Тайфун

Вот только в наш с Итачи бой собирался вмешаться его напарник, и мне явно следовало сменить тактику. Ослабив контроль над Макадзэ, я превращаю его в торнадо, откидывающее красноглазого нукенина. Сам, оказавшись в глазе бури [59] , я сложил печать концентрации и свое сильнейшие защитное кеккайдзюцу. Мой, и так не слишком стабильный торнадо, был сметён гигантской волной, которую на манер мифического морского дракона извергнул Кисамэ. Мой барьер защитил меня, хотя и закрылся уже в воде, а не в воздухе. Впрочем, пребывание в кубе с янтарными полупрозрачными стенами, доверху заполненном водой не доставляло мне никакого неудобства. Даже без использования техники, превращающей вдохнутую воду в воздух, я мог находиться под водой минут пять.

— Какой шустрый парнишка! — Проговорил синекожий, постукивая своим странным оружием по барьеру, и эти на первый взгляд слабые удары были немалым испытанием для моего кеккайдзюцу, которое то, к счастью, выдержало с честью.

Дело в том, что даже среди других Семи Мечей Тумана, Самехада, как называлось это оружие, лишь по недоразумению считающееся мечом, выделялась своими свойствами. Явно безумный создатель этого меча, чьё имя затерялась в веках, неведомым образом смог создать живое оружие. Самехада была не просто оружием, это был паразит, способный пожирать чакру противника и в теории передавать её своему владельцу, хотя для последнего нужно было каким-то неведомым способом наладить с мечом связь. Забуза говорил, что Кисамэ — первый за несколько поколений Мечников, кому это удалось. Ну а если брать Самехаду как оружие, то пользоваться ей было не слишком удобно. Длинная, тяжёлая и неповоротливая она не имела режущей кромки, а лишь была покрыта крупной чешуей. Так что Самехаду можно было либо использовать как этакую гигантскую тёрку, проводя ей по противнику и сдирая мясо с его костей, либо как булаву, если оружие оттопыривало чешую. И вот сейчас пасть на конце меча явно примеривалась к чакре в барьере, но к счастью не смогла разрушить структуру моей защиты.

— Знаешь, Итачи, а мне его оттуда так просто не выковырять.

— Отойди.

Кисамэ беспрекословно подчинился, и Итачи атаковал мой барьер, не сложив не единой печати. На янтарных стенках моей защиты заплясало абсолютно чёрное пламя.

"Что это ещё за огонь такой??? — Я смотрел как пламя один за одним пожирало пять слоев защищающего меня барьера. — Скорей всего это одна из возможностей Мангекё Шарингана, ведь перед использованием я ясно заметил как запятые в глазах Итачи слились в какую-то трёхлучевую звезду. И мне кажется, или этот огонь является какой-то пространственной техникой? Защищающее меня сейчас кеккайдзюцу совсем не подходит для определения типа атаки, но у меня чёткое впечатление, что это не столько пламя, сколько разрыв реальности. Ещё пара секунд и барьер падёт... надеюсь моя атака станет для них сюрпризом!"

Я не просо сидел в кубе барьера, наполненного водой, ожидая своей участи. Придание чакре свойств Воды было делом весьма простым, а вот превращение стихийной чакры в чистый элемент давалось мне с трудом и большими потерями. Впрочем, у меня и без всякого лиса чакры было столько, что я без проблем игнорировал потери при преобразовании. Зато технику я применил с большим трудом, ниндзюцу мне по-прежнему давались с большим напряжением сил. Вот только находясь под защитой барьера, мне ничего не стоило спокойно создать шесть водяных клонов, и мы всемером начали складывать печати самого сложного водного ниндзюцу из мне известных. Трижды сложив сотню, лично разработанных ещё во времена учёбы в академии, ручных печатей, и с учетом клонов, я создал двадцать одну технику. Когда Итачи прожёг последний слой барьера, я был даже рад, так как давление внутри него было колоссальным.

