Корнев оказался в этот раз среди тех, кому поручалось давить зенитки, теперь штурмовики были учены и в первую очередь ломали сопротивление врага, это позволяло обходиться без лишних потерь и работать спокойно. Лейтенант с кинжальной дистанции распотрошил ракетами полугусеничный тягач с установленной на нем счетверенкой, а Вовка добавил из своего пулемета. И вернувшись, бил туда, где с земли еще кто-то стрелял.
Комэск не успокоился, пока колонну не раздолбали вдрызг, сделав семь заходов на цель. Последние два — снизу уже и не стреляли, только дым валил столбами в небо и горело много где. Отработали и бомбами и ракетами и пушками. Оставили себе чуток боеприпасов — на случай если немцы истребителями перехватят, но обошлось.
И сами уже научились воевать и противник был не тот. Нет, так-то и злой и подлый, но силенок стало у врага меньше и координации тоже. Еще год назад точно бы мессера на обратном пути навалились, а сейчас — спокойно дошли.
В новой "Горбушке" техник насчитал восемь дырок, привычно вздохнул. Да еще показал не без укоризны лоскут обгорелой пятнистой ткани, зацепившейся за плоскость. Что за тряпка — черт ее знает, никто не понял. Ну да, низковато ходил по головам штурмовик. Работа такая. К следующему вылету "Горбушка" был уже залатан и полетел, как положено, вытягивать на себе всю тяжесть войны. Не зря "Ил-2" называли "горбатым", не только из-за силуэта. Много сделали эти машины для победы.
Сержант Новожилов, командир группы разминирования.
Когда решил уже, что бравый Гриценко все же отправился в места не столь отдаленные из — за дурацкой аварии с "Юнкерсом", одноглазый чертяка и прикатил на той же чертопхайке. Очень обрадовался сапер встрече. Даже то, что улыбочка у приехавшего была чуточку подмороженной не очень огорчило.
— Ну, здоров будь! Я уж думал, что не увижу — ляпнул с радости Новожилов.
— Меня палкой не убьешь! — не без хвастовства ответил бывший танкист, сжимая клешней ладонь сапера.
— И то хорошо. Видать, опять в саперстве нужда появилась? — не без ехидины, но с облегчением спросил Новожилов.
— Ну а то ж! Куда ж без вас, землероев! — согласился одноглазый.
— Тогда пошли, чаю попьем. Заодно расскажешь. На ужин ты уже опоздал, но что-нибудь придумаем.
— Чай не водка, много не выпьешь — намекнул Гриценко.
— А мы много и не станем — вернул обратно шуточку сержант. Визит человека со СПАМа был очень вовремя. Возникла мысль у сапера, как прочесать непонятные поля, где вроде бы и не ставились мины, а уверенности полной не было. В армии в таком случае брали просто бревно потяжелее, вбивали по костылю с торцов, крепили длинную веревку и занеся с одного края подозрительного участка, тянули через подозрительное место, катя тяжесть по земле.
Противопехотки отлично срабатывали, подбрасывая бревно, а бойцы — "тягали" оставались вне зоны поражения. Но то — бойцы, они крепкие мужики, а тут у сапера были подростки, да еще и некормленые. Не утянут, хлипковаты. Вот если б ворот сделать компактный и переносимый — куда проще было б. Технарям такое — раз плюнуть. А может и вообще что навроде лебедки легкой найдется. Да и веревками у них можно бы разжиться.
— Чай мы лучше у нас попьем, ты своих задохликов озадачь на завтра, к вечеру я тебя возверну — заявил неожиданно Гриценко.
— Так срочно? — удивился сапер.
— Более чем. Поспешать надо — хмуро кивнул одноглазый.
— Тогда я живым духом.
— Жду — согласился гость и стал что-то делать в своем агрегате.
Очень быстро не получилось, пока распоряжался, пока ставил задачи — на парко-хозяйственный день и дополнительный опрос местных, пока свой мешок с "жельтманским набором" собрал — почти час прошел.
"Боргвард" бодро затрещал траками по дороге. Помахал провожавшим девчонкам и мальчишкам, подождал немного из вежливости и спросил водителя:
— Так что у вас там стряслось?
