На следующее утро мы, покинув обжитую стоянку, продолжили наш поход. Необходимость вынужденной задержки я осознал буквально через полчаса, когда мы наткнулись на сидящего в центре огромной паутины арахнида. Возможно, это даже был тот самый, встреченный нами самым первый, паук. Он сидел неподвижно на высоте метров шести, лениво покачивая жвалами.
— Обойдём? — тихо спросил я Ируму.
— Нет, потренируемся, — шёпотом ответила мне девушка. — Тебе необходимо нарабатывать навыки реальной схватки, и лучше всего это делать, когда противник один.
— И как я до него дотянусь? — спросил я, показав глазами на висящего на недосягаемой высоте паука. — Или собьём его стрелой?
— А для чего ты тогда учился владению глефой? Нет, мы сейчас аккуратно опустим паука на землю...
И девушка, осмотревшись по сторонам, нашла растущий неподалёку куст, отрезала от него длинную ветку и, подойдя к паутине поближе, резким движением забросила ветку в паутину примерно на высоте полутора метров.
Стремительного движения арахнида я даже не заметил — вот ещё мгновение назад паук неподвижно сидел высоко над землёй, а спустя миг он, стремительным рывком подскочив к запутавшейся в паутине палке, задумчиво щупает её своими лапами.
— Медленно подходи к арахну и попытайся секущим движением отрубить ему голову, — прошептала Ирума, дождавшись, пока дрожание потревоженной паутины прекратится.
— А ты? — спросил девушку я.
— А я буду страховать от разных неожиданностей одного ученика, слишком много разговаривающего вместо того, чтобы без рассуждений выполнять указание своего учителя, — шёпотом ответила Ирума.
Признавая справедливость упрёка девушки, я медленно подошёл к пауку и, приблизившись на расстояние удара, нанёс резкий рубящий удар в сочленение головы с брюхом паука, после чего, помня о необходимости защиты, отшагнул назад, выбросив второе лезвие глефы вперёд.
Именно второе движение меня и спасло — арахнид оказался настолько стремительным, что успел уклониться от моего первого удара. Вместо головы лезвие глефы попало по лапам паука, осекая одну и сильно повредив другую. Раненый арахнид потерял изрядную долю своей скорости, вследствие чего я успел закончить защитный приём и паук в броске просто напоролся всем телом на выброшенный вперёд остро заточенный наконечник лезвия глефы. Удар огромной силы чуть не выбил оружие из моих рук и заставил пошатнуться. С омерзением наблюдая, как на конце глефы в агонии бьётся, размахивая лапами, мохнатое чудовище, я мысленно возблагодарил уроки Ирумы и то, что мы затратили на них не два дня, как я первоначально планировал, а целых пять. Возможно, эти лишние дни тренировок и спасли мне жизнь, избавив от ядовитых жвал паука. Дождавшись, пока агония убитого мною членистоногого прекратится, я резким движением стряхнул тело арахнида на землю и подошёл поближе, желая изучить его строение внимательнее.
— Не самый крупный экземпляр, — прокомментировала Ирума, подойдя к поверженному пауку с другой стороны.
— Ты думаешь, нам попадутся экземпляры побольше? — переспросил я.
— Надеюсь, что нет, — ответила девушка, — но боюсь, моим надеждам не суждено сбыться.
— Откуда такие пессимистичные настроения?
— Паутина.
— Что паутина? — в недоумении переспросил я.
— Паутина, которую сплёл убитый тобой арахнид, была достаточно тонкой. Нам по пути попадались обрывки старых паутин, нити которых были значительно толще. Соответственно, плетущие их пауки должны иметь значительно больший вес. А размер, как ты понимаешь, непосредственно связан с весом. Так что дальше идём более осторожно — пауки оказались значительно более опасными существами, чем я предполагала. А твои боевые навыки, как показал бой, всё ещё не дотягивают до минимально необходимых. Даже с таким маленьким пауком ты не смог справиться.
