В результате одного его удачного маневра заходившие сзади вражеские истребителя совершенно неожиданно для себя оказались сбоку от нашего глиссера. Когда вражеские машины стали скользить над океанскими волнами чуть в стороне от катера, я развернул орудие и, особенно не целясь, выжал ногой педаль спуска орудия. Простучала короткая пушечная очередь на четыре снаряда, которые миновали ближайший ко мне истребитель, но вдребезги разнесла блистр пилотской кабины второго истребителя.

Этот черный треугольник резко клюнул носом, коснулся верхушки волны и тут же исчез в океанских глубинах.

Это была большая удача, настоящее везение в бою!

Ведь, если откровенно признаться, то я стрелял из орудия на авось, особо не прицеливаясь. А Тарзан, после моего первого залпа, на полной скорости помчался к спасительному берегу, пытаясь выжать из двигателя глиссера невозможное. Шесть минут до спасения, но второй черный треугольник продолжил нас преследовать. Вражеский пилот хорошо понимал, что ему здорово не поздоровится, если мы живыми уйдем от него. Истребитель шел в атаку то справа, то слева, снова и снова повторяя и строя новые свои атаки. То он наваливался на глиссер сверху, стараясь утопить нас. Но повсюду его встречали десятки разрывов зенитных снарядов, расчерчивая светлое небо черные пятнами. Я палил из зенитного орудия, как из пулемета, хорошо понимая, что при полном отсутствии навыков работы наводчиком зенитного орудия, едва ли сумею вновь попасть во второй вражеский истребитель. Поэтому старался напугать пилота и палили во все стороны напропалую и, пытаясь предугадать направление маневра его истребителя, направлял в эту сторону очередную порцию зенитных снарядов.

Пушка раскалилась до красна от постоянной стрельбы и злобно шипела при попадании на нее водных брызг, но снарядов становилось все меньше и меньше.

В этот, казалось бы, критический момент перед черным треугольником скользнул знакомый силуэт блинообразной формы.

Белояр с первой же очереди отправил ко дну вражеский истребитель, пилот которого слишком увлекся преследованием нашего глиссера, потерял всякую осторожность, не отсматривал внимательно обстановку в воздухе и прозевал появление истребителя Белояра. За что тут же был немедленно наказан.

А на берегу нас встречала Лиззи.

Когда глиссер на большой скорости выскочил на прибрежный песок и несколько десятков метров скользил по нему, она бросилась к катеру и лапами стала стучать в колпак безопасности, стараясь прорваться к своему мальчугану. Тарзан неподвижно сидел на капитанском месте, смотрел вперед и не реагировал на окружающих. Парень настолько отдался бою и потерял столько энергии, что у него не осталось сил даже на то, чтобы оторвать свои лапы от штурвала глиссера.

С большим трудом я стащил обруч прицела с головы и ударом кулака по зеленой кнопке скинул с глиссера колпак безопасности. Лиззи безмолвно метнулась вперед и схватила на руки своего сынка. Я осторожно прощупал сознание Тарзана и внезапно услышал в ответ, чтобы я особо не беспокоился, так как он очень устал и просто хочет спать.

С парнем было все в порядке и мое вмешательство во время боя в его психическое состояние ничуть не повредило его головной мозг. Тарзан выдержал напряжением боя и показал себя с самой лучшей стороны, настоящим мужчиной. Но и не все для этого парня прошло бесследно, после этого боя его челка на голове стала серебряной.

Глава 13

Глаза работали превосходно, но они уже не были моими прежними глазами.

Новые глаза функционировали несколько по другому принципу, чем прежние, появились новые функции. Теперь они могли, находящиеся на далеком расстоянии предметы, приближать так, что я мог, словно микроскоп или телескоп, рассмотреть их составляющие, микроскопические трещинки, изучить химический состав и т.д и т.п.. Новыми глазами я мог провести спектральный анализ светового луча, а также хорошо видеть в ультракоротком или ультрадлинном диапазонах. Вечером или ночью мне требовалось дополнительного освещения, я видел, как кошка или другое ночное животное. Немного позже, когда начал передвигать, я дополнительно обнаружил, что мои глаза работали, как и рентгеновский аппарат, если настроиться соответствующим образом, я видел анатомическое строение человека или животного, любое биологическое существо, и мог определять симптомы различных болезней и лечить их.

Каждый день я теперь занимался новыми глазами, осваивая и привыкая к их новым свойствам и способностям.

По мере возможности упражнялся в разработке своего нового зрения, разглядывая предметы и вещи, находившиеся в своем помещении.

Прошло достаточно много времени с момента моего прихода в сознание и появления новых глаз, по моим примерным оценкам, минула целая неделя земного времени, Все это время я занимался своими глазами и ничего другого со мной не происходило. Помещение, как было, таким и оставалось, ничего в нем не изменялось и не происходило, оборудование и другие находившиеся на виду предметы оставались на своих прежних местах: окно было постоянно распахнуто, из окна постоянно лились в помещение солнечные лучи и постоянно чувствовался запах свежескошенного сена, наверняка, льющийся из распахнутого окна.

