"...в районе белорусского городка Слуцка отмечалось историческое событие, а именно смычка крупнейшего в мире газопровода "Ямал — Европа 3". По некоторым данным, значительная часть стоимости проекта века пришлась на компенсацию его прохождения по территории Слуцкого района, включая переработку проекта с изгибом трассы на Слуцк. Из официальных лиц от России на мероприятии присутствовал вице-премьер А. д'Ворковичи. "Это было воистину единение меня с народом... Когда бульдозеры сносили дома, я — поверите ли — плакал, не стесняясь горьких слёз, прямо вот так, вместе с моими крепостными и дворней — представляете?" — растроганно делился граф. Теперь срочно решается вопрос с заполнением линии газом. По всей видимости, для этого, после устранения некоторых недоделок, придётся отключить все газопроводы, уже имеющиеся ныне. Возможно, это произойдёт уже в текущем десятилетии. Или столетии. При наличии газа вообще, разумеется. Но тем не менее..."
В общем, по причине тотального заебунения членов, а также во избежание неприятностей — рассвело ведь уже — едва поезд тормозить принялся, а вдали жёлто белое, как водится, строение неслабого такого вокзалища обозначилось, отстегнулся — фал с карабинами с собой захватил, мало ли где не да бог пригодится — и, аккуратненько спустившись со стороны, противоположной платформе, спрыгнул с останавливающегося уже поезда на крупный железнодорожный гравий. Выбрался к вокзалу — ожидаемо оказалось Чудово. Первый приятный сюрприз ожидал меня в расписании пригородных поездов. Обнаружилась электричка до Волховстроя, правда, нескоро — через девять часов. Ничего. Тем более спать хотелось — просто ужас до чего. Как внутри вокзала — довольно чистенького, кстати — согрелся чуток, так глазёнки-то слипаться и начали, аж моченьки моей никакой нет. Вторая же радостная недетская неожиданность проявилась мелодичным таким позвякиванием когда надумал колюсиков доспех в рюкзачок вертать. В виде сдачи с той тыщи, ну, которой в Валдае его спонсировал. Собственно, там и оказалось лишь чуть меньше тыщи, поскольку Колюсик, похоже, мелочью расплачиваться последнее время западло полагал, вот и складировалась она у него во внутреннем кармане под молнией. Сразу купил билет — его полицаи точно не отберут, даже если всерьёз пристебаются — сторговал пару подогретых беляшей в буфете у мятой с утра тётки капитальных габаритов, употребил их под остатки домашнего ещё клюквенного морса, отправил, как говориться, естественные надобности — туалет на вокзале оказался платным, причём неслабо, аж в тридцать тугриков обошлось это удовольствие — да и завалился себе спать на прокрустовом ложе скамейки в зале ожидания, подложив рюкзачок под голову. Пару раз будили вокзальные полицаи, но, посмотрев паспорт и убедившись в наличии билета на электричку, отваливали, даже не спросив про билет военный. Не то после всего выглядеть постарше стал, не то железнодорожным ментам за отловленных уклонистов не приплачивают, не знаю. Потом разбудили цыганки, все из себя цветастые, размахаистые и с шалым очичёрнием на смуглых личиках экстремально сомнительной миловидности. Бубнили наперебой что-то не то насчёт погадать, судьбу предсказать, не то ещё чего, так и не понял, увы, до тех пор, пока шустрая мелкота навскидку той же уникальной национальности не приделала совершенно избыточные, с точки зрения дизайнерского искусства, ножки к моему рюкзачку, чудесно превратив его в бывший мой. Рванул было — да куда там... Сквозь все эти шали-юбки. Хорошо хоть хрусты загодя во внутренний карман своей куртки переложил. Ну, камуфляжной. Цыганки, покрутившись и, приличия ради, ещё чуток и попричитав национальным народным хором, посоветовали лучше следить за вещами и скоренько так усвистали под плеск цветастых подолов по заметно грязноватым пяткам. Вообще, как мне показалось, цыган в этом Чудово гораздо больше, чем где бы то ни было ещё, даже чем в Новоозёрске, куда толерантные власти наши неведомо для чего собрали их после вытуривания из Волхова. Впрочем, таких повсюду хотелось бы чтоб меньше... Даже если их совсем нет.
