Однако вечером неизвестность и тоска стали совершенно невыносимы, и девушка решила хоть как-то развеять свою печаль — выйти в обеденный зал, где сидели люди, с которыми можно было перекинуться хотя бы парой слов.
Увы, народа почти не осталось. Лишь Багой о чем-то беседовал в углу с посетителем, которого невозможно было разглядеть в виду того, что половина сальных свечей в подвешенном к потолку тележном колесе — уже потухла. В таверне царил уютный полумрак. Негромко переговаривалась пара завсегдатаев, сидящих с кружками пива — мужики спорили о том, насколько страшны видии.
Василиса вздохнула, понимая, что тоска ее только усугубляется — поболтать было не с кем, поэтому девушка обреченно отправилась собирать со столов тарелки. Она уже набрала целую стопку, когда услышала, как скрипнула входная дверь. На пороге возник мужчина. Он застыл в проеме и аринтмский вечер расплылся синильной темнотой за его плечами. Незнакомец же словно раздумывал, стоит ли заходить. В таверну тянуло сквозняком и сыростью — проклятый дождь лил уже третьи сутки. Лиска зябко поежилась и махнула мужчине:
— Заходи быстрей, холодно. Чего замер?
— Приглашаешь, хозяйка? — слегка улыбнулся незнакомец.
— Приглашаю, приглашаю! — скороговоркой повторила Василиса, досадуя на неторопливость посетителя.
Тот зашел, огляделся, и опустился на краешек скамьи, стоящей у входа. Ишь, какой застенчивый. Однако... воспоминания о том, как вел себя Грехобор, впервые оказавшийся в "Пятаке", заставили стряпуху задуматься. Вот ведь... странные тут мужики. В нашем мире уже давно распластались бы на сиденье и требовали пива и закусок.
— Мил человек, не жмись у двери, садись сюда, — Василиса указала на соседний к ней стол, с которого как раз собрала грязную посуду. — Там не убрано, да и сквозит. Чего тебе принести? Похлебки или жаркого? Еще есть пироги, правда, с мясом все подъели, остались только с капустой.
На лице мужчины отразились сомнения, однако, поколебавшись, он все-таки прислушался к совету кухарки и пересел за указанный ею стол. Но вид при этом имел такой, словно не понимал, что вообще забыл в этой таверне и зачем сюда завернул. Сытый что ли?
Все вопросы отпали сами собой, когда незнакомец вскинул ладони, демонстрируя отсутствие мизинца на левой руке. Правая изувеченной не была, но почему-то оказалась до самого плеча закованной в латную рукавицу. Странный посетитель взглянул на Василису и сказал:
— Мне бы просто обогреться, хозяйка.
— Маг? — полу-утвердительно спросила догадливая стряпуха и, дождавшись кивка, направилась в сторону кухни.
Еще один. И тоже какой-то жалобно-несчастный. Эх, бедолаги. Прям как чувствуют, что только здесь их и примут.
Васька взяла самую большую тарелку, наполнила ее доверху жарким, положила на краешек огромный кусок хлеба и пару пирогов, после чего вернулась в трапезную и поставила кушанье перед незнакомцем. На лице пришедшего отразилось удивление, и Василиса поняла — ее не ждали. Видать, он и впрямь решил, будто она позволит гостю посидеть на краешке скамьи несколько минут, переводя дух, после чего выгонит обратно в промозглую ночь. Наверное, именно поэтому мужчина глядел на тарелку с мясом так, словно там копошился клубок змей.
— Это вкусно, — кивнула Лиска на блюдо, про себя забавляясь его смятением. — Или ты не ешь мясо?
— Ем. — Маг осторожно взял левой рукой ложку, зачерпнул жаркое, нерешительно посмотрел на исходящее ароматами яство и отправил ложку в рот. При этом в глазах у него промелькнула какая-то покорная обреченность. Вот мужчина медленно, без энтузиазма начал жевать... и невзрачное лицо осветила широкая улыбка. Он даже прикрыл глаза от удовольствия, точь-в-точь, как когда-то Йен.
Йен. Эх... Васька вздохнула и развернулась, чтобы уходить, как услышала:
— Хозяйка, ты тоже магесса?
