Тропой лекаря - 2. Дар смерти

Я решительно подошла к герцогине, и отобрала у нее ребенка.

— А ну — цыц!

— А... э...

Линетт Моринар пару минут была в таком шоке, что у меня все получилось. Алемико отправился на руки к ближайшей служанке, а в руки герцогини я втиснула кубок.

— Пей! Немедленно!

Получилось, как надо. Линетт всхлипнула, и принялась пить. Глоток, два, потом она поняла, что что-то не так, но я ловко придержала бокал за донышко, заставляя ее глотать.

— Пей, кому говорят! Успокоительное!

Герцогине ничего не оставалось, как выпить до дна, и уставиться на меня.

— Это... как? Что?

— Выпила? Умничка. Это — Алемико. Живой и здоровый. Я — лекарка. Где герцог?

— Т-там... Н-но...

— Мам, пусти ее! — Алемико, солнышко! Какой же ты умница! — Тетя Вета хорошая, она мне тогда ночью помогла, она и папе поможет...

Из глаз Линетт хлынули слезы.

— Папа... Алемико...

— Умер? — рявкнула я.

— Лекарь сказал — час-два...

Линетт уже рыдала в голос, и я махнула рукой.

Некогда.

Если так — некогда, каждая минута на счету.

— Лим, живо! Веди!!!

Мальчик схватил меня за платье, и потянул за собой.

Мы бежали сквозь невероятно красивый сад, по усыпанной разноцветным гравием дорожке, по богато обставленным комнатам, мимо остолбеневших слуг, вверх по лестнице...

Туда, где упрямо стучало сердце канцлера, отказываясь останавливаться и не имея достаточно сил, чтобы продолжать биться.

С грохотом упала, покатилась ваза.

Алемико пинком распахнул дверь в спальню.

— Все — вон!!! Немедленно!!!

И таким страшным был этот детский крик, что слуги попятились.

— Вон!!! — добавила я.

Всего трое, впрочем это неважно. Ничего уже не важно, кроме человека на кровати, и разворачивающего крылья дара.

— Лим, закрой двери на засов, — шепнула я. — Когда все кончится, мне нужна будет вода. Простая, колодезная, Ладно? — И шагнула к кровати.

Уже не совсем я.

Маг жизни — больше человека, но меньше мага. Это просто проводник для силы вокруг нас.

Очисти разум.

Ощути себя частью мира.

Расслабься.

Слейся с ним, и окажется, что это не ты в нем, а он в тебе. Ты — и мир, вы одно целое...

Краем уха я слышала лязг засова, но это меня уже не волновало. Только человек, лежащий передо мной.

М-да.

Не сказали бы мне, что это канцлер, я бы и не догадалась.

Передо мной лежал умирающий старик. Сейчас Алонсо Моринар выглядел лет на сорок старшего своего возраста, только глаза оставались прежними, горящими, яркими...

— Кто...

Я повела рукой, приказывая замолчать, и канцлер повиновался.

— Неважно!

И дар рванулся из меня, рассыпая по комнате золотистые искры.

Здесь и сейчас, я видела все, что происходит. Моя сила пронизывала тело канцлера, словно оно было хрустальным, искала причину болезни, и... находила ее.

Что это?

— Нож!

Кто-то, кажется, Лим, вложил мне в руку сорванный со стены кинжал. Я коснулась языком лезвия — все в порядке, и сделала еще шаг к кровати.

— Лежите смирно. Или умрете...

Я знала это, видела, как надо резать, чтобы почти не повредить ни сосуды, ни нервы, ни мышцы. Просто старая рана, которую я чуть расширяю и углубляю.

Болезненный вскрик канцлера — и крики с другой стороны запертой двери мне не мешают. Сливаются воедино, отвлекают, но не мешают. Самое главное сейчас не люди, и не больной. Даже так.

Самое важное здесь и сейчас — в моей руке!

Маленький металлический шарик, красивый, ажурный, если забыть о том, что у него внутри.

Комочек яда.

Эту мерзость поместили в рану. Кровь касалась ее, разносила по телу, и сколько бы ни бился маг воды... увидеть-то он ее не мог! Это не вода, это трава и металл. Лечи последствия, не лечи — бесполезно. Пока не устранена причина, она так и будет убивать.

