Alexandr(обновление15.02.12)

— Да, Дмитрий Павлович?

— Вы просили напомнить, завтра будет смотр по конкурсу на 'полевую кухню'. Смею напомнить, что вы хотели поприсутствовать.

— Спасибо, голубчик.

— Еще об аудиенции попросили представители сената. Светлейший князь Андрей Алексеевский, кавалеры Денисов и Жевков.

— Назначь им, ммм, скажем.. Когда у нас конкурс?

— После обеда, ваше императорское величество, в три по полудню.

— Хорошо. До обеда, в полдень я приму иностранных управленцев. А представителей сената оставь на послезавтра.

— Все исполню, всемилостивый государь.

22.06.97

Дождик, шедший все утро, к полудню закончился, и к началу смотра полевых кухонь земля немного подсохла и можно было надеяться, что на дворцовой площади, где и должен проходить смотр. Встреча с иностранными менеджерами прошла вполне успешно. Забугорные специалисты показали, что поняли мои задумки и рвутся претворять их в жизнь. Еще бы, им обещаны такие деньжищи, по две тысячи рублей в месяц. Огромные средства. Но на меньшее они бы не согласились, а так им придется отвечать за свою работу. Со всеми подписан контракт на пять лет. Они могут его разорвать только в случае несвоевременной оплаты. Мы можем разорвать контракт в случае недобросовестного выполнения работы. Граничные условия успешной работы были тщательно прописаны в договоре, но все равно пришлось поспорить. После удачных переговоров, я пригласил иностранцев на обед. Они прониклись, как-никак обед с венценосной особой. Затем я отправился на дворцовую площадь, где уже собрались члены комиссии.

В состав комиссии входили представители военного министерства, Генштаба, министерства промышленности и я, со своей свитой, в которую я включил Берию, Аракчеева и своего брата Константина. Когда я появился на площади, ко мне сразу направились Салтыков с Репниным, который являлся главой Генштаба.

— Ваше императорское величество, — поздоровались подъехавшие.

— Приветствую вас господа. Много офицеров собралось сегодня. Николай Иванович, как идет подготовка к реформе?

— Очень хорошо, даже немного с превышением графика, государь.

Как я заметил много позже, ближе к старости, все мои реформы первых лет правления были крайне сумбурными, не имели четкого плана, структурированности и не проводились в комплексе с преобразованиями в других областях. Но реформа обеспечения армии была просчитана гораздо лучше других. Разработка полевых кухонь как раз входила в состав реформы. Помимо обеспечения солдат горячей единообразной едой, в план реформы входило создание столовых, в местах постоянной дислокации войск или учебных корпусов. Зачастую именно плохая организация питания снижала боеспособность войск. В нынешней армии солдаты сами готовили еду из припасов полка или из того, что найдут или поймают. Теперь снабжение армии ложилось на интендантскую службу в полной мере. Будут организованы общие закупки продовольствия, построены постоянные склады. Будут заключены договора с крестьянскими общинами, дворами или сельскими хозяйствами на обеспечение армии свежими продуктами. Приготовление продуктов, так же станет централизовано. Это повысит качество приготовляемого. А вместе с полевыми кухнями, и скорость, так как кухни могут готовить во время марша. А это значит возрастет и скорость передвижения армии. Конечно, остается проблема, что нечистые на руку гешефтмахеры начнут крутить государевы денежки. Но от этого не уйти сразу. Постепенно будут совершенствоваться механизмы закупок, проводиться проверки. Комиссия по этой проблеме уже создается и будет курироваться Службой Безопасности. Представители Генштаба и военного министерства были против, но я им посоветовал не допускать злоупотреблений, предлагать способы усовершенствования системы, проводить собственные проверки. В систему реформирования входило и медицинское обеспечение. Создание системы военных госпиталей, начиная от полевых и гарнизонных, и заканчивая общеармейскими восстановительными учреждениями. Часть этой задачи была возложена на министерство Головина, в задачу которого входила подготовка врачей.

Все полевые кухни были примерно одинаковые. Три котла, один для первого блюда, второй для второго и третий для кипятка, растопка, два или четыре колеса. Более легкие кухни, с двумя колесами, рассчитанные на полсотни человек, для кавалерии. И четырех колесные, на сто — сто десять человек, для артиллерии и пехоты. В расчет бралось время закипания воды, вес, простота обслуживания.

— И как выбрать? — риторически спросил Константин.

— Смотри, мон фрэр, — начал я. — Самое главное в кухне, помимо возможности готовить, это возможность передвигаться. Вот эта кухня, нам совершенно не подойдет. Из-за деревянной оси, которая будет очень быстро стираться из-за веса кухни.