Кеккайдзюцу лопается и из него вырывается двадцать водяных драконов, которые разделившись поровну, несутся в моих противников. Это была слоднейшая техника Воды с моём арсенале, она создавала толстые водные потоки, принявшие на конце форму головы дракона. Один дракон попал под чёрное пламя, но ценой своей `жизни' смог погасить эту странную технику носителя Мангекё Шарингана. Вот только вместо того, чтобы обрушиться на Итачи, драконы разбились о возникший из ниоткуда красноватую полупрозрачную преграду, окружившую беглого Учиху. При этом я мог бы дать руку на отсечение, что эта защита не имела никакого отношения к кеккайдзюцу. С Кисамэ всё получилось вообще неудачно, Самехада просто разбила драконов на безвредные струи воды. А окруживших его водяных клонов, которые прятались в драконах, мечник уничтожил мгновенно возникшими акулами, состоящими из воды. Эта техника была явно слабее драконов, но зато Кисамэ активировал её при помощи одноручной печати концентрации, и её вполне хватило на моих слабых водяных копий. А вот Итачи, уйдя в оборону, упустил как его окружили три водяных клона. Миг и янтарная пирамида сдерживающего барьера, углами которой и стали мои копии, запирает носителя Мангекё Шарингана, а уничтожение Кисамой клонов ничего не дало, это кеккайдзюцу продержится пока не израсходуется вложенная чакра, ну или пока Итачи не прожжет барьер тем странным чёрным пламенем, но быстро это у него не получится.

Несмотря на долгое описание, сами эти действия прошли с неразличимой скоростью. Вот Защитный барьер лопнул, и в моих противников несутся драконы, сделав место, где я стоял, похожим на тело многоголовой гидры и невероятно длинными шеями. Следующее мгновение и Кисамэ отмахивается от драконов, а Итачи защищается непонятной для меня техникой. Одновременно с этим мои клоны выпрыгивают из драконов и окружают нукенинов, каждая тройка клонов образовала треугольник, в центре которого стоит по моему противнику. Кисамэ бросается ко мне, одновременно из-под его плаща выскальзывают шесть водяных акул, и каждая уничтожает по одному клону. Вот только тройка клонов окруживших Итачи за миг до того как разлететься тучей брызг, успевают применить кеккайдзюцу.

Формирование Макадзэ замедлила вода, которая ещё не успела опасть с разрушением моей защиты, и этим в полной мере воспользовался синекожий. Всего три печати набегу, и вонзившаяся в воду его рука формирует водную темницу. Сфера воды, обретшая, благодаря усилиям мечника твёрдость камня, не даёт мне даже пошевелиться, вот только у меня был ответ на такое пленение. Направив чакру в бесцветный рисунок на внутренней стороне первой фаланги указательного пальца, и мне в руку распечатывается диск из чакропроводящего металла со сложной печатью на нём. Посыл чакры, и в диск запечатывается, или скорее затягивается, всё окружающее. Вода исчезает, но Кисамэ, не давая мне и мгновения передышки, чтобы создать Макадзэ, бьёт меня Самехадой. Окутав локальным ураганом лишь руки, я попытался левой остановить эту зубастую булаву, именуемую почему-то мечом. Вот только я смог лишь слегка смягчить удар, ведь сила Кисамэ оказалась такова, что Самехада вонзились мне в плечо своими чешуйками, практически влет, развеяв недооформившийся Макадзэ. Вот только атаковав, Кисамэ замер, что сделало его уязвимым. Моя правая окутывается всё ускоряющейся круговертью Ветра. А потом я точным посылом чакры в зажатую в руках пластину, распечатываю воду. Благодаря сложному устройству фуиндзюцу, нанесённому на диск, вода вырвалась струёй? которой Ветер придал вращение, превратив в водяной бур. Кисамэ, не успевшего никак уклониться или защититься, откинуло на десяток метров, и протащило по земле. Но помимо неглубокой кровоточащей раны и порезов вокруг неё, никаких повреждений я ему не нанёс.

