Он хотел увидеть выражение ее глаз, но девочка смотрела себе под ноги.
Наверное, проще было бы просто обнять ее и позволить выплакаться. И если бы на месте Шеони оказалась обычная имперская девчонка, возможно, он так и поступил бы. Но Шеони была степнячкой. Мало того, она считалась его ат-тани. Поэтому Джай не знал, как с ней себя вести.
— Прости, я не хотел тебя напугать,— сказало он.
На этот раз Шеони все-таки подняла глаза. Она все еще боялась, но теперь к ее страху примешивалась еще и изрядная доля удивления.
— Не бойся,— мягко улыбнулся Джай.
— Я постараюсь, господин,— тихо сказала Шеони. Она все еще не верила ему, но очень хотела поверить.
— Тебе лучше вернуться на женскую половину,— после недолгого молчания произнес юноша.
Наверное, он опять сказал что-то не то. Потому что Шеони едва заметно вздохнула. Но сказать что-нибудь она не решилась. Только набросила свои покрывала и тут же скрылась за дверью.
Джай посмотрел ей вслед и подумал о том, что совершенно не понимает детей степи. Казалось бы, что такого особенного он сказал этой девчонке, из-за чего она задрожала, как осиновый лист? Ведь ему уже начинало казаться, что она перестала его бояться. А когда он отпустил ее — она почему-то расстроилась. Нет, он ее решительно не понимал. И в этот момент Джаю нестерпимо захотелось снова оказаться дома, в родном замке, где все было если не просто, то, по крайней мере, знакомо. А самое главное — объяснимо.
Шеони почти бежала по коридору. Ее башмачки едва слышно шелестели по отполированному полу. Но даже этот негромкий звук казался ей раскатами грома. Привыкшая ходить босиком девочка, или скорее девушка, никак не могла освоиться. Все было новым и непонятным. Новая обувь, новая одежда, новый дом, новый господин. Но больше всего пугала неизвестность: что еще должно измениться в ее жизни, чего ей ожидать?
Когда ее отвели к старшей жене хагана, Шеони боялась так, что ее колени дрожали, и сердце замирало в груди. А вдруг она не понравиться госпоже? Она как никто другой знала о том, кто на самом деле правит домом, и кого ей в случае чего стоило опасаться. Конечно, ее жизнью распоряжался господин. Но он сам отослал ее на женскую половину. А здесь была только одна хозяйка — госпожа Тана, старшая жена владыки степи. Восхитительно прекрасная молодая женщина лет двадцати пяти. Как и любая хозяйка дома, госпожа была величественна и высокомерна. И Шеони непроизвольно втянула голову в плечи, ощутив на себе взгляд ее глаз. Слишком свежи были воспоминания о том, как обходилась с ней старшая жена его отца. Как и россыпь синяков на ее руках, сейчас скрытых широкими рукавами рубашки.
Шеони была готова к гневному окрику, к насмешкам, к чему угодно, но не к тому, что произошло. Она зажмурилась, когда госпожа подошла поближе, а потом вздрогнула, ощутив на своих плечах теплые ладони. Не сразу девочка осознала, что ее не наказывают, а наоборот прижимают к груди и гладят по голове. То ли от неожиданности, то ли от облегчения она расплакалась. Ей совсем не хотелось сердить неожиданно добрую госпожу (раньше реакция на ее слезы была однозначной — еще одно наказание), но Шеони просто не могла остановиться. Слезы текли по ее щекам, а потом она начала говорить. Обо всем: об умершей матери, об отце, который даже не знал ее имени, о доме, где ей все время не было места. Сообразив, что только что нажаловалась еще и на мужа, которого она совсем не понимала и не знала, как ему угодить, девочка испуганно дернулась и зажала рот ладошкой. Но даже после этого ее никто не наказал.
