Жажда Крови

В помощнике Брадор узнал Миколаша. Сновидец, как всегда грязный и неопрятный, тоже дрожал от волнения.

Жертв поставили перед алтарём. Специально для ритуала изготовили резиновые трубки с острыми наконечниками — чтобы не пролить попусту ни капли крови. Древний птумерианский ритуал, доработанный Церковью, требовал тщательности.

Лица собравшихся напоминали восковые маски. Ни жалости, ни отвращения. Лишь бледные, бесстрастные лица и пылающий в глазах безумный огонь.

Миколаш вышел вперёд, держа в левой руке книгу, а в правой — узкий медный кинжал.

— Во имя пребывающих во внешнем мраке, живущих за гранью, — торжественно начал сновидец, — во имя тех, чья сила заставляет содрогаться миры! Ты, пробуждённый кровью, услышь мой зов и приди в этот ничтожный мир! Из краёв забвения, из воющих колодцев пустоты, выйди, Владыка людей и зверей! Поклоняюсь Тебе! Служу Тебе! Восхваляю Тебя! Да погаснет солнце! Да развалится на куски! Да придёт ночь! Да взойдёт кровожадная Луна!

Брадор почувствовал, как его лоб покрылся испариной. Заведя руку за спину, он судорожно сжал рукоять своего верного Кровопускателя. Жуткое и гротескное оружие желало отведать крови.

Холод рукояти немного успокоил убийцу.

— Из расщепления, из распада, из Безвременья, из храмов и гробниц, откуда ходу нет, — вопил Миколаш. — Из далёких царств, забытых как Айилл! Из бездн, где нет ни дня, ни ночи! Где места жизни нет! Из мёртвых городов, я вызываю Вас!

Жертвы тихо заскулили. Громила отвесил слепой девушке пинок.

— Горем и несчастьем на головы смертных, восстань! Безвременьем, страхом, восстань! Пеплом погасших звёзд молю, восстань! Вот жертвы, принесённые мною! — после этих слов сновидца громилы уверенными движениями перерезали несчастным шеи и с помощью трубок направили текущую из смертельных ран кровь в рот лежащему на алтаре главе Церкви. — Кошмар! Прими своего сына! Идон, незримый хозяин крови, возвысь своего слугу! Безымянный разоритель, открой врата кошмара! Пусть кошмар бурлит, пылает и кружится без остановки! Пусть сила, рождённая в тёмных пропастях за звёздами, наполнит создание бренного рода человеческого! Луна, напейся крови! Кровавая Луна! Возвысь нас!

Все присутствующие почувствовали нестерпимое зловоние, источаемое словно самими стенами собора. Раздался низкий, угнетающий гул. Свечи вспыхнули, словно мощные газовые горелки. На коже Лоуренса проступили знаки, светящиеся призрачным лиловым сиянием. Судорожно изогнувшись, он перевернулся на алтаре. Главу Церкви обильно вырвало жертвенной кровью.

Раздался нечеловеческий, рвущий рассудок на части вопль. Не верилось, что такой звук мог исходить из глотки человека. Несколько участников ритуала рухнули на пол, сжимая головы руками в тщетной попытке защититься от ужасного крика. Забившись в конвульсиях, Лоуренс опрокинул свечи и скатился с алтаря. Пламя охватило церковника, превратив в живой факел. Вопль продолжался, сводя с ума и лишая воли. Бросив книгу и кинжал, Миколаш побежал к выходу.

Брадор почувствовал, как в глубине его естества просыпается Зверь. Ритуал окончательно пробил завесу, отделяющую мир людей от таящегося за его пределами невыразимого ужаса. Теперь они все чудовища.

Заорав, Брадор выхватил Кровопускатель и вонзил его себе в грудь.

Тело Лоуренса искажалось и менялось на глазах. Кричащий кусок человеческой плоти рос, прорастал дымящейся шерстью и уродливыми наростами. Казалось, будто нечто огромное и ужасное натягивает на себя плоть человека, словно одежду. Противоестественное превращение застало врасплох участников ритуала. Вспыхнувшее на крови пламя поглотило жертв и церковников. Громилы из Яаар'гула успели отступить от алтаря и теперь катались по полу, сбивая пламя с балахонов.