"Вот ведь монстр! Он, наверное, мог бы попробовать голыми руками и Макадзэ остановить, ведь у него это бы получилось!!! Правда, мясо с него стесало бы ... — я посмотрел на безобразную рваную рану, которую оставила вырванная Самехада. Тут за моей спиной я почувствовал разрушение своего барьера. — Значит и ублюдок прожёг пирамиду... что-то он с ней дольше, чем с первым защитным барьером возился. Да и судя по тем ощущениям, которые у меня были от прожигания барьера чёрным огнём, в этот раз интенсивность и, так сказать ровность пламени, была ниже. Похоже, Итачи выдыхается. Вот только я без всяких `похоже' выдохся, Макадзэ мне сейчас точно не создать. Демоны, обидно! Я ведь считал себя действительно сильным, а эти двое явно и половину своей реальной силы не успели применить!!! Прятаться в барьере? Думаю сейчас у Итачи может и не хватить сил его пробить... впрочем, кажется в этом нет необходимости..."

— Рад был вас повидать, Итачи-сэмпай! Вы берегите себя, как я уже говорил, Сазке очень расстроиться, если не сможет лично медленно убить тебя!!!

— Ты что, решил убегать? — начал было Кисамэ, — мудрое...

— Кисамэ, уходим!

Нукенины исчезли, воспользовавшись Мерцанием, а я едва не уселся на землю. Как только опасность отступила, из меня как будто стрежень вытащили. Но вот-вот сюда прибудет несколько тревожных групп АНБУ, и я не могу предстать перед ними в виде валяющегося на земле ребёнка. Ведь мне ни на секунду нельзя забывать о своём статусе главы клана, и что все мои действия отражаются на всех Удзумаки. А пока мне придётся ждать, а после отвечать на глупые протокольные вопросы. Чтобы отвлечься от боли в ранах, стоит подумать о своих истинных возможностях...

"Эх, макнули они меня в лужу! А я то уже посчитал себя чуть ли не непобедимым. Как же, Макадзэ - идеальная защита и нападение в одной технике... тьфу!!! Ладно, стёсанное до костей плечо, пара ожогов от пробравшегося через окружающий меня Ветер жара от техник Итачи - это небольшая цена за знания. Да, это очень неприятные знания об уровне моих сил, в сравнении с кем-то, действительно достигшим ранга `S'. Но самая горькая правда лучше самой сладкой лжи!"

Глава 21.

— После этого они скрылись, по всей видимости почувствовав приближение нескольких групп ликвидаторов АНБУ.

— Хмм. Скажите, Удзумаки-доно, у вас нет предположений, почему эти двое нукенинов, сумевших незамеченными пробраться в деревню, показались именно вам?

Всё это вызывало чувство легкого дежавю. Опять то же самое просторное помещение резиденции Хокаге, такой же чай и печенье. И тот же самый собеседник опять спрашивает об обстоятельствах моей встречи с нукенином Листа ранга `S'.

— Доподлинно я этого знать, конечно, не могу. Но предположение у меня есть... видите ли, в чём дело, Яманака-доно. Эти двое, как бы неприятно мне не было это признать, явно превосходили меня как шиноби, и в принципе имели неплохие шансы меня убить, но мне показалось, что они скорее хотели меня... пленить. Я не обладаю никакими особыми секретами Листа, а мои техники представляют собой в подавляющем большинстве фуиндзюцу и кеккайдзюцу, весьма трудными в освоении без крови Удзумаки. Так что мне на ум приходит лишь одна причина, по которой меня бы хотели взять живым... Девятихвостый.

Тут я почувствовал активацию фуиндзюцу, что я использовал в качестве связи. К счастью наша беседа уже подходила к концу. Так что, распрощавшись с Яманака Иноичи и выйдя из резиденции Хокаге, я посмотрел на отпавленное мне, как оказалось Забузой, сообщение.