Госпожа внимательно выслушала ее, и даже решила помочь. Подарила новую красивую одежду, и собственными руками уложила волосы Шеони, вплетя в них ленты и украшения. Еще никогда девочка не чувствовала себя такой красивой. Но все усилия оказались напрасны. Господин не обратил никакого внимания на ее наряд. Не подошел к ней и даже не прикоснулся. А потом еще и напугал странными речами о том, что оставит ее здесь одну.
И теперь Шеони бежала по коридору, стараясь удержать непрошенные слезы. Неужели она настолько не нравилась ему? Была совсем не нужна?
Добравшись до своей комнаты, девочка рухнула на кровать, уткнувшись носом в подушку. Но ее глаза оставались сухими. И только когда кровать прогнулась под весом еще одного тела, а теплая рука погладила ее по волосам, Шеони, наконец, расплакалась.
— Это ничего, это пройдет, ты сильная, ты справишься,— тихий голос успокаивал где-то над ухом.
И девочка развернувшись, уткнулась в колени госпожи, не замечая, что хозяйка дома смотрит на нее сочувственно и сожалеющее. Она совсем не была уверена в том, в чем пыталась убедить перепуганную Шеони. Как и в том, поступает ли она правильно, стараясь подарить девочке надежду, которая могла оказаться очередным разочарованием.
Джай уже почти заснул, когда дверь в его комнату неожиданно открылась — на пороге стоял Лар со своими дорожными сумками в руках. Он посмотрел на эльфа с явным недоумением. Зачем тесниться и спать на полу, если каждому из них выделили отдельную комнату? Но юноша уже достаточно хорошо изучил Лара, чтобы понять, что тот не стал бы надоедать ему без веских оснований. И если эльф считал, что им не стоило разделяться, значит, тому была причина.
— Все так плохо?— поинтересовался сын герцога.
— Все хуже, чем кажется,— уверенно, но не совсем понятно ответил Лар.
Джай не стал уточнять, что именно тот имел в виду. Несколько минут он прислушивался к шороху, доносящемуся из угла комнаты. А когда тот затих Джай, наконец, закрыл глаза и подумал о том, что, несмотря на то, что они добрались до Итиль Шер, количество забот не уменьшалось.
На следующий день Джай решил прогуляться по дворцу. Он проходил один зал за другим, и все его заботы и тревоги как-то незаметно отошли на второй план. Залы словно перетекали один в другой. Наполненные светом, они казались продолжением друг друга. Но при этом были совершенно разными. Белые, голубые, зеленоватые, золотистые, мозаичные стены, словно излучали сияние, проникавшее даже в самые отдаленные уголки комнат. Высокие стрельчатые окна, украшенные бесчисленными витражами были широко распахнуты. Но некоторые из них все-таки забывали открыть. И тогда лучи света, проходя через разноцветное стекло, тоже окрашивались в разные цвета. Они отражались от пола, от стен, яркими зайчиками играли на потолке. Многочисленные колонны казались такими хрупкими, что с трудом удерживали своды. Повсюду были бесконечные мозаики и фрески, такой искусной работы, что изображения казались живыми. Шелковые гобелены, затягивающие стены от пола до потолка. Изящные статуи, настолько искусные, что их не смогли бы высечь человеческие руки. И, конечно же, многочисленные внутренние дворики, с их бесконечными клумбами, фонтанчиками... они выглядели поистине восхитительно, и так и манили отдохнуть в их тени, и насладиться их прохладой.
Джай долго бродил по дворцу, но, наверное, не обошел и половины комнат. Впрочем, он особенно не торопился, часто подолгу замирая на одном месте, чтобы рассмотреть понравившуюся ему деталь. Так что Лару, явно не разделявшему его восторгов, не оставалось ничего другого, кроме как ходить следом. Юноша понимал, что бродит уже несколько часов, но просто не мог остановиться.