— Но я же его убил! — возмутился я столь явно прозвучавшей в устах девушки несправедливостью.
— В значительной мере твоя победа — случайность, — разочаровала меня Ирума, — смертельным должен был оказаться твой первый удар, а ты бездарно промазал. Хорошо, что защитное движение ты проделал на автомате, выставив лезвие глефы как копьё, на которое и насадился прыгнувший на тебя арахн. А если бы он бросился тебе в ноги?
Осознав, что только что был практически на волосок от смерти, я, запоздало покрывшись холодным липким потом от накатившего на меня страха, с показной уверенностью пробормотал:
— И всё же нам надо идти вперёд.
— Вперёд так вперёд, — преувеличенно бодро ответила Ирума, и, больше не обращая внимания на труп арахнида, двинулась вперёд, внимательно смотря по сторонам.
Второго паука мы встретили довольно скоро — по моим внутренним ощущениям, от места прежней схватки мы не прошли и километра. Этот арахнид был раза в два меньше предыдущего и сидел в нижней части тонкой, почти незаметной паутины, примерно в метре от земли. Подав знак замереть, Ирума медленно отошла от паука и, шёпотом предложив мне отойти немного назад, повела меня обратно по нашим следам. Отойдя на сотню шагов, она, уже обычным голосом, сказала:
— Арахн сидит достаточно низко для того, чтобы ты смог медленно подкрасться к нему и убить одним ударом. Тренируйся, опыт боёв тебе понадобится. Этот паук — не последний, что встретится на нашем пути. Ты должен наработать моторику ударов по реальным противникам.
— А тебе моторику нарабатывать не надо?
— А мне зачем? — удивилась девушка. — Я — потомственный воин, дочь воинов, внучка и правнучка бесчисленных поколений воинов. У нас необходимые умения в крови. Да и случалось мне охотиться с древковым оружием, причём достаточно часто, чтобы какая-то сотня-другая схваток с пауками прибавила мне хотя бы каплю умения. Так что просто поверь — опыт нужен не мне, а тебе.
Да, опять меня походя опустили лицом в грязь, мимоходом показав, что в нашей связке я самая бесполезная боевая единица и являюсь больше обузой, чем помощью. Не подав вида, что обижен столь низкой но, чего скрывать, абсолютно объективной оценкой своих воинских умений, я, прокрутив глефой вокруг себя пару восьмёрок, дабы прибавить себе уверенности, медленно вернулся к паутине с замершим в её углу пауком.
Арахнид за время нашего отсутствия переместился на пару метров к центру паутины, оказавшись примерно на уровне моей головы. Прежнее положение членистоногого являлось значительно более выгодным для меня, так как позволяло нанести рассекающий удар сверху вниз. Вероятно, паук всё же заметил наше присутствие и занял более безопасное с его точки зрения положение. А это значит, что противник предупреждён и находится настороже. Надо запомнить на будущее — при встрече уничтожать арахнидов с первого раза, не теряя время на обсуждение и не давая паукам возможности подготовиться к атаке. Пожалев об упущенной возможности, я, как можно более медленно и плавно, подобрался к арахниду на расстояние удара и, так же медленно подняв оружие наизготовку, нанёс резкий круговой удар в сочленение лап с телом паука, для чего выбросил глефу почти на полную длину древка от себя.
Или паук не успел среагировать на моё движение, или выбранное мною расстояние оказалось оптимальным и арахнид не почувствовал опасности, но удар оказался точным и отсёк ему половину лап, серьёзно повредив остальные. Паук, истошно вереща, свалился на землю, где я добил его вторым ударом, на этот раз отделившим голову от судорожно сокращавшегося жирного брюшка. Вот уж никогда бы не подумал, что арахниды умеют издавать столь пронзительные звуки...
— Пошли отсюда быстрее, — сказала Ирума, оторвав меня от разглядывания второго в моей жизни убитого паука, — этот писк мог означать тревожный сигнал для других арахнов.