— Газорезчик у нас погиб. Еще двоих побило сильно. Бригадир теперь под следствием. Работа, считай встала. Я-то не боюсь, а другие — засомневались. И должна комиссия приехать вот-вот. Потому у тебя подмоги и прошу. Ты своим глазом глянешь — что и где — ответил одноглазый.
— На чем подорвался резчик-то?
— Ствол на куски резал у немецкой пушки. Сталь там отменная, качественная. Такая по первому сорту идет. Ну и бахнуло. Словно там в стволе что было. То ли снаряд, то ли еще что. По инструкции резчик перед работой должен был проверить канал ствола. Видать — не проверил, хотя на счастье нашего бригадира подпись в журнале инструктажа есть. Я потом у других ихних пушек реечкой посовал — у трех таких же какая-то затыка в стволе есть.
— Снаряд застрял?
— Черт его знает, считай посередке сидит. Затворов нет, а света глянуть не хватает. Да и еще есть задачка — там из всякого разного боеприпасов навыкидывали, а приедет комиссия... Короче надо бригадира выручать, толковый хлопец. Поможешь? — глянул одним глазом водитель.
— Уже еду.
Дальше молчали. Сапер прикидывал объем работы, но когда прибыли и наскоро поужинали, понял, что переоценил себя. Когда вышел из фургончика, оборудованного под кухню и столовку человек на десять еще явно немцами и посмотрел вокруг. СПАМ подавлял размерами. Сюда стаскивали с полей разбитую технику и стоящие тесно танки, пушки, грузовики и черт его знает что еще занимало немалую площадь. В темноте разобраться что это было сложно, но и света луны хватало, чтобы понять нечеловеческие масштабы этой свалки металлолома.
— Это еще что, ты бы раньше глянул, мы уже, считай, половину увезли по железке в мартены — заявил одноглазый не без гордости в голосе.
— И как вам тут живется? — нюхая неприятно пахнущий бензином, гарью, перекаленным металлом и сладковатой трупной вонью воздух, спросил Новожилов.
— Более лименее живется. А вам не нас рать? Не двух смысленно спрашиваю, что бы сыкономить время, сразу уточню! — ернически заявил совсем рядом пьяный голос. Слова он выговаривал как-то странно.
Сапер обернулся, увидел покачивающийся силуэт с зло поблескивавшими глазами.
— Михалыч, давай-ка пойдем спать — дружелюбно забурчал одноглазый, уверенно подхватывая под руку ночного гостя.
— Вовсюда вам святое распятие! То есть девять деревянных концов и две потных ноги! Уж и поздоровкаться нельзя! Я ж шуткую! Шутковаю! — стал упираться увлекаемый прочь незнакомец.
— После юмор, завтра. Хоть с сатирой, идем спатиньки и баиньки — гудел словно электромотор Гриценко, но при том уволакивал пьяного в сторону, там где были огоньки и наверное жилые землянки.
— Кокрас тыке без чувства юмора жить? Расскажите вкрации! — с настырностью поддатого спрашивал утаскиваемый. Сапер покачал осуждающе головой, он не любил датых. Отошел чуток в сторонку, чуть не навернулся, чудом удержал равновесие, потому как под сапогом что-то внезапно катанулось в сторону.
Посветил фонариком и огорчился — валялся на земле пяток снарядов — унитаров к немецкой 50 миллиметровой пушке. На один наступил, тот и вертанулся.
— Мда... Это ж сколько тут дерьма всякого? — подумал вслух.
— Много. А это бригадир наш. Газорезчик его дружком был — тихо сказал незаметно подошедший Гриценко.
— Да тут поле непаханое, таскать — не перетаскать — вздохнул Новожилов. Понятное дело, технику сюда сволокли, уже работа огромная, а в этой битой машинерии — боезапас остался, не до него было.
— Завтра глянешь своим глазом. Пока пошли к нам, поспать надо.
— На освободившиеся от подорвавшихся места? — хмыкнул сапер.
— Вот еще! У нас просторно и гостевые койки есть — обиделся одноглазый.
