Накануне

— Господин, хана куда? — спросил Местятка, заглядывая в юрту.

— Тащите сюда, — с набитым ртом, пробурчал Шемяка. — Узнал, как его зовут?

— Кобаном кличут хана.

Связанного бека занеси внутрь, бросив к ногам Шемяки. Он уже пришел в себя, грязно ругаясь.

Сашка первым делом выучил ругательства и смутно понимал речь хана.

— А вот про маму ты зря сказал, — с угрозой произнес он, после очередной тирады бека.

Тот продолжал выкрикивать угрозы.

— Разденьте его, — велел Шемяка Ратмиру.

С бека содрали одежды, оставив абсолютно голым. Шемяка сорвал с шеи амулет — серебряную пластинку с изображением луны. Почти такой же, только круглой формы, он видел на груди купца, и в ларце, отнятом у Кудеяра. Там лежали несколько пластин, в основном деревянные, но были и серебряные.

— Что это? — спросил он, разглядывая при тусклом свете светильника непонятные надписи на табличке.

Бек Кобан быстро-быстро заговорил угрожающим тоном.

— А ну парни, навалитесь ка на него, — сказал он, подтаскивая жаровню к ногам пленника.

Бек стал извиваться как змея, догадавшись, что сейчас последует. Парни прижали его своими телами, а Сашка подсунул жаровню с пылающими угольями под ноги хана, который истошно закричал, когда угли обожгли кожу.

— Говори. Говори. Говори, собака, — рычал Шемяка, удерживая ханские ноги.

Бек сдался, быстро заговорив на своем языке.

— Что он там лапочет? — спросил Сашка.

— Не пойму я, — ответил Местятка.

— Ну так торков позови, — сквозь стиснутые зубы процедил Шемяка, пытаясь удержать дергающегося половца.

На зов пришел Итларь, и дело пошло. Пластинка — это пайцза, на которой написано "Силою вечного неба. Покровительством великого могущества. Если кто не будет относиться с благоговением к указу Бату-хана, тот подвергнется ущербу и умрет".

Итларь едва успевал переводить. Бек грозил неминуемой смертью всем, кто осмелился поднять руку на него. С Шемяки он обещал снять кожу и набить ее сушеной травой, чтобы чучело врага могло радовать глаза бека.

Угроза вполне реальная. На стене уже висела парочка таких ссохшихся деформированных голов, набитых сеном. Бек с врагами не церемонился.

Шемяке надоело слушать угрозы и, бек лишился глаз, языка, а потом и жизни.

— Выкиньте эту падаль, — велел Сашка, пнув труп половца.

Нагруженные добычей, они отправились назад. В Шемякины руки свалилось огромное богатство — табуны лошадей, верблюды, повозки запряженные быками, под завязку набитые барахлом: войлочными юртами, коврами, посудой, котлами, светильниками, отрезами зелени, червени, и хери. Дорогих тканей не так уж много, но вполне достаточно, чтобы одарить своих людей обновой. Арсенал оружия — это отдельная песня. Три десятка вполне приличных сабель, дюжина дрянных, но еще вполне годных для продажи, булавы, несколько мечей разного качества, брони, шеломы, щиты, и луки с запасами стрел. От пик пришлось избавиться, так в большинстве своем они представляли длинный шест на конец которого было насажено или кусок заостренного железа или топор. Железо собрали, а к шестам привязали невольников.

Они представляли немалую ценность, но пока Шемяка отдыхал в юрте бека с девушками, которых называли "кто приносит наслаждение" — Чимбук с товарищами сократили поголовье невольников. В этом плане половцы оказались на всю голову отмороженными — перебили всех стариков и старух и даже грудных младенцев не пощадили.

— Все одно подохнут, — простодушно объяснили они свой поступок.

Гнев Шемяки постепенно угас. В степи свои законы — безнравственные и жестокие. Но всему есть свое объяснение.

