Командующий, Тит Кезон Гермий, пожал руки им обоим, и предложил присесть.
— Странная история, сэр Ортем — госпожа Красс. Наши силы уже зачищают шахты, там работы на неделю как минимум. По словам госпожи Корту, её похитили, силой привели на заброшенные шахты. Однако там мы нашли бумаги, и госпожа Корту утверждает, что бумаги отобрали у неё похитители сутками ранее. Там план подземных коммуникаций шахт. Коротко: это сокровищница. Там добывали изумруды, некоторые другие поделочные камни, не успели вывезти очередную месячную добычу — я не эксперт, заключение дадим позже. По закону, четверть найденного имущества ваша, сэр Ортем. Госпожа Корту отказалась требовать себе эту долю.
— Впечатляет! — Артём переглянулся с ошеломлённой Мирандой. — Кто её похитил?
— Оба мертвы. Их встретил терминатор; оба человека были заражены, отказались останавливаться — терминатор открыл огонь. Личности устанавливаются. Госпожа Корту пережила шок, но, по словам врача, госпитализация не требуется. К ней и вам одна просьба — вернуться в Рим и не покидать город без разрешения.
Миранда постаралась скрыть улыбку. Не очень получилось.
— Да, согласен, — командующий улыбнулся. — В последние дни у вас это не получается. Рад встрече — и рад, что вы не пострадали. Сэр Ортем, раз уж вы здесь — доставьте в Рим колонну.
— Вы просите, сэр? — удивился Артём, вставая на ноги.
— У вас праздник сегодня — ваш законный выходной. Приказ лорда Стоуна, по возможности обходиться без вашего участия.
— Доставлю, — решил Артём. — Я не настолько устал.
— — -
Домой они вернулись втроём — дома Лилии все обрадовались; по дороге успели договориться, что подробности «приключения» Лилии пока не рассказывать никому — до завтрашнего утра. Миранда, Артём и Лилия поднялись в комнату Лилии — Миранда само обаяние, Лилия тоже не подаёт виду и весело улыбается.
Миранда взглядом попросила Артёма закрыть дверь и, как только он это сделал, дала Лилии пощёчину. Лилия упала на пол, на колени, закрыла ладонями лицо. И получила ещё раз, и ещё.
— Хватит! — Артём поймал Миранду за руку. — Что происходит?
— Её спросите, — голос Миранды спокойный, и это пугает по-настоящему. — «Ой, я нашла бумаги, там такие сокровища! Нет, конечно, я не полезу туда одна, мы сначала все вместе обсудим, как их забрать!» Ты всё это время за ними охотилась, верно? Мы думали, что ты лечишься, что нам помогаешь. А ты за старое, да? Ты хоть понимаешь, что чудом жива осталась?!
Миранда упала рядом с Лилией на колени, обняла и... расплакалась. Артём, совершенно уже не понимая, что делать — до начала торжества меньше часа — встал рядом. Только бы Марина не вошла!
— Я так испугалась, — Миранда отпустила Лилию, провела ладонью по её щеке. — Извини, что ударила. Но если Марина узнает... ты понимаешь, что она с тобой сделает?! Ты врала ей всё это время. Нам обеим врала!
— Я достала нам камни, — Лилия подняла взгляд. Спокойная, ни слезинки, ни эмоции. — Я ради нас стараюсь.
— Ни слова ей, — Миранда обняла Лилию. — И вас прошу, сэр Ортем. Я сама всё расскажу Марине. Но не сейчас. О небеса, сколько всего в один день! Ты сможешь выйти к гостям? — Миранда помогла Лилии встать. — Если нет — скажи, я придумаю отговорку.
— Смогу, не беспокойся, — кивнула Лилия. — Просто посижу ещё немного, ладно? После лекарства голова как не моя.
— — -
Сказать, что вечер прошёл бурно — ничего не сказать. Артём сам удивлялся, как ещё на ногах держится. Марина точно уже не держится — но довольна, очень довольна. Все дома прислали представителей, все подтвердили, что по-прежнему поддерживают вновь созданный дом Злотникофф, все договорённости и планы в силе. Артём уже рукой махнул — пусть будет через два «ф», после «Ортема» это уже не так существенно, да и во всех документах он теперь Злотникофф.