— Ты думаешь, что они могут общаться между собой?
— Я предполагаю, что они могут быть разумны, — объяснила мне девушка, быстрым шагом удаляясь от места схватки, — поэтому не будем рисковать, просто уберёмся отсюда подальше.
Далеко уйти нам не удалось — буквально через пару сотен шагов дорогу нам преградил ещё один паук, неподвижно приклеившийся к стволу дерева на высоте примерно десяти метров от земли. Ирума, первой заметившая арахнида, схватила меня за руку и шёпотом проговорила:
— Идём медленно, плавно, не замедляемся и не бежим. Делаем вид, что ничего не видим. Глефу держи наготове — в случае нападения примем бой.
Но паук, оказавшийся раза в два крупнее первого убитого нами, даже не пошевелился, когда мы прошли рядом с деревом, к которому он прилепился. Лишь отойдя от арахна почти на километр, причём сильно отклонившись от нужного нам направления на север, моя сопровождающая облегчённо вздохнула и сказала:
— Сюда сигнал тревоги дойти уже не должен — слишком далеко. Но не расслабляемся — идём дальше с предельной осторожностью.
Расслабиться действительно не получилось — вскоре нам опять преградила дорогу серебристая паутина. Правда, паука на ней нам заметить не удалось, но Ирума, резко свернув в сторону, решила не испытывать судьбу, а обойти препятствие. Так мы и шли дальше — едва замечали впереди проблески паутины, сворачивали, стремясь обойти её заранее, дабы не привлекать к себе внимание.
С каждым разом обходить постоянно возникающие на нашем пути препятствия удавалось всё хуже и хуже — плотность паутины росла, как и количество сидящих на них пауков. Впервые за всё время путешествия мы испытали сложность с выбором места для ночёвки — Ируме оказалось весьма непросто найти в лесу достаточно большой участок, свободный от вездесущей паутины. Но, наконец-то, требуемый участок был найден — им оказалась большая, заросшая густой травой поляна. Быстро поев, мы улеглись спать прямо в её центре.
Утром, за завтраком, при свете восходящего солнца выяснилось, что поляна, которую мы облюбовали для ночлега, просто кишела мелкими паучками — видимо, арахниды использовали её как инкубатор для вывода своего потомства. Паучья мелочь не принесла нам никакого вреда, за исключением брезгливости — понимать, что всю ночь по тебе шастали пауки, было противно. Однако, как сказала Ирума, на будущее подобный способ ночёвки может оказаться наилучшим — взрослые арахниды, похоже, не любят открытых пространств и на большие поляны не забредают, отдав их на откуп нарождающемуся поколению. Кстати, множество мелких, хорошо знакомых мне по прошлой жизни паутин, натянутых между стебельками травы, говорило от том, что паучкам здесь весьма комфортно и вполне хватает еды — множество насекомых с жужжанием носилось вокруг нас, так и норовя залезть нам с Ирумой в рот и попробовать на вкус торопливо пожираемые нами остатки мяса. Вот и ещё одна проблема нарисовалась — при таком количестве конкурентов на дичь как бы нам не остаться без продовольствия. Мои опасения подтвердила и Ирума, сообщив, что количество дичи вокруг явно поубавилось. Опасаясь, что дальше ситуация с едой может стать значительно хуже, девушка пошла на охоту, заставив меня нарубить дров, разжечь костёр и приготовить побольше углей.
Я сделал всё, что мне приказала моя спутница, и даже больше — пока собирал дрова для костра, а в качестве дров я использовал толстые ветки ближайших кустарников, я умудрился обнаружить и убить трёх арахнидов. Правда, все они оказались значительно мельче и первого, и второго приконченных мною пауков, зато я отработал на них тактику боя. Оказалось, что пауков нужно бить до того, как они заметят опасность и приготовятся к нападению — в этом случае они не успевают быстро среагировать и становятся лёгкой добычей. Причём лучше всего момент обнаружения арахнидом опасности я заметил на третьем пауке — перед тем, как перейти от момента расслабленного ожидания попавшей в паутину добычи к моменту атаки, он немного напрягся, подбирая под себя лапы. И если нанести удар до этого момента, то победа в схватке практически гарантирована. Всё это я и рассказал Ируме, когда она притащила к пышущим жаром углям молодого оленёнка.
