Поглощенная этой волнующей головоломкой, я пропустила то, что он сказал.
— Прошу прощения?
— Маленький мальчик, — повторил он, кивая в сторону двери, через которую исчезли дети. — Он кричал 'Оп-ля!', подобно французским уличным актерам. Есть ли у вашей семьи какие-то французские связи?
Появились запоздалые сигналы тревоги, и от беспокойства на моих предплечьях приподнялись волоски.
— Нет, — сказала я, пытаясь заковать свое лицо в вежливо недоуменное выражение. — Скорее всего, он просто услышал словечко от кого-то. В прошлом году небольшая труппа французских акробатов проезжала через обе Каролины.
— А, без сомнения, так и есть, — напряженно вглядываясь, он слегка наклонился вперед. — А вы сами их видели?
— Нет. Мы с мужем... здесь не живем, — закончила я поспешно. И уже собиралась, было, сказать, где мы жили, но не знала, как много — если вообще что-нибудь — он знает об обстоятельствах Фергюса. Мужчина снова сел, слегка разочарованно поджав губы.
— Ах, очень жаль. Я подумал, что джентльмен, которого я ищу, мог, возможно, принадлежать к их труппе. Хотя, полагаю, вы не можете знать имен артистов, даже если видели их, — добавил он, подумав.
— Вы кого-то ищете? Француза? — я взяла миску с окровавленными зубами и, изображая безразличие, принялась перебирать их.
— Мужчину по имени Клодель. Он родился в Париже... в борделе, — добавил он, слегка извиняясь за использование столь неделикатного слова в моем присутствии. — Ему сейчас должно быть чуть за сорок — возможно, сорок один или сорок два.
— Париж, — повторила я, прислушиваясь, не спускается ли по лестнице Марсали. — Что заставило вас предположить, что он в Северной Каролине?
Бичем грациозно пожал одним плечом.
— Его вполне может здесь и не быть. Я точно знаю лишь то, что около тридцати лет назад его забрал из борделя шотландец, которого описывали как мужчину запоминающейся наружности: очень высоким, с блестящими рыжими волосами. А вот дальше все весьма запутывается... — он криво улыбнулся. — Мне по-разному характеризовали Фрейзера: как торговца вином, якобита, лоялиста, предателя, шпиона, аристократа, фермера, импортера... Или контрабандиста — термины взаимозаменяемы. И со связями, которые разнятся от монастыря до королевского двора.
Мне подумалось, что все это было абсолютно точным портретом Джейми. Однако, стало понятно, почему это совсем не помогало его найти. С другой стороны... Бичем — вот он, тут как тут.
— Я нашел винного торговца по имени Майкл Мюррей, который, услышав это описание, сказал, что оно напоминает его дядю, некоего Джеймса Фрейзера, эмигрировавшего в Америку более десяти лет назад, — теперь темные глаза утратили веселость и напряженно сосредоточились на мне. — Но, когда я поинтересовался ребенком по имени Клодель, месье Мюррей заявил, что абсолютно ничего не знает об этом человеке. В довольно резких выражениях.
— О? — произнесла я и, взяв разрушенный кариесом большой коренной зуб, сощурилась на него.
Иисус твою Рузвельт Христос. Я знала Майкла только по имени — один из старших братьев Йена-Младшего, родившийся уже после моего исчезновения, а к тому времени, когда я вернулась в Лаллиброх, он уже уехал во Францию, чтобы получить там образование и вступить в винный бизнес Джареда Фрейзера — старшего и бездетного кузена Джейми. Разумеется, Майкл, выросший в Лаллиброхе вместе с Фергюсом, чертовски хорошо знал, как того звали изначально. Очевидно, он что-то обнаружил или заподозрил в манере поведения этого незнакомца, и его это встревожило.
— Вы хотите сказать, что проделали весь этот путь в Америку, зная только имя мужчины и то, что у него рыжие волосы? — спросила я, пытаясь казаться слегка недоверчивой. — Святый Боже... вы, должно быть, весьма заинтересованы в том, чтобы найти этого Клоделя.
