Один черный холм резко распрямился, растопырив руки, и прыгнул на замешкавшегося люпуса. Волк раскрыл пасть и поймал врага в цепкие клешни своих челюстей. Заверещавший морлок обнял голову люпуса словно намордник. И в этот момент десятки холмиков кинулись на зверя. Пси-волк понял свою ошибку и стал трясти головой, но было уже поздно. Морлок-смертник, кинувшийся на него первым, пожертвовал собой и не дал зверю позвать своих сородичей, и теперь десятки рук и зубов рвали его, поваленного на бок непобедимого вожака, на части.
Остальные пси-волки продолжали преследовать машину, но ощутили, как ослабел запах их вожака. Значит, он по какой-то причине отстал. Волки остановились и бросились назад. Их незаменимое в ночи волчье зрение уловило как жуткие, чумазые до черноты существа рвут их непобедимого лидера. Люпусы кинулись на выручку, и тут из подземелья ринулась яростная толпа морлоков. Началась поистине эпическая битва между волками-мутантами и теми, кто когда-то были людьми. Голод гнал физически слабых морлоков на смертельно опасных и сильных зверей.
— Чтоб я сдох, если видел когда-нибудь что-то подобное! — воскликнул Яхонтов, глядя в перископ, к которому умельцы конфедератов приладили танковый прицел ночного видения.
— Ночь, дружище, время зверушек! — усмехнулся Людоед.
— И это безопасный маршрут?! — Варяг уставился на Илью.
— Ну да, — развел тот руками, — Людей тут точно нет. А они, поверь мне, хуже. Много хуже.
— А если луноход сломается? Застрянет? Вот в этом зверинце. Что тогда?
— Да не очкуй, Яхонтовый ты мой. Отстреляемся. Главное в ответ никто стрелять не будет.
Луноход вдруг дернулся и встал.
— Что случилось? — Крикнул сквернослов Алексееву.
— Что-то в ходовую попало. Маховик закусил. Или камень или бревно или еще что-то. — Ответил космонавт.
— И что? — поинтересовался Варяг.
— Двигаться дальше нельзя. Гусеницу порвем. Или звездочка раскрошится. Или трансмиссию пожжем к чертям, а это хуже всего.
— Варяг, ты накаркал. — Подмигнул Яхонтову Людоед.
— Да иди ты, Крест. Юра, чего делать то теперь?
— Надо выйти посмотреть. Может, чуток назад сдам, и вытащить эту хрень можно.
— Добровольцы есть? — хмыкнул Сквернослов.
Все взглянули на Людоеда.
— Что, крайнего нашли? — оскалился Крест.
— Ну, ты же нас сюда затащил. — Ехидно улыбнулся Варяг. — Иван Сусанин.
— Да вы радуйтесь, что это камень просто. Вы его в любом районе поймать могли. И выстрел от гранатомета могли поймать в любом районе. Только не в этом. Черт с вами. Пойду, выйду, если вы такие очковые.
В этот момент в крышу лунохода что-то ударилось, и послышался скрежет и царапания.
— Только немного погодя.., — пробормотал Людоед, уставившись в потолок.
— Что это еще такое? — Яхонтов нахмурился, прислушиваясь к возне на крыше.
— Морлок может? — предположил до этого молчавший Николай.
— Сходи, Васнецов, проверь. Ты же теперь спец по морлокам у нас, — засмеялся Крест.
На крышу еще что-то упало. Возня усилилась.
— Их уже двое. Они луноход раскачивают, уроды, — произнес Алексеев.
— А солнечную батарею не повредят? — спросил Вячеслав.
— Сомневаюсь. Там покрытие особое. Хоть стреляй по нему.
Яхонтов прильнул к перископу.
— Ни черта не видно. — Он стал вращать его и тут кто-то ударил сверху по сфере. Смотровой прибор дернулся влево. — Вот суки! — Яхонтов схватился за глаз. — Черт ну попали мы.
— А как луноход можно раскачивать? Он же на гусеницах? — Сквернослов чувствовал, что машина качается, и был, как впрочем, и все, этим сильно обеспокоен.
— Да очень просто, — угрюмо ответил Алексеев, — Мы еще вдобавок на краю оврага стоим какого-то. Они нас, похоже, столкнуть хотят. А справа какое-то строение полуразрушенное. Они нам на крышу с него, наверное, прыгают.