Марина и после празднества не прекращала работать — в их комнатах переоделась из выходного платья в обычное, если можно так сказать — и снова за стол. Артём отметил, что бусы, подарок Глории, и ожерелье, подарок Мари, Марина носит не снимая.
— Вы устали, — он встал за её спиной и взял за плечи. — Разве дела не могут подождать до завтра?
Она всё-таки закончила делать пометки в рабочем журнале, и только тогда подняла голову и посмотрела ему в лицо, улыбаясь.
— Могут, — согласилась она. — Я такая счастливая! — Она встала из-за стола и обняла Артёма. — Не думала, что справлюсь. То есть, немножко сомневалась. Теперь уже не сомневаюсь. — Там, среди гостей, и следа не оставалось от прежней, робкой и перепуганной Марины — чья главная неприятная тайна всё время угрожала раскрыться. Её фотографической памятью пользуются многие: Марина охотно помогает всем домам, кому это её умение оказалось полезным. Может, ещё и поэтому разоблачение ей особенно не грозило.
Человека здесь ценят за дела и поступки. А прочее... деньги — они всё равно списываются, если не находишь им разумного использования: мультимиллионеров нет, рантье нет, бездельники быстро остаются без гроша.
Теперь Артём видел перед собой действительно хозяйку — следит за хозяйством, за всеми делами и заботами дома — справедливую и строгую.
— Всё ещё думаете о ней? — Марина не обижается — просто спрашивает. — Вы так смотрите в такой момент...
— Вы и она — один и тот же человек, — он взял её за руки. — Теперь я понимаю. Мы встретились здесь — уж не знаю, как это получилось.
Марина улыбнулась, закрыв глаза.
— Миранда рассказала мне про ту ночь, на спасательном плоту, в море. Когда вы очнулись, и заговорили на другом языке.
Марина кивнула.
— Это было очень давно, но я всё помню. Никогда, наверное, не забуду. Море успокоилось — и небо очистилось. И столько звёзд! Никогда я их столько сразу не видела. И Миранда — до сих пор помню, какой счастливой она была, что я очнулась.
— Можете отключить переводчик? — спросил Артём. Марина снова улыбнулась, и кивнула.
Артём отключил свой.
— Это похоже на тот язык, на котором вы говорили? — спросил он по-русски. Марина вздрогнула и открыла глаза.
— Как вы узнали? — ответила она по-русски. — О небеса! — он подхватил её за руки и осторожно усадил на диван. — Поверить не могу... вы даже говорите похоже, звучит так же! Почти всю ночь я говорила на этом языке, а утром неожиданно поняла, что знаю каталонский. Не пойму, как — но поняла. И Миранда снова стала меня понимать, а я — её. Простите!
Она включила переводчик и перешла на каталонский.
— Я уже привыкла, извините. Так это и есть русский язык? Мне сказали, что настоящий русский звучит совсем по-другому!
Через тысячу лет, наверное, он и будет звучать по-другому, подумал Артём. Но всё равно — каким образом? Ведь дистанция — двадцать лет! И, если Марина — Инга — «появилась» в том же теле той ночью, то куда делась та, прежняя Марина? Что от неё осталось — память, в том числе знание родного языка? С кем из них я сейчас говорю? Час от часу не легче! Я-то ведь здесь своей персоной появился — и даже со своими вещами!
— Меня лечили, — Марина поманила его — сядьте рядом. — Долго убеждали, что это был страшный сон. Бывает, говорят, такое — человек начинает говорить на древнем языке, или вспоминает то, что мог знать другой человек, который давно уже умер. Говорили, что я так испугалась «кракена», что откуда-то всё это всплыло — ложная память, или как это правильно назвать. Теперь... я уже не знаю, что правда. — Она прижалась к Артёму. — Расскажете мне о Земле? Если я что и помнила, меня заставили забыть.