— О, так и есть, мадам, — слегка улыбнувшись и наклонив голову, он взглянул на меня. — Скажите, миссис Фрейзер... у вашего мужа рыжие волосы?
— Да, — сказала я. Бессмысленно было отрицать, раз уж каждый в Нью-Берне мог сказать ему об этом. 'И, скорее всего, уже сказали', — сообразила я. — Как и у большинства его родственников, как и у половины населения шотландского Хайленда, — это было сильным преувеличением, но я абсолютно уверена, что мистер Бичем тоже лично Хайленд не прочесывал.
Сверху доносились голоса: в любую минуту могла спуститься Марсали, и я не хотела, чтобы она появилась посреди именно этого разговора.
— Что ж, — сказала я и решительно поднялась. — Уверена, вы захотите поговорить с моим мужем, как и он с вами. Однако мистер Фрейзер уехал по делам и вряд ли вернется раньше завтрашнего дня. Где вы остановились в городе?
— В 'Королевской гостинице', — сказал он, также вставая. — Вы не передадите мужу, что он сможет найти меня там, мадам? Благодарю вас, — низко поклонившись, он взял мою руку и снова ее поцеловал, затем, улыбнувшись, вышел из типографии, оставив после себя аромат бергамота и иссопа, смешанный с духом отличного бренди.
ИЗ-ЗА ПОЛНОГО ХАОСА в политической ситуации очень многие торговцы и деловые люди покинули Нью-Берн: без авторитета гражданских властей общественная жизнь, за исключением простейших торговых операций, полностью остановилась. И множество людей, как лоялистски, так и революционно настроенных, покинули колонию, боясь насилия. Сейчас в Нью-Берне остались только две хорошие гостиницы: 'Королевская гостиница' была одной из них, а 'Вилси Армз' — другой. К счастью, мы с Джейми снимали комнату в последней.
— Ты пойдешь с ним разговаривать? — я только что закончила рассказывать о визите месье Бичема Джейми, что вызвало появление глубокой тревожной морщинки между его бровями.
— Господи. Откуда он все это узнал?
— Вероятно, у него имелась информация о том, что Фергюс проживал в борделе, и Бичем начал с расспросов там. Полагаю, было не слишком трудно найти того, кто видел тебя или слышал об инциденте. В конце концов, ты весьма запоминающийся.
Несмотря на беспокойство, я улыбнулась, вспомнив Джейми в возрасте двадцати пяти лет, который нашел временное убежище в том самом борделе, вооруженный (волею случая) здоровенной колбасой, а затем сбежавший через окно в сопровождении десятилетнего карманника по имени Клодель, бывшего ребенка-проститутки.
Чуть смущенный, Джейми пожал плечами.
— Ну, да, наверное. Но разузнать так много... — в раздумье он почесал голову. — Что же до разговора с ним... не раньше, чем я потолкую с Фергюсом. Думаю, перед тем, как мы представимся, нам захочется узнать чуточку больше об этом месье Бичеме.
— Хотелось бы и мне о нем узнать побольше, — сказала я. — Интересно, может быть... Ну, это маловероятно, имя довольно распространенное... но мне любопытно, а вдруг он может быть как-то связан с одной из ветвей моей семьи. В восемнадцатом веке они жили во Франции — это то, что мне известно. Но больше — почти ничего.
Джейми улыбнулся мне.
— А что бы ты сделала, Сассенах, если бы я обнаружил, что он и правда твой шесть раз прапрадед?
— Я... — и вдруг замолчала, потому что на самом деле понятия не имела, что стану делать в подобных обстоятельствах. — Ну... скорее всего, ничего, — признала я. — Да и в любом случае мы, возможно, ничего не сможем выяснить наверняка, поскольку я не помню — даже если и знала когда-то — как звали моего шесть раз прапрадеда. Мне просто... было бы интересно узнать больше, только и всего, — слегка защищаясь закончила я.
— Что ж, конечно, тебе бы хотелось, — спокойно согласился он. — Но только если мои расспросы не подвергнут Фергюса опасности, да?