"Сазке покинул квартал Удзумаки."

"Вод гадство!!! А ведь я ещё не оправился! Раны, нанесённые Самехадой заживают медленно, да и вымотан я боем до предела... с другой стороны Орочимару сейчас сильно ослаблен, а Итачи вынужден уходить от хвоста из ликвидаторов АНБУ. Нет, я пожалуй сейчас и не со всяким чуунином справиться смогу!"

Мысленно морщась от того, что не могу решить проблему собственными силами, я принялся выжигать ответное послание.

"Выследи Сазке. В контакт не вступай, постарайся, чтобы тебя никто не заметил. Квартал не закрывай, пусть Хаку примет обязанности стража."

* * *

Через лес бежал, или даже скорее летел мальчик. Чёрные волосы и глаза, которые изредка меняли свой цвет с чёрного на красный с тремя дополнительными зрачками, ясно говорили о его принадлежности к некогда сильнейшему клану Страны Огня. Сазке, а это был именно он, вот уже больше месяца жил в квартале Удзумаки, с тех самых пор, как его столь необычными глазами заинтересовался нукенин под прозвищем Белый Змей. И вот сегодня один из красноволосых детей передал Сазке записку, от Мизуки-сенсэя. Каково же было удивление последнего Учихи, живущего в Листе, когда на клочке бумаги он прочитал о том, что Итачи вернулся в деревню и вступил в бой с Наруто. Но ещё больше Сазке поразило, что это правда! Обычно собранный и спокойный парень просто терял голову, когда речь заходила о его брате. Человеке, которого он боготворил и которым восхищался, и вырезавшем всю его семью. Вот и бросился он в погоню, в которой у него явно не было ни одного шанса на успех.

Несмотря на полный кавардак в мыслях, который всегда возникал, стоило ему задуматься о том, какой же на самом деле Итачи, Сазке мгновенно ощутил, как недалеко появился другой шиноби. Остановившись, он приготовился к бою, мысленно кляня себя за наивность. Ведь можно было догадаться, что никто просто так не будет подкидывать тебе информацию. А значит, его заманивали в ловушку, и, судя по всему, сейчас его как минимум будут вербовать, а в худшем, но наиболее вероятном случае, постараются лишить глаз. В любой деревне будут рады появлению у них своего собственного носителя красных глаз, пусть даже и пересаженных.

Когда Сазке остановился на широкой лесной поляне, его преследователь вышел из лесной чащи. Им оказался подросток с белыми волосами, бледной кожей и двумя красными точками над бровями.

— Значит ты Учиха Сазке, который так важен для Орочимару-сама. — Проговорил незнакомец.

— Моё имя ты знаешь, а как мне называть тебя? — Надменно проговорил Учиха, стараясь потянуть время и оценить своего собеседника.

— Меня зовут Кимимаро, впрочем, моё имя неважно.

— А что ты считаешь важным?

— Как я уже сказал, ты нужен Орочимару-сама, и я доставлю тебя к нему.

— Да? А с чего ты взял, что я вообще собираюсь идти к Белому Змею???

— У тебя есть цель — месть, которую ты никогда не сможешь осуществить своими силами. Но ты можешь получить силу от Оро...

— Заткнись. — Как и всегда бывает при упоминании о своей слабости, у Сазке практически сносило крышу. — Пусть сегодня мне и не доведётся встретиться с Итачи, но тебя я на тот свет отправлю.

Прыжок вперёд и удар кунаем от которого Кимимаро легко уклонился. Причём Сазке готов был поклясться, что увернуться тот никак не мог. А ответная атака его противника, вызвала у Учихи оторопь. Простой и безыскусный удар кулаком, от которого Сазке легко уклонялся, превратился во что-то невозможное, когда из руки противника с мерзким звуком вылезло множество острых обломков костей. Носитель Шарингана едва успел применить Мерцание, и костяные шипы прошлись по лицу лишь иллюзорного клона.