— Я? — стряпуха даже растерялась. — Нет. Почему ты решил?
— Потому что вкусно.
Девушка удивленно вскинула брови, искренне не понимая, и чужак пояснил:
— Все, что готовит обычный человек, для мага имеет вкус горечи, — он помолчал, а потом вежливо склонил голову. — Составь мне компанию, хозяйка, если тебе не противен вид мага. Я давно не говорил с человеком.
— Почему? — заинтересовалась Василиса, опускаясь на лавку напротив посетителя.
— Маги недостойны домашней еды, собственного крова, друзей, семьи и... участия людей, — мужчина отправил в рот следующую ложку жаркого, и снова улыбнулся. — Наш удел — скитания, тишина и одиночество.
— Глупость какая, — возмутилась Лиска. — Со стороны послушать, так маги просто первородное зло какое-то.
— Так думают люди.
— Муж у меня — маг. И он — не зло! Он добрый и самый лучший, — твердо подытожила девушка.
— Муж? — ложка замерла на полпути к тарелке. — Ты — жена мага? Простая девушка? Даже не травница? Не колдунья?
— Да. Простая девушка.
— Это... поразительно, — незнакомец откинулся к стене. — Ты, хозяйка, и впрямь не считаешь нас злом. Почему?
— Там, где я прожила большую часть своей жизни, нет магов, — коротко пояснила Василиса, которая до сих пор не понимала, хорошо или плохо то, что она оказалась в этом мире.
И тут же в животе шевельнулся страх. А вдруг кто-то поймет, что она здесь по ошибке и отправит назад? Нет-нет! Ей нельзя назад! Йен еще не познакомился со сковородкой. Она еще не устроила ему первый в их совместной жизни семейный скандал, не закатила истерику, не вынудила валяться в ногах и умолять о прощении, а потом жадно и нетерпеливо примиряться. Нет! Никуда она не отправится. Поэтому девушка закончила:
— Люди порой бывают гораздо хуже любого из вас.
— Наверное, скучаешь по дому?— мужчина с наслаждением вдохнул аромат жаркого, и отправил в рот очередную ложку.
— По матери, — Василиса печально улыбнулась, однако разговор отвлекал ее от грустных мыслей, да и незнакомец, судя по всему, не собирался отправлять ее обратно — в туалет торгового центра.
Некоторое время они сидели в тишине. Гость наслаждался едой, Василиса наблюдала за тем, с каким удовольствием он ест. А когда тарелка оказалась пуста, девушка забрала ее и отправилась на кухню. Помощница встретила стряпуху привычным уже молчанием, но та впервые не попыталась нарушить гнетущую тишину. Она устала от ожидания, от суеты, от тоски по мужу. И, потому, нацедив в кружку травяного чая, не говоря ни слова, отправилась обратно.
Маг сидел там же, где она его оставила и, прищурившись, глядел на Багоя. На лице незнакомца застыло ожидание. Увидев Василису, посетитель встрепенулся, глядя на кружку с благоухающим напитком.
— Спасибо, хозяйка.
Девушка кивнула, опустилась на стул, и слегка наклонив голову, спросила:
— Расскажи, кто ты?
Оживленное лицо мага разом утратило краски, стало тусклым, неприметным, словно кто-то погасил огонь, делавший его живым.
— Я — Жнец.
— Э-э-э... собираешь урожай?
— Можно и так сказать. Души. Я сборщик душ, которые здесь не должны быть, — мужчина поднял правую руку, и по стальной перчатке пробежали язычки белого пламени. — Я — Судья. Палач. Смерть.
В который раз Лиска себе удивилась. А она привыкала к этому миру. Во всяком случае, ей ни на миг не захотелось сбежать, упасть замертво или завыть от ужаса. Ну, Жнец. Ну, души собирает. Кому что. А вот сияние руки заворожило девушку. Она даже потянулась, чтобы дотронуться до металлической ладони, но мужчина резко отстранился, гася призрачное пламя.
— Нельзя!
— Ой... прости... — смутилась любопытная.