"...многочисленным просьбам петербуржских болельщиков, включая шляпу Михаила Боярского, стадион Петровский, что на Петровском острове, так и останется любимейшей спортивной площадкой жителей Второй Столицы. Как выяснилось по результатам опросов общественного мнения, другой стадион им и не нужен. В принципе, как выяснилось, для того, чтобы привести его в соответствие высоким требованиям ЧМ-2018, потребуется не более чем жалких три миллиарда — или триллиона, но не суть важно — рублей. Что же касается средств, израсходованных на изучение..."
Электричка плелась бесконечно долго, по времени примерно как из Волхова до Питера, а у меня ни почитать чего, ни ещё чем заняться. Надо будет планшетик себе прикупить. И не в рюкзачок его класть, разумеется, а во внутренний карман. Впрочем лоха чтоб развести всегда найдётся кому и как в родном краю. Деньги дома остались ещё, а в край если так и на мелком левом авторемонте тоже неплохо подзаработать можно. Автобуса до Новоозёрска всего полчаса пришлось ждать, так что в начале восьмого без малого дома уже был.
По дороге с автостанции, однако, заскочил скоренько в ДК, в безнадёжной надежде увидеть там вернувшейся блудную Катрин не то хоть узнать что о ней. Ни дискотеки, ни чего ещё такого сегодня не было, народ отдыхал, а наличествовал один лишь Семёныч всё в той же комнате на втором этаже, вопреки обыкновению совершенно трезвый и будничный в непривычно прибранном, без бутылок, закуси и развесёлых поддатых рож интерьере. Поделился, что Катрин звонила заведующей, предупредила, что задержится, возможно, на недельку. Я в ответ рассказал, без ненужных подробностей, как расстались с нею в Москве.
— Ты, главное, не волнуйся, не в первый раз у неё такое, — успокоил, называется, — погуляет, перебесится, да и обратно явится, не денется никуда.
Про Колюсика тоже рассказал, потому как всё ж вместе были, пусть и не друг он мне близко даже. Как попал и где, скорее всего, на данный момент парится, попросив звякнуть его родителям — у меня номера не было, да и на хрена б он мне сдался? Семёныч обещал.
Пока шёл домой, размышлял, медитировал. Думал — вернётся — приму такой, как есть, а не вернётся — что ж, те дни, что таки были же у нас с ней — уже счастье. А как домой вошёл, при Толяныче с хвостом трубой в кильватере, так все мысли о Катрин из башки дурной тут же напрочь и выдуло.
Потому что темно дома было и страшно. Пахло бычками, застоявшимся перегаром, кровью, мочой и ещё какой-то дрянью — теперь навсегда запомню, как она, беда-то, на Руси пахнет.
"...поскольку дебаты в украинской Раде завершились без определённого результата также и в дополнительное время, а присуждение победы по очкам не предусмотрено регламентом. Однако ставки относительно послезавтрашнего заседания принимают по коэффициенту 1 к 3, что связано с распространившимися слухами о неудовлетворительной спортивной форме недавно репатриированного Емельяненко-младшего, выступающего за Партию Регионов. Тем временем здесь же, в Киеве, дефолтная комиссия под председательством внезапно вернувшегося неизвестно откуда президента Януковича приняла решение о ликвидации государства Украина, учреждении ООО Украина ГмбХ, лтд. и прочая, с назначением почётным председателем оного господина Януковича собственной замечательно симпатичной персоной. По имеющимся данным, акционерный капитал нового юридического лица, представленный преимущественно долговыми обязательствами, распределился в следующей пропорции: у американского инвестиционного фонда Franklin Templeton 17,5 %, у консорциума немецких банков Gotenland AG 11,4 %, у российского банка ВТБ 5,7 %, плюс ещё 4,4 % у Газпромбанка, китайская корпорация Дракон Запада получила право на более чем восьмипроцентное представительство, ещё 7,2 % оказались в распоряжении семейного малого предприятия СМП "Янукович и Сынъ", прочие же акционеры оказались миноритарными, самый крупный их которых — МВФ — смог претендовать не более чем на 3 %, вследствие чего их представительство в составе Правления решено было считать совершенно избыточным. Внутренний долг страны списан в невосполнимые потери и прощён. В связи с указанным выше, на внеочередное заседание собралась и Рада, да так быстро, что никто не успел даже сделать ставок, впрочем, вопреки обыкновению, предварительное решение об образовании ЗАО ОтРада было принято без обычных здесь дебатов, благодаря чему..."