Переход от волшебной сказки к грубой реальности оказался слишком резким, а потому болезненным. Джай старался держаться подальше от закрытых дверей. Но в этот раз не удержался. Узор, украшавший очередную дверь, свивался в символы, указывавшие, что по ту сторону находилась библиотека. И юноша не смог пройти мимо такого чуда, как библиотека степняков (ведь считалось, что дети степи в принципе не признавали письменность). Но рассмотреть ее Джай не успел, оказавшись лицом к лицу с двумя другими любителями книг. Собственно в этом не было ничего необычного (мало ли кому понадобилось зайти в это место), если бы не одно "но". Оба незнакомца были эльфами. Стоило им с Ларом войти, как выражение удивления на лицах этих типов сменилось гримасой брезгливого отвращения. Настолько сильного, что Джай поспешно шагнул назад и закрыл за собой дверь.
— Мне очень жаль, милорд,— едва слышно произнес Лар.
— Ничего страшного. Это было действительно интересно,— зло усмехнулся Джай. Он оглянулся на закрытую дверь, поэтому не заметил тревожного взгляда Лара.
Встреча с эльфами настолько испортила ему настроение, что новые чудеса уже не восхищали его. Оказавшись во внутреннем дворике, Джай несколько минут постоял возле фонтана, подставляя лицо под брызги воды. И они ледяными иголочками кололи его щеки, заставляя закрыть глаза, успокаивая. Идти еще куда-нибудь ему не хотелось, поэтому он повернулся к эльфу и произнес:
— Нам лучше вернуть в комнату, Лар. Сегодня я увидел уже достаточно нового.
— Да, милорд,— согласно кивнул эльф. Впрочем, он с самого начала был не в восторге от этой "прогулки".
В этот раз на ужин собрались все сыновья хагана (во всяком случае, те, которых знал Джай). Триан и Райн были заняты разговором. Оба хорошо владели собой, поэтому их голоса звучали относительно спокойно. Но Джаю даже не нужно было вслушиваться в смысл коротких отрывистых фраз, которыми обменивались степняки, чтобы понять, что между ними разразился нешуточный спор. Причем, он уже перешел в ту стадию, когда логика уступает место упрямству, и спор вот-вот грозил перерасти в настоящую ссору. Лаван в разговоре не участвовал. Мальчик просто сидел за столом со скучающим видом, поэтому именно он первым отреагировал на появление Джая и остальных. А потом и Триану с Райном пришлось прекратить свою словесную дуэль.
Они замолчали и поприветствовали Джая. Причем так слаженно, что юноша едва удержался от насмешливого хмыканья. Несмотря на все свои противоречия, эти двое были удивительно похожи друг на друга. Одинаково гордые и властные, они были одинаково упрямы и, наверное, именно поэтому так часто ссорились. Братья выглядели ровесниками. Но Триан был старше, и, похоже, это не нравилось Райну.
Джай устроился напротив Триана. А Лар и Хор, как и вчера, сели по обе стороны от него. Мальчик-слуга поставил перед ними какие-то тарелки. Но повисшая за столом напряженная тишина не способствовала улучшению аппетита.
Сообразив, что Триан не собирался развлекать гостей, Райн попробовал разрядить обстановку.
— Я слышал, ты решил осмотреть сердце Итиль Шер,— произнес он. А юноша с трудом подавил тяжелый вздох. И почему Райну нужно было заговорить именно об этом?
— Да, тэм,— кивнул Джай,— ваш дом — настоящее чудо. Кто все это создал?
На его вопрос, как это не странно, ответил Триан.
— Этот дом построили древние, в подарок нашему прадеду, когда он стал великим хаганом.
— Лет сто назад,— не удержался от того, чтобы поучаствовать в разговоре, Лаван.
— Тогда как раз заключили мир с западными родами,— не меняя интонации, продолжил Триан.
Он потянулся за бокалом и случайно задел локтем Райна. Тот удивленно вскинулся, но так ничего и не произнес, только посмотрел куда-то поверх головы Джая.
А потом события стали развиваться с неудержимой стремительностью...