— Дотронешься до нее, пока горит пламя, и умрешь, — Жнец вернул руку на стол. — Любое живое существо, у которого есть душа, коснувшись руки, погибает.
— А когда она... не горит? — уточнила практичная Васька.
— Когда не горит, это просто рука, — маг усмехнулся, — ты как моя нареченная. Такая же любопытная.
Он искренне поражался спокойствию и непосредственности собеседницы. И, что уж скрывать, наслаждался ими — никогда прежде Жнец не получал столько тепла, участия и добра... Он даже думал, будто подобное попросту невозможно. Не бывало прежде, чтобы человек и маг сидели друг против друга и разговаривали. Просто разговаривали о жизни...
— Наверное, тяжело ее зажигать? — простодушно спросила девушка. — Йену было трудно сдерживать свой дар.
— Йену?
— Моему мужу. Грехобору.
— Грехо... — взгляд мага потяжелел: — Грехобор принял от тебя кольцо?
— Да, — стряпуха кивнула.
— Мне говорили, будто Грехобор стал отступником. Предал магов, богов, связался с... — мужчина прервался, нахмурился. — Он здесь?
— Нет, — Василиса посмотрела на правую руку мага и задумалась. — Скажи... ты сюда просто так зашел?
— А разве можно зайти иначе?
Девушка покусала губы и ответила:
— Можно. А можно и просто так.
Жнец усмехнулся. Его взгляд скользнул за спину собеседницы, а потом вновь обратился к Василисе.
— О вашей харчевне такая слава идет, как же ее миновать?
Стряпуха прищурилась:
— Мне муж как-то говорил, что все маги говорят правду. Что они не умеют лгать. Это правда?
— Да.
— А если нужно солгать?
— Мы не лжем. А что?
— А разве я не могу просто так спросить?
Мужчина выпрямился, отставил в сторону недопитый стакан с чаем и чуть подался вперед.
— Можешь, — сказал маг и добавил: — Я вижу чувства людей. Всегда.
— То есть ты знаешь, что я сейчас испытываю...
— ...страх, — закончил ее фразу Жнец.
— Ну да, — Василиса мрачно кивнула.
— Но не за себя, — заметил собеседник.
— Ты пришел за Грехобором? — напряженно спросила девушка.
— Я отвечу тебе, но перед этим пообещай выполнить мою просьбу. Она не опасна.
— Хорошо.
— Нет. Я пришел не за Грехобором, — он подождал мгновение, а потом спросил: — Теперь я могу озвучить свою просьбу?
— Можешь.
— Не сопротивляйся, — с этими словами Жнец стремительно встал из-за стола, дернул собеседницу на себя и рука, закованная в сталь, стиснула горло Василисы.
Ничего себе — неопасная просьба! Васька, парализованная ужасом, зажмурилась. Сейчас по стальной рукавице пробегут прозрачные языки ослепительного пламени, металл вспыхнет, и жертва... Интересно, это больно? Она обожжется? А если останется ожог? А еще хуже, если запахнет паленым. Бе-е-е. Стряпуха поймала себя на том, что снова думает о какой-то безумной ерунде, тогда как смерть уже вот-вот заглянет ей в глаза. Если, конечно, умирающая их откроет. А она, уж поверьте, не собиралась допускать такой оплошности. Ну все, еще миг, другой, третий, четвертый... да сколько ж ей так стоять?
— Отпусти ее.
Жнец не отдернул руку, но хватка на шее девушки ослабла.
Лиска опасливо вздохнула, приоткрыла один глаз. Жива вроде. Значит...
Кто это сказал? Голос и знакомый, и нет. Никак не получается вспомнить, где же доводилось его слышать. Василиса точно знала — за ее спиной все столики пусты, если не считать того, в углу, где расположился Багой с припозднившимся посетителем. Кто тот незнакомец? Ну не корчмарь же это приказывает, таким твердым ровным голосом? Или он? Да что...