Едва слышно бубнил какую-то ересь телевизор. Ма лежала в своей комнате на кровати, полураздетая, вся разметавшись по постели, и даже у спящей видно было, что пьяна без малого вусмерть. Поза... Что-то неуловимое. Короче, трезвые так не спят. А благополучные так не стонут и не кричат во сне. Никогда не видел её — такой.
Стал накрывать одеялом, прохладно же дома-то — проснулась, заплакала, запричитала. С трудом разобрал, что пошла прибираться после праздников, а детки те, в школе, ну, про которых рассказывала, зажали в кладовке, нагнули и ручкой от швабры ссильничали. Жестоко. Я сразу за Зинкой рванул, слава богу, дома обнаружилась, поначалу окрысилась вся, но, узнав, в чём дело, ахнула, похватала причиндалы свои медицинские и белой в тут же наброшенном медицинском халате кометой метнулась к нам. Меня сразу на кухню прогнала и над матерью заворожила, склонившись. Толковая она, Зинка-то, при всех её своеобразных особенностях. Впрочем, недостатков у кого нет — я и сам не идеален. Далеко не.
"...и немногочисленные ещё в это время отдыхающие простились сегодня с лишь недавно обретённой красивейшей достопримечательностью нового, послеолимпийского Сочи. В результате жестоких весенних штормов, достаточно обычных для начала мая, съехал в море знаменитый вокзал-порт в Адлере. Жертв при этом не было, поскольку все пассажиры, встречающиеся и сотрудники вовремя съе... в смысле, были заблаговременно, то есть сразу после окончания Олимпиады, удалены и..."
Где-то с полчаса провозилась, потом явилась на кухню, сразу беломорину из пачки на столе и за спичкой. Отобрал, сломал, выбросил, пачку убрал — Ты ж, — говорю, — в положении, дурёха, о ребёночке подумала бы. Вспыхнула было — не твоё дело, мол, мудак, ты сунул вынул да и на хрен не пошёл бы, а, козёл мохнорылый? Потом вдруг как-то мгновенно успокоилась, говорит, с ма ничего страшного, хотя лучше б врача вызвать, хотя какие там врачи теперь, ей — Зинке то есть — в подмётки не годятся даже, она ж фельдшер тогдашней ещё выучки, двенадцать лет уже как, на Северах поработать довелось, а там на двести километров вокруг кроме постоянно вумат пьяного бывшего военного хирурга более никаких врачей нет, и доставить нечем, акромя как вертолётом, а тот почти что завсегда без горючего, так что не волнуйся, да и Юля не хочет, чтоб врача, и заявление не хочет писать, боится даже, впрочем, понимаю её — чмок в щёку — пока, если что, зови и... Спасибо тебе всё же, сволочь ты гадина мерзопакостная, зараза.
Зашёл к матери, смотрю, оклемалась немного.
— Не ходи, — лопочет, — Витенька, разбираться, они пьяные там всегда да под наркотой к тому же обычно себя не помнят, а если и помнят, так не лучше, поскольку нелюди они, убивают даже, люди говорят, и не напраслину гонят, похоже... Алкашей, и не только...
— Хоть дядь Саше-то рассказала, а?
— А что дядь Саша? Там начальства детки большей частью, а ему здесь жить, и семье его. Только что лишь испереживается весь, а всё без толку.
Ладно...
Дождавшись, пока задышит сонно, таки двинул разбираться. Сначала девочку ту нашёл. Ну, про которую ма тогда рассказывала. Изнасилованную. Светочка — вспомнил её, попадалась такая, лет пятнадцать, судя по классу обучения, но с виду меньше, светленькая, голубоглазенькая, мелкая какая-то вся из себя.