— Расскажу, — Артём погладил её по голове. — Долгий выдался день. Когда начинать рассказывать?
— Сейчас! — она встала. — Нет, немного позже.
— — -
Артём проснулся без четверти три ночи — выспался. Вот тоже радость! Марина спала рядом, улыбаясь во сне — не проснулась, когда он осторожно оделся и ушёл к себе в кабинет. Ещё минут через двадцать Артём понял, что чтение и прочее в голову не лезет. Прогуляться бы — просто посидеть на свежем воздухе.
Вышел в коридор — ночное освещение, тишина — жилая, не абсолютная. И не скажешь, что не так уж давно здесь бурно веселилось чуть не сто человек. Артём поднялся на этаж, прошёл мимо комнаты Миранды — горит надпись «не беспокоить». Ну разумеется, столько забот и волнений в один день! Следующая дверь — Лилии. А вот тут нет сигнала. Артём постучал.
Дверь отворилась, и он чуть не столкнулся с Лилией — в выходной одежде, но без обычных своих украшений — да и одежда, если присмотреться, неброская. Если голову прикрыть, так и не узнать на расстоянии.
— Куда-то уходите? — спросил Артём. Безо всякой задней мысли. Лилия смотрела, словно Артёма и не было в комнате — насквозь. Опустила голову, и отошла к креслу, у противоположной стены. Туда и села.
— Закройте дверь, пожалуйста, — попросила она бесцветным голосом, и спрятала лицо в ладонях. — Следили за мной?
— Нет, просто я уже выспался, — Артём закрыл и запер за собой дверь. — По коридору проходил — заметил, что вы не спите.
— Об этом я не подумала, — Лилия отняла ладони. — У вас много вопросов, я знаю. Спрашивайте, если хотите. Или вы пришли утешить меня в постели? — она посмотрела в глаза Артёму, явно хотела выглядеть ироничной. Но не получилось — почти сразу отвела взгляд, криво усмехнулась. — Вам не понравится. Лучше найдите себе деревянную куклу — с ней будет приятнее.
Артём сел в соседнее с ней кресло — пододвинул, чтобы сесть лицом к лицу.
— Что происходит, Лилия? На вас лица нет, — он взял её за руку. Долю секунды она пыталась освободить её — и почти сразу перестала вырываться. — Что случилось? Чем я могу помочь?
— Вы можете вернуть Юлия? Тогда ничем, — она снова смотрела сквозь него. — Я сегодня пришла к нему на могилу, часа три с ним говорила. Никто к нему не пришёл тогда, не пришёл и сегодня. Вы знаете, зачем люди приходят на кладбища? Мы сжигаем умерших, могила — это просто табличка, изображение. Туда приходят поговорить. Там никогда не печалятся — туда приходят делиться хорошим. Говорить, вспоминать, благодарить. Знаете, кто пришёл к нему туда, через день после битвы? Никто.
Она опустила голову, минуту или две сидела так, молча. Потом подняла её и встретилась взглядом с Артёмом.
— Я видела, как он погиб. Как эти твари растерзали его. А другие твари, двуногие, которых он спасал — визжали и кричали там, под ногами путались, из-за них он погиб. А потом... на похоронах были только мы с мамой, и военные. Я два дня просидела у его могилы. Почти и не отходила. Потом отключилась — от голода, наверное, очнулась уже у Марины. Никто не пришёл. Ни один человек, — она смотрела в лицо Артёма, ему становилось не по себе — ни слезинки, ничего. И лицо неживое, словно маску надела. — Никто из тех, кого он спас, кроме меня и мамы. Марина меня выручила тогда, если бы не она — меня просто выгнали бы из города. А теперь она меня сама выгонит. Как только Миранда ей расскажет. И правильно, наверное, сделает.
— Расскажите ей всё сами.