Но кто это сделал?

Кто убивал канцлера, да еще таким подлым способом?

Не знаю.

Здесь и сейчас — это пустяк. Я увидела причину и смогла ее убрать. А вот теперь...

Я видела и нечто иное.

Яд поразил внутренние органы. Если бы не маг воды, канцлер умер бы еще сутки тому назад. Он проник в кровь и в кости, он отравил крепкого мужчину так, что тот превратился в старика, он убивает...

Даже если маг воды очистит кровь, это все равно не поможет. Последствия останутся, и долго канцлер не протянет. А потому...

— Воды...

По счастью, у кровати стояло несколько кувшинов. С водой, с отваром, с вином... нам хватит.

— Пейте, канцлер. Если хотите жить — пейте...

— Стошнит...

— Да. Пейте...

И дар рванулся на свободу, окончательно вырываясь из-под моего контроля.

Я не могу просто так убрать яд, он должен выйти из организма. Почему бы и не так?

Герцог глотал травяной отвар, а золотые искры танцевали по нему, внутри него, вокруг меня, освещая комнату, заставляя рану на его плече кровоточить все сильнее, сначала сгустками крови, а потом неприятного вида зеленоватой жижей — последствия яда, отмершая ткань, ошметки гноя и гнили, потом канцлера начало рвать фонтаном, так, что он едва успел свеситься с кровати, но яд выходил вместе с рвотой. И он сам это понимал, потому что за отваром последовал кувшин с вином...

Что-то громыхнуло, но это было неважно, совсем неважно, потому что выходили последние остатки яда, а я все выплескивала из себя дар, и никак не могла остановиться.

И золотые искры танцевали в полумраке комнаты, и личико Лима было бледным и счастливым, и канцлер все больше походил на самого себя...

Только вот я, кажется, переценила свои силы.

Голова кружилась все сильнее и сильнее, я вытянула руку вперед, последним усилием вбрасывая в тело умиравшего остатки своей силы, силы жизни — и ковер метнулся к лицу.

Когда я научусь не падать в обморок?...

* * *

Когда Рамону доложили, что его дядя умирает, а племянник попросту пропал, Белесый Палач не разозлился, нет.

Он медленно отложил перо, стараясь не закапать чернилами пергамент, и 'ласковым' взглядом посмотрел на гонца.

— Что, целый дом слуг не мог уследить за одним ребенком?

Несчастный сравнялся цветом со стенкой.

— Вв-ваша с-с...

— Молись, чтобы Лим нашелся целым и невредимым. Или — заказывай службу у храмовников?

— К-какую...

— Поминальную!

Больше Рамон ничего не сказал — до самого дома. Он гнал коня, что есть сил, а в голове стучало только одно:

Не надо!!!

Пожалуйста, не надо...

Почему это должно случиться с ним?

Дом канцлера встретил герцога шумом и гамом. И заплаканной Линетт, упавшей ему на грудь.

— Рамон!!!

— Ну, Линетт, что случилось? Где Лим?

— Нашелся!

Из рыданий выяснилось, что Лим, не сказав никому, сбежал в лечебницу.

Выпорю!

Что добрался до лечебницы пешком, через весь Алетар. Нашел лекаря, который... которая и привезла его обратно.

Молодец, но выпороть все же надо, чтобы неповадно было!

Услышав, что отец умирает, Алемико потащил лекарку в дом, и они заперлись в комнате канцлера, выгнав оттуда всех слуг! Кажется, там кричали...

Линетт пыталась пробиться, но ей не открыли. А они там уже... она не знает, сколько...

Рамон коротко выругался, и помчался вверх по лестнице.

Каково?

Нет, мальчишку все же надо выдрать, как сидорову козу! Или отправить на месяц туалеты чистить по всему дому! Если пороть нельзя...

Под дверью дядиной спальни толпился народ. Кто-то пытался выбить дверь плечом... юмористы!

Дубовую дверь, толщиной в ладонь, в надежном переплете...