Джай заметил, как Райн резко подался вперед, а потом время замедлило для него бег. Сразу же пропали все звуки. Зато резкий рывок Райна для него превратился в плавное движение, которое можно было отследить во всех деталях. И юноша увидел, как степняк вытянул руку вперед, и с его пальцев сорвалось нечто тревожно пульсирующее алым. В этот момент Триан ухватив Лавана за шиворот, заставляя его повалиться на спину. Кажется, мальчишка упал, но этого Джай уже не увидел. Он обернулся для того, чтобы встретить опасность лицом к лицу, и понял, что не успевает...
Если бы Триан заметил врага мгновением раньше, если бы сын герцога не сидел к нему спиной, если бы чужак использовал другое заклинание, если бы... хотя нет, замедлить движение "игл" не смогло бы ничто и никогда. Юноша еще не успел завершить поворот, когда с ладоней чужака сорвались смертоносные серебряные искры. Они летели густым веером, стремительно приближаясь. Слишком стремительно даже для замедленного времени, в котором жил в это мгновение Джай.
Он еще успел подумать, что чужак выпустил иглы на уровне груди, поэтому если достаточно быстро уклониться... даже это не дало бы ничего. Во-первых, потому что он просто не успел бы упасть на пол достаточно быстро. А во-вторых, веер стал рассыпаться, и всех сидевших за столом должно было окатить смертоносным дождем буквально с головы до ног. И тогда Джай сделал единственное, что ему оставалось. Он резко отклонился назад, опираясь спиной на Лара. А потом обеими ногами пнул Хора так сильно, как только смог. Достаточно сильно, чтобы мальчишка отлетел куда-нибудь подальше. И если ему повезет, то даже за пределы веера. Наверное, молодой лорд переломал ему ребра. Но это можно было вылечить. В то время как стоило самой крошечной из серебристых искр только коснуться тела человека, и его уже ничто не смогло бы спасти. А так у Хора был, по крайней мере, шанс...
Шанс, которого не было у остальных. Потому что смертоносные искры были уже на расстоянии ладони от лица Джая, и ничто не могло их остановить... или все-таки могло?
Между ним и мерцающей смертью, неожиданно возник щит из зеленоватого тумана. Он оказался достаточно прозрачным для того, чтобы юноша смог рассмотреть, как искры натыкались на эту преграду и застывали на месте, а потом гасли (словно туман высасывал из них жизнь). Щит держался всего мгновение, длинной в долгий предолгий вдох. А когда он погас, потускневшие иглы дождем осыпались на пол. Безжизненные, они больше не представляли опасность...
Не медля ни мгновения, Джай прыгнул вперед. Краем глаза он заметил, как Лар стал заваливаться на спину. Но сейчас главным для него было добраться до врага. И сделать это до того, как он использует еще что-нибудь из своего арсенала. Но первым до чужака добралось заклинание, выпущенное Райном. Он лежал на, полу не в силах пошевелиться. Его так плотно опутывали алые нити ловчей сети, что он казался с ног до головы покрытым кровью. Впрочем, там, где нити касались голого тела, действительно выступила кровь. Его лицо почти не пострадало, зато рукам досталось основательно, и на шее проявилась быстро набухающая алая полоса.
Убийца был молод, не старше тридцати лет. И совсем не походил на степняков. Не смотря на загар, его кожа была слишком светлой. Русые коротко остриженные волосы. Лицо немного вытянутое, но черты правильные. Даже можно сказать аристократические. Как же он смог пробраться в сердце Итиль Шер — святая-святых степняков? Разве что с помощью магической маски. А теперь заклинание перестало действовать, потому что создавший его маг умирал.
Присмотревшись внимательнее, Джай рванул воротник рубашки чужака. Чтобы увидеть на шее незнакомца уже знакомую петлю, шелковистой змейкой струящуюся по его коже и с силой врезающуюся в плоть, вспарывая горло. Юноша, не задумываясь, ухватился за нее. Но на этот раз удавка только слегка подалась под его пальцами и даже не подумала рваться. Мало того, она обожгла руку Джая, и он от неожиданности выпустил ее.