Последнее позволяло мне сделать еще одно логическое умозаключение, ко мне вернулось чувство осязание

Но я по-прежнему пребывал в одиночестве, со мной никто не разговаривал и не объяснял, что происходит или что со мной будет происходить.

Никто также не приходил ко мне в палату и я уже начинал думать, что позабыт, позаброшен и покинут всеми.

???

Наш столь прекрасный отдых закончился, вновь наступало время воевать!

Все мы хорошо это понимали и, когда собрались в нашей с Белояром комнате гостевого дома, о чем бы не заходила речь, разговор все время возвращался к теме острова и врагов, прячущихся на нем. Генерал был очень решителен в высказываниях, он был настроен на действия и хотел действовать, не теряя времени. Командир считал, что врагу следует нанести серьезное поражение, чтобы он не мог в дальнейшем вновь и вновь провоцировать нас. Поэтому он лично созвонился с опаловыми глазами и поинтересовался, может ли дальняя авиация "дружественной" страны нанести бомбовой удар по этому острову и разнести его в пух и прах. Несколько ошеломленная подобным началом разговора, опаловые глаза вежливо попросила Генерала ввести ее в курс дела. Потом она, как полковник разведывательной службы "дружественной" страны и как женщина сумела оценить тактичность, проявленную нашим командиром, чтобы также тактично ему ответить, что непременно свяжется с министерством обороны страны и информирует его руководство о сущности запроса. Я видел глаза своей жены, когда она давала ответ Генералу, что немедленно проинформирует его о принятом решении.

Ее глаза запали мне глубоко в душу, они были такими большими, что казалось, занимали все лицо моей любимой женщины, и очень красивыми, причем они одновременно выражали боль, страдание и надежду. Как только опаловые глаза узнали о том, что произошло со мной и Тарзаном вблизи этого острова, то у нее сражу же испортилось настроение и глаза потеряли гламурный блеск. Моя девочка хорошо понимала, что рано и поздно мы с Белояром обязательно ввяжемся в это дело и полетим на этот остров. Дураку было понятно, что двум истребителям-перехватчикам, предназначенным для перехвата воздушных целей, и в этой связи имеющим только легкое вооружение, не следует атаковать серьезные фортификационные укрепления острова. Что, по ее мнению, могло привести к гибели пилотов. Но опаловые глаза хорошо знала нас, меня и Белояра и понимала, что мы не останемся в стороне от этого острова, а она не хотела терять мужа и его друга. Расчет Генерала, когда он звонил ей, строился именно на этих обстоятельствах, но я хочу здесь заметить, что наш командир не был подлецом и никогда не играл на чувствах близких ему людей, он никогда и ни за что не воспользовался бы чужой бедой во имя собственных целей.

Генерал просто был военным человеком, привык искать наикратчайшие пути для достижения поставленной перед ним цели, а опаловые глаза, по его мнению, обладала таким бойцовским характером, что могла перевернуть мир во имя спасения своего мужа.

Понимая это обстоятельство, опаловые глаза предприняла невероятные усилия, поставила на ноги всю армейскую и флотскую верхушки своей страны и уже к вечеру добилась решения, согласно которому, к острову выдвигался авианосец и его штурмовики должны были нанести два штурмовых удара по острову и его укреплениям. Но эти удары могли быть нанесены только через пару дней, пока авианосец не выдвинется на удобную позицию для нанесения штурмовых ударов.

Самым тяжелым в этом оказалось то, что требовалось сидеть, сложа руки, и ждать, пока пройдут эти двое суток.

С момента принятия решения "дружественной" страной, проснулись и наши верха, которые тут же придали этой операции большое значение. В наш адрес посыпались десятки циркуляров и указаний сверху, нам советовали и рекомендовали, как конкретно поступать в том или ином случае. Столичных рекомендаций и советов были тысячи, но практической помощи никто и не стремился оказывать.

Генералу перезвонил командующий ВКС и долго внушал ему, что и как делать, но в конце разговора, по человечески, посоветовал нашему командиру, не лезь вперед батьки в пекло и не рисковать жизнями своих ребят, то есть мой и Белояровой.

Но мы с другом не могли просто так сидеть и ждать, когда кукушка прокукует. В первый же день вечером мы молча поднялись с кресел и направились на прием к Генералу требовать разрешения на разведывательный полет на остров. Наоми, видимо, по договоренности с опаловыми глазами, стояла насмерть и не допускала нас к мужу. Но когда поняла, что мы с Белояром дошли до точки и готовые на крайность, вылететь на остров без генеральского согласия, она молча отошла в сторону и пропустила нас к командиру. Генерал рассвирепел и долго орал на нас дурным голосом, но, когда настало время, сделать очередной вдох, чтобы пустить свежий глоток воздуха в легкие, прекратил орать, задумался и вынужденно согласился с нашими доводами. До настоящего момента мы ничего не знали конкретного о противнике и о системе укреплений острова. Посмотрев нам в глаза, Генерал еще раз вздохнул и безнадежно махнул рукою.

Этот жест мы с Белояром признали за знак согласия на вылет в разведку и направились в свою комнату, переодеваться в свои черные полетные комбинезоны.