Прошёлся вокруг дома, потом по окрестностям — смотрю, сидит. У канала, на мостках, где я по утрам вёдра на себя принимать обычай заимел. На воду канала любовалась, безобразно мутную и грязную, но по весне не вонючую ещё. Эдакой Алёнушкой насчёт братца Иванушки, что до козлёночка допрыгался, придурок озабоченный. Нехорошо так смотрела. Такое чувство, затягивала её в себя вода эта. Через глаза. Голубые с прозеленью. Русалочьи. Вспомнил, как увидел, что здоровались даже при встрече, вроде как даже что-то у неё ко мне было, интерес, что ли, ну, как у созревающих девушек нередко к парням постарше бывает. И хочется, и колется, и мама не велит... Типичная местная — мелкая, и крупной никогда не будет, волосы, брови, ресницы — всё будто выбеленное, худенькая, однако довольно симпатичная. Не из оторв, не курит даже, похоже. На дискотеке как-то приглашала, потанцевали — на пионерском, что называется, непонятно почему — расстоянии. Подошёл, — Привет, — говорю. А она подняла глаза, вроде как не видящие, потом сфокусировалась, узнала и — тут же убежала, заплакав. Горько так...
Я было за ней, но тут вдруг другая, того же примерно возраста девушка-девочка, мимо которой едва проскочил, сзади окликнула, — Эй, — слышу, — Витёк! Тоже прежде не раз навстречу попадалась, пухленькая такая пампушистая брюнеточка, бутончик, но уже с сигареткой, по смелу судя, ментоловой в розовых губках. С роскошнейшей меткой дебилки — так про себя постоянные тату называю — слева на шее. Где-то рядом живёт, наверное. Или подружка Светкина, вроде видел их рядом пару раз. Мельком.
— А, привет.
— Тебе чего, к Светке-то?
— Да так. Спросить кой-чего надо.
— Насчёт этих, что ли?
— Что ли.
— Так это... Их там банда целая. С одиннадцатого, десятого, девятого даже класса есть. Атаманит у них Артурчик, с параллельного, десятого "А", то есть, такая сволочь, гад отвратный натурально. Мелкий, вот и комплексует, выпердыш гомосячий. Ща от школы иду, ёпть, так они аккурат возле болтаются, блин, рыл десять их там сейчас нах. Ближе к нам сюда ежли прям от канала идти.
— А как понять, что они? Там обычно народу полно, всякого...
— Ну вот блин как всегда мужики до чего ж блин беспомощные нах... Аккурат сегодня акромя них вроде как нонче там и нетути никого. Впрочем, у Глеба, мать его, он тож в той шабалде, ну, который сынишка Вальки тля Крокодиловны незабвенной твоей, так он тоже там, ему ещё блин куртку новую недавно родаки спроворили, приметную, знач так... ща... вся из себя чёрненькая такая, но не блестючая, а вроде как матовая и с капюшоном, а рукава оранжевые, и понизу две полосы, тож оранжевых, и по карману, опять же. Модныяяя...
— Спасибо тебе.
— Не за что. Так ты чё, тля, прям туда нах?
— Ну.
— Пойду блин Светку позову нах. Ей блин надо. Оклематься шоб тля.
Вот ведь... Шалава вконец оторвистая с виду, даже не начинающая уже, в шестнадцать, казалось бы, мелких лет пробу уже некуда ставить, вспомнил, пару раз в нюню датой и вдымину раздрызганной на танцульках и после попадалась, а о подружке таки заботится. Трогательно. Ладно. Пусть Светка считает, что это из-за неё я. Может и полегчает ей от этого. Мне же без разницы.
Школа, тоже жёлто-белых облезлых тонов, сталинской ещё постройки в три, но высоченных — заметно выше хрущёвских пятиэтажек — этажа, от нашего дома метрах в двухстах всего. Глеба того я, кажись, видел пару раз — к матери в магазин приходил. Довольно рослый, сверх меры упитанный, вальяжный такой, медлительный, лицо округлое и подбородков уже сейчас больше одного. Запомнился премерзким жеребячьим ржанием по поводу и без повода. Оптимист, блин.