— Разошлись, — коротко приказал Рамон. — Иначе так и похороню!

Он плохо контролировал свою силу, но здесь и сейчас — горе и ярость неплохие стимуляторы.

Слуги, понимая, что Палачом просто так не назовут, бросились врассыпную, так что тараканы, убегающие из-под тапка позавидовали бы. Пара секунд — и коридор опустел.

С пальцев герцога сорвался огненный шар, в мгновение ока оставивший от двери горстку пепла. Засов стек на пол каплями расплавленного металла, и Рамон замер на пороге.

Открывшаяся ему картина была...

Посреди комнаты, рядом с кроватью, стояла лекарка. Та самая, из лечебницы для бедных.

И от нее исходил мягкий золотистый свет.

Он заливал комнату, обволакивал все предметы, освещал бледное и восторженное личико Лима, который жался к девушке, а еще она протягивала руки к канцлеру, и с ее пальцев слетали десятки и сотни золотых искорок.

Они танцевали в потоке света, они обволакивали канцлера плотным коконом, они плясали по всей комнате, и Рамон понимал — то, что он видит, это...

Это — магия.

Высшая сильная магия, на которую не способен ни он, ни Ренар Дирот, ни его величество — никто из находящихся в Алетаре. Просто потому, что магия жизни доступна единицам.

А девушка перед ним — маг жизни.

Сильный, овладевший своим искусством...

Но как?

Он же видел ее раньше, и даже не подумал... как?

Но пока Рамон размышлял на эту важную тему, девушка пошатнулась.

Каким-то судорожным жестом вытянула руки вперед, заставляя искры в безумной пляске рвануться к канцлеру, а потом медленно, словно во сне, стала падать вперед лицом, как и стояла.

Рамон едва успел подхватить ее, чтобы лекарка не расшибла себе нос о кровать.

Подхватил, уложил в кресло, посмотрел на дядю.

— Ты как?

— Поразительно жив, — неверящим голосом ответил канцлер.

— Вот и отлично. Разберись со своими домочадцами, пока я никого не убил. Лим!

— Да, дядя? — голосом пай-мальчика отозвался маленький поганец.

— Ты сейчас откроешь нам мамину спальню, и быстро — на лестнице слышался уже топот слуг и голос Линетт.

Не размышляя, Лим метнулся к двери, распахнул ее, Рамон вытащил из кресла тушку лекарки, кое-как перехватил поудобнее — все же не тростиночка, а нормальная девушка, и весит соответственно, и бросился за занавеску.

Они с Лимом успели вовремя.

Мальчик задернул за ними штору, задвинул засов уже со стороны герцогини, и наткнулся на грозный взгляд герцога, который уложил Ветану на кровать, и готов был заниматься племянником.

— Иди сюда, солнце мое. Будешь рассказывать, где ты, негодяй малолетний, нашел мага жизни, почему никому не сказал об этом и... и вообще!

Лим пожал плечами.

— Ну... дядя, я не могу.

— Что?

— Вот тетя Вета проснется, она и расскажет. А я ей слово дал.

— Я тебе сейчас тоже... дам! Ремня хорошего!!! — взорвался Рамон.

Ага, как же!

Лим отработанным движением нырнул под кровать, перекатился, вынырнул с другой стороны и метнулся к двери.

— Я сейчас Вете попить принесу. Она просила. Дядя, детей бить нельзя!

И хлопнул дверью, оставив Рамона размышлять над простым вопросом.

Как сдержаться, и не выпороть племянника в ближайшие десять минут за все его фокусы?

* * *

Меня пытались напоить водой.

Холодной, вкусной... наверное. В основном — холодной. Она лилась мне за шиворот, по шее, и заставляла ежиться, приходя в себя. Я шевельнулась, пытаясь оттолкнуть чашку.

Не помогло.

Пришлось глотать, чтобы не захлебнуться и не утонуть, и открывать глаза.

Ох, нет!

Лицо, которое склонилось надо мной, я бы с удовольствием развидела обратно.

Рамон Моринар!

Этот-то откуда взялся?

Лим?

Алемико был рядом. Смотрел виноватыми глазами. И одно ухо у него было заметно больше другого, и подозрительно красного цвета.