Похвалив меня за наблюдательность, девушка быстро разделала добычу, и мы вдвоём принялись жарить мясо, заготавливая его впрок. На заготовки у нас ушёл весь день, но мы ни капли не жалели о потраченном времени — и сами наелись до отвала, и мяса накоптили на добрую неделю похода, и это если не экономить, а питаться так, как мы привыкли есть всегда. Уже почти в полной темноте завернув последние куски приготовленного мяса в широкие листья местного кустарника и разложив их по рюкзакам, мы, уставшие, улеглись спать на том же месте, где ночевали вчера, лишь поплотнее, с головой завернувшись в одеяла, дабы избавиться от надоедливого внимания местной паучьей мелочи.
Наутро, убедившись, что за ночь нас никто не съел, мы, решив, что тактика ночёвок на открытой местности нами проверена и будет применяться и впредь, смахнули с себя на землю всех обнаруженных паучков и, покидав за спины враз потяжелевшие рюкзаки, подобрали оружие и продолжили наше путешествие на запад.
Ближе к полудню, когда лямки рюкзака порядком оттянули мои плечи, в мою голову закралась предательская мысль избавиться от одного лука — ведь теперь мы были вооружены глефами, которые тащили в руках, а стрел на оба наших лука оставался всего неполный десяток — две стрелы Ирума умудрилась сломать на охоте. Правда, наконечники от них были бережно найдены, упакованы и спрятаны в бездонные недра наших рюкзаков, но чтобы сделать на их основе хорошие стрелы, девушке требовалось найти нужную древесину и подстрелить нужную птицу — оказалось, что не любое перо пойдёт на оперение, причём уже использованное перо для новой стрелы не годилось. Раньше я об этом как-то не задумывался...
Однако высказанное мною предложение Ирума, предложившая обсудить наш ближайший маршрут, тут же забраковала, объяснив, что луки являются более ценным оружием, чем глефы. И, в первую очередь, не тем, что луки являются оружием дальнего боя, а тем, что из подручных материалов хороший лук сделать практически невозможно — композитный лук, в отличие от древкового оружия, является высокотехнологичным изделием и требует недель, а то и месяцев напряжённого труда мастера. А наконечники для стрел она, как только натолкнётся на более-менее приличное месторождение нужного металла, сделает в любом потребном для нас количестве — лишь бы унесли, ведь наши рюкзаки далеко не бездонны, да и наши плечи способны перенести не так много вещей, как нам бы того хотелось. Короче, опять я глупость какую-то сморозил. Спасибо моей понимающей спутнице, что она не стала акцентировать внимание на моём предложении, а, объяснив мне элементарную, понятную даже ребёнку истину, спокойно пошла дальше, продолжив обсуждение дальнейшего маршрута. Из её слов я понял, что ранее равнинная местность стала потихоньку разбавляться небольшими пока холмами и повышаться, что косвенно свидетельствовало о приближении предгорий. Карта, которую девушка хорошо помнила, говорила о продолжительной горной гряде, протянувшейся с севера на юг. Рано или поздно горы преградят нам дорогу к цели, и к этому надо быть готовыми. Впрочем, мы знали об этом препятствии и взяли с собой из дома всё необходимое — верёвки, прочную обувь, альпинистское снаряжение. Конечно, крутые склоны мы штурмовать не станем — всё же мы не профессиональные скалолазы, да и бессмысленно подобное занятие, но совсем уж неподготовленными в горах не окажемся. Однако до гор ещё далеко, а сейчас перед нами стоит значительно более важная задача — пройти через владения арахнидов и остаться при этом в живых.