В это время, одна из кухонь приготовила еду и многие офицеры направились к ней, дабы распробовать, что там приготовили. Я продолжал ходить вокруг кухонь, не обращая внимания на мастеров, кланяющихся при моем приближении.

— Мон шер СашА, — я обернулся и увидел Константина, шедшего ко мне в сопровождении Берии и Аракчеева. — Я увидел прехитрый механизм.

Он потянул меня за руку, совсем так, когда мы были маленькими и моему брату хотелось чем-то похвастаться. Я не стал вырывать руку, а последовал за ним.

— Смотри, как хитро придумано.

Колесная ось кухни была такой же деревянной, как и у многих других. Но ось крепилась неподвижно, а втулка колеса была металлической. На окончаниях оси так же крепилась металлическая втулка. Получалось, что во время движения, все трение совершалось между стальными втулками.

— А заменить их можно? — спросил я мастера, который представлял кухню.

Среднего возраста, с короткой, но густой бородой, мастер разогнулся:

— Всемилостивый государь, все железные части легко заменить, а чтобы шло легче, нужно смазывать жиром и уксусом.

— Как быстро можно поменять?

— Быстрее, чем ось. Разрешите.

После моего одобрения, мастер дал знак своим помощникам, которые быстро поставили подставку под кухню, сняли колесо и поменяли обе втулки. Все заняло десять минут. Что ж, со временем еще доработают, и можно будет делать поезда.

Находчивого мастера я наградил золотым перстнем, который я снял со своего пальца.

— Спасибо, государь. За все спасибо.

— Как придумал, Матвей Юрич? — имя мастера мне успели сообщить, пока он менял втулки.

— Так я в Англии, в Шеффилде был на заводах. Еще там придумал, но никому не показывал.

— Молодец.

Следующее состязание состояло в скорости передвижении, и в его дальности. Но его проведение было назначено на следующий день. А пока, в зале Ротонда, в Зимнем дворце, состоялось собрание комиссии.

— Ваше императорское величество, уважаемые члены комиссии, — на кафедру вышел Репнин, являющийся номинальным главой комиссии, номинальным, потому, что именно мое решение было конечным. — Я выражу не только свое мнение, но и мнение офицеров Генштаба. Самым интересным изобретением мне представляется кухня тульского мастера Кузьмина Матвея. Его иваньсьон, с металлическими цилиндрами, представляется мне той особенностью, которая должна перевесить решение в его сторону.

В зале понесся гул обсуждения.

— Ваше высокопревосходительство, — поднялся со своего места Константин, — а как вы смотрите на идею совместить шасси Кузьмина и кухню барона Ленского? Его кухня мне показалась, и многие меня поддержат, очень удачной. Она меньше весит и очень быстро готовит. А придумку мастера Кузьмина можно использовать для всех армейских фур.

Не плохо я влияю на своего брата. Хотя глупым он никогда не был, но эта вполне здравая идея, и я сам собирался ее предложить. Гул в зале принял одобрительную интонацию.

— Тогда, как председатель комиссии, решим так. Если в завтрашних испытаниях наши лидеры не учинят сильных расстройств и неудач, то примем предложение великого князя.

ГРЕНАДЕР САЗОНОВ

В Мазендеране мы стояли пять дней, пополняли запасы, отдыхали и ждали вестей от второй группы. В это время солдаты занимались починкой одежды, привидением снаряжения в порядок, и конечно разведкой. В этот раз я впервые порадовался, что не попал в кавалерию. Пока мы отдыхали, казаки, гусары и драгуны, приданные нашему корпусу, мотались по округе, выискивая врагов и провиант.

ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР. 19.07.97

Вид, открывающийся в окне, настраивал на невеселые мысли. Нева, Васильевский остров, здание музея, дворец Меньшикова. Низкие тучи, которые, кажется, еще немного и накроют купола многочисленных церквей и храмов. Порывистый ветер, косой дождь. Маленькие кораблики, снующие по реке. Несмотря на дневное время, тяжелые тучи, закрывшие небо, создавали впечатление наступивших сумерек, а не солнечного летнего дня. Но настроение мне испортили совсем не облака, не тучи, не дождь. Они были лишь фоном, отражением того, что творилось у меня в душе. Да, да, именно в душе. Сейчас я был уверен в ее реальном существовании. В этом меня убедило не это чудесное переселение в тело молодого императора. Быть может, я просто лежу в больнице, и добрый доктор колет мне очередной укол.

