ветви, хлещущие по коже,— мягкими перышками.
Лес был полон жизни, о которой я и не догадывалась: всюду в листве кишели маленькие существа; когда мы пролетали мимо, они в страхе затаивали дыхание. Животные реагировали на наш запах куда разумнее, чем люди. На меня он в свое время произвел прямо противоположный эффект.
Я все ждала, что вот-вот начну задыхаться, но дышала по-прежнему легко и ровно. Я думала, мышцы скоро начнут гореть от усталости, однако по мере того, как я привыкала к бегу, сил только прибавлялось. Мои шаги становились длиннее, и я заметила, что Эдвард пытается не отставать. Когда он все-таки отстал, я ликующе рассмеялась. Мои босые ноги так редко касались земли, что я скорее летела, чем бежала.
-Белла,— спокойно, даже лениво позвал меня Эдвард. Больше я ничего не слышала; он остановился.
Может, устроить бунт?
Вздохнув, я развернулась и легко подбежала к Эдварду — он стоял метрах в ста от меня и улыбался. Я выжидающе на него посмотрела. Боже, какой красавец!
-Может, останемся в стране?— шутливо спросил Эдвард.— Или ты хочешь прогуляться до Канады?
-Останемся,— ответила я, думая не столько о вопросе, сколько о том, как завораживающе двигаются его губы. С моим новым зрением было трудно не отвлекаться на все новое.— На кого будем охотиться?
-На лосей. Я подумал, для начала стоит выбрать жертву попроще...— Он умолк, когда я прищурилась на последнем слове.
Однако спорить в мои планы не входило: меня мучила жажда. Как только я подумала о пересохшем горле, все остальное вообще потеряло значение. Во рту было сухо, как июньским днем в Долине Смерти.
-Где?— спросила я, нетерпеливо вглядываясь в чащу. Теперь, когда я обратила внимание на свою жажду, мысль о ней заразила все остальные, даже самые приятные: о беге, о губах Эдварда, об... изнуряющей жажде. Никуда от нее не деться!
-Стой спокойно,— сказал Эдвард, положив руки мне на плечи. От его прикосновения жажда мгновенно отступила на второй план.
-Теперь закрой глаза,— прошептал он. Когда я повиновалась, он погладил мои скулы. Дыхание участилось, и на мгновение я снова приготовилась краснеть — разумеется, я не покраснела.
-Слушай,— велел Эдвард.— Что ты слышишь?
"Все",— могла бы ответить я; его восхитительный голос, его дыхание, движение губ, шорох птичек, которые чистили перья на вершинах деревьев, их дробное сердцебиение, шепот кленовых листьев, едва слышные щелчки муравьев, ползущих длинной вереницей по коре ближайшего дерева. Однако я поняла, что Эдвард имеет в виду нечто особенное, и простерла слух дальше, за пределы того живого гула, что нас окружал. Где-то рядом было поле — ветер свистел иначе в открытой траве — и маленький ручей с каменистым дном. Оттуда шел плеск лакающих языков, громкое биение тяжелых сердец, качающих густую кровь...
Мое горло словно бы сжалось.
-У ручья, на северо-западе?— спросила я, не открывая глаз.
-Да.— Голос прозвучал одобрительно.— А теперь... подожди, ветер подует... чем пахнет?
В основном пахло Эдвардом: странный медово-сиренево-солнечный аромат. Еще был густой землистый запах моха и прели, хвойной смолы; теплый, почти пряный дух маленьких грызунов, замерших в страхе под корнями деревьев. Издали доносился чистый запах воды, на удивление непривлекательный, хотя у меня и пересохло в горле. Я сосредоточилась на воде и нашла запах, который относился к лакающим языкам и бьющимся сердцам. Еще один теплый аромат, богатый и терпкий, сильнее всех прочих, но почему-то такой же неаппетитный. Я поморщилась.
Эдвард хихикнул.
-Знаю, придется привыкать.
-Их три?— спросила я.
-Пять. Еще два стоят в лесу.
-Что надо делать?
Судя по голосу, Эдвард улыбнулся.
-А что бы ты хотела?
Я подумала над его вопросом, все еще не открывая глаз и принюхиваясь к запаху. Очередной приступ нестерпимой жажды занял мои мысли, и вдруг теплый резкий аромат перестал казаться таким уж неприятным. Хоть что-то горячее и влажное смочит иссохшее горло!.. Я распахнула глаза.
-Не думай об этом,— предложил Эдвард, отняв руки от моего лица и шагнув назад.— Просто следуй инстинктам.
Я поплыла на запах, почти не замечая собственных движений, скользя по склону к небольшому лугу с ручьем. Мое тело само припало к земле, когда я в нерешительности замерла в папоротниках на краю леса. Я увидела большого самца с ветвистыми рогами, склонившего голову над водой, и еще четверых, неспешно идущих к лесу,— на их спинах лежала кружевная тень деревьев.
Я сосредоточилась на запахе самца и горячей точке на его мохнатой шее, где тепло пульсировало сильнее всего. Нас разделяло каких-то тридцать метров — два или три прыжка. Я приготовилась к первому.
Но только мои мышцы напряглись, как ветер подул с другой стороны, с юга. Без лишних размышлений я выбежала из-за деревьев в совершенно другом направлении и спугнула лося в лес. Меня привлек новый аромат, такой манящий, что выбора не оставалось.