В корпус со всех сторон забарабанили множество конечностей. Скрежет и шорох стали совсем невыносимыми. Казалось, существа облепили всю машину, кроме передней части, где сквозь лобовые стекла хоть что-то можно было разглядеть. Однако все-таки кто-то кинул обломок кирпича в стекло. Стекло выдержало и даже не треснуло, но космонавты, тем не менее, поспешно опустили ставни.
— Черт, надо было сразу выходить. Пока он один на крыше был. — Вздохнул Крест.
Снаружи послышались хлопки. Что-то лязгнуло по корпусу. На луноходе вообще начало твориться что-то невообразимое.
— Погоди... Это же... Стреляют? Точно! 'Калашников'! Нет, — Варяг прищурился, вслушиваясь в трескотню снаружи. — РПК! Точно! Пулемет! Слышь, Илья! И как это понимать? Ты же говорил что тут людей нет!
— Только не бейте меня все сразу, — огрызнулся Людоед. Вид у него был озадаченный.
Возня вокруг машины стихла. Что-то грохнуло о крышу. Затем три шага к корме. Глухой удар. Звук соскользнувшего с крыши мертвого тела. Тишина.
— Ну что, хлопчики, страшно? — ухмыльнулся Людоед, — Что хуже, куча морлоков или неизвестный человек с пулеметом на крыше? А я вам говорил!
— Хуже всего твоя болтовня, — покачал головой Варяг. — Ты уверен, что он еще там?
— Уверен. Добил кого-то на крыше и сидит.
— А чего сидит?
— А я почем знаю? Может он гадит нам на крышу, — Крест засмеялся.
Варяг осторожно посмотрел в перископ.
— Точно. Кто-то на крыше. Сапоги вижу.
Сверху раздался стук. Словно кто-то стучался в дверь. Людоед пожал плечами и постучал в ответ прикладом автомата в потолок. Сверху нова постучались.
— Занятно, — хмыкнул Крест и, достав из своей кобуры пистолет, начал выбивать рукояткой на потолке какую-то странную дробь.
— Морзянка? — спросил Николай.
— Морзянка, — кивнул Илья, продолжая барабанить по потолку.
— Ты и азбуку Морзе знаешь? — ухмыльнулся Варяг.
— Я и крестиком вышивать могу, не мешай, — Людоед сделал еще несколько ударов и затих.
Тишина наверху затянулась. Затем послышалась ответная дробь морзянки. Людоед дослушал стуки до конца и улыбнулся. Затем повернулся к кормовой двери.
— Как ее открыть?
— Очумел что ли? — Дернул его за рукав Варяг. — Зачем открывать?
— Я знаю кто наверху. Надо впустить.
— Кто там?
— Нордика.
— Кто? Какой еще Нордика?
— Не какой, а какая. Впустите ее. Как эту чертову дверь открыть?
— Погоди, — Макаров заглянул из своей кабины в пассажирский отсек, — Варяг, что скажешь, открыть?
— Ладно, — Яхонтов нацелил свой автомат на кормовую дверь и кивком головы приказал Сквернослову и Николаю сделать тоже самое. — Открывай.
Андрей включил нужную кнопку, и аппарель распахнулось. В отсек хлынул холод и ветер. Красный внутренний свет осветил несколько засаленных, пропитанных сажей и грязью черных мертвых тел за луноходом. Николай узнал их. Это морлоки. Сверху свесилась накрытая меховым капюшоном голова. Лицо скрыто дыхательной маской.
— Сдай назад чуточку! — послышался женский голос, приглушенный маской. — Эти твари трубу вам в гусеницу засунули. Я вытащу!
Луноход загудел и откатился на полметра назад. Женщина спрыгнула с крыши.
— Как они могли трубу в гусеницу засунуть? Они же не соображают ничего и слепые к тому же. — Нахмурился Николай.
— Это ты зря думаешь, что они ничего не соображают, — усмехнулся Людоед. — На свой лад они даже очень сообразительные. И с чего ты взял, что они слепые? У них просто зрение не такое как у нас.
Снаружи лязгнуло железо. После этого, женщина забралась внутрь, затягивая за собой точно угаданный Яхонтовым ручной пулемет Калашникова.
