— Лучше б ты её стер, друг, — Скривил физиономию Федор. — У всех бока были бы целее...
— А кто же из вас носитель колдовского живого меча? — Вспомнил о главном Окассий.
— Она, — раньше, чем успели ответить персы, показал на девушку Федор. И на вопросительный взгляд монаха, гвардеец молча показал ему свой клевец, по которому персиянка хлестала своей кривой саблей во время драки. "Древко" клевца, даром что сделанное из металла, там, где оно встретилось с персидским клинком, было просечено, а в одном месте и почти перерублено. Федор запоздало подумал, что еще немного, встреть он удар жестким блоком, и девица своей умелой рукой перерубила клевец насквозь... Недоразумение могло окончится его похоронами.
— Погиб клевец. Жаль... — Федор положил схудившееся оружие на печь; авось кому сгодится— и обернулся к девушке. — Как зовется твой меч, Дарья?
— Мой шамшер — это она, господин, — ответила девушка. — Имя её — Ксинанти.
— Обнажи свой клинок, — приказал Федор, и осторожно вытащил из ножен своего Солнцедара.
Зашелестело в воздухе, задергались два клинка.
— Пшшш. Пшшш...
— Брат.
— Сестра?
— Мне неведом твой запах, — прошелестела сабля принцессы, и в её шелесте было что-то действительно, женское. Или я слишком давно видела тебя. Мы знакомы?
— Не думаю... — Отозвался Солнцедар.
Неизвестно, о чем бы еще успели обсудить чудо-мечи, — но в это время с улицы донесся протяжный звук боевого рога. Принцесса и её воин тревожно переглянулись.
— Это трубит наш спутник-франк, — объяснил Федор. — Выйдем.
Федор двинулся к выходу из дома. За ним, помедлив, последовали персы, и кряхтящий западный монах. Выйдя на улицу, и сощурившись под жарким солнцем, Федор увидел, как с дальнего конца улицы, из-за угла появился верховой рыцарь Фабиан. В одной его руке было копье, в другой — рог, щит его висел на плечевом ремне так, чтоб ы в любой момент можно было подхватить его на руку; полная готовность к бою. Фабиан хлопнул пятками по бокам коня, и поскакал к Федору.
— На тыльной стороне улицы привязаны два коня! — Еще на подскоке громко крикнул франкский рыцарь. — Боевые курсье81 в восточной сбруе!..
Раньше, чем Федор успел ответить, глаза Фабиана расширились, и он направил копье ближе к земле. Федор через плечо глянул назад, — там в проходе как раз показалась персидская принцесса и её сопровождающий.
— Это свои! — Предупреждающе крикнул Федор. — Мы нашли наших персов!..
Франк быстро сориентировался, тем более, что вслед за персами из дома показался и Окассий. Крестоносец поднял копье в гору, так что у его пера затрепетал и развернулся маленький флажок, и подъехав ближе мягко осадил коня. С другого конца улицы, — там, где компаньоны оставили своих лошадей, из-за дома показалась бородатая голова Парфения. Восточный священник, услыхав шум, тоже следил за происходящим. Федор призывно махнул ему рукой.
Когда Парфений приблизился, а рыцарь спешился, Федор представил их персам.
— Это Фабиан де Ластик, благородного рода, христов воин-жрец, хранитель одного из дивных мечей. А это Парфений — жрец мирный. Это вот Дарья, тоже хранительница меча, и персидская принцесса. Её спутник, — доблестный Автоваз...
Парфений поздоровался с персиянкой и её воином сдержанным кивком, — известное дело, женщина, сосуд скудельный... Зато франк, изумленно полыхнув зелеными глазами, склонился перед Дарьей в изящном поклоне.
— Не мог и представить, что встречу в этих пустынных местах даму, что своей красотой затмевает небо и землю. — Сообщил франкский рыцарь. — Но более изумлен, что роза имеет шипы для своей защиты; и дама опоясана мечом.
— Разве шипы не естественны для розы? — Слегка зардевшись, спросила персиянка.
— Там откуда я родом, розы столь давно растут в садах с высокими стенами, что забыли о уколах.
— Пошло ли это на пользу их красоте? — Испросила принцесса.
— До сего дня я думал, что — да, но сей миг переменил мнение, — Отозвался рыцарь.