Мною полностью завладел запах. Выслеживая его источник, ни о чем другом я не думала: лишь о своей жажде и способе ее утолить. Жажда усилилась и причиняла теперь столько боли, что я не могла ясно мыслить. Я сразу вспомнила, как горел яд в моих венах.
Единственное, что могло бы сейчас сбить меня со следа,— инстинкт более могущественный и примитивный, чем желание потушить огонь. Инстинкт самосохранения.
Я вдруг почувствовала, что за мной следят. Необоримая тяга к источнику запаха стала бороться с желанием защититься от погони. В груди у меня что-то заклокотало, я сбавила шаг и предостерегающе оскалила зубы.
Мой преследователь был совсем близко, и во мне окончательно возобладал инстинкт самосохранения. Я обернулась, воздух со свистом и клокотанием поднялся к горлу...
Животный рык, сорвавшийся с моих губ, так меня напугал, что я остановилась. На секунду в голове у меня стало ясно: туман, вызванный жаждой, отступил, хотя сама она никуда не исчезла.
Ветер переменился, обдув меня ароматами мокрой земли и приближающегося дождя; огненная хватка нового запаха стала еще слабее — запаха такого восхитительного, что он мог принадлежать лишь человеку.
Эдвард замер в нескольких метрах от меня с поднятыми руками — он хотел то ли обнять меня, то ли остановить. Лицо у него было внимательное, настороженное и в то же время потрясенное.
-
До меня дошло, что я чуть на него
не напала.
Одним рывком я распрямилась и задержала дыхание — запах с юга мог вновь лишить меня рассудка.
Эдвард увидел, что ко мне возвращается способность мыслить, и шагнул вперед, опустив руки.
-Побежали отсюда!— выплюнула я с остатком воздуха из легких.
Эдвард опешил.
-
-А ты
сможешь'?
Отвечать времени не было. Я понимала, что мой рассудок снова помутится, стоит только подумать о...
Я бросилась бежать — стремительно рванула на север, сосредоточившись на неприятном ощущении от того, что тело никак не реагирует на недостаток кислорода. Моей единственной целью было убежать как можно дальше, туда, где не будет чувствоваться запах. Где я при всем желании не смогу найти его обладателя...
Вновь почувствовав, что за мной следят, я уже не взбесилась. Я поборола в себе желание втянуть воздух и по запаху убедиться, что это Эдвард. Долго бороться не пришлось; я бежала быстрее, чем когда-либо,— мчалась подобно комете, выбирая кратчайший путь на север,— однако уже через минуту Эдвард меня настиг.
В голову пришла новая мысль, и я остановилась. Здесь наверняка было безопасно, но на всякий случай я затаила дыхание.
Эдвард пролетел мимо, не ожидая такой внезапной остановки. Затем развернулся и уже в следующий миг был рядом со мной: положил руки мне на плечи и заглянул в глаза. С его лица не сходило изумление.
-Как тебе это удалось?
-Ты нарочно мне поддался, когда мы бежали сюда!— сердито заявила я, пропустив вопрос мимо ушей. А я-то подумала, что быстро бегаю!
Открыв рот, я почувствовала вкус воздуха — в нем не было соблазнительной примеси, пробуждающей жажду. Я осторожно вдохнула.
Эдвард пожал плечами и качнул головой, не желая уходить от темы.
-Белла, как тебе это удалось?
-Убежать? Я задержала дыхание.
-Но как ты смогла прекратить охоту?
-Ты меня преследовал... ох, прости, Эдвард!
-Почему ты извиняешься передо мной?! Это я во всем виноват. Решил, что мы уже далеко от людей,— нет бы сначала проверить! Какой же я дурак! Тебе не за что извиняться.
-Я же на тебя зарычала!— Я по-прежнему была в ужасе от себя: неужели я действительно способна на такое святотатство?
-Конечно. Это естественно. Но вот как ты смогла убежать...
-А что мне оставалось?— спросила я, ничего не понимая: какой реакции он от меня ждал?! — Там ведь могли быть мои знакомые!
Эдвард напугал меня, вдруг разразившись громким смехом. Он запрокинул голову, и эхо его хохота отдалось в деревьях.
-
-Да что тут
смешного?
!
Эдвард сразу настороженно умолк.
"Держи себя в руках",— мысленно сказала себе я. Надо учиться управлять своими чувствами. Я больше похожа на молодого оборотня, чем на вампира.
-Я не над тобой смеюсь, Белла. Я смеюсь от потрясения. А потрясен потому, что первый раз это вижу.
-Что?
-Удивительно, что ты вообще на такое способна. Ты не можешь быть... рассудительной. Не можешь спокойно болтать со мной. А самое главное, ты не должна была остановиться посреди охоты, когда в воздухе пахло человеческой кровью. Даже взрослые вампиры не всегда на это способны — мы внимательно отбираем места охоты, чтобы случайно не оказаться на пути соблазна. Белла, ты ведешь себя так, словно родилась несколько десятилетий, а не дней назад.
-Ого...
Эдвард вновь погладил мое лицо, в его глазах сияло восхищение.
-Все бы отдал, лишь бы на секундочку заглянуть в твои мысли!
Какие сильные чувства... К жажде я готовилась, но к этому — нет. Я была совершенно уверена, что его прикосновения уже никогда не пробудят во мне прежних чувств. Ну, по правде говоря, прежними они и не были.