Выдернув Кровопускатель из тела, Брадор удивился двум вещам. Несмотря на рану, он уверенно стоял на ногах. Нет, он принимал лучшую церковную кровь, и пробитая грудная клетка не заставила бы его умереть. Но даже боль не пришла к нему. Кошмар, только что проглотивший город, питал покалеченное тело Брадора.

Кровопускатель, попробовав вкус крови владельца, изменился. Навершие оружия превратилось в шар из крови и плоти, утыканный длинными смертоносными шипами.

Лоуренс обратился. Не в Великого, как желал в своей безграничной самонадеянности, а в объятое живым огнём чудовище, равных которому мир ещё не видывал. Похожее на исполинский пылающий скелет, тварь источала невыносимый жар. Голову чудовища венчали ветвистые рога. Оглушительно взвыв, тварь бросилась на великанов из квартала сновидцев.

Понимая свои шансы, Брадор бросился бежать. Он мчался как никогда в жизни. Лишь бы добраться до ворот и запереть их снаружи, в ужасе думал Брадор.

Лестница. Ряд уродливых статуй страшных Великих. Ворота.

Вместе с двумя уцелевшими верзилами Брадор запер ворота собора.

Металл задержит тварь. А он найдёт охотников, вернётся в собор и выполнит свой долг.

Увидев небо, Брадор захрипел от невыносимого ужаса. Верзилы пали на колени.

В мёртвых лиловых небесах висела огромная красная луна. Казалось, что её кровавое брюхо касается окутанных багровым туманом шпилей башен Соборного округа Ярнама.

* * *

Чудовища лезли отовсюду. Обратившиеся убивали своих родных и соседей, щадя лишь тех, кто сам начинал обращаться. Река тварей вышла из берегов и погрузила Старый Ярнам в кровавый кошмар. Рёв чудовищ, крики горожан, грохот ружей и пулемётов — всё слилось в ужасающую какофонию. Перед тем как оказаться в окружении, Людвиг приказал всем бойцам убивать всех жителей Старого города, пытающихся покинуть заполненные чудовищами кварталы.

Его вместе с десятью другими охотниками чудовища прижали к стенам недоремонтированного храма Церкви Исцеления. В Старом Ярнаме появились создания, ранее виденные лишь в опаснейших областях птумерианских лабиринтов. Кровоглоты стали главной бедой охотников. Ядовитые неукротимые кровоглоты погубили уже многих отважных бойцов.

В загромождённом строительными лесами храме прятались с три десятка уцелевших горожан. Охотники стояли насмерть. Вокруг Людвига лежала груда изрубленных тел, но враги всё прибывали. Сияющий неземным светом меч полыхал подобно новорождённой звезде, но чудовища не боялись смерти.

Рядом бился Герман. Боевая коса со свистом рассекала воздух, настигая тварей одну за другой.

Огромный кровоглот, спрыгнув с крыши, разорвал на куски пулемётчика и как пушинку отбросил в сторону замолчавшее оружие. Едва не оторвав голову увернувшемуся в последний момент Герману, тварь ворвалась в храм.

В храме на кровоглота обрушился град пуль и клинков. Вторая линия обороны не подвела. Потеряв двух охотников и шестерых солдат, защищающиеся отбили нападение.

Постепенно сердцами людей овладело отчаяние. Сотни, если не тысячи тварей бесчинствовали на улицах Старого Ярнама. Все жители старейшей части города за редкими исключениями обратились в чудовищ или погибли страшной смертью в зубах и когтях своих близких, друзей и соседей. Старый Ярнам умер. Церковь думала, что управляет положением, но безымянная сущность, принесённая луной, доходчиво показала людям истинное положение дел.

— Бледнокровные небеса! Узрите конец! — шатаясь, из храма вывалился окровавленный солдат и указал на небо. У несчастного отсутствовала кожа на лице и левая рука. — Великие пришли за нами!

Небеса на глазах наливались лиловым. Висевшая над городом полная луна превратилась в жуткое алое пятно в четверть неба. Умирающий солдат упал на колени и склонил голову, будто в молитве. За ним выполз его сослуживец с обожжённым ядом кровоглота лицом и тихо застонал.