— Учись, как надо окучивать девиц, — Завистливо шепнул на ухо Федору Окассий, — Одно слово — франк. Куртуазный82 чертяка!..
— Болтун! — С непонятно откуда взявшимся раздражением отшепнулся Федор.
— Твои слова, что пение птиц, воин, — тем временем отозвалась принцесса, — но почему ты не снимешь шлем? Мы пред тобой с без личин, с ясными лицами.
Фабиан сбился, чуть помедлил, и снял с головы свой шлем, покрытый белым чехлом, снял и маску. Рассыпались по плечам мягкие волосы, разлилась зелень глаз, открылся мягкий лик ангела. Девушка удивленно приоткрыла рот.
— Должен предупредить вас, мои новые спутники, — с вернувшейся меланхолией вновь заговорил Франк, разбивая волшебство момента, — Во испытание Бог даровал мне болезнь, что мы называем лепрой. Дабы не заразиться, лишний раз не приближайтесь ко мне.
Дарья и Автоваз непроизвольно отступили.
Повисла неловкая пауза. В тишине говорил только ветер.
— Ну вот, — нарушая молчание, резюмировал Федор. — Теперь все знакомы.
— Спасибо, за представление, славный Федор, — Дарья сбросила краткую задумчивость, и повернулась к гвардейцу. — Я увидела твой передовой отряд. Но когда же подойдут основные силы?
— Э-ээ, в каком смысле? — Осторожно переспросил Федор.
— Ваш основной отряд, — повторила персиянка — где он?
— Боюсь, я не понимаю... — кратко переглянувшись с товарищами, отозвался Федор. — Мы — с вами — и есть основной отряд.
— Как?! — Вскинув руки воскликнула Дарья, а Автоваз за её спиной невнятно крякнул.
Теперь наступила очередь персов переглядываться.
— Я... не понимаю... — Растерянно сделала шаг к Федор девушка. Голос её сбивался от волнения. — Как?... У франга один меч. И что? Ты ведь румей! У тебя... тоже только один?!
— Да чего ты кудахчешь? У тебя будто бы больше! — Фыркнув, напомнил Федор.
— Держава персов разбита нечестивыми муслимами! — Растерянно возразила девушка. — Но ведь Рум устоял. Я... Мы думали, что у вас все сохранились... А вы... тоже все потеряли... — Дарья отступила на шаг, и внезапно, — будто ноги подломились, только кольчуга звякнула, — опустилась на корточки, безвольно опустив руки. У Автоваза за её спиной было такое же потерянное лицо.
Федор собрался сказать девушке слово, но внезапно, ножны на его левом боку уже привычно зашевелились. Да нет, непривычно, Солнцедар на боку дергался так, что начал сам выползать и Федор едва успел его подхватить в руку.
— Что это значит?! — Рявкнул меч. — Хозяин, что я слышу?! Это правда?! Вы что, собрались воевать с упырями-ламиями всего с тремя клинками?!
— Я... — Федор слегка опешил от такого напора. — Да, таков приказ. Я же тебе говорил, что вас — чудо-клинков осталось мало.
— Да, — рявкнул Солнцедар. — Но ты говорил, что мы едем на встречу с другими хранителями! Я тоже думал, что мы встретимся с основным отрядом, по крайней мере в несколько десятков.
— И я.... — Прошелестел обнажившийся Эклер. — И я, помилуй бог.
— Я, думал, я сказал...
— Ты не сказал, что весь наш отряд будет состоять всего! Из трех! Мечей! — Завопила сабля персиянки Ксинанти.
— Ты что? Совсем болван? — Неучтиво рявкнул на Федора его собственный меч Солнцедар.
— Да в чем дело? — Непонимающе переглядываясь с монахом и рыцарем, рявкнул на свой клинок гвардеец.
— В чем дело?! — Солнцедар заходил в его руке будто выловленная из воды рыбина. — Он еще спрашивает! Да ведь упыри! Эта нечисть! Император Константин послал против неё два легиона, и сотню моих братьев! Да еще союзники. Как думаешь — зачем? Неужели твои начальники забыли тебе сообщить, что такое эти упыри? Там была бойня. То есть... так мне рассказывали...
— Там была настоящая война, — мрачно прошелестела пересидская сабля Ксинанти — я тогда была там. Три клинка — это капля в море.
