Шесть Царств

— Эй, есть здесь кто? — сказал мальчик, войдя в дверной проем. Самих дверей не было, только прямоугольное отверстие.

Когда Пашка вошел, он чуть не закричал от радости. Прямо посреди комнаты его встретил стол с фруктами и напитками. Во рту еще больше пересохло при виде бутылок с минеральной водой. Пашка кинулся к ним, но на столе не нашлось открывашек. Пашка приложил холодную бутылку к голове, пока глаза искали, чем бы ее открыть. Однажды в поезде, он видел, мужики открывают бутылки с пивом, приложив крышку к уголку стола и ударив сверху. Здесь стол сделан из глины, Пашка, приложив крышку к краю и ударив сверху, добился лишь того, что кусок стола откололся и упал на пол. Он попробовал еще раз — на пол упал еще один кусок обожженной глины. Пашка в сердцах ударил бутылкой об стол, теперь в глине появилась дыра в форме горлышка, а сосуд остался целехонькой. Тогда, в ярости от того, что вожделенная влага столь близка, но недоступна, Пашка швырнул бутылку об стену. Бутылка разлетелась на тысячи кусков, в воздухе, на мгновенье, застыла фигура из брызг, но уже в следующую секунду испарилась от нестерпимой жары. Мокрое пятно на стене тоже оставалось там недолго. Жар Вабара иссушил воду почти сразу. Пашка схватил вторую бутылку и подошел к стене ближе. Он кинул ее, она так же разбилась, Пашка встал под брызги холодной минералки, но те по самым причудливым траекториям обогнули его и лишь осколок стела порезал щеку.

Это добило мальчика. Он закричал и опять закашлялся. На столе стояли еще три бутылки, он разбил их о стену всем скопом. И опять тучи брызг обогнули тело и, испарившись, обдали раскаленным паром, как в бане. Пашка упал на колени, приводя дыхание в порядок. Он окинул взглядом комнату и увидел странную глиняную бадью в углу. Он поднялся с колен и подошел к ней. Улыбка заиграла на его лице — в посудине плескалась желанная прозрачная жидкость. Пашка зачерпнул ее ладонями и быстро сделал глоток. Только когда жидкость обожгла горло, до ноздрей долетел запах ацетона. В бадью налили чистейший спирт. Пашку чуть не вывернуло наизнанку. Желудок требовал, чтобы из него вывели эту гадость, но Пашка, чудовищным усилием воли, сдержался и не вырвал. Если бы это произошло, обезвоживание, наверняка, стало бы еще сильней.

Откашлявшись, мальчик подумал, всё не так и плохо. Ну ладно, бутылки он разбил, а в бадье оказался спирт, но ведь есть еще и фрукты. На столе лежали апельсины, арбуз и киви. Естественно, Пашка набросился на арбуз. Большой, пузатый он прямо просился в рот. Но на столе нет ножа? Хотя нет, вот же он. А Пашка уже испугался, что выйдет как с бутылками. Он взял длинный нож и резанул по арбузу. Резанул и резко отпрыгнул. Из прорези в ту же секунду показалась крысиная морда. Черная, большая и очень похожая на ту, что укусила его в кочегарке. Она пискнула и вылезла из арбуза. Как оказалось, она там не одна. Из прорези пролезла другая крыса, потом еще одна, затем маленькие и противные белые крысята, лишенные шерсти. Пашка отступил к стене и смотрел, как крысы выходят из дома. Они шли неспешно и важно. Первая посмотрела на него и в черных бусинах промелькнула насмешка.

— Ах ты смеяться надо мной! — закричал мальчик и, подняв нож, бросился к крысе. Но весь выводок быстро выбежал из дома. Преследовать их мальчик не стал.

Пашка развернулся и подошел к столу. Он рубанул по арбузу и обнаружил, внутри тот выеден под корень. Он с ненавистью посмотрел на апельсины и одним махом разрубил желтый плод. Из двух ровных половинок на стол выбежали сотни маленьких сороконожек. Пашка отступил. Он не хотел проверять, что за начинка у киви. Он пошел вон из дома, но перед выходом обернулся, чтобы кинуть последний взгляд на комнату. Ни стола, ни бадьи, ни фруктов. Совершенно пустая комната. Пашка растянул рот в глупой улыбке и вышел на улицы Вабара, сжимая нож в руке. Хоть что-то полезное из дома он вынес.