— Что за напасть? — отчаянно прокричал охотник с зазубренным топором, забив оружие в череп человека-волка.

— Отходим! Отходим в храм! — закричал Людвиг. — Здесь нам не выстоять!

Запершись в храме и завалив двери, люди пытались отстреливаться из окон. Оставалась надежда на подкрепление из Соборного округа: охотники надеялись, что город не весь охвачен безумием.

Звери пробили двери на последнем этаже храма, выходившем на верхние улицы Старого Ярнама. Людвиг сражался, как одержимый: не обращая внимания на раны и усталость, он рубил и колол тварей своим чудесным мечом. Одним своим присутствием он возвращал отчаявшимся волю к борьбе, сам понемногу скатываясь в бездну. Он и его бойцы убивали собственных сограждан, когда-то бывших людьми.

Осада длилась полтора часа. У дверей храма выросли целые горы уродливых трупов. Боеприпасы закончились, и даже простым солдатам пришлось перейти на сабли. Хуже того, спрятавшиеся в храме люди, и даже солдаты стали сами обращаться в чудовищ: Герману пришлось приказать убить половину нашедших убежище в храме горожан. Не пощадила зараза и охотников: Дэвис, охотник Церкви, сокрушивший своим клевцом немало чудовищ, начал меняться. Когда Дэвис принялся жадно слизывать растёкшеюся по полу кровь. Людвиг лично отрубил ему голову.

Помощь из Соборного округа всё-таки подошла. Прорвавшись сквозь полчища тварей, отряд под командованием Ференца соединился с обороняющимися.

Ференц нашёл командира лежащим на верхнем этаже храма. Раненый и обессилевший, оглушённый взрывом порохового заряда, Людвиг дико закричал, когда Ференц помог ему подняться.

— Ференц! Вы должны поджигать всё на своём пути до самого Соборного округа! Отступая, мы будем сжигать город за собой! — бешено глядя на адъютанта, крикнул он.

— Но...

— Красная луна висит низко, и звери управляют улицами. Разве у нас не осталось другого выбора , кроме как сжечь все дотла? Выполняй приказ! Веди уцелевших прочь от этого проклятого места! Спаси Ярнам! Охотники должны быть его защитниками, что спасут людей от их Зверя! Мы с Германом и его людьми подорвём местный склад с керосином и выпустим пламя на нижние улицы!

* * *

Сзади прогремел взрыв. Пламя, раздуваемое вовремя разгулявшимся ветром, яростно пожирало заражённые кварталы. Охотники бежали, спешно отступая к ведущим в Соборный округ воротам. Людвиг чувствовал, как иссякают его силы. Жуткая красная луна вытягивала силы и разум, а свет предательского меча иссяк, оставив его одного во тьме.

Кто-то выпустил лошадей из затерянной на охваченных огнём улицах конюшни, и несчастные животные бестолково метались в тщетных попытках спастись от жара и когтей чудовищ.

— Герман! Герман!!! — закричал Людвиг, упав на колени посреди пустой улицы. Куда все делись? В один момент его соратники куда-то пропали, оставив наедине с ужасом, отчаянием и немощью. Его бросили. Бежали, спасая свои жизни. Оставив погибать. Бросили командира, как бросают в пожаре ненужные вещи.

— Предатели! — заорал церковник.

Он всегда боялся остаться один, по-настоящему один. Даже больше, чем умереть.

Сверху злобно скалилась красная луна.

Впереди мелькнуло что-то белое. Белое, как любимое одеяние Анны. Шатаясь, Людвиг бросился вперёд и упал, врезавшись во что-то живое.

— Анна! Анна, помоги мне! — полубезумно умолял охотник. — Хотя бы ты не бросай меня, любимая!

Схваченное им существо дёрнулось и слабо заржало. Людвиг открыл глаза. Лошадь. Красивая белая лошадь с перекушенной ногой, упавшая на обочине улицы.

Последние силы покинули охотника. Обняв подрагивающее тело животного, Людвиг зажмурился и приготовился встретить свою участь.