— Спокойно, спокойно, — с трудом удерживая трепыхавшийся меч, попытался отбить обрушившийся на него напор Федор. — Да ведь у нынешнего нашего императора есть еще пятьдесят таких чудо-клинков.
— Где они?! — Взвилась на ноги Дарья, и подскочила к гвардейцу. — Когда они будут здесь, отвечай!
— Пока они в столице, — объяснил Федор. — А разузнать в чем дело поручено нам. Мы разведывательный отряд...
Федор умолк, увидев, что надежда Дарьи сменилась еще более темным отчаяньем.
— Вы — забыли! — Неверяще и потрясенно прошептала девушка. — Вы в Руме все забыли. Даже мы, на развалинах помним больше чем вы!..
— Нет, ну что сразу забыли? — вступился за честь своей державы Федор. — Мы все помним... просто...
— Нет времени, воин, — с полной опустошенностью прошептала Дарья. — Какой разведывательный отряд... Вы даже не помните, с какой скоростью растет проснувшееся гнездо. Здесь в Шаме уже исчезают отряды, и караваны приходят с задержкой, и замолкают маленькие селения, и слухи, слухи... Пока вы... мы, донесем весть до вашего императора, пока он отрядит священные мечи и они прибудут сюда. Этот мор уже захлестнет край. А потом, может, — весь мир. Мы проиграли. Люди. Проиграли...
В голосе девушки было столько непритворного отчаянья, что Федор почувствовал, как в его сердце змеей вползает тревога. Он хотел подойти к принцессе, сказать ей что-то, возразить, но...
— Положите меня обратно в подземный храм, — Прошептал в руке гвардейца мрачный Солнцедар. — Бросьте в колодец. Спрячьте хоть где-то. Под камень что ли суньте. Эти упыри убьют вас, потом возьмут нас с ваших тел, и тоже уничтожат. Они нас ненавидят. Помнят... Надо же было проснуться, и в такую задницу попасть...
— Ты еще не понял, румей? — Мрачно бросил Федору Автоваз, — Тебя послали с пятком бойцов сразится с армией. Армией девов. Или как вы говорите — демонов.
— Надо валить! — Убежденно отозвался Эклер. — Эхм... — Он заговорил, изгибаясь своим клинком к рыцарю Фабиану, и обращаясь уже только к нему. — Мы же не можем позволить, чтобы заключенная во мне великая реликвия, попала в руки нечестивцам. Не так ли, сын мой?
— А-ааа... — Растерянный франк посмотрел на Федора, ожидая указаний, которых у того не было.
Федор машинально залез под свою броне-шапку и почесал затылок. Унаследованный от отца жест помог несколько прийти в себя.
— Так! А ну ка!... Это... — Пытаясь вернуть уверенность возвысил голос Федор. — Прекратить панику! Хорошо... Допустим, то что вы говорите верно. Командование слегка облажалось. В первый раз что ли?.. Оно постоянно это делает. И что теперь? Всем разбежаться? — Гвардеец обвел взглядом компаньонов. — Давайте включим голову. Допустим, все о чем вы говорите, верно. И что? Что мы можем сделать в такой ситуации? Ты, Дарья, права, — у нас в Романии, да у латинян, видимо, кое-что, самую малость подзабыли... Но все же, у императора есть большой войско, и полсотни таких чудо-мечей. Да еще войска, которые сможет подтянуть римский папа. Нам надо только убедить их, что угроза реальна? Так, Окассий?
— Полномочия наблюдателей у нас есть, — отозвался монах.
— Во-от. Может мы, и опоздаем с разведкой и развертыванием. Но шанс на победу остается. В отличие от варианта, если мы все сейчас обрушимся в уныние и разбежимся. Так, персиянка? Дело говорю?
— Ну, — Принцесса машинально поправила выбивавшийся из-под шлема локон, — да.
— А для того чтобы нам убедить наше начальство в серьезности ситуации, — продолжил Федор. — нам надо увидеть угрозу собственными глазами. Окассию — для римского папы. Мне или Парфению — для Романии. Итак — двинемся в сторону мертвого города. Увидим — лично — составим отчет, подписанный вечными конкурентами — и тогда государственная машина завертится. А когда Римская Империя объявляет войну, — все ваши дэвы, кровососы, или кто там еще, — могут сами тихим ходом ползти на кладбище. Значит, наша задача, — увидеть врага, и составить донесение. Так и что? Я иду. Вы мне поможете? Окассий? Парфений?