— О, нет. Конечно, нет. Но что ты...
Меня прервал тихий стук в дверь, и я замолчала. Подняв брови, я взглянула на Джейми, который, немного поколебавшись, пожал плечами и открыл дверь.
Наша комнатка была такой маленькой, что я могла видеть вход оттуда, где сидела. К моему удивлению, дверной проем заполнила делегация из женщин: коридор был подобен морю из белых чепцов, плывущих в темноте, словно медузы.
— Мистер Фрейзер? — один из чепцов быстро качнулся. — Я... меня зовут Эбигейл Белл. Мои дочери, — она повернулась, и я мельком увидела напряженное белое лицо, — Лиллиан и Мириам, — другие два чепца (да, их оказалось всего три) тоже качнулись. — Можем мы с вами поговорить?
Джейми поклонился и пригласил их в комнату, подняв брови и глядя на меня, когда входил следом за ними.
— Моя жена, — кивнув, сказал он, когда я встала, бормоча приветствия. В комнате была только кровать и один стул, так что мы все продолжали стоять, неловко улыбаясь и кивая друг другу.
Невысокая и довольно полная миссис Белл, вероятно, когда-то была столь же хорошенькой, как и ее дочери. Хотя некогда пухлые щечки теперь обвисли, как будто она внезапно похудела, а кожа от переживаний покрылась морщинками. Ее дочери тоже выглядели расстроенными: одна из них перебирала руками свой передник, а другая все время бросала на Джейми взгляды из-под опущенных ресниц, словно боялась, что тот может совершить что-нибудь недоброе, если смотреть на него прямо.
— Прошу прощенья, сэр, что мы пришли вот так, без приглашения, — губы миссис Белл дрожали, поэтому ей пришлось сжать их ненадолго, перед тем, как продолжить. — Я... Я слышала, что вы ищете корабль, который направляется в Шотландию.
Джейми настороженно кивнул, явно размышляя, откуда женщина об этом узнала. Очевидно, он оказался прав, когда говорил, что через день-два это станет известно всему городу.
— Вы знаете кого-то, кто собирается туда? — спросил он вежливо.
— Нет, не совсем. Я... то есть... возможно... это мой муж, — выпалила она, но произнесенное слово заставило голос дрогнуть, и она прикрыла рот зажатым в ладошку подолом передника. Одна из дочерей, — темноволосая девушка — нежно взяв под локоть, отвела мать в сторону, заслоняя ее, чтобы самой смело встретить наводящего ужас мистера Фрейзера.
— Мой отец в Шотландии, мистер Фрейзер, — сказала она. — И моя мама надеется, что вы могли бы найти его, когда туда приедете, и помочь ему вернуться к нам.
— А, — сказал Джейми. — И ваш отец — это...
— О, мистер Ричард Белл, сэр, из Уилмингтона, — она поспешно присела в книксене, словно дополнительная вежливость могла бы помочь устроить дело. — Он... он был...
— Он и есть! — вполголоса, но категорично зашипела ее сестра, и первая — та, которая темненькая — сердито на нее посмотрела.
— Мой отец был торговцем в Уилмингтоне, мистер Фрейзер. Он обладал обширными деловыми связями, и в интересах бизнеса... имел основания контактировать со множеством британских офицеров, которые обращались к нему за снабжением. Это были исключительно деловые контакты! — уверила она его.
— Но в такие ужасные времена бизнес перестает быть только бизнесом, — взяв себя в руки, миссис Белл подошла и встала рядом с дочерью. — Они сказали — недруги моего мужа — они распространили слухи, что мой муж — лоялист.
— Только потому, что так и было, — вставила вторая сестра. Эта девушка — светловолосая и голубоглазая — не дрожала: вздернув подбородок и сверкая глазами, она смотрела на Джейми прямо. — Мой отец был верен своему королю! И я, во-первых, не думаю, что за это следует извиняться или оправдываться! А во-вторых, не считаю правильным притворяться, что отец им не был — только затем, чтобы получить помощь человека, который нарушил все возможные клятвы...