Возницами на возы посадили самых молодых, красивых невольниц. Для перевозки небольшой юрты хватало двухколесной повозки и одного быка впряженного в упряжку, а большую юрту везли уже на четырехколесной с четверкой животных. Совсем маленькие юрты разобрали и везли на верблюдах. Половчанки с детства приучены управлять быками запряженными в возы.

Девушки на удивление быстро смирились со своим подневольным положением, стараясь найти опору в новой жизни. Шемяка наблюдал, как они строили глазки его людям, и некоторые, особенно молодые торки, отвечали им вниманием. Он не сомневался, что вскоре все серебряные безделушки вернуться к девицам в качестве одарка молодых людей.

Остальные понуро брели за возами. Добровольные помощники из бывших половецких рабов, взяли на себя роль надсмотрщиков и были безжалостны к бывшим хозяевам. То и дело плети, рассекая воздух, опускались на спины невольников, ужесточая страдания несчастных. Торки регулярно проезжали мимо колонны и тогда рабы убыстряли шаг, втягивая головы в плечи.

Нестор Булгарина не стал дожидаться Шемяку — увел свой караван далее, укрывшись за крепким тыном караван-сарая, где и остался сидеть, затворив ворота, не смея продолжать дальнейший путь.

Шемяку и половцев он встретил упреками:

— Я дивлюсь мне вести от вас нет. Так-то вы о моем имуществе печетесь? Плохо ли вам или хорошо, а о моем имуществе заботиться надлежит вам по моему большому наказу. Неужели чужим людям о нем заботиться, раз вы так поступаете? Бойтесь Бога, слово блюдите. Ни соби присловья возьми.

— Ты почто Костяжку заковал? — набросился на купца Сашка.

— Буйствовал твой человек, — сразу заюлил купец.

— Я уговор исполнил, — с трудом сдерживая нарастающий гнев, процедил Шемяка. — Товар твой вернул, а ты моего человека похолопил? Добро мое отнял?

— Я все верну, — пообещал купец, испугавшись решительных воинов, стоявших за спиной Шемяки.

— Я пытался остановить их, — рассказывал Костяжко, когда с него сняли цепь, на которой он сидел во дворе. — Но они скрутили меня...

— Не волнуйся, он еще виру заплатит — пообещал парню Шемяка.

С жадным купцом, пришлось разбираться. Первый испуг прошел, и в Несторе вновь проснулся предприниматель.

— Половина добычи моя! — нахально заявил он Шемяке. — То по наказу мне положено.

— Ошибаешься, — возразил Шемяка. — В грамоте написано, что мы обязаны защищать твое имущество и половина добычи при отражении нападения — твоя. Это правда. Ты свое получил. А мое есть мое. Я сам ходил на половцев и все, что взял — мое!

— Ты мне за меды должен, — напомнил купец об утраченном товаре.

— Возьми невольниками, — предложил Шемяка, уступая в малом.

Местятка с Чурнаем остались недовольными решением Шемяки. Купец, указывая на следы от плетей, жестко сбивал цену на невольниц и остался в большой выгоде, с довольным видом уведя пленниц.

Шемяка же после бессонной ночи, отправился путешествовать в царство Морфея, мечтая проснуться в своей кровати в родном городе, а все, что происходит с ним в этом мире — оказалось просто дурным сном.

Утром, следовало пробуждение, и как обычно, начинался новый день, полный трудностей и приключений. Русь, раздираемая княжескими усобицами, отдалялась, но тем сильнее, в тревоге за будущее страны, сжималось сердце, тем тревожнее становились думы — а правильно ли он поступил, уезжая в Булгар...

Может, стоило остаться и приложить все силы, чтобы уговорить князей одуматься и, объединить силы против грозного врага? Хорошо бы... Но Даниил разбит и тяжело ранен. Киевский князь сидит в порубе, его сын в плену у половцев. Михаил Черниговский страшно ненавидит князя Ярослава, брата Владимирского князя, а они отвечают ему взаимностью. Нет, никогда князья не договорятся, слишком сильны противоречия между ними.