В наличии души, меня убедила боль, душевная. Мы расстались с княгиней Катериной. Пока мы были вместе, я не думал, что так к ней привязан. Я вообще не подозревал о своих чувствах к ней. А теперь... Как вообще такое могло случиться? Почему? Почему, она решила выбрать другого? Я узнал о ее связи с Пашей Строгановым совсем недавно, два дня назад. Если честно, то у меня были подозрения, которые порой выедали меня изнутри. Но я гнал их прочь. Я, или может Александр, не мог поверить в то, что лучший друг, которого я знаю всю жизнь, способен на такую подлость. Про Катю я так не думал. Но, ранило меня не предательство друга, а уход Кати. Не важно к кому. Хотя не, зачем я вру себе, уход к лучшему другу ранит еще сильнее.

Я сидел за столиком, за которым буквально месяц назад принимал английского посла, смотрел в окно, и пил. На столике стояло два полуштофа хлебного вина, соленые огурчики и квашенная капуста. И рюмка. С помощью которой я предавался пьянству. Я налил очередную порцию и проглотил, не почувствовав вкуса.

Я никогда не чувствовал себя так из-за женщины. Никогда. Нет, черт побери! Это Александр не чувствовал, а у меня было. Еще в прошлой жизни, за три года до попадания в этот мир. Я шесть лет встречался с девушкой, еще со школы. Она была прекрасна, интересна, умна. Мы ссорились много и мирились. Я ужасно переживал наши отношения, хотя и старался не показывать этого. В итоге именно это привело к тому, что мы расстались. Я решил в тот момент, что так будет лучше. И вроде было лучше. Пока я не узнал, что она стала жить с моим другом. У меня в этот день все валилось из рук. В ушах стоял шум, я не мог думать не о работе, не о чем вообще. Но, по прошествии какого-то времени я смог отделиться незримой стеной от воспоминаний об этих отношениях, от своих чувств и переживаний. Даже те редкие встречи не могли всколыхнуть мою душу. Я не замечал, что когда узнавал о ее расставании с очередным парнем, у меня появлялась безумная надежда на восстановление наших отношений. Я даже сознательно не воспринимал их в последние годы. Хотя первый год, после каждого праздника, когда я чуть перебирал с алкоголем, я вспоминал о ней, и исключительно в хорошем свете. Со временем помнишь только хорошее. Все наши неурядицы, конфликты, казались такими несущественными, такими мелкими.

И вот теперь, расставшись с Трубецкой, эта стена была разрушена. Я выпил очередную рюмку. Наверное, дело в том, что эта Катя очень похожа на ту, из прошлой жизни. И внешне и манерами и характером. После своей первой любви я не мог сойтись ни с одной девушкой. Они вызывали у меня отторжение, я не воспринимал их как спутниц жизни. Лишь секс, лишь компания, во время какой-нибудь тусовки. А с Трубецкой я почувствовал наконец то, чего я лишился пять лет назад. Это было так прекрасно. Но я, дурак, все так же боялся высказать свои чувства, мне не хотелось в них разбираться. И вот теперь, когда я знаю, что она с кем то другим. Не со мною. Блин как плохо. Я даже наши ссоры воспринимаю сейчас, как что то хорошее. Они всегда заканчивались бурным примирением, радостью, что размолвка кончилась.

В руках появилась гитара. Как я сам не помню. Настоящая, русская, семиструнная. Мне ее подарил Андрей Осипович Сирха, семинарист из Москвы, когда я там был проездом.

Пальцы, без участия разума, начали перебирать аккорды на этом неблагородном инструменте. Неожиданно для меня получилась мелодия из фильма, который мы с моей 'той' Катей, называли своим. 'Мистер и Миссис Смит'. Она всегда говорила, что он описывает наши отношения. Все аспекты, начиная с выражения: 'пять или шесть лет назад', и заканчивая бурными ссорами и еще более бурными примирениями. А гитара изливала легкую мелодию Джо Страмера 'Мондо Бонго'. Мы любили танцевать под нее.

Мелодия кончилась, а я все держал гитару, и смотрел в никуда. Гитара ударилась грифом об пол, а я налил себе следующую рюмку и с удивлением обнаружил, что полуштоф уже пуст. Проглотив горькую, я решил взять себя в руки. Но... Какие у нее сладкие губы. Я уже не отдавал себе отчета о ком именно я думаю, о какой из Катерин. Я просто вспоминал. Как я поцеловал Катю, после трех лет, что мы были не вместе. Как мне показались, сладки ее губы. Как сжималось мое сердце от потери.

Я услышал, что в гостиную кто-то вошел. Это был мой брат Константин. Я собирался было его прогнать, но понял, что не хочу делать этого.