— Тетя Вета, я не виноват.

— Правда?

— Дядя пришел уже под конец, дверь выбил, ты как раз сознание потеряла...

— Он меня дверью ушиб? — не сдержалась я.

Рамон Моринар начал медленно багроветь. С пятен на щеках.

— Стоило бы!

— Нет. Дверь он сжег.

— А починить сможет?

Я понимала, что игра окончена, а потому могла и не сдерживаться. Сейчас, когда Моринар видел меня... видел ли?

Одного взгляда на герцога хватило, чтобы понять — видел. Еще как! И забывать не станет даже за деньги.

— Я ведь вашему дяде жизнь спасла...

— Объясните мне, госпожа Ветана, как маг жизни мог столько времени оставаться незамеченным. Амулет?

— Тренировки, — буркнула я.

— Я не вижу в вашей ауре ничего нового, вы обычный человек. Но то, что было в спальне дяди — это как?

Ответ был продуман давно. Не рассказывать же про пластинку амулета, за которую бабушка заплатила безумные деньги?

— Я и есть обычный человек. Пока не призываю свою силу. Вы же дышите? Ходите? А я... вот!

— Поэтому магов жизни и сложно найти. Вы не выглядите магами. Ясно...

— Рада, что подарила вам ясность, — не сдержалась я. — Встать помогите?

Сильная рука обхватила меня за плечи и помогла подняться.

Я оглядела себя.

Так... платье цело, ворот расстегнут и намок, но в остальном — ничего страшного.

— Лим, как папа?

Алемико кивнул в сторону соседней комнаты.

— Там сейчас мама. Все хорошо...

— Выздоровел?

— Да.

— Тогда я здесь больше не нужна. Ты понимаешь, что рассказывать обо мне никому не надо?

— Да.

— Иди к маме, Лим, — вмешался Рамон Моринар. — а нам с госпожой Ветаной надо еще поговорить.

— О чем? — мальчик уходить и не подумал.

Я улыбнулась ему.

— О личном, Лим. Обещаю, со мной ничего страшного не случится.

— Правда?

— Лим! — обиделась я. — Разве твой дядя может обидеть женщину?

Вообще-то может, и еще как, но не говорить же этого малышу? Он ведь любит Палача, всей душой любит!

— Нет, — уверенно ответил мальчик. — Но женщины всегда могут обидеться на какую-нибудь глупость! Так папа говорит, а он никогда не ошибается.

Я от души рассмеялась. Рядом так же хохотал Рамон Моринар.

— Обещаю. Я госпожу Ветану не обижу.

Лим успокоился и кивнул.

— Я... тетя Вета, вы еще придете?

— Если я не смогу, ты сам заглянешь ко мне в гости, — решила я. — Разве нет?

— Обещаю!

Лим вышел. Мы остались в спальне герцогини наедине с Рамоном Моринаром. Герцог обвел меня насмешливым взглядом и уточнил?

— Госпожа Ветана, вы понимаете, что как честный человек, я обязан теперь на вас жениться?

Глава 13

Выручили меня годы и годы упражнений. Аристократка — это не только роскошное платье, это еще и манеры, и воспитание. И я ответила так, как подсказала выучка.

— Ваша светлость, вы шутите.

— Отнюдь!

— Я ниже вас по положению и по рождению. Высказывая такие нелепые вещи, вы подвергаете насмешкам себя и пятнаете мою репутацию.

Рамон развалился на кровати. Я отошла на пару шагов, и принялась поправлять все перед зеркалом. Волосы, воротник платья, манжеты... Мне никто не мешал.

Герцог просто лежал и смотрел взглядом хищника, с которым в одной клетке заперли жертву. Мол, бегай-бегай, все равно ты никуда не денешься. Это нервировало.

Приведя себя в порядок, я обернулась к кровати. А моя стоимость растет, прошлый раз мне не свадьбу предлагали, а должность любовницы.

— Что ж. Я догадываюсь, ваша светлость, что вы хранить мою тайну не станете.

— Правильно.

— Надеюсь только, что со мной будут договариваться, а не шантажировать?