Остается поднимать народ, но как это сделать? Что ж, у Шемяки будет время подумать над этим и, может быть, история пойдет по другому пути, ведь зачем-то судьба занесла его в прошлое...

Александр Логинов.

Кунгур, 2017 г.

орачь — пахарь.

нам — проценты.

Отчество "Кормиличич" — указывает, что он был сыном княжеской кормилицы, без намека на отца.

Шестники — иноземцы.

Красный

Под портами подразумевали всю одежду.

Дядюшка.

Словом "народ" или "народи" в средневековой Руси могли обозначать в том числе и участников вечевого собрания. Однако, в новгородской летописи слово "народ" употребляется только один раз под 1156 г.

Термин брат мог использоваться в широком смысле — к любому Рюриковичу и в узком смысле — к равному союзнику.

То есть отцом называется союзниками тот, кто обладает наибольшим политическим весом.

Имеется в виду Новгород-северских.

Истые куны — наличные деньги; деньги, данные взаймы.

Междоусобицы.

Котору задавати — обижать, оскорблять.

Олёна — жена Черниговского князя приходилась по отцу сестрой Даниилу Романовичу Галицкому и племянницей по линии матери Владимиру Рюриковичу князю Киевскому.

под полой.

Конрад Мазовецкий — приходился Михаилу Всеволодовичу дядей по матери.

Ростислав, Роман и Святослав сыновья черниговского князя Игоря Святославича, внуки черниговского князя Святослава Ольговича были повешены по приговору галицкого боярства в сентябре1211 г.

Обель —

Вильгельм Моденский.

В 1231 г. Глава Болгарской Церкви архиепископ Тырновский Василий, оставив свой престол, удалился на Святую Гору. Он отказался вернуться, а затем вообще "отказался от архиерейства".

В православии и католицизме — обряд возведения в священнический сан возложением рук высшего духовного лица на голову посвящаемого; рукоположение.

Церковно-административная территориальная единица.

Преславская, Червенская, Ловчанская, Средецкая, Овечская (Проватская), Дристрская, Серрская, Видинская, Филиппийская (Драмская), Месемврийская митрополии; Вельбуждская, Браничевская, Белградская и Нишская епископии.

Флавий Валерий Аврелий Константин, Константин I, Константин Великий — римский император. В 330 году перенёс столицу государства в Византий (Константинополь).

Половцами.

Товары — обоз.

Еще один характерный отрицательный эпитет, применяемый летописцами к половцам — "беззаконные". Слова грех и беззаконие часто выступали как синонимы, они все же различаются как ассоциированные с Ветхозаветным Законом и Христианским Спасением. Грех допускает раскаянье, которое будет принято Господом, беззаконие же предполагает грядущее возмездие.

Япончица — вид грубого плаща.

Принцип назначения наказания за преступление, согласно которому мера наказания должна воспроизводить вред, причинённый преступлением — "око за око, зуб за зуб".

Кошевой — глава феод. кочевой семьи, коша.

Древняя соборная церковь и сам Выдубицкий монастырь изначально были посвящены Чуду архангела Михаила в Хонех. Это весьма необычное, даже довольно редкое посвящение. Считается, что на Русь культ Михаила был принесен из Византии.

Собор Спаса.

Архистратига считали покровителем русских князей в борьбе с половцами.

те. выплыл на берег.

Ис. Нав. 5: 13-14

Смотри "Сказание о Софии Царьградской".

Дан. 14: 33-39

Церковь Михаила в Киеве, сооруженная новгородскими купцами

"аще кто бо усрящеть черноризца, то възвращается", ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб. 170

Эксиарх — (букв. "начальник церкви, старший в собрании"), то есть смотритель церковный.

Монастырский устав требовал, чтобы монахи в храме стояли так, как стояли бы перед земным царем: сосредоточенно, с благоговением, не озираясь по сторонам, не кашляя и не сморкаясь.