Землянка была и впрямь большой и даже с деревянными походными койками, то ли медсанбатовскими, то ли еще чьими-то. Утром, на свету увидел орленые клейма, трофеи, значит.
Накормили завтраком, потом пошел смотреть пушки. У той, которая убила газорезчика, ствол разнесло розочкой и кусок с дульным тормозом улетел на десяток метров. Взрыв был явно внутри. Осмотрел остальные подозрительные орудия.
— Шо скажешь? — нетерпеливо осведомился одноглазый, ходивший как тень сзади.
— Да ничо. Перед тем, как отходить, немцы на ослабленном заряде бахнули, может даже на одном капсуле. Снаряды в стволе и застряли намертво. Рвать надо, ничего другого тут не придумать — уверенно сказал Новожилов.
— А сможешь?
— Это дело нехитрое. Главное, чтобы осколками кого еще не прибило, тут овражек поблизости есть? Или капонир?
— Найдется. Слушай, а собрать всякое это дерьмище не поможешь? Мы-то на снаряды внимания особого не обращали, а тут почистить пока не набежали стоило бы. Акт тебе составим чин-чином. Ну и харчи опять же с нас. Уж всяко не опаснее, чем минное поле мотыжить! — начал вываливать задачи Гриценко.
— Ага, дай, тетинька, водички — пробурчал сапер.
— Ладно тоби...
— Ворот поможете сделать? Или лебедка найдется? — спросил Новожилов.
— Обрисуй задачу — понял одноглазый. Выслушал внимательно, потом сказал решительно:
— Если ты к нам, как людь, то и мы к тебе как людь. Сделаем в лучшем виде. Сейчас грузовичком сгоняем, привезем твоих архаровцев. Ты им только приказ черкани, а то ведь время потеряем. Уломать-то уломаем, но с приказом — проще.
Все-таки немного сомневаясь, стоит ли идти на поводу у СПАМовцев, Новожилов черкнул пару строк старшему в отряде парню. Повернулся к приятелю, отдал записку.
— Не убрать все, это ж сколько тут у вас одних танков! Кстати, а почему танков много, а грузовиков и бронетранспортеров — куда меньше?
— Из танков вытаскивать ничего не надо, нам надо чтоб в расположении все прибрать. С тем, что в этой технике потом разберемся. А танков больше... Ну, кому он нужен, битый танк! А из трех побитых грузовиков можно вполне приличный собрать целый. Потому еще армейские что могли потырили, нам-то осталось уже с барского стола. Хотя мы сами с усами. Мы тоже на сборке наторели — с законной гордостью заявил горелый.
— Это ты сейчас о чем? — немного рассеянно спросил сапер. Он прикидывал так и этак — пускать подростков на сбор валяющихся тут и там боеприпасов не хотелось. С другой стороны все эти снаряды и патроны уже были выкинуты из увезенных танков и бронемашин, значит всяко их кидали и трясли. А с воротом можно обкатать бревном много неприятных участков.
— А вот об этом. Читай пункт 7 и 8 — подчеркнул ногтем на странице с машинописным лиловым текстом бывший танкист.
"7. Расчеты с местным населением, привлеченным к работе по сбору, восстановлению и разборке машин, производить по счетам, утвержденным уполномоченными по эвакуации при АБТУ фронтов и армий. Размер оплаты согласовать с местными органами власти.
8. В целях поощрения местных организаций за работу по сбору трофейного АБТ имущества разрешаю производить передачу колхозам и организациям часть машин, требующих ремонта, каждый раз с моего утверждения.
Машины, подлежащие восстановлению на месте, ремонтировать в пунктах сосредоточения средствами войск, армий, фронта и обращать на укомплектование войсковых частей и соединений по Вашему указанию. За каждую восстановленную трофейную машину на пункте сосредоточения выплачивать рабочим бригадам премии в размере 200 рублей. Расходы относить на § 22, ст. 88, сметы НКО".
— Кстати — ты бы тоже мог помочь, если что хорошее найдешь — заметил одноглазый искуситель.