— О, Мириам! — сердито сказала ее сестра. — Ты не могла помолчать одну секунду? Вот теперь ты все испортила!
— Ничего я не испортила, — огрызнулась Мириам. — А даже если и так, то из этого с самого начала ничего бы не получилось! С чего бы такой как он стал помо...
— Да, все бы получилось! Мистер Форбс сказал...
— О, зануда мистер Форбс! Да что он может знать!
Миссис Белл тихо охнула в свой передник.
— Почему ваш отец уехал в Шотландию? — прорываясь сквозь неразбериху, спросил Джейми.
И от удивления Мириам Белл ему даже ответила.
— Он не уехал в Шотландию. Его похитили на улице и бросили на корабль, направлявшийся в Саутгемптон.
— Кто? — спросила я, протискиваясь к двери сквозь непроходимую чащу юбок. — И почему?
Высунув голову в коридор, я жестами приказала мальчишке, который на лестничной площадке чистил обувь, чтобы он спустился в таверну и принес кувшин вина. Судя по состоянию Беллов, это будет хорошей мерой для восстановления дружеской любезности.
И как раз вовремя вернулась обратно в номер, чтобы услышать объяснения мисс Лиллиан Белл: они не знают, кто конкретно похитил ее отца.
— Ну или, во всяком случае, не по именам, — сказала она и ее лицо вспыхнуло от ярости после этих слов. — На головах злодеев были капюшоны, но это были 'Сыны Свободы', я точно знаю! ('Сыны Свободы' — массовая тайная патриотическая организация в английских колониях в Америке, возникшая в ноябре 1765 в знак протеста против Закона о гербовом сборе. Формы борьбы включали как акции протеста и петиции, так и открытые насильственные действия против британских властей, наиболее известным из которых было т.н. 'Бостонское чаепитие', — прим. пер.).
— Да, это они, — решительно произнесла мисс Мириам. — Они угрожали ему — прикрепляли к двери записки, подбрасывали на крыльцо дохлую рыбу, завернутую в красную тряпку, чтобы она там воняла. И тому подобные вещи.
В прошлом августе дело вышло за пределы угроз. Мистер Белл направлялся к своему складу, когда из проулка выбежали несколько мужчин в капюшонах, схватили его и понесли к причалу, затем швырнули на корабль, который сразу же отдал швартовы и на раздутых парусах медленно поплыл из гавани.
Я слышала, что нежелательных лоялистов бесцеремонно 'депортировали' таким манером, но никогда прежде не сталкивалась с реальным проявлением этой практики.
— Если корабль направлялся в Англию, — поинтересовалась я, — как ваш отец оказался в Шотландии?
Начался некоторый сумбур, когда все три леди одновременно попытались объяснить, что произошло, но снова победила Мириам.
— Разумеется, в Англию он прибыл без гроша в кармане, имея только то, что на нем было надето. А кроме того, еще и задолжал деньги за проезд и еду на корабле. Но капитан подружился с моим отцом и взял его с собой из Саутгемптона в Лондон, где у папы были знакомые, с которыми он вел дела в прошлом. Один из них ссудил ему сумму, чтобы покрыть задолженность капитану, и пообещал оплатить проезд в Джорджию, если тот присмотрит за его грузом в путешествии из Эдинбурга сначала в Вест-Индию, а потом в Америку. Так что при содействии своего покровителя папа отправился в Эдинбург, и там обнаружилось, что предстоящий груз, который необходимо будет забрать в Вест-Индии — это полный трюм негров.
— Мой муж — аболиционист (участник движения за отмену рабовладения, — прим. пер.), мистер Фрейзер, — вмешалась миссис Белл с застенчивой гордостью. — Он говорил, что не может поощрять рабство, и тем более, помогать в этом деле, и не имеет значения, чего это будет стоить ему самому.
— А мистер Форбс рассказал нам о том, что вы сделали для той женщины — горничной миссис Камерон, — с обеспокоенным лицом вставила Лиллиан. — Так что мы подумали... даже если вы... — затихла она в смущении.