— Мон Фрер, что случилось, — спросил он садясь напротив.

— Ты же знаешь, братец. Ты...

— Знаю. Ты так ее любил?

— Да, — выдавил я, и почувствовал, что слеза скатилась по щеке.

Судорожным движением я взял рюмку и наполнил ее. Рядом, будто по волшебству появилась вторая. Мы выпили, не чокаясь.

— Больно, братишка?

— Ты не представляешь как! Я будто потерял смысл жизни. Мне так обидно, так плохо. Почему, брат, почему это произошло со мной? За что?

— На все воля божья.

— Да, я знаю. Сегодня я понял, что душа у меня есть. Она так болит, что все сомнения отпали, — горько усмехнулся я.

Костя сидел смущенный, не зная, что мне ответить. Таким он меня не видел никогда.

— А что за музыку ты играл?

Я взял гитару с пола и пальцы забегали по струнам, выдавая давешнюю мелодию.

— Красиво.

— Спасибо.

— Может еще по одной? — спросил Костя, чтобы как-то заполнить паузу.

— А, давай.

Как я добрался до спальни я уже не помнил.

Следующий день, к моему изумлению встретил меня довольно приветливо. За окном светило солнышко, кричали чайки, плыли легкие облака. Выпитое вчера напоминало о себе лишь сухостью во рту, и желанием его смочить. Но не головной болью. Скорее просветлением в голове, которое было сродни просветлению природы, одарившей нас солнечной погодой.

С таким прекрасным настроением я и приступил к очередному рабочему дню.

Радоваться было особенно нечего. Переговоры с англичанами затягивались, по причиненекоторых недоразумений. Во-первых, война с Ираном. Не с Персией, а именно Ираном. Так просил называть его страну посол Ирана, Махмуд Ахмадинижад (теска небезызвестного иранского лидера). Как стало известно со слов посла, иранцы всегда именно так и называли свою страну, а персами их называли римляне. Для улучшения отношений с этой страной, точнее с ее официальными властями, мы официально признали название Иран, за сто сорок лет до того срока, когда это произошло в нашем мире. Посол прибыл в Санкт-Петербург для того, чтобы договориться об условиях капитуляции. Новый глава Ирана, Фетх Али-Шах, взошедший на престол вследствие преждевременной смерти своего отца, решил заключить мир, но уже после того, как Суворов взял Тегеран. И хотя условия капитуляции были заранее согласованы, придворные Али-Шаха решили прислать представителя, для уточнения деталей. Как раз из-за этих деталей у меня не складывались отношения с англичанами. Те настаивали на полном выводе наших войск с территории Ирана, открытие английского представительства при дворе, заключение ряда контрактов с Ираном, выгодных англичанам. В общем, они требовали невозможного, а точнее протекции над Ираном, если называть вещи своими именами. А из-за задержки решения вопроса с англичанами, происходили некоторые недоразумения, как я и говорил. Это как раз и было во-вторых. Англичане интернировали двенадцать российских судов, стоящих в английских портах, конфисковали российские грузы, находившиеся на борту датских и прусских кораблей, которые так же стояли в английских портах. Совершили захват четырех русских кораблей, находившихся под охранением фрегатов Чичагова, продемонстрировав, что победа Ушакова — это эпизодический успех. При этом один фрегат был потоплен, еще два смогли уйти. Потерь среди англичан зафиксировано не было. В-третьих, произошла еще одна битва в Средиземном море. Четыре линкора и двенадцать фрегатов направлялись на Мальту из Танжера, и нарвались на английский флот, пришедший из метрополии, который смог пробраться мимо Танжера и Гибралтара. Одиннадцать линейных кораблей, четырнадцать фрегатов, и восемь вспомогательных судов шли так же в сторону Мальты, но увидев за кормой паруса, решили развернуться и, обнаружив более слабый русский флот, развернулись для боя. Английскому адмиралу почти удалось взять наш флот в клещи, но Ушаков, который практиковал маневренный бой, не дал свершиться этой задумке английского командующего. Был дан приказ отступления в сторону Гибралтара. При прорыве было потеряно два фрегата, один потонул, другой потерял ход и был захвачен. Два линейных корабля были сильно повреждены, поэтому от погони уйти не удалось. Но, слава богу, Гибралтар находился не далеко, и Ушаков, получив подкрепление из семи линейных кораблей, восьми крейсеров и крепостной артиллерии, заставил англичан отступить, оставив один линейный корабль. Наши успели довести его до порта, и корабль остался на плаву. Но задача была не выполнена, а англичане захватили Мальту, получив дополнительные козыри для торговли.