— Ясно, буду посматривать — ответил сапер, прикидывая, что уже есть на примете пара мест, где вполне гожая для ремонтеров техника осталась. В ручье грузовик вверх колесами валяется, пока оттуда мины не снимешь — и не подберется никто, да за другим минным полем в овраге сброшенные трехосные здоровенные грузовики, немцы отступая их поскидывали друг на друга. Вопрос только — мины снять, да второй вопрос — что за добро у технарей выпросить.
— Посматривай, в накладе не оставим.
— Лады. Сейчас я тут похожу, проведу инженерную разведку, а ты пока пушки эти в овраг определи ближайший. И вот еще что — у вас найдется толовых шашек? Шнур с детонаторами у меня всегда в сумке, а тол не брал. Я бы мог вам направленными взрывами эти пушки на фрагменты разделить, чтоб газом не резать. Колеса отдельно, станины — отдельно. Гожо? — спросил одноглазого.
— Очень бы даже. Мы-то пробовали так, но что-то не то получилось. Ладно, часа тоби хватит?
— Хватит.
Как оказалось вскоре — не хватило. Столько техники в одном месте Новожилов еще не видал. Десятки, если не сотни танков, бронемашин, бронетранспортеров, самоходных орудий и всяких не виданных ранее гусеничных и колесных чудищ сбиты были тесно на здоровенном поле, стояли почти вплотную, бок о бок. Чудеса инженерной мысли, сделанные для разрушения и истребления, выполненные гениальными творцами для смерти человеческой. Венец технической культуры, предел совершенства! Сапер у себя в деревне восхищался железом, простым железом, даже не то, чтоб качественной сталью, а немного поработав в кузне подручным знал, что это за драгоценный в работе материал. Подковы, лемехи, косы, топоры и пилы, все, без чего работать было невозможно, а значит — и жить тоже — все металлические предметы были для него, как и любого крестьянина — сокровищем. И он знал, как сложно все металлическое сделать. Немудрено, что раньше кузнецов колдунами считали.
Потому и не удивлялся, когда перед войной на политинформации о хищном оскале капитализма лектор приводил в пример действия франко — турецко — английских захватчиков в Крымскую войну, когда, покидая полуостров, интервенты увезли с собой все дверные петли и ручки, печные дверки и вьюшки, вообще все металлическое с оккупированной территории. Вполне понятное действие. И сейчас не удивлялся, когда рассказывали о новых оккупантах — слыхал такое и про немцев и про румын и про венгров — все вывозят, что могут, если успевают. Понятное дело, воры всегда самое ценное утаскивают. Металл — ценность. Уважал Новожилов металл.
Здесь на СПАМе этого добра было невероятно много. И какого! Самая качественная броневая сталь, из толстенных плит которой были сделаны танковые корпуса и башни, а из плит потоньше — бронемашины. По сравнению с колхозной кузней даже и не понять было — какая же мощь у танковых заводов, если они такие изделия выпускают! Нечеловеческое что-то было в этих броневых машинах! Поражавшее обычное понимание и воображение.
И еще более нечеловеческой силой они, эти стальные гиганты, были пробиты навылет, разворочены, вывернуты наизнанку и перекурочены. Часть техники даже и опознать было трудно, настолько ярость взрывов их покалечила. Разве что по каткам... Да и то — стоя рядом с грудой горелой стали, представлявшей уцелевшее днище с бортами, в котором внавал, как в громадном корыте, громоздилась рваная закопченная рухлядь в виде неподъемных огрызков толстенных плит, бывшая раньше башней и верхом корпуса боевой машины, даже и верхние катки было не сосчитать — торчал один, а посереди был пролом. Сапер помнил — если наверху три катка — то это немецкий танк "трешка", если "четыре" — то, соответственно — четверка. Но здесь все было не так очевидно.
И если как-то было понятно, как раздолбали эти советские легкие танки, то стоявшие, словно металлические холмы "Тигры" и "Пантеры" выглядели несокрушимыми. Больно уж громадные! Ан вот — стоят рядышком. И наши тридцатьчеверки и немецкие средние танки — и Черчилли и "Бруммбары", все тут встали.