— Не могу, — Лилия снова закрыла лицо ладонями. — Это я виновата. Дети так развлекаются, ставят друг дружке чужой переводчик. Если после этого пытаешься учить, в голову всякая чепуха лезет. Думаешь, что говоришь одно — а говоришь другое. Нам тогда это казалось очень смешным. Надо мной точно так же шутили. Над всеми так шутят. Я не знала, что у неё это не пройдёт, — Лилия вновь посмотрела Артёму в лицо. — Я потом пыталась признаться, а она меня и слушать не хотела — когда я была рядом, то у неё словно что-то включалось внутри, всё понимала и сама читала. А потом она начала всё запоминать с одного взгляда, я и решила, что всё прошло. А недавно она позвонила, и призналась, что была неграмотной все эти годы, и очень благодарила, что я не думала о ней плохо.
— Всё равно расскажите, — Артём взял её за руку. — Если она всё равно узнает — не ждите, когда узнает от других.
— Это я Анну попросила лекарство мне добавлять, — Лилия освободила руку. — Я не могла просто купить его. Анна сказала, что сможет — и что никто не узнает. Только мне. Не Марине, не Миранде. Не знаю, почему Миранда моё лекарство пила. Не знаю, кто Марине другое добавлял. Анна Корви пропала — значит, её уже схватили, вскоре узнают и про меня. Я могу теперь что угодно говорить, никто уже не поверит. Столько всего даже Марина не простит.
— Это не вы добавляли ей лекарство?
— Нет, — покачала головой Лилия. — Я не сошла с ума. Но это уже неважно. И шахта. Я когда-то нашла записи о ней. Я потратила однажды все наши общие деньги, когда пыталась снова попасть туда. Я пообещала потом, что никогда не отправлюсь туда без них. Я и не собиралась, просто те люди, которые хотели попасть в шахту и всё поделить со мной, устали ждать.
— Поговорите, — повторил Артём. — Расскажите всё. От начала и до конца. И не делайте больше ничего тайком, вы ведь сумеете?
Лилия кивнула.
— Расскажу, если вы будете рядом. Пусть даже за дверью, не в той же комнате. Тогда смогу рассказать.
— Договорились. Вы так и не спали всё это время?
Лилия посмотрела на часы.
— Ещё немного времени есть. Можете остаться, Ортем?
— Вряд ли это хорошая...
— Просто посидите рядом, пока я не засну. Пожалуйста!
— — -
Артём подумал, что лишь прикрыл глаза... а индикация на часах перепрыгнула чуть не на час. И почувствовал взгляд. И запах — уже мерещился один раз, и несколько раз слышался на самом деле. «Зомби». Артём посмотрел направо... и снова сердце упало в пятки на долю секунды, чуть не вскрикнул. «Зомби» — стоит рядом, наклонившись, смотрит в лицо — неизменная улыбка на жуткой, постоянно меняющей черты физиономии.
«На самом деле их здесь нет», вспомнил Артём. И сумел рассмеяться — наваждение тут же сгинуло. Оглянулся — Лилия, побелевшая, сидит в постели, смотрит за его спину, не в силах пошевелиться.
Тут до него дошло. Он сделал к ней шаг (Лилия закрыла глаза), ещё один. Сел рядом, взял её за плечи (Лилия вздрогнула и стиснула зубы).
— На самом деле их нет, Лилия, — сказал Артём. — Постарайтесь рассмеяться. Вспомните что угодно смешное, и постарайтесь.
Она сумела. Вздрогнула сразу и открыла глаза — и обхватила Артёма, стиснула так, что дышать стало больно.
— Вы были дросселем, — догадка пришла не сразу, очевидное вообще трудно заметить. — Верно, Лилия? Вы были дросселем когда-то.
— Как вы... — Лилия ошеломлена. — Никто не мог вам этого сказать! Откуда??
— Если дроссели засыпают вместе, им обоим мерещится нечисть. Не буду спрашивать, что вам привиделось.
Лилия снова закрыла глаза.
— Да, была. Три дня. Вы представить себе не можете, что это за... — она осеклась. — Простите. Вы как раз можете. А потом всё прошло. А ещё через день Юлий стал дросселем, и забыл меня.