— Меня звали Священным Клинком Церкви, — одними губами прошептал церковник. — Но Людвиг Проклятый мне имя!

Что-то массивное приземлилось на мостовую позади. Невыносимое зловоние накатило удушающей волной. Пахло кровью, разложением и чем-то ещё, чудовищно отвратительным. Охотник забормотал молитву. Он каждым нервом чувствовал близость нечеловечески могучего и безжалостного разума.

— Ты никогда более не останешься в одиночестве, Людвиг Проклятый, — услышал Людвиг жуткий нечеловеческий голос в своей голове. Этот голос был подобен удару молнии и хватке вырывающей сердце когтистой лапы.

Людвиг никогда не испытывал муки страшнее. Даже горе от смерти Анны, даже самые тяжёлые раны оказались ничем по сравнению с новой пыткой.

Отбросив жирно блеснувшим в свете красной луны хвостом мешавшую проходу перевёрнутую телегу, лунный гость подошёл к двум обречённым смертным созданиям. Затем Великий встряхнул увенчанной короной из чёрных щупалец головой и взял человека и лошадь в когтистые передние конечности.

Повинуясь воле сверхъестественного создания, тела искажались, преображались и росли, сливаясь в единое целое. Великий творил. Вскоре из его рук вышло существо, один вид которого был способен заронить в сердце смертного семя неисцелимой порчи. Только бесконечно порочное воображение безымянного Великого могло сотворить подобное.

Довольный собой и своим новым шедевром, демонический скульптор взмыл в лиловые небеса.

* * *

Ужас пронизывал до костей. В палате отсутствовали окна, но стены не являлись преградой для сверхъестественного зрения Марии.

Инфернальные лиловые небеса, затянутые рваной тканью бледнокровных туч. Штормовой ветер, взбешённым чудовищем воющий в проглоченных тьмой проулках. Кошмарная красная луна, нависшая над городом проклятым знаком конца.

Время пришло.

Мария оглядела сложнейшее переплетение линий, начерченное кровью на дощатом полу. Кровати пришлось сдвинуть к стенам. Кисточка и пустой флакон лежали в углу.

Угольно-чёрные тени танцевали вокруг начерченных ритуальной кровью символов. Вступив в центр мистического узора, Мария подняла шприц с кровью Великого. Чтобы вместить всю дозу сразу, пришлось искать необычно большой шприц. Субстанцию можно и выпить, но укол надёжнее. Правда, Мария немного боялась потерять сознание. Но девушка стала намного устойчивей к таким вещам по сравнению с временами злополучной экспедиции в лабиринт.

Древняя кровь медленно вливалась в вену. Словно по команде, тени взвились в прыжке, заключив Марию в чёрный смерч.

— В расщепленье, в безвременье, в далёкие забытые царства, — произнесла Мария по памяти, — в пустоту вне жизни и смерти, в бессолнечные моря и чёрные города, я завещаю свою кровь!

Кровавые линии вспыхнули огнём и исчезли. Древняя кровь перешла в её тело. Девушка упала на колени, тяжело дыша. Невероятно обострившееся сверхъестественное восприятие открыло много ранее не замеченного.

Поднявшись, Мария доковыляла до стоявшей в углу кровати и рухнула на давно не стиранный матрас. Под рукой лежало что-то твёрдое. Ружьё.

Теперь Мария знала, что её с Германом страсть не прошла без последствий. Приготовленное ею лекарство не подействовало. Сила крови превозмогла травы. Уже больше месяца в ней росло существо, порождённое их союзом. Союзом людей, осквернённых Древней кровью. Будь она обычной женщиной, её состояние дало бы о себе знать. Но улучшенное тело охотницы обмануло, ничем не намекнув на беременность.

Чтобы родить ребёнка-полукровку, птумерианские жрицы вступали в брак с Великими. Но если пропитаться силой Великих так, как она, то даже зачатый от человека ребёнок родится ужасной тварью, вратами в потусторонний мир. Наполовину человеком, наполовину инопланетным божеством, обладающим ужасной сверхъестественной силой. Посланцем Космоса, что ввергнет мир во власть повелевающих силой крови сущностей. Дланью бесформенного Идона, его воплощением.