— С чего бы? — голос Жнеца был спокоен и безлик, словно говорил не человек, а какая-то неодушевленная компьютерная программа. Давным-давно у Лиски была такая на стареньком компе — было забавно вносить туда какие-нибудь эмоциональные предложения, типа: "Офелия, любовь моя! Вернись, изнемогаю!" или еще какую-нибудь феерическую чушь. И программа проговаривала текст бездушным, лишенным интонаций голосом. В духе Марьи Искусницы: "Что воля, что неволя — все равно".
И снова девушка поймала себя на том, что думает о какой-то ерунде, тогда как сильные руки Жнеца удерживают ее, не давая вырваться, но более, правда, и не лишая возможности дышать.
— Я тебе приказываю. Отпусти девушку.
Жнец усмехнулся:
— А кто ты такой, чтобы отдавать приказания мне?
— Фирт, отпусти. Она не в твоем праве.
Тот, кого назвали Фиртом, лишь еще ближе прижал к себе Василису. Стряпуха почувствовала прохладу, исходящую от мага, и по телу прошла волна крупной дрожи. Ее заступник, стоящий позади, видимо, принял эту дрожь за страх.
— Не бойся, он тебя не тронет. Фирт!
— Я должен был понять, что без тебя тут не обошлось. Стало скучно там, наверху, правда, Маркус? И тебе понадобилось место среди смертных, да? Особое место, чтобы и не узнал никто, и поучаствовать во всем происходящем удалось. Верно?
— Ты ошибаешься, — все также спокойно проговорил невидимый Лиске мужчина.
Девушке очень хотелось обернуться, посмотреть в лицо говорившему, но Жнец держал ее крепко, не давая увидеть, понять. Оставалось только слушать.
— Я был в Храме, у Чаши, Маркус, — возразил маг. — Эта девушка не избранница Грехобора. Его судьба была связана с другой. Равной ему по силе. Ты все поменял себе на забаву, думая, что никто не сумеет это исправить. Только ведь девчонка может умереть. Стоит мне лишь захотеть и твой план рухнет.
— Ты ошибаешься. Она — его нареченная. Глен должен был соединить свою жизнь именно с ней.
Недоумение. Холод в груди, вызванный испугом. Осознание сказанного и волна удушливого жара — то первобытный ужас поднялся в груди. Василиса окаменела. Что? Что?
— Имя Грехобора — Йен, — все также невозмутимо поправил бога Фирт. — Не Глен. Да, созвучно, но...
Тишина. Однако девушка даже сквозь пелену паники и страха почувствовала, как тот, кого назвали Маркусом, хотел что-то возразить. Хотел и... не возразил. Так бывает, когда человек готов сыпать аргументами, но вдруг понимает — аргументы лишь подтвердят его неправоту.
— Ваш бог ошибся? — шепотом, почти неслышно, произнесла стряпуха, закрывая глаза.
Почему ей так больно? И дышать нечем, воздух комками застревает в гортани.
— Он вел свою игру, — спокойно ответил Жнец. — И ты в ней только пешка. Но я решил подыграть противоположной стороне. Поэтому ты пойдешь со мной.
— И что теперь? — голос стоящего за спиной Василисы мужчины снова изменился, наполнился мощью и силой. — Зачем ты здесь?
— Я лишь заберу эту дивную девушку с собой, — также невозмутимо ответил мужчина. — Ты притащил ее сюда, а мне надлежит отправить обратно. И ты не будешь мне мешать.
После этих слов рука, удерживавшая Василису за шею, вновь налилась тяжестью.
По всей видимости ответ Жнеца не удовлетворил того, кто назывался Маркусом. Васька ощутила, как воздух в помещении набряк, сделался вязким от выплескивающейся силы. Она не поняла, почему двое мужчин, ранее обсуждавшие видий, застыли, словно неживые. Не поняла, почему в голосе бога, что-то говорящего Фирту проступает даже не опасение. Страх.
Впрочем, все это прошло мимо Васьки не потому, что она была от природы так уж твердолоба. Нет. Просто в этот самый момент девушка всеми силами души не хотела осознавать жестокую правду — все происходящее с ней лишь ошибка. Она сама — ошибка. И Йен. Тоже ошибка.
— Мы с тобой не закончили один разговор... — тем временем спокойно сказал Жнец. — Мой ответ — нет.
Бойтесь исполнения желаний