Пашка снова брел по однообразным улицам столицы Огненного Царства. В голове шумело, он начал различать больше слов из унылой песни, доносящийся из Алого Дворца. Вроде старуха пела о чем-то интересном. Слышались какие-то имена, частенько упоминалось слово "темный". Из имен Пашка различил: Иблис, Шайтан и еще говорилось о каком-то наместнике. Но общий смысл пока прослеживался слабо. Вдруг Пашка увидел впереди фонтан. Над ним возвышался водяной гриб, громко журчавший в тиши Вабара. Пашка побежал к нему, но с каждым преодоленным метром фонтан становился меньше и меньше. Когда Пашка подбежал вплотную, тот размерами не превышал чашку, а тонкая струйка воды била максимум сантиметров на пять вверх. Но это хоть что-то, Пашка упал на колени. Когда он поднес лицо к фонтану, тот еще уменьшился и стал не больше наперстка. Пашка попытался обхватить его губами, но в рот ударила струя горячего пара. Он одернулся и упал на мостовую. По щекам опять потели слезы, но быстро высыхали. Пашка взял себя в руки и поднялся. Когда он посмотрел направо, перед ним предстало очередное удивительное зрелище.

Маленький домик разительно отличался от остальной архитектуры Вабара. Во-первых, сделан из камня, а во-вторых, раскрашен в приятные глазу розовые тона, вместо коричнево-желтых глиняных домов Вабара. Из трубы выходил пар, Пашка двинулся к нему, в надежде найти там хоть каплю влаги. Деревянная дверь раскрашена розовой краской и срублена из трех досок. Между ними зияют толстые бреши и вообще, подойдя, Пашка понял, домик совсем не такой красивый, как казался с расстояния. Камни отесаны грубо, окна донельзя грязные и закопченные, а запах из щелей в двери идет отвратительный. Пашка открыл дверь. Петли на ней смазали плохо, послышался скрип. Внутри мальчик в первый раз увидел жителей Вабара.

Два скелета сидят на табуретах и пьют чай из кружек с отколотыми краями. Вернее делают вид, что пьют — чашки пустые. Скелеты одеты, Пашка сначала не понял, что такого знакомо-пугающего в одежде, но потом догадался. Скелет повыше, судя по фигуре, мужской, одет в точную копию костюма Никодима. Ковбойский наряд, широкополая шляпа и пустая кобура на бедре. А вот скелет пониже, принадлежавший женщине, облачился в одежду его сестры. Маринкино платье с выпускного вечера сидело на голых костях до ужаса неестественно. Платье зияло дырами, в нескольких местах кости отлично виднелись.

— Ну наконец-то он пришел, — проскрипел скелет мужчины голосом отца.

— Да, мог бы, и поторопиться, — ответил скелет в платье сестры.

— Кто вы? — прохрипел Пашка. В горле пересохло настолько, что говорить стало больно.

— Он еще спрашивает, кто мы! — сказал мужчина. — Не узнал папашу и родную сестру?

— Вы не мой отец, а она не моя сестра, — сказал Пашка твердо, но на грани сознания зашевелился червячок страха.

— Да ну? — скелет мужчины поднес чашку с несуществующим чаем ко рту, посмотрел на мальчика пустыми глазницами. Из левой в правую пробежала сороконожка. — Ничего другого от такого оболтуса я и не ждал. Нет, Паша, мы — твои родные. Я провел в пыточных Вабара полтора года, а Марина покончила жизнь самоубийством, пока ты развлекаешься здесь. Теперь наши души навсегда заперты в чертогах Вабара и виноват в этом ты.

— Нет, это неправда! — прохрипел мальчик. Но логика подсказывала, это вполне может оказаться правдой. Откуда тогда скелет мужчины знал его имя?