Деместик — руководитель монастырского хора, регент. В его обязанности входило следить за правильностью и четкостью богослужебного пения.

Псалом 144.

Ближайшим помощником игумена по хозяйственным вопросам был специальный монах — "келарь", то есть, буквально, "сундучник".

В старейшую братию входили опытные монахи — руководители отдельных отраслей монастырского хозяйства: пекарни и т.д.

Безмездных монахов не бравших плату за лечение — мзду.

Хирурга.

Епископ Арсений благоволил черниговскому князю, и у епископа были враждебные отношения с Даниилом Галицким.

Глава кафедры, расположенной в непосредственной близости от столицы, идеально подходил на роль митрополичьего викария, который замещал митрополита во время его отлучек из Киева, иногда дальних, в Константинополь, а также исполнял роль первосвятителя в периоды вакантности митрополичьего престола.

33 Апостольское правило, 5 правило IV Вселенского собора, 11 правило поместного Антиохийского собора, 23 (32) и 106 (119-120) правила Карфагенского поместного собора и 16 правило Двукратного поместного Константинопольского собора не допускают самовольного оставления епископами своих кафедральных городов, особенно если те желают оказаться в столице.

Акиндин II вступил в настоятельство около 1203 года. Он упоминается в 1231 году апреля 6 на посвящении Ростовского епископа Кирилла и назван архимандритом, а также и в послании Симона, епископа Владимирского, к Поликарпу игуменом и архимандритом. Но когда скончался, неизвестно.

Выдубицкий монастырь — усыпальница Мономашичей. Монастырь был родовым для Владимира Рюриковича, так как он являлся прямым потомком основателя монастыря Всеволода Ярославича.

В 1128 г. великий князь Мстислав Владимирович основал в Киеве каменную церковь святого Феодора и при ней учредил мужской монастырь, который дети Мстислава в память отца своего, здесь погребенного (1132), назвали Вотчим. Мстиславовичей хоронили, следовательно, "в отчем монастыре". Отсюда недоразумение: в археологической литературе монастырь известен как "Вотч", что воспринимается как имя собственное.

Афанасий, игумен Васильевского монастыря в Киеве в 1231 г. Церковь св. Василия в Киеве, возведена была на холме на возвышенном месте у Боричева ввоза, где раньше, до Крещения Руси, стояли идолы и среди них Перун.

Главный собор Кирилловского Троицкого монастыря — семейная усыпальница черниговских князей Ольговичей. В 1194 году в Кирилловской церкви был погребён киевский князь Святослав Всеволодович — герой "Слова о полку Игореве".

Борисоглебский собор в указанный период не являлся кафедральным.

В это время в Киеве и окрестностях насчитывалось до 22 монастырей. Для сравнения, в Новгороде — 27, в Северо-Восточной Руси -26.

При вокняжении Юрия Владимировича (1155 г.) и Ростислава Мстисавича (1160 г.) митрополит в Киеве отсутствовал.

Лик — собрание поющих в Церкви, хор.

Красный цвет, помимо "естественного" значения имел еще и значение функциональное: обозначение старшего в иерархии — великого князя среди удельных, представителя "ангельского небесного полка" среди земных воинов и т. п.

Такой тип шапки, иконографически восходит к поздневизантийским митрообразным императорским венцам.

"Кирие элейсон!" — буквально "Помилуй нас, Господи". Некоторые краткие молитвы и стихи пелись в те времена по-гречески.

Дело в том, что монастырское имущество и после его передачи в руки иноков нередко продолжало рассматриваться как собственность жертвователя, что что в известной мере "извиняло" грабителей.

Обычно, если пленники не освобождались, то вскоре умирали, как Глеб Рязанский (1177г.), или тяжело заболевали, как Игорь (1068г.). Единственный случай долгого проживания в порубе — Судислав провел в заточении 24 года.