— Закрывайтесь. Можно ехать. — Сказала она, стягивая с себя маску.
Аппарель закрылась, машина тронулась, и Варяг включил более яркое освещение, чтобы можно было получше разглядеть гостью.
На вид ей было, наверное, лет тридцать. Выглядела она для тех условий, в которых жили теперь люди, достаточно хорошо и ухоженно. Ее можно было назвать красивой уже по первому взгляду на это, скованное ободом меха от капюшона лицо. На лоб спадал желтый завитой локон. Черты лица ее были утонченными. Хотя выражение далеко не было нежным. Прямая линия рта и тонкие, поджатые губы. Сдвинутые темные стрелки бровей и огромные зеленые глаза. Они были невероятно зелеными, и казалось, светились каким-то ядовитым светом. И во взгляде было что-то похожее на первобытную ярость. Даже злобный и источающий угрозу взгляд Людоеда сразу забылся, когда она осмотрела всех присутствующих в пассажирском отсеке лунохода. Красота ее была какая-то хищная, и эти кошачьи глаза только подчеркивали ее.
Кирзовые сапоги, ватные штаны и подрезанный тулуп с пришитым к нему капюшоном, не позволяли оценить фигуру девушки, но было ясно что, скорее всего у нее спортивное телосложение. А вот выдающийся вперед тулуп говорил либо о том, что у нее что-то за пазухой, либо о том, что у нее большая грудь. Скорее всего, второе, так как свою ношу, она таскала в висящей через плечо брезентовой сумке.
— Всем здрасьте, — кивнула она и, обратившись к Людоеду, произнесла, — Вот тебя, говнюка, совсем не ожидала тут увидеть.
— И я по тебе тоже соскучился, стерва. — Кивнул он, зло улыбнувшись.
Яхонтов вопросительно уставился на Илью. Тот понял застывший во взгляде Варяга вопрос и махнул рукой.
— Да все в порядке. Просто мы ненавидим друг друга. Верно, зайка?
— Точно, — кивнула девушка, — Лютой пролетарской ненавистью.
— Это Нордика. Знакомьтесь. Зайка, это мои подельники. Вот этот лось волосатый, Варяг Яхонтов. Летчик-налетчик. Настоящий викинг. Как тебе нравятся. Вот эта белокурая бестия, Славик Сквернослов. Истинный ариец. Тебе тоже понравится. Вон затылки двух космонавтов в окошечке.
— Космонавтов? — она удивленно взглянула на Людоеда.
— Да. Я тебе потом объясню. Короче тот седой, это Юра. Алексеев фамилия. А вот этот лысый... Во. Повернулся. Это Макаров Андрей.
— А там кто в угол забился? — Нордика взглянула на Васнецова.
— О-о! — Крест сделал испуганное лицо и заговорщицким тоном произнес, — Этот у них самый главный. Коля Васнецов. Слышала истории про оборотня? Так вот это он!
— Ты чего болтаешь? — досадливо поморщился Николай.
— Да ладно, — девушка улыбнулась. — Я понимаю, что он дурачится.
Улыбалась она как-то неестественно. Фальшиво. Видимо нечасто ее лик посещала улыбка.
— Как вам удалось с морлоками справиться? — поинтересовался Николай, который чувствовал какое-то потаенное восхищение этой особой.
— Да ничего сложного. Опасен не морлок, а их количество и их засады. А в открытом бою все просто. Мочить актив. Тех, кто готов жертвовать собой ради победы остальных. Они распознаются по своей тупой упрямости и самоубийственным выходкам.
— А почему Илья вас назвал Нордика? — спросил Варяг. — Как вас зовут?
— Я Наталья Родионова. — Ответила она.
— Нордика, значит нордическая женщина. — Добавил Крест, — Она раньше в группировке фашинов была. Потом как-то обстоятельства сложились и ей жизнь спас Салах-Атдин. Это который 'Ирбисом' командует. Я тогда с 'Ирбисом' был. Ну, так и познакомились. Она немного свои взгляды пересмотрела и ушла от фашинов.
— С черными сталкерами ты был, с 'Ирбисом' был. — Хмыкнул Яхонтов, — А с кем еще был?