— Правда-правда. И ты знаешь, что это так. А теперь ответь мне, сын, почему ты не пришел в Вабар раньше? Почему ты столько тянул, хотя уже после Предрассветного Царства знал — меня поймали джинны? Почему ты позволили себе исследовать остальные Царства, вместо того, чтобы прийти сюда сразу? Почему ты допустил, чтобы твоя сестра забросила учебу и не смогла поступить даже в самое вшивое ПТУ? И почему не заметил, что Марина медленно сходит с ума? Ты же остался последним мужчиной в семье! Твои обязанности оберегать сестру или спасти меня, если не способен! Но нет, ты слишком эгоистичен и глуп! И теперь, когда проснешься в этом дурацком катере и придешь домой, ты обнаружишь сестру в петле. А когда навестишь меня в больнице, тебе скажут, что я умер.

— Ты плохой брат! — закричала Маринка дурным голосом. — Почему ты допустил?!

— Замолчите, — прохрипел Пашка.

— Нет, ты выслушаешь нас, — сказал отец. — Я хочу, чтобы каждый раз, когда ты закрывал глаза, мой голос слышался тебе. И я хочу, чтобы образ мертвой сестры и отца запомнился тебе до конца твоей глупой жизни! Теперь ты останешься один, тетка не станет возиться с тобой вечно. И даже знаешь, что? Она вообще занималась с вами только потому, что хотела захапать мою квартиру! Но теперь от Маринки квартира перейдет ей, а тебя отправят с детский дом. Там ты пробудешь до восемнадцати лет, за это время пристрастишься к траве или клею. И сомневаюсь, что твоя дальнейшая жизнь будет хорошей, а так и надо! Ты предал нас, будь ты проклят!

— Заткнись!

— Будь ты проклят! — сказал скелет сестры.

— Проклят, — вторил отец.

— ПРОКЛЯТ!!! — теперь их голоса слились в хор.

— А-а-а-а-а! — заверещал Пашка.

В руках мальчик всё еще держал нож, и он набросился на скелеты. Он вонзил нож в череп отца, тот осыпался на пол сухой пылью. Сестра закричала, чтобы ее заткнуть, Пашка снес ей голову ударом ноги. Ее череп врезался в стену и тоже обратился в прах. Но мальчик не остановился на этом. Он сбросил оба скелета на землю и начал прыгать на них. Кости хрустели и ломались, но — замолчали. Только когда под ногами остался пепел вперемешку с кусками изодранной одежды Пашка остановился.

Он выбежал из дома и упал на раскаленную мостовую Вабара. Упал на спину, глаза воззрились на оранжевое небо над городом джиннов. По щекам катились слезы.

Но тут на его лице опять появилась глупая улыбка, а в глазах забрезжило безумие. Послышалась заунывная песня, впервые несколько ее строк сложились в предложение:

И вырвал Темный сей кусок,

Да в Царства Ветра приволок.

Почему-то строчка показалась Пашке очень забавной, он рассмеялся. Но смех быстро перешел в кашель. Мальчик поднялся с мостовой и пошел. Больше не надо искать дворец — он узнал всё что хотел. Он нашел своего отца. Теперь надо выбраться из Вабара и проснуться. О том, что в кармане находится игла дикобраза боли, он забыл.

Пашка шел по узким улочкам, но как до этого не мог найти дворец, теперь не мог найти выход. Иногда ему казалось, он здесь уже проходил. Пару раз даже нашел собственные следы. Но успеха в поисках это не приносило, и он брел дальше. Голова почти отказала, мысли путались, и только одна стучала как гонг. Пить, пить, пить, пить! Так мальчик вышел на небольшую площадь и увидел свою собаку. Вот только радости от этого не почувствовал никакой.

Тим лежал на боку и отчаянно кусал остатки шерсти. На нём уже не осталось никакой одежды, по всему телу текла кровь. Он облысел почти на две трети, Пашка очень быстро понял, как это произошло. На его глазах Тим выдрал клочок шерсти, на том месте выступила кровь.

— Что ты делаешь? — спросил Пашка. Хотя его это совершенно не интересовало.

Тим на секунду оторвался от странного занятия и посмотрел на мальчика. В его взгляде Пашка увидел что-то знакомое.

— Блохи, — пролаял Тим и принялся снова кусать себя.

— Какие блохи? — спросил мальчик, подходя ближе.

— Большие, — опять пролаял Тим. Из голоса ушла вся вежливость. Теперь на земле сидел обычный зверь.