Тарзан, разумеется, спал или глубоко дремал на моей кровати, этого мальчишку сразу и не поймешь. Но, разыскивая комбинезон в шкафу, а потом, стягивая с себя одежду, комбинезон желательно надевать на голое тело, я замел прищуренный взгляд его глаз. Одним глазом волчонок наблюдал за тем, как я доставал комбинезон и натягивал его. Но в какой-то момент я потерял парня из виду и подумал, что он, может быть, зная, что я все равно не возьму его в полет на остров, по тихому ушел из комнаты. Но как я ошибался! Только я собирался пройти в дверной проем с лианами, как увидел своего маленького кореша, решительно преграждающего нам с Белояром выход из комнаты. Я понимал, что могу развернуться и выйти через противоположный выход, но не мог этого проделать. Потому, что это могло бы стать предательством своего юного друга, предательством и самого себя. Мы с Белояром неподвижно стояли напротив маленького волчонка с серебряной прядью во лбу. За дверным проемом неожиданно послышался шорох и завеса лиан раздвинулась, пропуская в комнату еще одно явление природы — Шанель, которая, кокетливо наклонив на бок голову, встала рядом со своим братом. У меня был единственный выход из этого положения, я наклонился и, взяв на руки Тарзана, засунул его за пазуху. В этот момент меня шокировал Белояр, который, следуя моему примеру, проделал аналогичные вещи с Шанелью.

Слава богу, что по дороге к стоянке истребителей нам не встретилась мама Лиззи, она, наверняка, убила бы нас за то, что без ее разрешения, ее же ребятишек мы забрали в опаснейший полет к острову.

???

Наши истребители Х76 летели на высоте в пять тысяч метров. Даже находясь на такой высоте, мы могли судить, как трудны подступы к острову. Вначале мы с Белояром решили провести фотосъемку острова, а затем уж посмотреть, что он представляет собой в реальности. Фотосъемку вел Белояр, а я охранял его истребитель, прикрывая заднюю полусферу, и находился чуть в стороне от него и немного выше по высоте.

Остров выглядел безжизненным, не наблюдалось ни малейшего движения. Космические и телекоммуникационные антенны не двигались и сохраняли вид, что ими не пользовались в течение очень длительного времени. С нашей высоты хорошо просматривались позиции зенитных, противокатерных и противодесантных батарей, но рядом с орудиями не было видно боевых расчетов. К слову сказать, количество орудий и артиллерийских батарей оказалось больше, чем мы предполагали. Я даже рассмотрел несколько позиций зенитных ракетных установок. Но мы никак не могли рассмотреть взлетных и посадочных полос для чернух треугольных истребителей. Если судить по состоянию дел на острове на данный момент, то можно было бы с уверенностью говорить, что этих истребителей никогда не было на острове. Но мы с Тарзаном едва не погибли, на полной скорости удирая на глиссере под атаками вражеских машин, которые внезапно появились с этого острова.

Два раза мы с Белояром прошлись над островом, а он хранил мертвое молчание, ничем не выказывая своих намерений. Все это время меня постоянно терзало ощущение, что кто пытается заглянуть мне в голову и каким-то образом искажает мое зрение.

По внутренней связи послышался голос Белояра, который сказал, что его Шанель утверждает, что кто-то извне наблюдает за нашими истребителями.

Локаторов на острове было расположено великое множество и утверждение Шанели соответствовало действительности, за нашими истребителями электронными средствами велось постоянное наблюдение. Внешне ничего не менялось, антенны радаров по-прежнему не вращались и не отслеживали передвижение наших машин, по всей очевидности, наблюдение велось скрытыми средствами. Каким-то чудом мне удалось понять, что оно, в форме электронного сканирования, велось откуда-то сверху, но сколько я не вглядывался в синеву небес, ничего там не наблюдалось. Но тут мои мысли были вновь перебиты новым сообщением Белояра, который говорил, что Шанель снова теребит его и просит передать мне, что электронное наблюдение за нами ведется из космоса, а с острова, на котором прячется очень много людей, осуществляется наблюдение магическими средствами.

Подтвердив Белояру, что сообщение принято, я предложил ему оставаться на данной высоте и продолжать фотосъемку выявленных объектов, а сам резко свал свой Х76 на правое крыло и стал отвесно падать на скалы острова. Во время падения машины двумя словами перемолвился с Тарзаном, объясняя ему, как вести себя в том или ином случаях, и падение истребителя перевел в глубокий вираж, низом фюзеляжа почти касаясь вершин островных скальных образований. На этой высоте открыл огонь из пушки, снарядами вспарывая взгорок, расположенный в центре острова, откуда тут же повал плотный дым. Из-за скорости выполнения маневра, я не успел рассмотреть в деталях, что же это пригорок представлял собой, хотя принимал его за командный пункт. Но в любом случае, ошибался или не ошибался я, мои снаряды легли прицельно, а появившийся дым свидетельствовал, что это место было не простым природным образованием. В тоже время я старался поплотнее прижимать истребитель к вершинам скал, время от времени постреливая из пушки и пулемета.