— Пастыреначальники наши доверили мне сию миссию, — отозвался Парфений. — Отказываться негоже. Тут, не мирских правителей дрязги. Тут речь о демонах. А демоны — слуги дьявола. А дьявол — враг Бога. Значит мы сейчас, как выходит, на Божьей войне.
— Я с тобой, кум, — Согласился Окассий. — Ты правду сказал. Хоть и стремно, — но Деус Вульт.
— Отлично, — кивнул Федор. — Сир Фабиан?
— Сладко умереть для Бога. — Отозвался франкский рыцарь. — Мне дали приказ сопровождать вас, сир Федор. Укажите мне божьего врага, и мы с Эклером радостно сразим его! Не так ли, мой верный меч?
— Эхм... — пролопотал меч-Эклер, — конечно-конечно... радостно... сразим...
— Прекрасный ответ, Фабиан! — Улыбнулся Федор. Иного и не ждал от тебя. Ну а вы, старые враги? — Гвардеец посмотрел на персов. — Побежите? Или с нами?
— Чтоб арьян уступил румею! — Рявкнул Автоваз, гневно сверкнув черными очами. — Не бывать тому!
— Прости секундную слабость, славный Федор, — смущенно заговорила принцесса. — Отец послал меня, чтобы я поддержала честь Ирана и моего рода. Я не посрамлю ни того, ни другого. Ради древнего договора — я, и моя сабля, пойдем с тобой.
— Так, — прошипела Ксинанти.
— Добро! — Федор тождественно оглядел компаньонов, и кивнул. — Вижу, те кто отобрал вас на это задание, не ошиблись. А мне повезло со спутниками. Тогда — в путь!
— В путь! — Громыхнули приободрившиеся компаньоны.
— А меня ты не хочешь спросить, — хочу ли я в путь? — Тихонько прошелестел Солнцедар, зажатый в руке.
— Ты и так пойдешь со мной, куда скажу. — Отозвался Федор. -У нас договор.
— Да, — мрачно согласился Солнцедар. — Но уважение?
— Ладно, — согласился Федор. — Ты прав... Мой отважный меч. Пойдешь ли ты со мной?
— Ты решил идти по тропе героев, — отозвался меч, — Эта тропа кончается курганом; и это в лучшем случае... Но — я пойду с тобой. До конца. Главное, не забудь, что ты должен мне ножны.
— Со скатным жемчугом, — довольно согласился Федор. — Спасибо, мой друг. — Гвардеец повернулся к остальным компаньонам, и возвысил голос — А теперь!..
— На коней! — Воодушевленно вскричал рыцарь Фабиан.
— Сперва обед, — уточнил Федор.
* * *
Глава двадцать шестая.
Кони шли тяжело. Копыта их вязли в песке. Иногда настолько, что компаньонам приходилось спешиваться, и идти пешком, держа скакунов в поводу Отряд углубился в пустыню, и пустыня вступила в свои права. Море песка словно застывшие волны лежало под ногами. Когда поднимался ветер, он сдувал с барханов пыльную поземку, и только накинутый на лицо плат спасал от всепроникающих крупинок. Тяжелый был путь. Федор, качаясь в седле, ностальгически вспоминал Константинопольские зимы; но только сейчас — днем, — ибо зимой становилось так холодно, что зимние грезы сразу отпускали... С немалой завистью поглядывал он на рыцаря-лазарита, чей белый наддоспешник и плащ, служили прекрасной защитой от солнечных лучей. Сухощавый Парфений переносил путь стоически. Окассий, как это ни удивительно, несмотря на свою тучность, переносил жару вполне сносно, возможно из-за своей италийской шляпы с широкими полями, что скрывала его не хуже иного солнечного зонта. Но лучше всех смотрелись персы. Смуглолицый Автоваз чувствовал себя в этом диком краю, как рыба в воде. Смотреть же на Дарью, сидящей на коне с грацией амазонки, было и вовсе сущим удовольствием. Федор чувствовал, что он вообще слишком подолгу пялится на девушку, старался этого не делать, отворачивал голову. Помогало это мало, потому как взор гвардейца, будто железо к магнитному камню, неминуемо возвращался в сторону персиянки.