Тим перекатился на спину и начал извиваться в грязи. На свежие раны тут же налипла пыль. Он катался, катался, потом подскочил и отряхнулся. Теперь Тим стоял не на двух лапах, а на четырех и казался очень опасным. Весь в пыли и крови, почти лишенный шерсти он еще и скалил зубы.

— Ты куда пропал? — спросил пес.

— Искал отца, — сказал Пашка мрачно. В его ладони по-прежнему нож, пальцы сжались, обхватывая рукоять сильнее.

— Нашел? — Тим очень недобро смотрел на мальчика.

Вдруг Пашка увидел огромную блоху, пробежавшую по левой задней лапе пса. Блоху размером с пятирублевую монету. Она проползла по ляжке и впилась в ее верхнюю часть. В тот же миг на том месте щелкнули зубы Тима, но лишь вырвали кусок собственной плоти, а блоха исчезла. Тим слегка заскулил, а потом остатки шерсти встали дыбом. Он снова дернулся, поднял уши и прислушался. Снова в отдалении зазвучала мрачная песня, слова которой смогли разобрать гости Вабара:

А Ветер был уже пленён,

Шайтана выполни закон!

— Нашел, — сказал Пашка. — Он умер и Маринка умерла.

— Хор-рошо, — теперь голос пса походил на рычание волков-милиционеров из Сумеречного Царства.

— Плохо, — сказал Пашка сквозь зубы.

— Хор-р-рошо, — возразил Тим, пасть, иссушенная жарой, открылась, показывая окровавленные зубы.

Пашка поставил ноги пошире, развел руки в стороны. В правой нож, левая сжата в кулак. Сейчас этот отвратительный пес казался настоящим исчадием ада. Пашка его нисколько не боялся, хоть тот и больше мальчика почти в два раза. Все плохое, что он увидел, что перенес, сейчас сконцентрировалось в отвратительном псе напротив. Пашке очень захотелось посмотреть, какого цвета кровь льется у него из горла. Кровь, кстати, можно выпить. И снова где-то над городом послышался заунывный голос сумасшедшей старухи. И опять Пашка смог различить пару строк:

Напрасно чтобы жил народ,

Из Ада вырвал он и Лёд.

Пес рычал, глядя сумасшедшими глазами на маленького мальчика — своего хранителя. Да и хранитель хорош: тяжело дышит, весь в поту, исходит паром, будто джинн пламенем и точно так же — злобой. Любой другой звук — и они набросились бы друг на друга. Однако старуха заканчивала свою балладу:

Но из затеи стерся толк!

Меж льдом и жаром вырос шелк...

Резкий порыв ветра пронесся над Вабаром. Старуха замолчала, на улицах слегка посвежело. Послышался шорох и шелест сухих листьев, несколько даже пролетели над головами мальчика и его собаки. Запахло сразу всеми специями востока, их пряный аромат смешивался с запахом кофе и какао. Пашку как будто по голове ударило обухом. Пальцы разжались, нож упал на землю. Мальчик не заметил, как клинок рассыпался в пыль. Тим поморщился от боли и поднялся на две задние лапы.

— Великий Ветер, что со мной? — спросил Тим, осматривая раны.

— Господи, я только что чуть тебя не убил, — прошептал Пашка.

— Это Вабар, — сказал Тим. — Он чуть не свел нас с ума. Но ему что-то помешало.

— Или кто-то, — закончил Пашка.

Он вспомнил, что произошло, и понял — всё это лишь обман. Хотя в каком-то маленьком уголке мозга осталось — сестра и отец мертвы. Но Пашка помотал головой, вытряхивая последние безумства, и сказал:

— Нам надо найти выход к дворцу как можно быстрее. Это может повториться и тогда...

— Да, ничего хорошего не будет, — кивнул Тим, осматривая тело. — Это сколько же она будет вырастать?

Теперь поход по улицам Вабара стал более спокойным. Улочки, до этого казавшиеся узкими и запутанными, как будто расширились, купол Алого Дворца медленно, но верно, приближался. Пашке больше не казалось, что за ним кто-то следит, а Тима перестали беспокоить блохи. И вот, наконец, изможденные, усталые и почти полностью обезвоженные, они вышли на прямую дорогу к дворцу. Это произошло очень внезапно, вот тянутся успевшие надоесть безжизненные улочки, они заходят за поворот и оказываются на широкой дороге, ведущей к дворцу Шайтана.