— Да легче сказать с кем не был. Вот с морлоками и пси-волками пока еще не был, — Он улыбнулся. На сей раз совершенно непринужденно. Казалось, присутствие Нордики его сильно радовало и, он с трудом это скрывал. Во всяком случае, Людоед сейчас выглядел не таким воплощением цинизма и злобы. — Наташа. Ты лучше скажи, каким ветром тебя занесло сюда?
— Так я ведь живу недалеко тут теперь. Забыл?
— Ты в Лукино ведь теперь живешь? Верно? И это ты хочешь сказать недалеко?
— За парком. Что тут. Две версты от силы и все. Я за группой одной следила. Короче где-то тут они склад нашли большой. Оптовый что ли. Там консервы, барахло всякое, сигареты и прочее. Ну, думала поживиться. Короче на большую стаю собак чуть не нарвалась. Спряталась в доме каком-то. А разведчиков тех собаки порвали. Мне долго пришлось сидеть. Темнеть начало. Решила переждать до утра. А тут вы. Думаю, лучше к вам. А то холод невмоготу совсем стал. Ну, вот и все.
— Ладно, Нордика. Мы все равно мимо Лукино едем. Аккурат к дому подвезем. Там кто сейчас обитает?
— Да никого. Несколько семей по подвалам прячутся. Я к одной престарелой паре прибилась. Помогаю им. Там сейчас спокойно. А вот в Балашихе... — она покачала головой и, ухмыльнувшись, передразнивая Людоеда, посмотрела ему в глаза.
— Что там? — напрягся Крест.
— Листопад, — ответила девушка.
Илья резко переменился в лице. Он снова стал тем свирепым и безжалостным убийцей, к которому путешественники уже успели привыкнуть.
— Юра! — крикнул Людоед в сторону передней кабины.
— Чего.
— Когда выедешь на поле с большим дубом в центре и крестом рядом с ним, остановись.
— Ладно.
— Что за листопад? — поинтересовался Варяг, которого естественно раздражало, когда в его присутствии говорили о чем-то, чего он не понимал.
— Листопад, это когда осенью листья с деревьев опадают. — Угрюмо пробормотал Людоед.
— Ты что, издеваешься? Какая теперь осень с листьями?
— Да нет. Варяг. Просто там...
Луноход остановился.
— Улица, фонарь, аптека, — произнес Алексеев.
— Чего? — спросил Крест.
— Я говорю, поле, дуб, крест. Приехали.
Илья посмотрел в перископ.
— То самое место. — Вздохнул он, и сев на свой ящик достал карту. — Варяг, смотри. Вот мы здесь сейчас. Конец Измайловского парка. Сейчас поедите чуть направо, и будет шоссе. По столбам поймете, что это шоссе. Едете по нему прямо. Тут перекресток и гаражи. Гаражи раскопаны. Там снега мало. Встанете среди них и ждите. Там встретимся через четыре часа. Или раньше. Но не позже.
— Ты что задумал? — злился Яхонтов.
— Так надо.
— Кому надо? Мы и так много времени потеряли.
— Варяг, мне сейчас к тому дубу надо на пять минут. Потом я Наташу провожу. Потом разведаю путь. Нам ведь через Балашиху надо. А выходит что это опасный путь. Вы главное стойте на месте и ждите. Что бы не случилось. Сколько на твоих часах времени?
Яхонтов недовольно вздохнул и посмотрел на часы.
— Половина шестого. Двадцать семь минут точнее.
Людоед достал из кармана своего мундира круглые часы на цепочке. Раскрыл крышку, кивнул и немного подвел их.
— Хорошо. Девять часов двадцать минут крайний срок. Если я не приду к тому времени, то забудьте меня и двигайтесь дальше. Но не через Балашиху. Поедите на север и сделаете крюк через Лукино и дальше на восток. Андрей, открой! — он поправил свой черный берет на голове.
— Мне это совсем не нравится, — заявил Варяг. — Ты бы шапку взял что ли.
— Да ладно. Я и так на всю голову отмороженный. Вы просто сделайте все так, как я прошу, и будет нам счастье, — Ничего не выражающим тоном ответил Крест и вышел через открывшуюся аппарель. Нордика последовала за ним.
— Спасибо что подвезли, — сказала она на прощание.
Когда аппарель уже почти закрылась, с улицы донесся возглас Людоеда.
— Опасайтесь листопада!
